ПРЕДИСЛОВИЕ.  Иногда людям, в том числе и мне, легче выразить свои мысли на бумаге, чем другому человеку, хотя бы потому, что тогда нет наслоения межличностных отношений. И, кроме того, можно всегда поправить не очень удачное выражение или не совсем ясно выраженную мысль, что тоже немаловажно. Приступая к чтению этого произведения, прошу тебя, читатель, будь снисходителен и терпим к моему видению мира, ведь я не претендую на истину в последней инстанции, а так, фантазирую на тему, благо, жанр позволяет. И в том, что этот роман изобилует описаниями психологического характера, виновна моя женская натура, сентиментальная и чувственная, - что поделать, я – Женщина! И этим горжусь…

Посвящается нашим матерям

 

…Мне пришлось закрыть глаза и рот, последнее было самым трудным – из груди рвался протестующий крик, но, боясь захлебнуться, я молча давила его в себе. Водно-воздушно - земляная смесь рвалась через ноздри в лёгкие и я, с большим трудом преодолевая сопротивление бешеного натиска торнадо, подтянула руку к лицу и попыталась закрыть и нос. Ослепшая и оглушённая рёвом ветра, совершенно потеряв ориентацию в пространстве, кружась, как падающий лист, я уже почти задохнулась, последним отчаянным вдохом хватанула драгоценного воздуха, и в голове сразу прояснилось. Я с удивлением заметила, что рёв потихоньку сошёл на нет, а я плавно опускаюсь вниз. Открыв глаза, я поразилась ещё больше: что-то наподобие трубы окружало меня, стенки которой и были витками торнадо, вверху виднелся пятачок синего неба, а внизу – стремительно приближающаяся земля. Я стала лихорадочно соображать, как бы мне избежать повторного захвата торнадо и с надеждой смотрела на приближающуюся землю, ища глазами, за что могла бы зацепиться. Секунда, -  и вот я уже держусь за какую-то металлическую конструкцию, судорожно подтянулась, зацепилась и ногами за переплетение металлических полос. Уже догадавшись, что это электрическая опора, всем телом вжалась в её непоколебимую устойчивость и стала молить Бога, чтобы всё это поскорее закончилось. Рёв опять заполнил уши, ураган рвал с меня последние лоскуты, дыхание опять пришлось задержать, чтобы не наглотаться всякой дряни. Что-то с размаху хлестнуло по спине, меня затрясло, перед глазами взорвался яркий свет, дикая боль пронзила всю меня. Всё померкло…

 

Здесь без меня всё меркло и молчало,

Я – ключ, что врата мира отворяет.

Я - центр моей вселенной, я – начало,

Я – та, кто судит, любит, и карает.

 

Я – та, кто этот мир раскрасит

Всей полнотой эмоций и желаний,

Я – та, кто правду жизни приукрасит

Иль жертвой станет для закланий.

 

Я здесь творю, обманываюсь, плачу,

Забочусь вовремя о смене декораций,

Пытаюсь счастье приманить или удачу,

Пугая всех невольных папарацци.

 

Со всей возможной страстью я стараюсь

Одушевлённое собой любить-лелеять,

Забыть обиды вроде порываюсь,

Печаль и страхи прочь развеять.

 

И только от меня всегда зависит,

Как в этом мире мне сейчас живётся

Повысит дух мой планку иль понизит,

Как слово делом в моём мире отзовётся!

 

Что-то мешало открыть глаза, что-то, от чего слиплись ресницы, и стянуло кожу лица. Где я? Что со мной? От напряжения заломило затылок, через секунду добавилась пульсирующая боль в спине, «мурашки» побежали от  затылка к ногам, возвращая ясность сознанию. Я упала? Похоже. Ноги не чувствуются,  я не могу ими пошевелить. Руки? Что-то с пальцами на левой руке, но боль была терпимой, не сравнимой с болью в спине. О-о-о-х, спину жжёт невыносимо. С этим надо что-то делать. Так что же с глазами? Я потёрла рукой сначала один, потом другой глаз, счищая засохшую корочку, с трудом разлепила глаза и ничего не увидела. Темнота. Ужас обдал меня холодом – неужели я ослепла? Слёзы от боли и ужаса хлынули потоком, я завыла в голос от своей беспомощности и жалости к себе. Ну почему этому было суждено случиться именно со мной?  Слёзы принесли облегчение, как всегда. Я вздохнула, опять открыла глаза и заметила какие-то оттенки в окружающей меня темноте и только спустя некоторое время поняла, что вижу низкое затянутое тучами ночное небо, уже посветлевшее с одного боку. Скоро рассвет. О радость! Я вижу! Сразу стало легче. Я попыталась перевернуться со спины на живот, кряхтя и задыхаясь от боли. Это не сразу, но удалось. Ноги я безуспешно пыталась подтянуть к животу, зато руки вполне двигались. Оставалось решить – то ли начинать двигаться куда-нибудь, где мне смогут помочь, то ли лежать здесь и ждать своей участи, не трепыхаться напоследок. От этой мысли мне стало плохо – замутило и рвотные позывы мучительной болью свели мой и без того пустой желудок. Как ни странно, соображать я стала после этого быстрее, и самой мучительной была попытка вспомнить хоть что-нибудь, что предшествовало моему нынешнему состоянию. Как я очутилась здесь, разбитая и без всякой помощи? Как меня зовут, в конце концов? Почему я ничего не помню? Как я ни напрягалась, ничего путного в голову не приходило, поэтому я решила, что всё это, в принципе, подождёт до того момента, когда мне станет лучше, а пока нужно выбираться к людям, если я не хочу умереть здесь неизвестной. Подняв голову, я увидела, что ночь отступает, последние клочья темноты ещё задержались в кустах и кронах деревьев, наверное, запутались. На фоне светлеющего неба я разглядела ажурную большую электрическую опору с оборванными проводами. Неподалёку виднелась её соседка, ещё дальше ещё одна и я подумала, что, скорее всего, всё равно люди появятся, чтобы устранить повреждение, тогда есть смысл подождать и не тратить силы на передвижение, тем более, что их почти не осталось. Надо только переползти поближе, на тот случай, если я потеряю сознание и не смогу голосом привлечь к себе внимание. Кожу ранили мелкие камушки, когда я подтягивала тело за руками, но я уже не обращала на это внимание, тем более что эта боль не шла ни в какое сравнение с болью в спине. Я двигалась до тех пор, пока не уткнулась носом в металл опоры. Блаженная темнота укрыла моё сознание от всех внешних раздражителей и поглотила ощущение боли.

 

Как хорошо, - душа нас не берёт

В неведомый для нас полёт,

Не зря сокрыты тайны бытия,

Не то напуганы бы были ты и я.

 

Кто знает, где она без нас витает,

На что душевных сил её хватает,

Каких опасностей счастливо избегает,

А, может быть, в нирвану убегает?

 

Там светоносной силы наберётся

И в ауре любви опять вернётся,

И успокоит сердце, кровь и тело

Пока, глядишь, совсем не улетела.

 

Не зря полжизни мы во сне проводим,

Где новых сил для дня находим,

Сон - маленькая смерть сознанья,

Здесь не в ходу ни опыт наш, ни знанья…

 

Душа моя где-то приятно летала, выделывая немыслимые пируэты, когда появившееся ощущение холода в ногах резко потянуло вниз, заставляя душу содрогаться в смертной тоске – нежелании возвращаться в реальность, в боль, в тяготу. В голове зазвенело, даже нет, засвистело, зашумело. Я ощутила себя лежащей на боку в постели, спина не болела, саднило затылок, ноги были заледеневшими и затёкшими, но, самое главное, я их чувствовала! Вздохнув с облегчением, я открыла глаза. Серые тона больничной палаты были подсвечены закатным солнцем в окне. Я смотрела на это буйство красок и тихо плакала от слабости и радости, что ужас закончился и всё теперь будет хорошо. На мои всхлипы из-за ширмы выбежала медсестра:

-Вот и хорошо, раз плачем, значит, дело на поправку пойдёт. Дать успокоительного?

Я замотала головой, отказываясь:

-Нет, у меня просто ноги замёрзли до ужаса. Можно что-нибудь сделать?

-Они у тебя в гипсе, дорогая, поэтому и холодно. Ничего, мы сейчас накроем получше, а к ступням грелочки ненадолго приложим, глядишь, и согреешься.

Пара минут – и живительное тепло вернуло ногам чувствительность, а принесённые сестрой горячий чай с хрустящей горбушкой хлеба показались вкуснее всего на свете, даря тепло изнутри. Напившись, я попыталась перевернуться на спину, но медсестра Лена не позволила, объяснив, что швы лучше не беспокоить, и, если я устала на этом боку, то она поможет повернуться на живот или на другой бок. Да, перспектива…

Две недели прошли быстро, в основном, за счёт того, что я очень много спала. Однажды утром, устав от бесплодных попыток вспомнить хоть что-нибудь, я попросилась на прогулку, главным образом потому, что я – человек, существо социальное, а общение только с медсестрой стало казаться уж очень однообразным. Ещё меня занимал вопрос: ну, хорошо, я потерялась, сама ничего не могу вспомнить, но почему никто меня не ищет? Провожая взглядом проплывающие мимо деревья аллеи, куда меня вывезли подышать свежим воздухом, я терзалась, неужели я никому не нужна на этом свете? Хорошо ещё, что бригада, нашедшая меня у опоры, не оставляла своим вниманием, передачи и «пламенные» приветы несколько украшали моё житиё-бытиё. Единственное, чего бы я не хотела, а они так деликатно и не добивались – это личного общения. Причина была вполне прозаической – мой внешний вид оставлял желать лучшего, а если ещё вспомнить, в каком состоянии они меня нашли, так вообще становится неприятно, наверное, я крепко напугала их. О том, что я женщина, теперь можно было только догадываться, - в больничном белье, с коротко остриженными волосами, затылок вообще выбрит вокруг зашитой раны. Мелкие царапины и ссадины на животе и груди зажили, розовая кожа на их месте меня раздражала. Руку украшает лангет, ноги в гипсе, ну, словом, полный боекомплект. Впереди медленно шёл мужчина в рабочем синем комбинезоне, на голове его была одета каска. Когда мы поравнялись с ним, он повернулся и приветливо улыбнулся, и приятные морщинки окружили его пронзительные карие глаза, удивительно преобразив лицо в обрамлении русых волос, тронутых на висках ранней сединой. Он спросил:

-Как Ваши дела? Вам уже разрешили прогулки?

Я растерялась и сжалась. Чёрт! Ну почему первый же привлекательный мужчина, проявивший ко мне внимание, должен лицезреть меня в таком виде? А! Догадка молнией озарила моё сознание – это он, мой спаситель! Хорошо, что медсестра Лена не заставила себя долго ждать с ответом, быстренько пришла мне на помощь и вывалила кучу всякой информации на голову бедного, но такого чертовски привлекательного собеседника. Когда она уже совсем, было, собралась рассказать с не меньшим энтузиазмом о положении с моим стулом, я, уже несколько придя в себя, решительно вмешалась:

-Ну, это-то точно не интересно молодому человеку. Скажите, это Вам я обязана своим спасением? 

-Да, напугали Вы нас. Торнадо наделало много дел, унесло столько жизней. Ваше счастье, что мы Вас заметили и смогли быстро доставить сюда. Надежды, надо сказать, было мало, - к переломам добавилось ещё и поражение электрическим током высокого напряжения. Это чудо, что Вы выжили! Как же Вы оказались во власти торнадо?

-Если бы я это помнила, понимаете? – и, увидев его округлившиеся от удивления глаза, я продолжила, - Я вообще ничего о себе не помню.

-Да это неприятно, можно сказать, тяжёлый случай. Но ничего, врачи вам помогут, я надеюсь. И что же, извините, никто Вас так и не искал после случившегося?

-Насколько я знаю, нет, - от жалости к себе у меня невольно навернулись слёзы, - сама не понимаю, почему.

-Не переживайте, милая, всё образуется. Если что, знайте, что можете рассчитывать на меня. Ах, да, кстати, я не представился. Меня зовут Алекс. А Вас?

Я в смущении затеребила завязку на лангете:

-Не знаю.

-Ой, извините, я не подумал, что такой простой вопрос может поставить в тупик. Хотя, Вы знаете, можно и в этом найти приятную сторону, - теперь Вы можете называться так, как хочется, выбрать себе самое замысловатое имя. Например, Клеопатра или Изольда.

-Пожалуй, - я засмеялась, - от Изольды уменьшительное как будет, Изя или Льдя?

-А, как хотите! Хотя мне больше нравится Золя.

-На том и порешим. Приятно было с Вами познакомиться, Алекс.

-А мне сначала было страшно, а теперь даже приятно. Я ещё к Вам приду, можно?

-Ой, спасибо Вам, Вы и так не забываете меня, в отличие от некоторых.

-Мне это нетрудно, я работаю здесь рядом, вот по пути с обеда и заезжаю в больницу. Вы не думайте, остальные в бригаде тоже о Вас помнят и ждут хороших новостей о Вашем выздоровлении. Вот я их сейчас обрадую, что Вы пошли на поправку.

Лена, до сих пор еле сдерживавшая свои порывы поучаствовать в разговоре, не выдержала:

-Давайте заканчивайте, слышите, - сигнал на обед. Как бы нам не опоздать…

Алекс закивал головой, скороговоркой попрощался и быстрым шагом направился к выходу.

Позже в палате, я рассматривала рушник с петухами, в который были заботливо завёрнуты вкусные пирожки с картошкой, и невольно спрашивала себя, кем доводится женщина, их приготовившая, моему Алексу? Моему? Мне самой стало стыдно от моей поспешности, но, в конце концов, хоть кто-то должен быть в этом чужом для меня мире моим, так почему же не Алекс, единственный человек с бескорыстным интересом ко мне? Да и вообще, совесть моя чиста, я не сделала ничего такого – не кокетничала, не вешалась ему на шею сама, просто лежала разбитая, у опоры…

Вечером перед сном я потребовала ванну, на что, получив решительный отказ, устроила почти истерику, переполошив весь дежурный персонал. Удовлетворилась протиранием свободных от бинтов участков тела раствором уксуса, настояв всё же на мытье головы, так как швы на затылке давно сняли, и они уже почти поджили. Вечером, засыпая, я впервые за всё это время с радостью ждала наступления нового дня, - Алекс помнит обо мне, он придёт ко мне.

Утром, быстро проглотив удивительно невкусную кашу, привычно обсудив с медсестрой чрезвычайно важную тему, что полезная пища, как правило, невкусная, и наоборот, я принялась наводить красоту. Еле выпросив у Лены зеркальце и вытерпев её нахальные намёки насчёт предстоящего визита Алекса, я принялась себя рассматривать, пытаясь как-то соотнести увиденное с ощущением собственного «я». Да, это получалось плохо, даже совсем не получалось. Я не узнавала себя – эти тёмные глаза со странным разрезом, эти широкие, почти мужские брови, эти строгие губы, - всё это не было моим. Из зеркала на меня смотрело чужое лицо, черты которого были мне совсем не знакомы. Отнеся этот факт на счёт своей амнезии, я решила успокоиться и попытаться к нему привыкнуть. Ничего страшного, и не такое видали, зато молодая и, в конце концов, для чего же тогда создана декоративная косметика? Стоп! Какое такое «не такое видали»? Откуда это у меня? Может, это память пытается ко мне вернуться? Иди сюда, милая, мне так хочется всё вспомнить и не быть неизвестной забинтованной куклой по кличке Золя…

Ах, да, вот и он, красавец мужчина. Хорошо, что я прикрыла голову косынкой, скрыв неровно отрастающие волосы. Да и он тоже уже не в рабочем комбинезоне, а одет в светлые джинсы и белую рубашку, которая выгодно оттеняла бронзовый цвет его загара. Намечающая щетина придавала ему ещё большую мужественность. Ах, Алекс, что ты со мной делаешь!? Цветы? Мне? Радость расправила мне плечи и я, видимо, увлёкшись, таким взглядом одарила Алекса, что Ленка, завидущая, не удержалась и скептически хмыкнула, на что Алекс отреагировал адекватно:

-Леночка, позвольте, я сам помогу Золе погулять? Даю честное мушкетёрское, что верну её на место ещё до начала обеда, так что Ваш режим приёма пищи ни в коей мере не пострадает, а?

Та всё-таки не удержалась от замечания:

-Осторожнее с ней, помните, что ей нужны только положительные эмоции!

Вот те раз! А кому же они не нужны? Иди, иди, дай нам пообщаться, подруга. Алекс занял место сзади коляски, и мы поехали к ближайшей скамеечке, в тень большого тополя. Он молчал, и мне было как-то неловко, не видя его лица, начинать какой бы то ни было разговор, я любовалась цветами, их неразбавленным никакими сомнениями самовыражением. Они знали, что они прекрасны и благосклонно принимали моё восхищение. Какие странные для меня мысли, - вдруг дошло до меня, я невольно запаниковала – похоже, удар по голове не прошёл для меня бесследно. Что-то в этих мыслях было для меня чужеродное, я это чувствовала.

 

 

Бывает, иногда, себя совсем не узнаём,

Как будто тайная произошла подмена

И тело для души, как дом, идёт внаём,

Ему и невдомёк, что в личности измена.

 

Пиявкою чужая зависть зависает,

Обида чья-то клоком биополе рвёт,

Бывает, жалость флейтой в ухо засвистает,

Или гордыни вдруг гнойник прорвёт…

 

Бурлят, накапливаясь, эти измененья,

Нас потихоньку низводя на нет,

Прозрения горьки порой мгновенья,

Готовя нам очередной обет.

 

И лишь раскаяньем и болью отработав,

Вернём себе мы самого себя,

И дай нам Бог хоть здесь не быть банкротом,

И не «грести» всё время под себя!

 

 

Коляска остановилась и Алекс, обойдя её, сел передо мной на скамейку, пакет с продуктами устроил рядом. Он не смотрел на меня, казалось, он глубоко задумался и не спешит начать разговор. Что интересно, и мне показалось более приличным не беспокоить его пустым трёпом, а подождать, когда он сам решит заговорить. Странная для меня деликатность. Опять? Я не узнаю себя, я себя не знаю, ничего себе! Как бы почувствовав моё смятение, Алекс поднял на меня глаза, и я чуть не задохнулась оттого, что я в них увидела, - море боли и тоски там плескалось безбрежным океаном, вот что. Неприкрытое одиночество с мольбой глядело мне в очи, до глубины души потрясая, поднимая в ответ волну страха в душе. Я не знаю, сколько времени я смотрела ему в глаза, но, когда он их отвёл, мне показалось, что мир опустел, что ничего более важного и потрясающе волнительного я не видела до сих пор. Алекс хриплым от волнения голосом сказал:

-Я сразу понял, как только тебя увидел вчера, что ты необычная женщина. Ты меня понимаешь без слов, и я тоже тебя понимаю, вижу каждое движение твой души и мысли. Кажется, я тебя знаю, знал всегда, такое вот ощущение, понимаешь? Я не мог уснуть сегодня и отпросился с работы, чтобы тебя повидать. Почему-то это показалось мне важнее всего на свете. Я знал, что ты меня ждала, я это чувствовал и с трудом дождался этого момента, чтобы ещё раз увидеть твои глаза и проверить свою догадку, что торнадо принесло тебя неизвестно откуда именно для меня. Я думаю, поэтому тебя никто и не ищет. Потому, что я тебя нашёл, понимаешь? Всё это не случайность...

-Ты меня не знаешь, Алекс, я сама себя не знаю, я тебе уже это говорила, - я слабо попыталась ему возразить.

-Это неважно, самое главное, что мы чувствуем. Прости, я, кажется, увлёкся и пытаюсь на тебя давить. Пойми, это не от упрямства, просто я очень долго ждал тебя и почти отчаялся дождаться.

Он взял мою забинтованную руку и стал целовать вымазанные гипсом кончики пальцев, эти простые прикосновения вызвали такое напряжение в моём теле, что я невольно испугалась такой реакции и немедленно отобрала пальцы. Дыхание сразу восстановилось и сердце пошло спокойней. Однако, я не ожидала от себя такого! Нужно быть осторожней, учитывая моё состояние недавней тяжелобольной. Алекс будто прочитал мои мысли:

-Не бойся меня. Вот так всегда, - потороплюсь и всё испорчу. Извини. Тебе нужно набираться сил, а я тут тебя загружаю. Давай-ка, может, соблазнишься тушёным мясом, я тут всё припас, и тарелочку, и вилочку, и хлебушек. Смотри, как аппетитно, сам бы ел, да нахваливал! – так приговаривая, он взялся разворачивать какие-то кулёчки-свёрточки. Мясо действительно дивно пахло, и я не справилась с искушением, правда, сильно и не старалась, прожевав один кусочек, вспомнила свои вчерашние терзания и спросила, потянувшись за следующим:

-А кто это приготовил? Неужели сам?

-Для тебя старался, хотел сразить своим умением готовить, если других аргументов не хватит. Сработало?

-Сработало – сработало, ещё как сработало, - я только что не урчала, поглощая мясо, остановилась лишь тогда, когда на тарелочке остался последний кусочек, виновато посмотрела на него:

-Вот, видишь, какая я жадная, всё сама «слопала», тебе и не осталось.

-Кушай, дорогая, на здоровье. Я же знаю «здоровую» больничную еду, с неё ноги, конечно, не протянешь, но и сил не будет. А тебе они нужны для выздоровления, чтобы найти своё место под солнцем, надеюсь, под моим зонтиком.

-Думаешь, накормил вкусненько, так теперь и вся твоя? – после еды меня разморило, и я с трудом боролась со сном. Алекс закивал головой:

-Моя, моя, спи, солнышко, сейчас я тебя увезу в палату, а вечером ещё наведаюсь.

Так и пошло-поехало. Время проходило очень быстро, я всегда была занята то ожиданием Алекса, то перевариванием и приносимой им пищи, и наших разговоров, то самим Алексом, который открывался мне каждый день с какой-то новой стороны. Я чувствовала себя всё лучше, ушли изматывающие головные боли, спина моя зажила и отчаянно чесалась так, что я даже стеснялась почесаться лишний раз при Алексе, он несколько раз заставал меня за этим занятием, стоило ему только отвернуться, и дразнился. Чесались и ноги под гипсом, я буквально зверела от невозможности удовлетворить этот  зуд и с нетерпением ждала момента, когда же это всё кончится. Но только одна мысль не давала мне покоя, - как мне жить дальше? Я и так обязана очень многим Алексу, даже жутко думать, что было бы со мной, не будь его рядом. Он, получилось, дважды вернул меня к жизни, - там, у опоры, и здесь, в больнице. Но и дальше пользоваться его безграничным расположением к себе я не могла почему-то себе позволить, что-то внутри меня протестовало против этого. Эта какая-то щепетильность некстати меня уже не удивила, я уже стала привыкать к проявлениям своей новой натуры, лишь изредка замечая некоторый диссонанс между голосом подсознания и стереотипами поведения меня, бывшей. Видно, сам характер никакой торнадо не осилит. И ещё, я почему-то перестала смотреться в зеркало, вдруг потеряв интерес к своей внешности, как будто это было уже не важно, второстепенно. Действительно, Алекс никогда не говорил мне, какой он меня находит, и не делал больше попытки к сближению, считая это, видимо, не достойным по причине моего беспомощного состояния. И всё-таки, очень интересно было бы знать, ну почему же никто меня не искал и не ищет, не могла же я жить до этого в вакууме, без близких, соседей, да просто знакомых! Загадка прямо какая-то! 

 

Что мы без близких? Не старайтесь,

Не напрягайтесь, - не найти ответ.

Не спорьте, право, и не упирайтесь,

Без близких самого-то человека нет.

 

И как, иначе, одинокий сможет

О месте в жизни мнение иметь,

И кто ему подскажет и поможет,

Не даст ему скучать, хандрить, болеть?

 

Бывает, жертвуя, живём для близких,

И счастливы вполне такой судьбой,

Взлетим ли высоко, падём ли низко,

Мы дороги для них в поре любой.

 

За то, что любят нас они, да не за что-то,

За то лишь, что мы с ними рядом есть,

За то, что нам самим дано любить кого-то,

За это нам и им, родным, хвала и честь!

 

…И вот настал долгожданный день, - меня повезли на снятие гипса. Я ужаснулась, увидев свои ноги – такими жалкими, худыми и страшными они мне показались! Но доктор меня успокоил, что это глупости, ноги, как ноги, бывает, и хуже. Ну, спасибо на добром слове! Как они хоть, работают? Смогу я теперь уйти из опостылевшей больницы на своих двоих? Первый же шаг подверг сомнению  вообще саму возможность передвигаться самостоятельно, я пошатнулась и была вовремя подхвачена верной Леной, которая уверенной рукой направила меня к двум поручням, где мне предстояло теперь учиться ходить заново. Ах, невезуха! А я-то глупая, надеялась быстренько выписаться из больницы! Ноги меня плохо слушались, места переломов отдавали болью при каждом шаге, но это – ничего, поправимо, как сказал доктор, все с этого начинают. Несколько дней тренировок и он обещал, что я буду даже танцевать!

 

Как трудно быть оригинальным

В не новом мире под луной,

Где всё считается банальным,

Порою отдаёт голубизной.

 

Здесь главное не быть дешёвкой,

Свою природу уважать,

Не перхать старою кошёлкой,

Порою глупость совершать.

 

И не бояться осужденья

И нравиться не нужно всем,

Чтоб были бы и похожденья,

А то и вспомнить нечего совсем!

 

II

 

Создатель, как было больно! Боль рвала сознание, заставляя уходить его в спасительное небытие. Всегда такое послушное и привычное тело предало мой дух, показав всю зависимость от этого жалкого, изломанного и окровавленного куска плоти. Казалось, прошла вечность неизбывной муки, пока я почувствовала, что меня осторожно вынимают из исковерканной машины. Неосторожное движение – и я опять провалилась в небытие, ушла в тонкий мир, в астрал, где беззаботной огромной бабочкой летала над огромным городом, заглядывала в освещённые окна, наслаждаясь необыкновенной свободой и чувством всеобъемлющей любви к этому сумеречному миру. Странно только, что я всё ещё помню это ощущение, и мне так хочется вернуться в это состояние беззаботного полёта. Как прекрасно быть бабочкой! Какая чушь мне лезет в голову, однако! Что-то неправильно! Я не должна так думать, так чувствовать! Что со мной? Мгновенная паника заставила открыть глаза и выгнула дугой изломанное тело. Жить! Во что бы то ни стало жить! Где эти чёртовы менты, почему их так долго нет? Мне подыхать в этой консервной банке, что ли? Секунду спустя, пришло осмысление картинки перед глазами – чьё-то лицо висело надо мной. Открывающийся рот человека, видимо, должен был издавать  звуки?

-Инга, успокойся, всё хорошо! Ты в больнице, опасности для жизни больше нет!

Инга? Я? Хм, может быть, пусть будет Инга. Это не принципиально. Удивительно, словечко какое вспомнила – принципиально, - очень не подходящее для меня словечко. Принципы для меня – пустой звук, особенно в общепринятой форме восприятия этого понятия, я всегда была беспринципной и не ощущала никакой ущербности от этого. Нет, всё-таки, видно, удар и по голове пришёлся, как-то я странно себя чувствую и даже думаю в несвойственной мне манере. Да, что это такое со мной, откуда такая велеречивость и высокий слог? И вообще, как я оказалась в той машине? Убежала, что ли? Почему я не помню, как это произошло? Стоп! Этот олух что-то продолжает говорить:

-Инга, как ты меня напугала, разве можно быть такой безрассудной и неосторожной! Торнадо - совершенно непредсказуемо и изучать его надо на расстоянии и с помощью приборов, а не подставлять себя вместо подопытной свинки! Ты, вообще, обо мне подумала? Как ты могла?!

Торнадо? Что-то я такое по телевизору видела. Тогда это объясняет, почему я так пострадала, но как, чёрт возьми, я очутилась в этой машине? Я чётко помню, что белила забор, когда что-то меня подхватило и завертело. Потом – полнейший провал в воспоминаниях…

-Инга, ты меня слышишь? Ответь мне, как ты могла так подставиться? А если бы помощь не успела? Что тогда было бы? Нет, ты представляешь?..

Так, надоели мне эти крики и выговоры. Что он ко мне привязался? Тоже, умник нашёлся! Наезжает на больного, блин, человека, заботливого папочку изображает, а на самом деле, небось, козёл, как все мужики! Видимо, последние слова я сказала вслух, потому что крикун замолчал, поперхнулся как бы и попятился, округлив от изумления глаза:

-Инга, как ты можешь? Это ты обо мне? И вообще, что за лексикон?

-Заткнись, фраер. Уйди! Мне и так хреново, а ты ещё тут со своим визгом!

-Да, да, конечно! Извини, дорогая! Отдыхай. Я зайду попозже?

Я важно кивнула головой, довольная, что этот беспокойный тип, принявший меня за свою Ингу, наконец, оставит меня в покое и даст спокойно осмотреться. Помещение, где я находилась, было не похоже на больничную палату – раскрашенные в ярко оранжевые тона стены, нежно зелёный потолок и золотистый пол создавали ощущение радости бытия, дарили чувства гармонии и жизнеутверждения. Казалось, сам воздух был насыщен энергией солнца, и мне невольно захотелось выглянуть в распахнутое окно, за которым виднелись только покрытые молодой листвой ветки тополя. Опять какое-то несоответствие закралось сомнением в мою душу. Что, что не так здесь? Я опять пробежала глазами обстановку комнаты, ничего не нашла и опять посмотрела за окно. Ах, вот оно что! Листва была свежей, клейкой, только распустившейся. Такая бывает только в мае! А сейчас-то – июль! Холодок побежал по спине. Я уже не знала, что думать вообще. Не могла же я пробыть в коме десять месяцев! Ха, я сошла с ума? «Офигенный» финал для моей непутёвой жизни, ну, то, что надо! Не хватало мне алкашей родителей, любовничка, кухонного боксёра и по совместительству подельника Богдана с его вечными претензиями и недовольством, неудачной кражи, где меня взяли с поличным, так сказать, нар и параши в тюрьме, так теперь ещё эта напасть! А ведь мне надо ещё Ванечку поднимать! Бабка-то не вечная! Чай, помрёт, сердечная, того и гляди, не дождётся свою непутёвую внучку, а Ванюшу запрут в какой-нибудь интернат или детдом, где «выбьют» из него последние воспоминания обо мне… Слёзы текли по лицу, и я не могла их вытереть, - руки были крепко прибинтованы к специальным подставкам, как, впрочем, и ноги. Это ещё больше укрепило меня в мысли, что я нахожусь в клинике для душевнобольных, и от полной безнадёжности я завыла, как волчица, в голос. Раздались шаги, и томный бархатистый мужской голос произнёс:

-Ну, милая, Вы нас удивляете. Похоже, Вам нужна консультация психолога или гипнотерапевта,  который поможет снять с вас это тяжёлое воспоминание о прошлой жизни.

Как - о прошлой жизни? А как же Ванечка? Ощущение утраты помрачило моё сознание, и я провалилась в блаженную черноту…

 

Маленький комочек, плоть от плоти,

Пронзительно родной и бесконечно милый.

Ну, что ты плачешь? Ох, опять животик!

И мамка непонятливостью утомила?

 

Не плачь, родной, прижмись ко мне покрепче,

Теплом молочным я тебя согрею…

Я слёзки вытру, видишь, уже легче,

Расти большой, расти, малыш, скорее!

 

Ощущение мурашек и покалывания с затылка стало перемещаться через шею к рукам, по спине к ногам  и скоро вернуло меня в сознание. В голове шумело, во рту был металлический привкус, всё тело было холодным и не моим. Зачем, зачем мне жить без Ванечки, единственно родного мне человечка, не представляю. Нет его, значит, нет и меня. Я судорожно стала вспоминать, как носила, рожала, кормила, купала, пестовала своё дитя и не могла никак поверить, что это было всё в прошлой жизни, такими живыми и осязаемыми были эти воспоминания! Его доверчивые глазёнки были передо мной, как живые, и сейчас. Нет, этого не может быть! Судьба швырнула мне жизнь в лицо, отобрав при этом единственное, чем я на самом деле дорожила!

Уже знакомый голос произнёс над моим ухом, заставив меня мучительно дёрнуться:

-Вот не ожидал, что Вы так отреагируете на моё простое предположение. Извините меня, я не хотел причинить Вам боль. Вы потерпите, гипнотерапевт уже в пути, он Вам поможет, вернёт ощущение действительности. А то Ваше неадекватное состояние мешает нанороботам производить устранение повреждений. Покой, только покой! Все эмоции – потом! Я даже запретил Вашему молодому человеку появляться здесь до окончания работы нанороботов, так как Вы совершенно неожиданно отреагировали на его вполне справедливые укоры по поводу Вашей преступной неосмотрительности! Нас слишком мало, чтобы так относиться к собственной безопасности и подвергать угрозе саму возможность появления наших следующих поколений, поколений и с Вашими признаками и способностями тоже! Удивительно, я не думал, что мне придётся объяснять столь очевидные  вещи!

-Да пошёл ты! – выдохнула я, от слабости и горя, позабыв все ругательства.

Доктор, так и не соизволивший дать мне возможность лицезреть его «признаки и способности», задохнулся от возмущения, но ничего не сказал, а просто выбежал из комнаты…

Из тягостного оцепенения меня вывел уже знакомый голос доктора, который настойчиво просил открыть глаза, и только тут я поняла давно слышанную от бабули поговорку: «Глаза бы мои тебя не видели». Бархатистость его голоса стала напоминать мне назойливое жужжание шмеля, вызывая опаску и вполне понятное желание поскорее избавиться от его источника. Но я решила потерпеть, надеясь вывести его из себя ещё больше, с каким-то даже удовольствием стала слушать, как его красивый голос стал приобретать истерическую визгливость. Но тут прозвучал ещё один голос:

-Оставьте её, мы подойдём в другой раз, когда она будет более расположена общаться. Вы должны понимать, что всё, что с ней произошло, могло очень тяжело сказаться на психике.

-Я не шизик! – я открыла глаза и посмотрела в упор на говорившего, с ненавистью рассматривая его вполне добродушное лицо. «Какой большой мальчик» - подумала я. Да, определение «большой», как нельзя кстати подходило ему – у него было всё очень большое – ноги, руки, голова, мощный торс. Из него одного получилось бы точно два обычных человека. Он улыбнулся и развёл руками:

-Ну, это как посмотреть!

-А и смотреть нечего! Оставьте меня в покое! Я вас не звала, не ждала и не желаю видеть!

-Какая категоричная дамочка, да, Кеша? Трудный случай, но ничего, сейчас разберёмся в два счёта с вашей проблемкой в прошлом воплощении, и будете как новенькая.

-Что ты понимаешь, урод! Потеря ребёнка – это всего лишь «проблемка»? Да вы что тут, все - придурки бесчувственные, или через одного?

-Так, похоже, нормально договориться о сотрудничестве не получается, придётся тебе, Игнат, приступать к сеансу, не дожидаясь от этой истерички помощи, - Кеша, выглядевший подростком на фоне огромного Игната, казалось, был даже смущён подобной перспективой.

Я вспомнила о нанороботах, о которых он упоминал раньше и мне стало жутко, как только я представила, какую работу в моём организме они сейчас проводят. Что-то где-то я слышала о них по телевизору. Я попыталась почувствовать их, но тщетно, кроме урчания в животе я больше ничего не услышала и не почувствовала. Мужчины же, приняв моё молчание за смирение, оживились, переглянувшись. Кеша быстренько приволок кресло для Игната и тот, усевшись рядом, стал вертеть, как бы ненароком, блестящий хрустальный шарик в огромных пальцах и приговаривать:

-Ах, как хочется спать, Кеша, ты даже не представляешь себе, как хочется спать. Вытянуть ноги, раскинуть руки, расслабиться и заснуть. Заснуть, забыться, отключиться. Спать, спать, спать.

Мне странным показалась такое откровение от этого практически не знакомого человека, хорошо ещё, ему не пришла фантазия рассказать нам о своих более интимных желаниях. Что-то в этом было не так. Но мне было лень задуматься над этим, в голове стало пусто, и я вдруг поняла, что вполне понимаю этого Игната, да, хочется спать, невыносимо хочется спать. Шарик из хрусталя почему-то превратился в замысловатую блестящую линию, а потом и совсем куда-то пропал. Я уснула. Но это был неспокойный сон. Мне снилось, что Игнат достал огромную лупу и рассматривает меня с пристрастием, задавая попутно странные вопросы. Я чувствовала себя козявкой на приборном стекле и мучилась бессилием что-то изменить. Кроме того, меня беспокоило соображение, как же я выгляжу под лупой? Наверное, совсем отвратительно. Ну, подумайте сами, начни любую, самую прекрасную девушку рассматривать под микроскопом - живо обнаружишь то закупоренные поры, то сосудистую сеточку, то морщинки, то бородавку, возомнившую себя пикантной родинкой…

 

В журналах глянцевых всё идеально:

Лицо, фигура, зубы, кожа.

Завидуя, мы опускаемся буквально

В пучины отвращения к себе, о, Боже!

 

Пытаясь хоть в какой-то мере

На глянцевых красоток походить,

Мы суетимся, изменяя вечной вере,

Что каждую из нас возможно полюбить!

 

Ведь для мужчины лишь сначала только

Значение имеет цвет – фактура,

Но если есть душа, с которой сладко - горько,

На задний план уходит и фигура!

 

Тут я уснула окончательно, после обнадёживающих слов Игната, что проснусь я завтра утром здоровая, свежая и весёлая. Я его буквально полюбила за эти слова.

Проснулась я от толчка и жужжания электрополотёра, который старательно, объезжая ножки моей кровати, убирался. Однако, видно, клиника не из бедных. Вот будет весело, когда выяснится, что платить мне за всё это великолепие просто нечем. Тогда, наверное, я услышу Кешу во всём многообразии тембра. Странно, что я так думаю, заумно как-то, я сама себя не узнаю. Ещё странней то, что мысли о Ванюшке не такие однозначно печальные, где-то внутри жила надежда, что мы ещё свидимся. Я действительно хорошо себя чувствовала и с удивлением обнаружила, что свободна от всяческих пут. Когда меня успели размотать, непонятно. Интересно, а если я встану, а вдруг у меня получится убежать через открытое окошко, во избежание лишних вопросов? Стоит попробовать. Но только я опустила ноги с кровати, как, зашелестев, загорелся экран на стене и на меня приветливо взглянул бессменный Кеша, всё тот же Кеша.

-Вы что, не отдыхаете совсем, что ли? Не даёте человеку даже самые простые нужды справить, всё подглядываете, как не стыдно! - как известно, лучшая защита это нападение, я никогда не подвергала сомнению эту простую истину.

-Таня, ничего нового в ваших простых нуждах я не открою, не переживайте за мою нравственность, пожалуйста.

-Ну, вот, теперь Таня. Вы уж, как-нибудь разберитесь, как всё-таки меня называть, - попыталась я, было, повредничать, но ощущение страха, что им всё известно обо мне, сжало горло, и последние слова я почти прошептала.

-Таня, не будем играть в прятки. Мы действительно всё выяснили насчёт Вашей личности. Пока нам не понятно, каким образом она оказалась в теле нашей Инги, но это – лишь вопрос времени. Вы, то есть Инга, как раз и занимались исследованием торнадо, пытаясь найти способ использовать его силу и флуктуации на пользу индиго. Видимо, в торнадо происходят и пространственно- временные сдвиги, давшие возможность Вам поменять реальность. Там, в Вашем времени, Вы на двадцать один год моложе, действительно имеете ребёнка и находитесь в заключении. Очень жаль, что так случилось, потому что Ваша личность – неравноценная замена нашей ясновидящей Инги, нам не хватает её взвешенных и вызывающих доверие рекомендаций…

-Я в другой, как это, реальности? Что за чушь! Кеша, Ты мне не втирай, скрылся, понимаешь, за экраном, и думаешь, я тебя не найду, и не повыдираю остатки растительности, чтобы отбить охотку так шутить? Я – это я, понял?  Этого просто не может быть! Ужас, что придумал! Слушай, Кеша, а над тобой тоже нанороботы поработали, признавайся? Что-то у тебя с головой не то, дорогой!

-Какие уж тут шутки, Таня, - его голос стал проникновенно сочувствующим, - Да, и сыночек Ваш остался там, двадцать один год назад. Как мы понимаем, это единственное, что Вас беспокоило с момента появления здесь.

-Ты, что с ума хочешь меня свести, ботаник? Как это – двадцать один год назад? – Я даже села обратно на кровать, ноги почему-то перестали меня держать, в голове противно зазвенело, - ты прекрати это, - уже безе надежды прошептала я, вдруг поняв, что Кеша не шутит. Волна отчаяния накрыла меня, я застонала от невозможности принять эту правду, она не помещалась у меня в голове, разрывая воспоминания и заботу о Ванюшке на мелкие клочки. Ванюша вырос без меня, беспутной мамаши, так мне и надо, твари безмозглой! И не факт, что я могла бы дать ему что-то ещё, кроме своей любви! Да, но он и этого оказался лишён по моей милости! Ушла бы сразу от Богдана, жила бы, как все, честно, и не было бы и срока, и этого всего! Господи, помилуй меня, грешную! Прости, меня, Ванечка!..

Кеша, видно, уже отчаявшись привлечь к себе моё внимание голосом, стоял рядом и гладил меня по плечу, заботливо прикрыв одеялом мои ноги. Он молчал, видно, поражённый силой моего отчаяния. Потоптавшись ещё несколько минут, он, понурив голову, вышел из палаты, оставив меня одну на грани разверзшейся передо мной Пустоты, которая грозила и звала, ждала и обещала. Освобождения. Свободы от себя самой. Да, это выход. Не будет меня, не будет и этой невыносимой боли. Ненавижу себя, Господи. Не хочу жить. Я, как зомби, шагнула к окну, надеясь, что его высоты хватит, чтобы в последний раз раскинуть мне мозгами, раз раньше я не утруждала себя подобным занятием. Но тут я вдруг вспомнила слова Кеши, что я в теле другой женщины, Инги, кажется. Значит, и этот путь для меня закрыт, усмехнулась я, - даже телом я не могу распорядиться, я как квартирантка, не имею права причинить ему малейший вред, потому, что оно не моё! Мысль, что вдруг наступит такой момент, и мы снова с ней поменяемся местами, вдруг пришла мне в голову, и я даже всплакнула опять от появившейся надежды, малюсенькой, но всё-таки надежды. Ещё всё можно будет исправить, Ванечка, дорогой мой малыш. Тут что-то меня задело сзади, от неожиданности я отшатнулась, слишком занятая своими переживаниями, чтобы наблюдать за тем, что происходит вокруг. А происходило кое-что занятное: Кеша в сопровождении Игната и давешнего выговаривавшего мне «опекуна», растопырив руки, пытались окружить меня, с какой-то, видимо, очень благородной целью. Мне стало смешно смотреть на их напряжённые лица и выпученные глаза: похоже, они верно угадали моё неожиданное желание полюбоваться красотами открывающегося из окна вида. Это подстегнуло меня, я вспорхнула на подоконник и заявила:

-Ну-ка, вышли все вон из палаты, а то я за себя не ручаюсь, честное слово!

Их открывшиеся от изумления рты доставили мне несказанное удовольствие, я почувствовала некоторое облегчение и перевела дух, когда они, всё с тем же выражением оскорбления в своих самых наилучших намерениях, молча вышли.

 

Тоска «зелёная» на сердце пала,

Всё надоело мне, я так устала,

Глаза закрыла бы - так больно видеть,

Хоть не хочу ничем людей обидеть.

 

Ведь не они - вина моей печали,

Но лучше было бы, чтоб помолчали,

Не добавляли бы своей тревоги,

Когда стою уже я на пороге...

 

Ведь стоит шаг шагнуть, - и бездна примет,

Отчаяньем грозя, весь разум вынет,

Боль во сто крат хлестнёт и вдруг отпустит,

Оставив у меня лишь чувство грусти.

 

О чём печалюсь я, сама не знаю,

Скорблю о том ли я, что не узнаю

Любви всевышнего всесовершенной?

А боль становится уже душевной...

 

Не потому ли мы так скорбны духом,

Землёю становясь, почти что пухом,

Что не уверены, что Бог нас любит,

Что душу каждого Он приголубит...

 

 

III

 

Прошла какая-то пара недель после выписки, и я уже могла с полной уверенностью заявить, что несчастный случай, бросивший меня в объятия торнадо, не сделал меня инвалидом, по крайней мере, и на том спасибо. Осложнения в виде потери памяти и всей прежней жизни – это уже не в счёт, это уже мелочи, по большому счёту. Я слушала, как рассуждает на эту тему Алекс, согласно кивала головой, больше из желания не обидеть его, чем действительно соглашаясь. Он же, чувствуя, что за моей податливостью кроется, да и, подозревая сам, что не прав, раздражался ещё больше, в страхе, что моё прошлое  отнимет меня у его настоящего.

 

Ах, знать бы нам, как в жизни повернётся

И, что греха таить, «соломки постелить».

Откуда знать, какая боль вернётся,

И с кем придётся хлеб и соль делить.

 

Решенья принимая, день за днём,

Себя мы обрекаем на изгнанье,

Как дети спичками, играем мы с огнём,

Бывает, жизнь – цена такому знанью.

 

И только тем, кто ясно очень слышит

Глас тихий Ангела, - спокойно на душе,

Они хранимы под незримой крышей,

Ему послушны, рай им в шалаше.

 

Без страха, зависти, гордыни, суеты

Мы обходиться просто не умеем,

А к Ангелу почаще «наводя» мосты,

Не потеряем, то, что жаждем и имеем!

 

Наше уединение никем не тревожилось, после смерти жены Алекс очень даже как-то легко расстался со всем своим прошлым окружением, изолировал, если можно так выразиться, себя и от  непрошенной жалости, и от хамского любопытства, и от мещанского морализаторства, попросту перестав общаться с кем бы то ни было. Между нами был полный лад, прерываемый взрывами страсти, когда кажется, всё вокруг вообще перестаёт существовать, кроме нашего такого мучительно сладостного взаимопроникновения. Всю боль и горечь потери, всю массу нерастраченной нежности Алекс дарил мне беззаветно, не требуя ничего взамен. А я, я чувствовала себя на этом пиршестве любви всего лишь гостьей, незваной гостьей. Что-то неопределяемое мешало мне раствориться полностью в своём чувстве к этому прекрасному мужчине, ощущение неправильности происходящего отравляло моё существование. Когда он уходил на работу, я не знала, куда себя деть, лихорадочно переделав всю несложную работу по дому, я томилась, ждала чего-то. Домашний компьютер немного скрашивал моё время, я «зависала» в Инете, пытаясь найти информацию по торнадо и всему, что может быть с ним связано. Но все сведения были настолько разрозненны, субъективны и недостоверны, что я отчаялась найти что-нибудь действительно стоящее моего внимания. Единственное, что я нашла, - это время и место произошедшего торнадо. Вот отсюда и нужно было начинать поиски себя, прежней.

Что-то всё-таки крылось за этим многозначительным молчанием по поводу моей прежней жизни. Что-то грозное и неприятное, по моим ощущениям. Это стало тяготить меня, выбрав момент, когда Алекс ушёл на работу, наказав, как обычно, никуда не уходить, я потихоньку собралась и вышла из квартиры, совершенно не представляя в каком направлении нужно двигаться. Ну, что ж, пока к выходу. Солнце ослепило меня, но в то же время в душу толкнулось предчувствие, - да, сегодня! Я узнаю всё сегодня! Обретя способность видеть, я узрела несколько сидящих на скамейке у подъезда женщин, которые тоже с удивлением меня рассматривали, причём, я чувствовала, что их любопытство не было доброжелательным. Но это обстоятельство нисколько меня не смутило, никакой вины перед ними я не чувствовала и поэтому просто спросила:

-Уважаемые, не подскажете, как пройти к библиотеке? – ожидая, что «уважаемые»  сейчас зарычат в ответ что-то невразумительное, но нет, - высокий голосок самой крайней подробно поведал мне дорогу.

Поблагодарив, я спокойно пошла в указанном направлении, слыша за спиной оживлённые пересуды, усмехнувшись про себя, что нечаянно доставила кумушкам радость безнаказанно посудачить всласть.

Город был мне совершенно незнакомым, никаких, даже самых отдалённых ассоциаций. Был он не очень чистым, и в воздухе висела гарь от проезжающего транспорта. Идущие мимо люди были всецело заняты только собой, и, казалось, мысли их были тоже такие нечистые и приземлённые, как всё вокруг. Я попыталась остановить себя, - ведь это мой мир, значит, нужно принимать его таким, какой он есть, критиканство в данном случае неуместно. Почему мне всё кажется чужим, искусственным каким-то и неприятным? Нет-нет, нужно избавляться от подобных настроений и учиться жить, приспосабливаться к этим условиям. Я уже не удивлялась своей какой-то, как мне раньше казалось, «заумности», просто приняв это как данность, как результат случившегося со мной. И где-то даже немножко гордилась собой, не подозревая раньше о способности мыслить о «тонких материях», похоже, само это понятие раньше было чуждо мне. Не скрою, это даже несколько повысило мою самооценку, с того момента, как я себя осознала и помнила. Спросив ещё пару раз о верности направления, я всё-таки нашла библиотеку и, спросив периодику за последнее время, углубилась в поиски. Информация сводилась к следующему: прекрасным июльским утром 2009 года смерч, зародившись в степных просторах Зауралья, прошёл по нескольким населённым пунктам и затерялся в тех же самых просторах. Все издания были единодушны в оценке самого события как маловероятного для данной местности. В числе жертв было несколько человек, к сожалению, ни одна приведенная фотография даже отдалённо не напомнила мне мой облик. Тогда я ещё раз внимательно перечитала список населённых пунктов и обнаружила среди них исправительную колонию. Интуиция подсказала мне, что искать следует в этом направлении. Кем я могла быть в этой колонии? Заключённой? Персоналом? В любом случае поиски следовало продолжать осторожно, чтобы не навредить в сложившейся ситуации. Перспектива оказаться в подобном месте как-то не прельщали меня в принципе, несмотря на всю предыдущую историю. Сняв ксерокопии статей, я поспешила домой, опасаясь, что Алекс, не обнаружив меня дома, встревожится и начнёт меня искать.

Я успела во время, но Алекс, зайдя в квартиру, был подозрительно немногословен со мной, казалось, он чего-то ждёт от меня. Я не стала томить его, догадавшись, что кумушки у подъезда не упустили случая указать ему на моё отсутствие. Выслушав, он согласился, что дальше, если следовать логике поиска, нужно посетить эту колонию, чтобы, по возможности, узнать что-нибудь обо мне. Но самой мне там показываться нельзя ни в коем случае, пока всё не выяснится. Алекс, покраснев от неловкости, сказал, что всё это, скорее всего, недоразумение, он просто представить себе не может меня в качестве заключённой, с моими-то душевными качествами этого просто не может быть по определению, и скоро всё встанет на свои места. А я ему на это ответила, что всё может быть. Может, до несчастного случая я была далека от идеала и что-то натворила. Но, в любом случае, правда лучше неопределённости и забвения. Он меня обнял и сказал, чтобы я не беспокоилась, он сам съездит туда завтра же, благо, это недалеко от места его работы…

Утром, после ухода Алекса, я ещё полежала в постели, мечтая и гадая, как же дальше развернутся события. Резкий  требовательный звонок вырвал меня из полудрёмы, сердце почему-то бешено заколотилось, чуя беду. Я никого не ждала и решила не открывать, потихоньку подкравшись, посмотрела в глазок и никого не увидела. Звонивший явно не хотел, чтобы его рассматривали, но с тупой настойчивостью звонил в дверь. Потом раздался хриплый шёпот под дверью:

-Танька, сука, открой, а то убью! Я тебя выследил, тварь, я знаю, что ты здесь, открой! Быстро же ты на этого лоха вышла! Ты всегда умела пристроиться, падла! А ещё клялась в вечной любви! Открой, а то я Ваньке щас пойду головёнку откручу, не посмотрю, что сын! Деньги куда дела, гнида? Отдай деньги, открой, падла!

Я слушала, холодея от страха, этот шёпот и лихорадочно соображала, что же делать? Открыть этому отморозку дверь? Но я не знаю, где деньги, о которых он говорит! Я не помню ничего! Как я смогу это доказать? А Ванька – кто это? Сын? Его сын? Мой сын, раз он угрожает мне! Боже мой, что же делать? А может, он ошибается, этот подонок, может, я не его Танька? Даже не подумав о последствиях, я открыла дверь, и здоровенный мужичина с чем-то цыганским в облике мгновенно оказался в квартире, оттолкнул меня и закрыл дверь, наблюдая в глазок за площадкой. Я отступила в комнату и сказала:

-Послушайте, Вы ошиблись, наверное, я не знаю вас и я не Таня. По крайней мере, я чувствую, что меня зовут не так.

Он повернулся ко мне и буквально прошипел, от злости губы его сошлись в «ниточку» и побелели:

-Ты, что, гонишь? Не придуряйся, шалава, я все твои примочки знаю. Где деньги? Куда ты их спрятала, когда в ментовку замели? Говори, сука, а то щас душу вытрясу!

Он подошёл ко мне вплотную и сомкнул руки вокруг моей шеи. От него воняло перегаром и табаком, от омерзения у меня перехватило дыхание:

-Убери руки, сволочь! Если ты меня задушишь, кто же тебе про деньги расскажет?

-Вот так-то лучше! А то я уже испугался, вдруг показалось, что ты меня первый раз видишь! – он убрал руки и опустился на стул, пробежал глазами по обстановке:

-Ты уже здесь пошарила? Не богато живёт твой лох, может, заначки есть? Ты хорошо смотрела?

-Послушай, как тебя там, не знаю, не помню, замолчи! Я здесь не шарила и тебе не советую!

-Ах, вот ты как заговорила! Чем это он тебя взял? Я его видел – работяга, как работяга! И как это ты меня не помнишь, как зовут? Мужа своего не помнишь, сука! Другого нашла, а меня уже и звать, как забыла? Ты, может, и Ваньку, сына своего не помнишь? Ты, что, - под дуру косишь? – он приближался ко мне с явным намерением ударить.

Я спокойно сказала:

-Нет, я не дура, но после удара об опору потеряла память. Не только тебя я не помню, - себя не помню. И что я Танька – от тебя первый раз слышу.

-Как это не помнишь? Как это первый раз слышишь? Этого не может быть! А деньги? Ты тоже не помнишь, куда их дела, падла? Отдай мне деньги и тогда хоть совсем меня забудь! На мой век тёлок хватит, любая со мной пойдёт, а ты мне не нужна, кошка драная! Как и твой щенок! Говори, где деньги!

-Я не знаю, говорю же, не помню.

Он даже подпрыгнул от возмущения и совсем, было, намахнулся меня ударить, но вдруг остановился, посмотрел на меня внимательно и сказал:

-Ой, мастерица ты стала пургу гнать, в зоне, что ли, научилась? Так вот, не понимаешь по-хорошему, будет по-плохому: я Ваньку у бабки отберу, голодом морить буду, пока ты мне деньги не принесёшь, сука! Срок тебе даю – ровно трое суток, больше малец не протянет, поняла? Всю сумму до копеечки принесёшь туда, где мы первый раз с тобой любились. Не забыла, Танька? Вот и проверим твою память, мать твою!

 

 

Не жизнь – а летаргия, Боже правый!

Очнёшься вдруг – чужое всё кругом,

Свиные рыла и свиные ж нравы,

Приткнуться не к кому, и вспомнить не о ком!..

 

Он повернулся и вышел, хлопнув дверью. А я осталась стоять в полнейшем недоумении, что же мне теперь делать? Вот и узнала своё прошлое! Да лучше бы я в неведении провела остаток жизни своей в таком случае! Говорят, не буди лихо, пока оно тихо. Как же я теперь найду в этом огромном городе Ваню, как смогу предотвратить трагедию? Да даже просто найти подонка, который мне сейчас угрожал? А деньги? Как я найду их и куда мне их принести? Голова закружилась от этих вопросов, и я уже пожалела, что растерялась и не проследила, в какую сторону пошёл мой так называемый муж. Что-то подсказывало мне, что он не лгал, что наш сын существует, и он приведёт в исполнение угрозу. Но как он меня нашёл? Я всего лишь раз вчера вышла и не заметила его ни среди прохожих, ни в библиотеке. Бабки у подъезда! Может, они что-нибудь мне скажут?

Когда я вышла, сидящие у подъезда женщины сразу насторожились. Я изобразила на губах улыбку и попыталась вступить в контакт:

-Здравствуйте, уважаемые! Не знаете ли мужчину, который сейчас отсюда вышел?

-Это ещё зачем тебе этот шаромыга нужен, скажи, пожалуйста? – вчерашняя бойкая бабулька проявила соседскую бдительность, по её соображениям, видимо, весьма своевременную. Но мне делать было нечего, - даже под угрозой незаслуженной нотации придётся проявить терпение и всё-таки попытаться хоть что-то выяснить. Поэтому я, шмыгнув носом, пожаловалась:

-Да он пытался залезть в квартиру, да я спугнула. Боюсь, ещё придёт, когда никого уже не будет дома. Так всё-таки вы знаете его?

Женщины оживились, – тема воров волновала, видимо, многих, - перспектива лишиться того немногого, праведно нажитого, можно сказать, последнего, не могла их не волновать. Из громкого обсуждения, сопровождаемого бурными эмоциями, я поняла главное – парень был им знакомым, жил неподалёку, в соседнем дворе и давно вызывал у них подозрение. Теперь же представился случай подтвердить эти догадки. И даже имя прозвучало – Богдан. Я прислушалась к себе – нет, ну ничегошеньки не ворохнулось в душе при этом имени. Однако нужно было действовать, несмотря ни на что. Получив подробные инструкции, я мысленно похвалила себя за находчивость и поторопилась в указанном направлении, в надежде, что Богдан зайдёт ещё домой, прежде чем отправится за ребёнком. Занятая своими мыслями, я чуть не столкнулась с ним, вышедшим из-за угла указанного дома, хорошо, что быстро среагировала и спряталась в подъезд. Он шёл с мрачным выражением на лице и буквально жевал папиросу, видимо, настроен он был весьма решительно. Подойдя к остановке автобуса, бросил и растоптал окурок, смачно плюнул и зашёл в первую дверь подошедшего автобуса. Я юркнула во вторую, забилась на угловое сиденье, не теряя его из виду. Ехали мы довольно долго. Хорошо, что в куртке Алекса, которую я накинула на плечи, выходя из дома, нашлась мелочь, чтобы расплатиться за проезд. Я немного повременила, чтобы он успел отойти дальше, и в самый последний момент выскочила из автобуса, спряталась за ограждением остановки и стала наблюдать. Богдан опять достал на ходу папиросу и нервно закурил. Видно, предстоящее дело тревожило его совесть, или он просто беспокоился, как всё пройдёт. Покурив, он направился в подъезд стоящего неподалёку дома. Я задумалась – то ли подождать его здесь, то ли направиться за ним, чтобы выяснить, где живёт мальчик. Ведь там могут быть люди, знающие меня, прежнюю. Решив, что, если что, я его уже знаю, где искать, я решила зайти в подъезд, чтобы понять, в какую квартиру он пошёл. Подъезд был сырым и мрачным, я мгновенно взлетела на предпоследнюю лестничную площадку, боясь каждую секунду, что преследуемый мной Богдан выйдет из любой из квартир.  Только я перевела дух, как стала открываться дверь этажом ниже, и послышался разговор:

-Так,  а что же она сама не пришла за дитём, – спрашивал дребезжащий женский голос, - или совсем совесть потеряла?

-Так в бегах же она, я говорю, ей светиться здесь нельзя, заметут сразу.

-А тут намедни приезжал уполномоченный, из зоны-то, рассказывал, что смерч её унёс, что не нашли её, даже тела. Так как же теперь? Ты не врёшь ли?

-Да, на что мне врать, старая? На что мне тогда малец? Сама рассуди?

-Да, папаша из тебя никудышный, это точно. Ты, слышь, пусть позвонит мне, как доберётесь, ладно? А то я переживать стану, что отдала тебе без неё Ваню. Учти, если что с ним, живо заявлю на тебя, чтобы вернуть его.

-Да, ладно тебе, бабка, сказал же, сама просила привезти, позвонит, как дойдём. Всё, заткнись, надоела со своим нытьём. Пошли, пацан.

Я выглянула осторожно и увидела мальчика лет трёх, его тёмные большие глаза были заплаканы. Вдруг я осознала, что он меня видит, потому что он потихоньку спросил:

-Мама?

Я сразу скрылась, боясь, что Богдан тоже посмотрит в моём направлении. Но тот был занят прощанием с женщиной и не сразу отреагировал на крик малыша. А тот стал кричать всё громче «Мама!», не понимая, почему я не отвечаю. Богдан дернул его за руку и потащил за собой к выходу, не обращая внимания на его крик. Лишь когда за ними закрылась дверь подъезда, я поняла, что судорожно сжимаю перила так, что побелели и заболели пальцы, что ещё миг, и сердце моё не выдержит без кислорода, потому, что, оказывается, я затаила дыхание, а потом и вообще забыла дышать. О, боже! Я его помню! Да, это мой мальчик, мой сыночек, мой Ванечка! Так, стоп! Нужно успокоиться! У меня есть немного времени, чтобы всё обдумать. Я стала поспешно спускаться, запомнив номер квартиры, из которой вышел Богдан. Я вдруг поняла, что он может увезти Ванечку и не домой к себе, зачем ему плач голодного ребёнка? Выйдя на улицу, я стала лихорадочно искать их глазами, но, о, ужас, их не обнаружила. Я побежала к остановке – пусто, я побежала за дом – никого, в другом направлении - тоже. Поняв, что потеряла их из виду, я решила вернуться в квартиру, может, это что-то даст в поисках…

 

IY

 

Кеша был сегодня необычно смущённым, – казалось, он сам не хотел того, что должно было сегодня произойти. Он, конечно, понимал, что мне уходить с этим, бывшим, как-то не «в жилу», но и оставлять меня здесь, в клинике, без особых на это причин не имел права. Я, вообще-то думала, что он будет рад избавиться от такой беспокойной хамки, как я, но, видно, он успел проникнуться ко мне симпатией, не смотря на мои художества. Поэтому, когда он предложил вызвать опять Игната, чтобы гипнозом попытаться меня настроить на дальнейшие отношения с Олегом, мужем Инги, то запнулся, не договорив до конца, верно истолковав выражение на моём лице. Мне этот нытик, Олег, не то что не нравился, а вызывал раздражение своей правильностью и занудностью, все его посещения заканчивались одинаково: после того, как я его посылала «куда подальше», он вспыхивал и, красный от унижения, выбегал прочь. Но никак не хотел смириться с моим явным пренебрежением и изощрялся в букетах- подарках при следующих визитах. Я первое время просто смеялась, но потом мне это всё уже надоело, и я его уже просто встречала матом, удивляясь его долготерпению. Кеша помолчал немного, потом, повернувшись, было, уходить, всё-таки не удержался от комментария:

• Глупая, куда ж ты пойдёшь сейчас? С ним у тебя налажен быт, дом, мебель, всё такое прочее. Это же всё и твоё тоже. Глупо отказываться от всего этого, - это же вся твоя прошлая жизнь.
• Да, и она прошла. Теперь я другая, я не Инга. Можно же както устроить, чтобы я жила отдельно, в общежитии, что ли? Или в вашем обществе реализованных возможностей таких не имеется?
• Хорошо, я обращусь, куда положено, походатайствую. Но, учти, с Олегом тебе всё равно придётся объясниться, и, пожалуйста, поговори с ним похорошему, чем он-то виноват в этой ситуации? Пойми, для него ты – любимая женщина, неожиданно сошедшая с ума. Он не верит всей этой истории с переносом в параллельные миры. Ему больно, понимаешь? Поживи с ним, пока вопрос  с твоим жильём не решится, присмотрись  к нему, глядишь, и найдёшь чтонибудь в нём привлекательное, Инга же находила.
• Ну, ты даёшь, доктор. Сравнил, понимаешь. Хотя, в принципе, мне интересно, что это была за женщина. И ещё. Кеша, а ты не сможешь получить информацию от ваших учёных, возможно ли нам обратно поменяться мирами? А? Будь другом, попробуй, чем чёрт  не шутит, может, вам, людям породы индиго и такое под силу? Меня там малец ждёт, понимаешь? Сердце моё болит о нём…
• Таня, я сделаю, что в моих силах, обещаю. А теперь – выходи, Олег, смотрю, уже приехал. Ах, да, чуть не забыл предупредить: учти – ты теперь до полной адаптации находишься под особым контролем во избежание всяких недоразумений, сама понимаешь, твои прошлые подвиги вынудили к этому. У нас здесь нет преступности,  не просто потому, что людей мало и все их потребности, без исключения, удовлетворяются, но и потому, что индиго по природе своей обладают высокой духовностью и не способны на низкие поступки, поняла, Таня? Да, и Игнат тоже будет тебя навещать с большим удовольствием, как мне показалось, Кеша улыбнулся и обнял меня, - Иди, Танюша, и будь умницей. Если что, я всегда к твоим услугам.
• Спасибо тебе, доктор Кеша. Я давно хотела спросить, а как же нанороботы? Они всё ещё во мне?
• Нет, что ты, они свою задачу выполнили и разрушились, не беспокойся, никаких посторонних механизмов в твоём организме сейчас нет.
• Ещё раз спасибо, Кеша. Ещё увидимся, да?
• Конечно, дорогая! Иди иди!

 

И вот открылась новая дорога

И, кажется, иди себе, иди,

Но, - боязно, волнительно, с порога

Всё прошлое оставить позади.

 

Ведь то, что было, нам уже известно,

А то, что будет, сможем ли принять?

Вернуться, что ли? Страшно, если честно,

Кто не проигрывал, тому и не понять!

 

Я вышла на крыльцо и увидела напряжённого Олега, нервно мявшего очередной букет. В это раз были нежно- розовые розы, целая охапка. Я расстроилась: нет, ну почему такая несправедливость, - единственный любящий меня мужчина здесь в этом мире, нисколько мне нравился. Но он, конечно, в этом не был виноват. Я вздохнула и решила быть вежливой, - ведь какое-то время нам придётся жить под одной крышей, нельзя портить друг другу жизнь. Я подошла к нему и сказала:

• Здравствуй. Ну, что, поехали?

Он даже отшатнулся от неожиданно спокойного моего приветствия, но быстро собрался и, протягивая мне букет, заулыбался, сам себе не веря:

•  Инга, ой, Таня, я так рад, что ты в порядке. Садись, пожалуйста, он предупредительно распахнул дверцу автомобиля и помог мне сесть. Я поняла, может быть, первый раз в жизни, как же приятно, когда с тобой обращаются, как должно.

 

Упорно принца ждём, на годы не взирая,

Ну, рыцаря хотя бы, джентльмена…

Из многих зол поменьше выбирая,

Принцессы новые придут и нам на смену.

 

И тех мужчин, кто к идеалу близок

Или хотя бы кажется похожим,

Боготворим, расчёт наш очень низок:

Пусть лучше с ним, чем с кем-нибудь прохожим…

 

Мы молча ехали по дороге, и я смотрела на этот чуждый мне мир, пытаясь найти отличия от нашего, земного, но пока что-то выходило это плохо. Такие же, как и у нас, бескрайние просторы степей, перемежаемые небольшими лесополосами, такой же пахучий ветерок обдувал моё лицо. Я повернулась к Олегу:

-Расскажи мне о вашей жизни. Я же практически ничего не знаю.

• И не помнишь ничего? Я никак не могу поверить, что ты – это не ты. Мне иногда кажется, что я сплю, и мне снится кошмар, очень длинный кошмар. И я всё жду, когда же это всё закончится, и ты вернёшься ко мне. Ведь для менято ничего не изменилось. Я по-прежнему тебя люблю. Извини меня за назойливость, тебе, это, наверное, неприятно, - он нахмурился и замолчал.
• Извини меня за хамство, Олег. Я не должна была так себя вести. Но и ты должен меня понять – я очутилась в совсем незнакомом мне мире, вся изломанная, без надежды увидеть сына. А тут ещё ты с завидным упрямством лезешь ко мне, совершенно чужой человек, да ещё и с претензиями. Понятно, что я срывалась на тебе. Давай договоримся, всё, что было у тебя с Ингой – в прошлом. Я не она. Я всего лишь похожа на неё. Внешне. Поэтому все наши отношения будут строиться, как с чистого листа и не принуждай меня, пожалуйста, каждый раз напоминать тебе об этом. Пока, если тебе это угодно, мы поживём под одной крышей, тем более что мне больше пока некуда идти. А потом видно будет. Договорились?
• Да, конечно, воля твоя. Я всё понял. Прости. Мы с Ингой понимали друг друга без лишних слов, её талант ясновидящей помогал ей и в этом. Жаль, что она не поделилась со мной  своими предчувствиями, когда ехала  наблюдать за торнадо, я бы тогда ни за что не отпустил бы её. Дело в том, что накануне, я уехал по рабочим делам, и так получилось, что мы даже последний раз толком и не поговорили. Так всегда, кажется, впереди ещё уйма времени, и вдруг оказываешься перед фактом, что его уже нет, оно ушло безвозвратно и ничего не вернуть, не исправить. Да, кстати, а тебе её способности к ясновидению не передались?
• Не знаю, чтото пока не вижу ничего такого, тем более ясно не вижу. Единственное, что чувствую и знаю, что Ванечка дождётся-таки свою мамочку. А, скажи, Олег, она, твоя Инга, какая была?
• Она… Трудно сказать, но попробую. Она была, боже мой, как жутко это звучит, была! Таня, я верю, что она там, на твоём месте, в твоей жизни живёт  и значит, не была, а есть! Мне жаль, что и меня не унесло вместе с ней этим торнадо! Не представляю, как она, такая хрупкая, чувствительная и нежная выживает в вашем страшном мире, она не приспособлена для борьбы, понимаешь? Эта женщина, как редкий цветок, требует заботы и любви, иначе её тонкая душевная организация станет для неё приговором. Я помню это время, до эпидемии, мне было одиннадцать лет, когда и мои родители вслед за всеми людьми ушли в мир иной изза болезни, вызванной птичьим вирусом. Остались только мы, люди индиго, не подвластные вирусу. Техногенная цивилизация ушла с Земли, оставив нам её для лечения и нового витка эволюции. Нас очень мало ещё, поэтому  мы работаем, не покладая рук, восстанавливая разрушенный мир после людей. Пустые города безобразят лицо Земли, эти пристанища призраков и крыс. Сначала мы напоминали похоронную команду – столько трупов пришлось предать земле. Прошли годы, время и природа работали на нас, уже только косточки оставались от умерших тогда, и мы зарывали их в огромных братских могилах. Представляешь, все сокровища мира людей оказались в нашем распоряжении, но то, чем владели раньше миллиарды, не могло утолить нашу скорбь по ушедшим, да и потеряло это всё своё значение. Поэтому у  нас высшая ценность – это жизнь, а самое почётное звание – родители, мать и отец. Мы с Ингой долгое время надеялись, что Бог пошлёт нам детей, но, видимо, у нас другое предназначение, или наш генный аппарат тупиковый, не перспективный. Я както смирился с этим, а Инга так и жила с этой болью, каждый месяц оплакивая не зачатое дитя. Ты счастливая, ты стала матерью, а бедной Инге так и не довелось. Боже мой, хоть бы с ней было там всё нормально!
• Не переживай, Олег. Не так уж всё страшно там, жить можно. И у нас есть нормальные хорошие люди, не дадут ей пропасть, вот увидишь. Если она такая вся положительная, как ты описываешь, то никакая чужая злая воля не заставит её жить против совести. Это я, глупая, плыла по течению, вместо того, чтобы пристать к берегу и жить нормальной жизнью. Только бы мне вернуться, понимаешь? Я бы всё поставила теперь подругому, выучилась бы, профессию получила, сыночка бы растила и жила бы себе потихоньку, - много ль нам вдвоём надо?
• Скажи, Таня, а кто отец твоего ребёнка? Ты почемуто о нём даже и не вспоминаешь?
• Так, а что его вспоминать, если он доброго слова не стоит? Вор, одним словом. Причём, если он людей лишал вещей или денег там, то у меня он украл саму меня. Ято, дурочка молоденькая, поверила в его россказни про блестящую жизнь воровскую, про любовь на всю жизнь, сравнивать-то особо не с чем было, понимаешь? Сама на помойке, считай, выросла, ничего хорошего не видела. А когда уже в зоне оказалась, подальше от его влияния, как кто глаза мне открыл, поняла вдруг, что такая жизнь мне не нужна, сильно я тосковала по малышу. Он ночами мне снился, звал всё, плохо ему без меня, родненькому, - от воспоминаний голос мой задрожал и пресёкся. Всю остальную дорогу, пока не показался впереди город, я молчала, не в силах продолжать рассказ, боясь разрыдаться. Олег тоже молчал, заговорил лишь, когда мы подъехали к небольшому приятному дому, окружённому кустами цветущей сирени:
• Вот и приехали. Заходи, будь, как дома, и пошёл впереди меня, открыл дверь и, придерживая её, ждал, когда я подойду. Я невольно залюбовалась им – высокий, с мягкими волнистыми русыми волосами и приятными чертами лица, он производил впечатление, хотя, в принципе, мне такие мужчины раньше не нравились. Богдан, тот был чёрным, жилистым и наглым, он подчинял и властвовал. О, боже, как сладко было мне с ним сначала, казалось, вот, - предел мечтаний, - настоящий мужик. Мужлан. Стоп! Ты, что, мать твою, забыла, где оказалась? Какой, к чёрту, Богдан? Тебя ожидает и, наверное, любит, совсем другой мужчина в совсем другом мире. Нет, любит он не меня, а ту, неизвестную мне Ингу, а я не достойна его внимания, дрянь и воровка! Своровала и это тело, и любовь этого мужчины, и этот мир! Господи, помоги мне! Мне страшно! Как мне жить здесь? Вразуми! Я не могу так!
• Таня, ты что задумалась? Проходи, сейчас будем ужинать, Олег, казалось, проник мне в душу внимательным взглядом, и мне стало зябко от этого. Я сразу ощетинилась, проходя в дом:
• А ты сам, случаем, не ясновидящий, вон как прожёг меня взглядом?
• Нет, это ты только в этом сильна, ой, то есть, Инга была сильна. Чёрт! Никак не могу привыкнуть, что ты – не она. А так – ну, вылитая.
• Интересно посмотреть. В больницето зеркала не было. А у тебя оно где?

Он подвёл меня к зеркалу. На меня смотрела чужая женщина серыми раскосыми глазами. Всё в ней было чужое – несколько полноватая фигура, круглое лицо с пухлыми губами и убегающими к вискам тонкими бровями, рыжеватого оттенка тяжёлые волосы. Всё во мне восстало против мысли, что это теперь я. Я? Но она же старше меня, по крайней мере, лет на пятнадцать! Пятнадцать лет! Вычеркнуто из жизни, если я тут останусь навсегда, пятнадцать самых лучших лет молодости! Там в зеркале, женщина заплакала, некрасиво морщась, и я с удивлением, почувствовала, как слёзы потекли по моему лицу.

 

Там, за пределом жизни, в посмертном хороводе

Как нас различают и как нас там находят?

Лицо там, ясно, знаком быть не может,

В вибрациях души всё дело тут, похоже.

 

Но на земле, увы, мы без лица невнятны,

Себя не узнаём, друг другу не понятны,

Хотя лицо- всего лишь наше отраженье

Забава для души, её воображенье…

 

Боже мой, это моё, это её лицо, это мои, это её слёзы… 

Всё закружилось у меня перед глазами и я рухнула на пол.

Очнулась я от мягкого поглаживания чьей-то тёплой руки по щеке. Два мужских голоса вели тихий разговор о какой-то Инге, один жаловался, другой утешал:

- Ты понимаешь, мне очень тяжело видеть этот совершенно чужой взгляд, понимать, что вдруг я стал не просто не нужен, а вызываю только презрение, причём без всякого на это повода.

- Олег, это временно, потерпи. Дай ей привыкнуть да и оценить тебя по достоинству, для неё ты действительно сейчас чужой человек. Ей очень трудно, весь мир для неё перевернулся, видишь, как на неё подействовало просто отражение в зеркале? Дай ей адаптироваться, человеческая психика быстро приспосабливается ко всему. Ну, и, кроме того, ты должен понимать, что прежняя жизнь её не была усыпана розами.

- Да уж, это точно, - не открывая глаз, сказала я, сразу вспомнив всё. Страх сжал сердце – я – не я, в чужом мире, с чужими людьми, без всякой надежды вернуться пусть  не в такую благополучную, но всё же мою жизнь. Я оттолкнула руку, всё ещё поглаживающую мою щёку, - эта ласка предназначалась не мне, а той, другой, и открыла глаза. Игнат и Олег смутились и, казалось, не знали, что делать дальше. Олег смотрел на меня, и в его глазах была такая тоска, что у меня невольно сжалось сердце. Вот эгоистка, только о себе думаю, а у него-то ещё положение похуже – он в одночасье потерял любимую, жену и подругу. А вместо неё что получил? Так-то вот!  Хватит тут изображать из себя кисейную барышню, разнюнилась, понимаешь. Это что же, я в обморок упала? Никогда раньше со мной такого не бывало. И не будет.

- Привет, доктор! Как дела? Это из-за меня, что ли, ты примчался? Не стоило беспокоиться – со мной всё нормально. Подумаешь, обморок! Не знаю, чего это я так расстроилась, теперь вижу, что зря! Ну, подумаешь, стала старше сразу лет так на пятнадцать, ерунда! И внешность совсем не модельная, что ж, бывает и хуже! Так что ничего, Игнат, не переживай, я в полном порядке – приличный дом, приличный муж, что ещё человеку надо?.. – я сама не заметила, когда полились слёзы. Да, что же это такое, совсем раскисла, не могу держать себя в руках! Хватит! Слезами делу не поможешь.

 

 

Слезами боль моя смягчается, утихнет,

От них накал страстей как будто прогорает…

Щемящей грусти чувство в грудь проникнет,

И зло, и остроту обиды убирает.

 

Потоком светлым слёз омоет душу,

Вернув способность снова мыслить здраво.

Лишь через время с грустью обнаружу,

Что боль на жизнь-то не имела права.

 

Что повод был так смехотворно мелок,

Что просто жаль энергии, затраченной на плач,

 И хорошо, что всё забыто, отболело,

Когда приходишь к выводу, - сама себе палач.

 

 Мужчины переглянулись и Олег, побледнев, повернулся и вышел из комнаты. А Игнат мягко сказал:

- Ну, что же ты, голубушка, плачешь? Хотя, конечно, некоторым слёзы помогают пережить стресс, но ты-то не такая? Для тебя слёзы – слабость? Так не поддавайся ей, будь выше всего этого. Не надо себя жалеть, всё будет хорошо. Всё уладится, а со временем тем более. Человек ко всему привыкает, привыкнешь и ты. Ещё скажи спасибо, что не оказалась где-нибудь в первобытном обществе в окружении людоедов или тысяча второй женой в гареме какого-нибудь восточного султана. А? Как тебе такой расклад, голубушка? Вот-вот, вытри слёзы. Никакой опасности для тебя нет, а всё остальное – приложится, поняла? Давай-ка, приляг, полежи…

Я невольно поддалась его успокаивающей интонации (профессионал, твою мать), и обратно прилегла на кровати, рассмотрев, наконец, что нахожусь в спальне, довольно милой. Глаза опять сами собой закрылись. Игнат всё говорил в том же духе, только я уже не слышала, спасительный сон унёс меня от действительности, вернул мне ощущение самой себя, и я была почти счастлива этим. Снился мне Ванюшка, который так заливисто смеялся, что всё вокруг играло небывалыми красками. Душа моя наполнилась неразбавленной радостью, - мой сынишка был опять со мной, я прижимала его к себе крепко-крепко, зарывшись носом в пушистые волосики. Вдруг я, другая я, появилась и забрала моего Ванюшку. Сразу стало темно и холодно, и я проснулась с чувством, что  замёрзла. Оказывается, укрыта я была лёгким шёлковым покрывалом, в комнате было свежо от раскрытого окна. Я встала его закрыть и невольно остановилась, заворожённая открывшимся видом, - туман окутал сад, придавая деревьям причудливую форму, по своей прихоти, то открывая, то скрывая местами их крону. Была такая тишина, какой я вообще никогда не слышала. Даже стук собственного сердца казался оглушительно громким. Хотелось почему-то слиться с этой тишиной, белёсым туманом развеяться в пространстве, чтобы не знать, не помнить, не чувствовать… 

Я, видимо, опять уснула, потому что, когда я открыла глаза, от утреннего тумана не осталось и следа, солнышко было уже высоко. Не хотелось вставать, потому что, я ясно осознавала это, - придётся ломать себя, чтобы вести хотя бы более-менее приличный разговор с Олегом. Что-то внутри меня умерло как будто, мне уже не хочется его оскорблять и унижать, ведь, если разобраться, он не виноват в том, что случилось. Но и как вести себя с ним дальше, я ещё не решила, меня коробило то, что я как бы принадлежу ему здесь и вот, даже сейчас, вынуждена быть в его доме. Я стала рассматривать комнату, отмечая про себя, что в этом доме – спальня так  спальня, никаких больше других функций она не выполняет. Никаких пыльных шкафов с одеждой, никаких лишних вещей, всё очень просто, даже, можно сказать, голо. Всё было выдержано в бежево-коричневой гамме, что придавало комнате уютный тёплый свет. На прикроватной тумбочке стояла фотография в рамке, на которой Инга обнимала Олега, и вид у них был странный, такой, как бывает, когда человек готовится – готовится к съёмке и всё равно оказывается к ней неготовым. Кадр получается какой-то неопределённый, а на лицах – не свойственное этим людям выражение. Вот и у Олега было такое же выражение на этом снимке – полуулыбка – полужест, но, сколько тепла во всём этом! А Инга смотрела прямо в объектив, губы её улыбались, а глаза оставались грустными. Это лицо… Я вздохнула и поискала глазами зеркало. Как ни странно, его не было в комнате. Я поставила фото на место и заметила повешенный на спинку кровати халат. Меня тронула эта безмолвная забота и со смешанным чувством тревоги и любопытства я накинула его, провела рукой по волосам, пытаясь придать им хоть какую-то форму, и направилась к выходу. Я оказалась на лестничной площадке, куда выходила ещё одна дверь, как выяснилось, санузла. Здесь тоже было всё предельно просто и в то же время, я бы даже сказала, элегантно. Я долго рассматривала в зеркале своё отражение, пытаясь привыкнуть, как-то соотнести себя со своим отражением. Получалось плохо, можно сказать, совсем не получалось. Хотя я когда-то думала над тем, что наша сущность, наша душа, наше собственное представление о себе редко совпадает с тем, что мы видим в зеркале, всё это гораздо более тонкая материя, что ли. И грубая действительность в зеркале приземляет нас и делает более уязвимыми. Господи, что это меня потянуло на такие мысли, странно даже. В той жизни мне было как-то всё недосуг думать о таких вещах. Неужели натура Инги даёт о себе знать? Это интересно. Что там Олег говорил про ясновидение?

Я умылась, причесалась, и сразу стало как-то легче. Бросив последний взгляд в зеркало, решив, наконец, что не всё так уж плохо, я вышла на лестницу. Внизу, в кухне, явно кто-то был, громыхала посуда и негромко играла музыка. Я набралась духу и заглянула в дверь… и попятилась в страхе, не зная, что и думать…

 

Y

 

Дверь открылась сразу, как будто женщина и не отходила от неё, после того, как ушёл Богдан. Увидев меня, она отшатнулась и стала мелко креститься; «Свят, свят, свят!» Я шагнула в прихожую, мучась тем, что не знаю, как её назвать, чтобы попытаться успокоить и начать разговор. Так ничего и не придумав, я решила подождать, когда она успокоится сама, поняв, что я никакое не привидение. Я протянула руку и погладила её по плечу. Она сразу обмякла, мешком плюхнулась на стул и сказала:

- Ох, и напугала ты меня, Татьяна. Вот, вроде и сказал Богдан, что ты жива, а всё не верилось. Ну, и слава Богу, а то я думала, придётся мне, старой, Ванюшку поднимать без тебя, и помереть нельзя будет спокойно. А ты, что ж, разминулась с Богданом-то, что ли? Он Ванюшку только что увёл, сказал, что ты велела. Ты что молчишь? Аль язык отнялся?

- Не языка, бабушка, а памяти я лишилась. Ураган меня поломал, я долго в больнице лежала, ноги и рука были сломаны, да под ток попала и не помню ничего, вот даже как Вас зовут, не знаю.

- Да милая ты моя! Досталось тебе, сердешной!

Она обняла меня, погладила по голове и прослезилась:

- Невезучая ты, Танька, всё, не как у людей! С самого детства всё через пень – колоду. Мать твоя, Ленка, вышла замуж против воли моей за алкоголика этого, Витьку, так и сама потом тоже по этой же кривой дорожке пошла, правда, далеко не ушла, тебе пятнадцати не было, как не проснулась она как-то после попойки. А я бабушка тебе, Таня. А кличут меня Антониной Петровной. Я, как могла, помогала тебе выживать, но силы-то уж не те, понимаешь? Болезни навалились, чуть совсем не одолели, проклятые. А когда я увидела тебя, ещё малолетнюю совсем, с Богданом с этим, так вообще чуть с ума не сошла от горя. Не пара он тебе, Таня! Вор, сволочь, подонок! А ты ещё и замуж за него пошла, материну судьбу повторила! Когда тебя посадили, он на следующий же день приволок мальчишку мне, денег не дал – выживай, бабка с дитём, как хочешь!

- Простите меня, бабушка, если можете. Теперь всё будет по-другому. Пути к старому нет. Мне не нужен этот Богдан, я люблю другого, очень хорошего человека. Только беда-то в том, что Богдан с меня деньги какие-то требует, и Ваню взял в заложники, мол, пока не отдам, ребёнок будет голодным. А я даже не помню, что за деньги и где они могут быть, понимаете?

- Вот, чуяло моё сердце, не надо было Ваню ему отдавать, так нет же! Думала, отец ведь! Вдруг да исправился, вспомнил мальчонку-то! Ах, гад, что удумал! Собственного сына в заложники взять! Ни стыда, ни совести! Что ж теперь делать-то? Может, в милицию заявить? Они из него выбьют правду?

- Нет, не получится в милицию-то! Мы же не знаем, куда он его спрятал, да и вообще, что он может с ним сделать. Он знает, где я теперь живу, и не остановится ни перед чем, чтобы разрушить всю мою жизнь. Расскажите мне, бабушка, всё, что знаете обо мне, может, я найду эти деньги? По крайней мере, верну Ваню…

 

Быть матерью совсем, совсем не просто…

Когда ты ожидаешь, мучаясь, рожаешь,

Одолеваешь страхи и болезни роста,

Заботой и любовью чадо окружаешь,

Не пропусти заветного мгновенья,

И мысли первой чуда проявленья.

Улыбка малыша пусть сердце тронет,

А смех к восторгу душу склонит…

 

Автобус потряхивало, но я была слишком занята своими мыслями, чтобы обращать на это внимание. Я ехала обратно, к дому Богдана и лихорадочно обдумывала свои дальнейшие действия. Бабушка рассказала, что мы жили вместе у Богдана. В этом же дворе живёт и моя подруга с детства Полина, в доме напротив на первом этаже. Но вроде как дорожки наши разошлись и мы последнее время не общались, потому, что Полина не одобряла мой брак. Ну, а после того, как я попала в зону, вообще, наверное, и думать обо мне забыла. Что-то мне говорило, что не могла Полина, если мы с ней долго дружили, просто забыть меня, - было же общее у нас, значит, оно и осталось. Надо только эту дружбу реанимировать, вернуть к жизни. С этого, пожалуй, и начну. Странно, то никому вокруг, кроме Алекса, не было до меня дела, то вдруг сразу столько родственников и друзей обнаружилось. Особенно тяжело было мне вспоминать эпизод с Ванечкой. До сих пор саднило душу, я уже упрекала себя, что не подняла крик, дала его увести. Теперь-то я понимала, что бабушка, в любом случае, пришла бы мне на помощь. Ну, что же, прошлое уже не изменить, нужно действовать дальше, искать Ванюшку и эти проклятые деньги.  И ещё вот что: память ко мне так и не хочет почему-то  возвращаться. Такое постоянство, да  в чём другом бы... Вот и моя остановка. Я помедлила, прежде, чем зайти во двор, опасаясь, что ненароком попаду на глаза Богдану. Осторожно оглядевшись, я определила, в каком направлении нужно двигаться, чтобы найти Полину. Две увлеченно о чём-то беседующие женщины с удовольствием и любопытством объяснили мне, как пройти, и я не замедлила юркнуть в подъезд. Вот и дверь с номером 23, обшарпанная, когда-то покрашенная отвратительной синей краской. Да, судя по двери, подруга не «шикует». На звонок ответил глухой голос:

- Кто?

- Это я, Таня. Открой мне, пожалуйста.

- Уходи. Нам не о чем с тобой разговаривать. Денег всё равно не дам.

- Полина, да я не за деньгами. Поговорить мне нужно с тобой. У меня беда, - Ванюшку украли.

- Что ты?!

Дверь немедленно открылась, и я увидела Полину, молодую ещё женщину, но выглядевшую старше своих лет из-за мешковатого халата и жирных волос, затянутых резинкой в хвостик. Косметика, видно, у моей подруги была не в чести. Пройдя вслед за ней в квартиру, я поразилось вопиющей бедности обстановки, не просто лишнего, видно, и необходимого-то не было, хотя очень чисто и даже с претензией на дизайн – в середине комнаты на круглом столе стояла большая керамическая ваза с огромным снопом камыша. Усевшись сама в продавленное кресло, Полина жестом указала мне на диван:

- Садись, что стоишь? Так, что случилось-то? Рассказывай.

Я в двух словах рассказала о происшедшем, выслушала справедливую отповедь о безответственности и дурости своей, вперемежку с проклятиями в адрес Богдана, сожалением по поводу моего нынешнего беспамятного состояния и, дождавшись, когда красноречие её, наконец, иссякнет, спросила:

- Полина, ты не знаешь, где он может прятать мальчика?

- Подожди, дай подумать. К знакомым вряд ли поведёт, - это же объясняться придётся, а если будет мальчика голодом морить, так, вообще, не всякий на это пойдёт. Домой к себе тоже нельзя, вдруг ты выследишь. Гм, знаешь, а у матери Богдана дачка была, вот только где она находится, не знаю. Но это можно выяснить. Погоди-ка.

Она встала и подошла к телефону, набрала номер и стала разговаривать с кем-то. Я не стала слушать, а подошла к окну, мне показалось, что мелькнул знакомый силуэт. Нет, не показалось. Это был он, Богдан, без Вани, торопился домой. Сердце моё упало, как только я представила, что там теперь с сыночком моим, как он там один, бедненький. Слёзы катились из глаз, как вода, я даже не замечала их, всё ещё смотря на подъезд, куда зашёл мой так называемый муж. Полина, заглянув мне в лицо, ужаснулась:

- Танька, да ты что? Не бойся, найдём мы твоего пацана. Я узнала, где эта дача. Я сейчас, - она повернулась и вышла в другую комнату. Когда я посмотрела на неё ровно через три минуты, то была поражена произошедшей с ней метаморфозой (вот опять – словечко!), - куда делась бесцветная особа домашнего пола? Передо мной стояла спортивного вида дамочка в огромных солнцезащитных очках, изменивших её лицо до неузнаваемости. Она стала метаться по комнате, собирая в сумку бинокль, полотенце, бутылку воды, бутерброды и ещё какую-то мелочь. От всей её фигуры повеяло такой энергией и уверенностью, что мои слёзы немедленно высохли, и я тоже воодушевилась, представляя, как обниму малыша и унесу его подальше от папочки. Мы вышли из подъезда. Я посмотрела на часы – ого, Алекс уже давно дома, нужно поторопиться, хотя бы предупредить его обо всём. Я не могла исчезнуть просто так, неизвестно на какое время, - Алекс не заслужил такого отношения. Поэтому я сказала Полине, что сначала зайдём к моему другу, и даже сквозь тёмные стёкла увидела, как расширились её глаза то ли от удивления, то ли от чего другого:

- Да, Танька, ты всегда умела привлечь к себе внимание, мне бы твою внешность, - я бы развернулась.

- Ты, Полина, за своей внешностью-то посмотри, - на правах старой подруги не осталась я в долгу, - тут, понимаешь, главное удержать его, это внимание-то.

- Ну, ладно, ладно, так удержала ты внимание Богдана, что развязаться не можешь, тоже мне!

Видно, задела я по больному месту подруги, не надо было, конечно, так прямолинейно. Она обиженно пыхтела всю дорогу, но я не обращала на это внимания, обдумывая, что я скажу Алексу. Но всё оказалось на удивление просто, - Алекс как будто ждал нас у подъезда, на первый взгляд спокойно, но я-то знала, какой вулкан клокочет сейчас внутри него, как он обеспокоен моим отсутствием. Обернувшись и увидев меня, он расслабился и даже попытался пошутить:

- Золя, я уже приготовился милицию на ноги поднимать, боялся только, что собак не хватит у них для твоих поисков. Представляешь, с каким бы они рвением это делали!

- Я не Золя, я Таня! А это Полина.

Его лицо враз вытянулось, он взял нас под локотки и подтолкнул к подъезду:

- Пойдём, дома всё расскажешь…Таня.

Минут через двадцать мы втроём, прихватив ещё плоскогубцы, отвёртку и верёвку, уже ехали в электричке. Полина с воодушевлением описывала моё безобразное поведение в юности, я уж даже заподозрила, было, её в злонамеренности, но, увидев лукавый прищур Алекса, сразу успокоилась, даже смешно стало самой, - чего задёргалась? А когда он ещё и подмигнул, то вообще отвернулась и стала смотреть в окно. Пусть подружка потешится. Видно, не много тем для разговоров у неё бывает с мужчинами, а тут такая возможность блеснуть, показать себя! Мимо проплывали пригородные домишки, но ничего, абсолютно ничего я не помнила, не узнавала. Должна же быть какая-то зрительная память, например. Ну, почему я ничего не помню, как будто выпала из какого-то чёрного провала? Почему, всё-таки, мне кажется, что я не на месте? Тогда где оно, моё место?

 

Обычно где-то к сорока

Вопросы в полный рост встают,

И напрягаем потроха:

Зачем живём, на что мы тут?

И тем ли делом занялись,

Куда мы шли, за чем гнались,

К чему пришли, каков итог?

На что же нас готовил Бог?..

 

Поднявшийся шум и движение выходящих из вагона людей спугнул мою задумчивость, смотрю, и Полина стала собираться на выход. Ну, что ж, видно, приехали. Алекс помог мне встать и, на мгновение прижав к себе, как бы ободряя, повёл за руку к выходу. А мне стало так тепло от его мимолётной ласки, что подумалось, что вообще-то, грех мне жаловаться, когда рядом такой мужчина. Вот ещё Ванюшку освободим, и, тогда, наверное, не будет никого счастливее меня на этом свете.

Станция была какая-то совсем малюсенькая, почти вросшая в землю. Полина проявила активность и у местных торговок выспросила, куда нам двигаться дальше. И, когда обернулась, чтобы объяснить нам дорогу, с удивлением, несколько позабавившим меня, увидела, что мы уже идём в нужном направлении, - я впереди, а Алекс за мной. Я как будто чувствовала, в какую сторону нужно свернуть, ноги несли меня сами, несмотря на уже сгущавшиеся сумерки. Полина, запыхавшись, догнала нас и с иронией заметила:

• Ну, и куда, подруга, делась твоя амнезия? Такое впечатление, что ты лучше меня знаешь, куда идти.
• Я не знаю, я чувствую.
• Как это, как это? Это что, чтото из области экстрасенсорики? Вот уж от тебя я этого не ожидала, Танька!
• Да нет же, сердце материнское ведёт. Слышала про такое? Да, куда там, тебе не понять!
• Тише, тише, девочки, не ссорьтесь, Алекс счёл нужным вмешаться, чтобы предотвратить намечающуюся размолвку, - лучше под ноги смотрите, как бы не оступиться.

Очень своевременное замечание, однако. Я остановилась на развилке, чувство направления исчезло. Я вглядывалась в тёмные, в основном, окна небольших домиков. Неподалёку залаяла собака, услышав нас. Полина всё же не удержалась, чтобы не съязвить:

• Ну, и что твоё материнское, замолчало? Тото и оно, - пришли мы, - она указала на номер домика прямо перед нами, - вот он. Хорошо, если Ваня, всё - таки здесь. А если нет?

Мне даже думать не хотелось о таком варианте. В голове запульсировала боль, почему-то пересохли губы, а уши ловили каждый звук, но плача ребёнка почему-то слышно не было. Может, наревелся малыш, да и уснул? Алекс перемахнул через забор, открыл изнутри калитку и мы потихонечку вошли. Взошедшая уже луна освещала заросший бурьяном участок, - похоже, доля садовода – огородника – любителя не прельщала хозяев, а зачем трудиться, если можно украсть, отобрать, отнять!? Мысль о том, что это справедливое замечание относится и ко мне, прежней тоже, несколько отрезвило мой пыл. Легко судить окружающих, а с самокритикой как-то посложнее, тут определённая душевная организация нужна. Интересно, неужели таковой я обзавелась, после несчастного случая-то. Вот счастье-то! Учитывая, что я, по сути, изгой – без жилья, без работы, без имени, самое подходящее время заниматься самоедством! Мы обошли весь дом, окна были наглухо закрыты - заколочены. Пришлось взломать замок на двери. Услышав звук открываемой двери, опять залаяла собака. Мы быстро просочились в дверь и закрыли её за собой, надеясь, что никому из соседей не придёт в голову пойти проверять эту дачу. Темноту подчеркнул, а не разогнал огонёк от зажигалки. Однако он давал возможность рассмотреть обстановку, типичную для всех дачных домиков, - давно устаревшую, больше морально, чем физически, мебель, всякий хлам, валявшийся, то тут, то там. Я бросилась разгребать эти завалы, заглядывая в каждый уголок в надежде увидеть или услышать ребёнка, но его тут не было! Ещё не веря себе, я опять пробежала по всем помещениям, но тщетно! Было видно, что здесь давно никого не было. Алекс и Полина растерянно топтались посреди комнаты, не зная, что бы ещё предпринять. Я села на стул и схватилась за голову: что делать? Я чувствовала, я знала, что он где-то здесь, где? Я напряглась, пытаясь представить, где он может находиться. Сначала в глазах только фиолетовые круги поплыли, потом картинка «пошла»: толстая металлическая цепь, укреплённая в шершавой стене, старый драный матрас, металлическая чашка с водой и темнота. Стоп! Матрас? Да, на кровати не было ничего, никакого матраса.

- Я уверена, что это здесь! Я вижу матрас, цепь, чашку, стену. Это какой-то подвал! Смотрите, нет ли люка в полу?

Мы стали ползать по полу и вот под столом несколько половиц легко снялись, открывая ход внутрь. Алекс стал спускаться первым, я за ним, а Полина осталась сверху, на всякий случай. Слышно было только наше дыхание и треск лестницы под нами. Я испугалась – почему малыш не подаёт голоса, почему его не слышно? Алекс шепнул:

• Осторожно. Уже пол.

Он зажёг опять зажигалку, и мы увидели большой, наверное, под всем домом, подвал. В углу сверкнули глаза, и раздалось глухое рычание. Господи, собака! Она продолжала угрожающе рычать, оскаленные зубы в темноте производили, надо сказать, должное впечатление. Алекс сказал:

• Что делать будем?

Вдруг что-то зашевелилось в углу, за собакой, и детский голос захныкал- позвал:

• Афаф…

Я буквально подпрыгнула от облегчения и, сжав руку Алекса, позвала:

• Ваня, Ванечка! Это я, мама.

- Мама? Мама! – Ваня радостно крича, встал и пошёл к нам. Я с ужасом услышала металлический звон цепи, на которой сидел мой сын.

- Подонок! Мерзавец! Сволочь! – сказал Алекс и двинулся вперёд, не взирая на рычание собаки. Я шагнула за ним, собака жалобно заскулила, сообразив, что ей не справиться с таким количеством людей, но не ушла, только перебежала ближе к ребёнку.  Ваня положил ей на голову ручку, и она покорно легла. А когда я взяла его на руки,  насколько позволяла цепь, она отползла в сторону, как будто понимая, что её миссия окончена.

- Ну, что там? – Полина волновалась, - Нашли? Ну, слава Богу!

- Сейчас, подожди немного, мы его освободим. Этот гад посадил его на цепь вместо собаки. 

Алекс отцепил карабин от верёвки на поясе малыша и я, прижимая к себе маленькое тельце, пошла к лестнице. Теперь скорее надо убраться подальше от этого страшного места. Алекс меня окликнул:

• А что с собакой? Может, возьмём с собой?
• Афаф, да, да! – Ваня заглядывал мне в глаза. И он о том же!
• Да, конечно, возьмём, если она пойдёт.

Алекс молча завязал верёвку вокруг её шеи, успокаивающе поглаживая, она не сопротивлялась, как будто понимала, зачем. Когда перед ожидающей Полиной показался Алекс с собакой на руках, она даже охнула от неожиданности, но, увидев нас с Ванюшей, возмущённо плюнула, но ничего не сказала. Без слов, но от души. Ваня тут же скопировал её «Тьфу!» и засмеялся. Ну, на редкость жизнерадостный ребёнок. Атмосфера разрядилась нашим дружным смехом. Собака стала повизгивать и подпрыгивать, пытаясь достать до Вани. Я дала им пообниматься: ну зачем лишать их удовольствия. Ни мы Ваню, ни он нас не слышал в подвале, убаюканный верной подругой…

 

Мы верим – только лучшее от нас

Впитали дети, как бы с молоком,

Когда ж плохое замечаем иной раз,

Виним других в событии таком.

 

Но, нас, копируя, накопят наши дети

В прогрессии все наши недостатки,

Узнаем в них себя в постыдном свете,

И не помогут на других нападки!

 

Кого угодно: школу, двор, соседей,

Готовы громогласно обвинять,

А в самой малой у детей победе

Весь на себя успех с гордынею принять.

 

Пример лишь собственный Служенья

Откроет детям мир во всей красе,

Тогда и будет Рода продолженье,

Добром решатся и проблемы наши все!

 

Уже в электричке, разглядывая замурзанное личико спящего Ванечки, я ощутила покой. Всё правильно. Всё так, как должно быть, - любимый сыночек со мной, любимый мужчина тоже дремлет напротив, любимая верная подруга положила ему голову на плечо и тоже как будто засыпает. Даже собака  была здесь к месту, ко времени и к радости. Вот она как раз не спала, а понимающе поглядывала на меня своими чёрными глазами, слабо повиливая хвостом. Но что-то как будто ускользало от моего внимания, что-то не давало мне тоже смежить веки и умиротворённо уснуть. Богдан? Ведь он же, этот ублюдок, не успокоится, будет искать, угрожать, деньги требовать. Покоя не даст, сволочь. Но нет, не это меня беспокоит. Вернее не сейчас беспокоит. Так что же? Ах, да, как же это я так умудрилась увидеть то, что находилось в подвале, до того, как туда спустилась? Это странно. А откуда я знала, куда нужно идти? Это тоже непонятно. Однако факт остаётся фактом – каким-то образом, потеряв память, я обрела способность к ясновидению, кажется, это так называется. Не равноценная замена, скажем прямо. Но от добра - добра не ищут. Благодаря этой новой открывшейся способности я держу на руках сынишку, а ведь найти его, было, казалось, не суждено…

 

YI

 

То, что открылось взгляду моему, невозможно было в принципе, и мозг мой отказывался верить в увиденное. Олег, сидя на стуле, перемещался по воздуху то в одну, то в другую сторону, ловко притормаживал, изящно поворачивал в нужном направлении и занимался при этом самым обычным делом – готовил завтрак. Я внимательно пригляделась к ножкам стула, надеясь обнаружить колёса, но факт оставался фактом – Олег летал на стуле, и заметно было, что для него в этом не было ничего необычного. Я постаралась взять себя в руки – мало ли что бывает в чужом мире, может, увижу, что и похлеще. Я шагнула в кухню:

• Доброе утро. Хорошо, что ты, Олег, хоть не на метле летаешь. Ты ведьмак, что ли?
• Доброе утро, Ин… Таня. Присаживайся, сейчас будем завтракать. Я, вообще, хотел сюрприз тебе сделать, в постель завтрак подать. Но ты, видимо, ранняя пташка. А насчёт метлы – могу и на ней, могу вообще без ничего левитировать, это не имеет значения. Дело не в предмете, - во мне.
• Как это? – я уселась на высоком табурете и приготовилась слушать, мне было действительно интересно, и Олег вдруг предстал передо мной в какомто другом свете, всё-таки умение «левитировать», как он выразился, кого угодно поставит над толпой.
• А всё очень просто, не переставая накрывать на стол, начал рассказывать Олег, - я таким родился, то есть умение изменять вес не только свой собственный, но и других предметов с возрастом только совершенствовалось. А сначала, на удивление родителей, я, оттолкнувшись ножкой, мог оказаться у интересующего меня предмета вопреки их воле, а потом стал забавляться тем, что терялся. То есть они не видели меня в привычном месте и страшно пугались, обнаружив меня под потолком.

Я засмеялась, представив себе эту картину – малыш висит, как воздушный шарик, под потолком и привлекает к себе внимание родителей весёлой тёплой струйкой. Олег тоже засмеялся:

• Ну, вот, а теперь, представь, папа с мамой, в конце концов, потеряв терпение, буквально привязывали меня к кроватке, чтобы я мог выспаться и не шалил. А прогулки, это вообще был цирк! Представь картину: коляска, которую я тяну за собой, то поднимается вместе со мной, то опускается на все четыре колеса, когда я устаю или захочу есть. Однажды ветерок чуть не унёс меня совсем, вместе с коляской, вот переполоху-то было! Зато среди друзей я был всегда самый сильный, - мог поднять всё, что угодно. Вот и теперь этим занимаюсь, - при разборке городов.
• Так ты работаешь подъёмным краном?
• Ну, да, если тебе угодно это так называть.

Он подвинул мне тарелку с фруктами, тосты, сыр и сок.

-Может, ты предпочитаешь чай или кофе с утра? Так ты не стесняйся, скажи.

-Нет, я буду привыкать к вашему образу жизни, если ты не возражаешь, Олег.

-Ну, что ты говоришь! Конечно! Я буду только рад, если ты будешь чувствовать себя, как дома, - и, заметив мой недоумённый взгляд, быстро поправился, - Извини. Я, конечно, просто не знаю, как ты жила раньше. И, наверное, «сморозил» глупость.

• Олег, ты не можешь нести ответственность за все тяготы мира, как бы тебе этого не хотелось. Мою ношу дай поносить мне. И не нужно извиняться.

Некоторое время мы молча завтракали, причём фрукты здесь были какими-то странными, – по форме - груша, а по вкусу напоминает персик, сохраняя зернистую структуру груши.  Вообще всё было очень вкусно, меня разобрал аппетит, и я не удержалась от комплимента:

-Вкуснотища.

Олег, зардевшись от похвалы, сказал:

-Ерунда, я же сам ничего не готовил. Просто все продукты у нас экологически чистые, никакой химии. Кушай, на здоровье.

Что я и сделала, – наелась «от пуза». Аж противно стало и закралось подозрение – вот почему Инга  полненькая, тут просто невозможно остановиться вовремя, чтобы не переесть. Так, это нужно взять под контроль. Я посмотрела на Олега, как он одним прикосновением отправил поднос  с посудой в посудомоечную машину, выбрал режим, включил её и, удовлетворённо вздохнув, повернулся ко мне:

-Ну, какие планы, гм… Таня? Меня уже ждут на работе, скоро поеду, может, ты со мной? Посмотришь, как мы там пытаемся навести порядок.

-Да, конечно, я поеду с тобой. Что мне здесь делать дома одной?

-Тогда пойдём, переоденешься. Я думаю, в шкафу найдётся пара брюк и жакет. Посиди тут, я сейчас.

Через десять минут мы уже сидели в машине. Олег уверенной рукой вёл её, комментируя, по мере надобности, окружающее. Я была несколько раздражена необходимостью одеться в вещи Инги, но смиряла себя мыслью, что со временем у меня будет свой собственный гардероб, соответствующий моему собственному вкусу. Надетые на мне брюки были ещё ничего, но жакет, - его как будто вытащили из бабушкиного сундука, где он пролежал лет пятьдесят. Я постаралась, чтобы Олег не смог прочитать на моём лице, насколько мне неприятен жакет и даже слабо похвалила, когда он спросил, удобно ли мне. Браво, Таня! Так, глядишь, ты и научишься вести себя, как воспитанная девочка, а не как сорванец из подворотни. Я невольно вспомнила зону, где отбывала заключение, своих подруг по отсидке, вообще, ту атмосферу, где, если чуть зазеваешься и проявишь мягкотелость, сразу забьют до уровня пола, и поняла, что, в принципе, то, что со мной случилось, даёт мне шанс жить нормальной жизнью, почувствовать себя нормальным человеком. Если бы не Ванюшка, эта неизвестность в его отношении, можно было бы даже порадоваться такому повороту в судьбе. Я вздохнула и услышала, наконец, как Олег что-то увлечённо рассказывает:

-Ты не представляешь, Ин…, Таня, как всё это здорово! – он повернулся и посмотрел на меня.

Я почувствовала, что надо, наконец, внести ясность:

-Олег, называй меня, как хочешь, - Ингой ли, Таней ли, мне нет разницы. Я всё понимаю, тебе тяжело перестроиться, да и нужно ли. Всё равно твоя Инга вернётся к тебе, и вы заживёте, как раньше. Не знаю, как, но я вернусь к себе, в своё время, в свой мир, у меня там ещё остались дела. Мне нужно вырастить сына и рассчитаться по старым долгам, понимаешь? Я не твоя Инга, но уже и не та Таня. Знаешь что, давай назовём меня по первым двум слогам – Та и Ин, добавим букву «а» для звучания и получится…

-Таина, Тайна. Интересно.

-Это, пожалуй, будет лучший выход. Да и звучит, а? Тайна… Я теперь сама для себя тайна. Всякие незнакомые мне словечки всплывают, чувствительность ненормальная, плаксивость, мне совершенно несвойственная, даже обороты речи не мои. Вот, даже сейчас выражаюсь, как презираемые мной в детстве зубрилки- отличницы. Смешно, но смеяться как-то не хочется.

Я замолчала, невольно обратив внимание на открывающийся перед нами вид. То, что я издалека принимала за трубы заводов, превратились постепенно в небоскрёбы, зияющие оконными проёмами. Остальной малоэтажной застройки в этом городе  осталось мало, как пояснил Олег, а эти небоскрёбы оказались сложными для разбора в силу конструктивных особенностей и требовали больших трудовых затрат. Тут у меня возник вопрос:

-Олег, а зачем же ты тогда пользуешься автомобилем, чтобы добраться до нужного места, ты же можешь, буквально, как пушинка, по ветру долететь, да и меня, наверное, с собой прихватить?

-Понимаешь, всё это требует определённых затрат энергии, которая восстанавливается медленно. К сожалению. Поэтому я как бы приберегаю её для работы. Да и бензина хватает пока. А шалости, типа того, что ты видела утром на кухне, я допускаю исключительно из врождённой лени.

А, когда он остановил машину у одного из разбираемых небоскрёбов, вежливо открыл дверцу машины и для меня, помог мне выбраться из неё, добавил:

• Вообщето шалости украшают жизнь, правда?

Я не успела ему ответить, потому что обнаружила, что земля под ногами стала стремительно удаляться, заставив меня буквально вцепиться в его руку. Ничего себе шалость! Этажи только успевали мелькать перед глазами, я повернула голову на ветер, чтобы глаза не закрывали волосы, и посмотрела вокруг. Картина впечатляла: на фоне изумрудной зелени торчащие персты небоскрёбов будто вонзались в небо, отрываясь от земного притяжения. Ветер становился всё сильнее.  Олег уже двумя руками удерживал меня, и тепло его тела приятно согревало меня. Крыша здания, казалось, сама прыгнула под ноги. У меня немного закружилась голова, когда Олег отпустил меня, поэтому я невольно потянулась за его рукой и, когда коснулась её, как будто унеслась в другое место… Бескрайняя степь, седая от ковыля, окружила меня. Красное солнце садилось за одинокую гору, вдали серебрилась река, впадающая в большое озеро. Сзади послышался незнакомый говор и собачий лай, я обернулась и увидела несколько юрт, стоявших близко к друг другу, орнамент на их покрытиях напомнил мне какой-то восточный национальный узор. Собаки уже окружили меня, дружно лая, но люди, высыпавшие из юрт, меня почему-то не видели и недоумённо переговаривались между собой. Они подошли ближе, пытаясь рассмотреть, что встревожило собак, но так и не видели меня. Я видела их лица, черты которых странно сочетали и азиатские, и европейские признаки: раскосые тёмные глаза, выдающиеся скулы, светлая кожа и волосы. Тут между взрослыми протиснулся мальчик лет шести, его рот от любопытства был открыт, а брови взметнулись вверх. Я вдруг поняла, что он видит меня, в отличие от остальных. Он что-то крикнул, показывая на меня пальцем. Все разом замолчали. А мальчик, осмелев, протянул ко мне руку, коснулся и…

Я увидела перед собой изумлённые глаза Олега:

• Что случилось? Тебе плохо?
• Нет. Я чтото видела, сама не пойму что. Каких-то людей и их аул.
• Аул? Что ты имеешь в виду? Почему аул?

          - Да не знаю я, мне самой не понятно. Вот, слушай, - и я рассказала всё увиденное Олегу, который, волнуясь, неожиданным для меня образом прокомментировал случившееся:

- Это Инга. Она в тебе проснулась, её дар к ясновидению. Я ещё не понимаю, что всё это значит, но подождём следующего случая, может, тогда всё и объяснится. А теперь, давай я тебя представлю своим друзьям. Не бойся, все слышали о твоём случае и будут предельно тактичны. Ну, что, Тайна, пойдём? – и он увлёк меня к стоящим чуть поодаль на крыше людям.

 

Как хочется-то выглядеть получше,

Когда с людьми знакомиться идешь,

Милее быть, а может быть, «покруче»,

Удача, если верный тон найдёшь…

 

…Уже вечером, приятно согревшись в постели после такого наполненного впечатлениями дня, вспоминая, как интересно мне было вместе с Олегом не только наблюдать, но и участвовать в общей работе по разборке здания, я с сожалением подумала, что, конечно, я больше мешала, чем помогала, что не женское это занятие. И, хотя никто из окружающих никаким образом не дал мне понять, что я здесь лишняя, я прекрасно понимала, что вношу в их работу некоторую нестабильность. Ведь люди индиго сами по себе уникальны, обладают такими способностями, что обычному человеку и не снились. Про Олега и говорить нечего – ему любой вес по плечу. Другие тоже с удовольствием демонстрировали свои способности – телекинез, возможность работать голыми руками при высоком напряжении, умение без видимого усилия сворачивать из металла любые фигуры без нагрева, способность отслеживать сквозь бетон всякие включения или конструкции – кабели, вентиляционные ходы и так далее. Бетонные блоки после демонтажа помещали в специальный аппарат, где проходил холодный ядерный синтез, который разрывал молекулярные связи материала и на выходе получался обыкновенный кварцевый песок. Автор этого устройства с такой гордостью показывал мне его работу, что его увлечённость невольно передалась и мне, - хотелось тоже что-то сделать эдакое, необычное. Тут я вспомнила моё видение и огорчилась, - жаль, что ясновидение посетило меня по какой-то своей причине, а не потому, что я этого захотела или в этом возникла необходимость. Пока не понятно, что за люди привиделись мне. Я вдруг вспомнила очертания этой местности и мне пришла в голову мысль, что нужно попытаться использовать эти приметы для поиска места. Это идея, по крайней мере, мне будет, чем заняться завтра. Я облегчённо вздохнула, что нашла себе занятие, что-то подсказывало мне, что всё это неспроста, что в этом видении кроется глубокий смысл. Осознав, что опять думаю как-то уж очень необычно для меня, Таньки, я только усмехнулась, - острота переживаний сгладилась, и мне даже начинает нравиться моё новое мышление и новая жизнь.  Я как-то незаметно выросла в своих глазах, отсутствие страха и такого привычного ранее ощущения нечистой совести освободило мою душу, наверное, поэтому в ней теперь нашлось место и ясновидению. Интересная мысль. Да, мы как-то всегда в повседневной жизни заземлены, мыслим только привычными категориями, в этой сутолоке мы не слышим даже самих себя. А страх, так тот вообще низводит нас до уровня животных, лишает нас возможности мыслить, включая древние инстинкты. Как же мне научиться вызывать видения по своему желанию? Так, проанализируем: видение пришло после состояния полёта, буквальной оторванности от земли, в голове в тот момент не было ничего, кроме восторга перед открывающейся панорамой. Вот! Значит, чтобы достичь этого состояния, я должна выкинуть из головы всякий мусор, всю эту кашу из мыслей, которую без конца жую. А как это сделать? Так, похоже, нужно завтра будет поискать и литературу по этому вопросу. Ого, вон сколько уже планов. Интересно, как Олег отнесётся к ним? Хотя, он, конечно же, не может рассчитывать, что я буду всё время рядом, пора и мне чем-то самостоятельно заняться. Вообще, его глаза сегодня, когда мы встречались взглядом, были откровенно счастливыми. Он радовался, как ребёнок, любому знаку внимания с моей стороны. Но позже, за ужином, он чего-то засмущался и быстро засобирался спать в свою комнату. Смешной…

…Меня, видимо, как будто выключили вчера, - даже не заметила, как уснула и не помню, что снилось. Отдохнувшее тело сковала сладкая истома, что не хотелось шевелиться, но звуки брякающей посуды как будто укорили, - вот, спишь всё, а о мужике и позаботится некому!  И, то, правда, совестно! Встаю уж!

Олег радостно улыбнулся при виде меня и так ласково пригласил позавтракать, что остаться равнодушной я не смогла, чмокнула его в щёку и преувеличенно занялась едой, давая ему время придти в себя. Он был очень мил с краской смущения на лице, тем более, что выпавшая вдруг из его рук тарелка не прибавила ему самообладания, - он ещё больше покраснел, а я тихо засмеялась. Мне было почему-то очень хорошо здесь, рядом с ним и, если бы не Ванюшка, то всё было бы замечательно. Ванюшка… Сердце привычно заныло, и кусок застрял в горле. Я поперхнулась, и Олег заботливо взглянул на меня, и, заметив слёзы, сказал:

• Не торопись. Успеем.

Я продышалась и поняла, что надо внести ясность насчёт своих планов и осторожно начала:

• Олег, милый, я сегодня с тобой не поеду. Ты не обижайся, пожалуйста, но тут у меня возникла идея – по приметам из того видения, помнишь, попытаться найти ту местность. Ты не знаешь, кто мог бы мне помочь в этом?
• Так, подожди, надо подумать. Ты знаешь, в нашем посёлке есть администратор, её зовут Ангелина. Думаю, она сможет тебе помочь. Ты умеешь пользоваться компьютером и Сетью? Нет? Ну, тем более, нужно с ней познакомиться. Я похлопочу, чтобы нам установили Сеть, чтобы потом ты могла сама ей пользоваться. Нам както до сих пор необходимости не было в этом, - Инга могла сверхчувственно воспринимать информацию, вплоть до прогноза погоды. А я весь световой день на работе, сама понимаешь, хотя скоро в этом необходимость отпадёт. Тот заброшенный город, где мы были вчера, последний. Даже пока не знаю, чем займусь, как закончим с ним.
• Олег, а сколько всего людей индиго сейчас живёт на земле?
• Нас около полутора миллионов, мы сконцентрировали наши поселения именно здесь, на юге Русской возвышенности, выбрав этот климат как наиболее оптимальный. Да и местность для большей части индиго родная. Както так сложилось, что мы здесь смогли объединиться, выжить и спасти многих с других континентов. А что?
• Да, понимаешь, у меня предчувствие, что видение с этими странными людьми неспроста – гдето они есть, их нужно найти. Вдруг это тоже выжившие после эпидемии?
• Да, пожалуй, и такое может быть. Это может быть племя, совсем не имевшее контакта с остальным миром, и поэтому не попавшее под действие птичьего вируса. Хотя не понятно, почему мы их до сих пор не обнаружили со спутника. Ну, что ж, займись, конечно, раз тебе это интересно, хотя, надо сказать, мне очень вчера понравилось, что ты была рядом. Это придавало привычной работе какуюто новизну, я как будто сам, а не ты, посмотрел на всё новыми глазами. И понял, что, закончив с разбором, то есть с разрушением, хочу заняться сбором, то есть созданием, со-зи-да-ни-ем.. Пора – пора. Хватит жить прошлым, надо учиться смотреть в будущее, да, Тайна?
• Угу, точно. Олег, я же не Инга, для меня это всё не так просто, смотреть в будущее. Я ещё в настоящее-то смотрю с опаской, а про прошлое – вообще молчу.
• Тайна, всё со временем придёт – Инга тоже не сразу всему научилась. Да, кстати, в библиотеке ты найдёшь литературу, которой она пользовалась. Если хочешь, конечно.
• Да, спасибо, я как раз и хотела спросить об этом. Случаем, ты сам не обладаешь ясновидением?
• Нет, к сожалению, иначе я бы тебя не отпустил в тот злополучный день, когда ты попала в аварию.

Я вспомнила то своё мучительное состояние и невольно содрогнулась. Голова закружилась, и перед глазами замаячил кусок железной арматуры, только что воткнувшийся в бетон рядом со мной, всё ещё раскачивающийся и грозный в своём потенциале. Ужас и ощущение непоправимости затопили сознание. Краснота наползла на глаза, залепила веки совсем, потом стало темно. Резкий окрик Олега привёл меня в чувство, вернув из страшного видения. Я, ещё под ужасающим впечатлением увиденного, торопясь, глотая слова, рассказала ему об этой угрозе, умоляя быть осторожней на работе. Он побледнел и, обняв меня за плечи, сказал:

- Я всё понял, не беспокойся, я поберегусь. Мне есть, зачем и для кого жить. Не бойся, я вернусь. Спасибо за предупреждение. А теперь собирайся, я завезу тебя к Ангелине.

Я, пошатываясь от слабости, встала, и стала одеваться, раздумывая, что это предвидение смерти отняло у меня столько сил, бросив на мгновение в пучину вечности, обжигая своим ледяным дыханием…

Ангелина оказалась очень приятной внешности дамой средних лет, то есть, чуть за пятьдесят. Седина придавала её свежему лицу элегантность и значимость. Она нас радушно встретила, заверила Олега, что я тут с ней в полной безопасности могу дождаться, пока он заберёт меня с  работы, и обещала, что не даст мне скучать ни минуты. Олегу я на прощание напомнила:

- Берегись! Будь осторожен! Не забыл?

• Что ты! И захочешь – не забудешь. Сейчас всех своих предупрежу, и будем смотреть в оба! Не беспокойся! До вечера!

Я смотрела, как он идёт по дорожке к машине, любовалась его статным силуэтом и думала, что мне повезло, что, заняв место другой, я встретилась с таким необыкновенно хорошим человеком, как Олег. Сразу вспомнился Богдан, наглый, пьяный и бессовестный. Я невольно сплюнула и повернулась к Ангелине.  Она очень внимательно смотрела на меня, и в глазах её не было прежней приветливости.

 

 

YII

 

 

Как сладко спит малыш, разметав руки- ноги… Его ресницы вздрагивают, отмечая движения глаз во сне. Мне кажется, или нет, что лиловые тени залегли под его глазками, или это просто игра света и тени утреннем полумраке? Вспоминая вчерашние поиски, я опять содрогнулась от мысли, что ожидало мальчика, если бы мы его не нашли. Моральный урод этот Богдан. Алекс сказал, что нужно бы подать заявление в милицию на него, но я как-то без одобрения думаю об этом. Месть – это не моя стихия, как я ощущаю. Другое дело, если он не оставит своих попыток нам угрожать. Надо будет обсудить с Алексом, что будем делать. Вчера мы приехали домой очень усталые, нам было не до разговоров, Полину не отпустили домой, оставили ночевать, быстренько помыли Ванюшку и легли спать. И вот сейчас смотрю я на малыша и тихо радуюсь. Одно только смущает: до того, как я его увидела, никаких воспоминаний о нём не было. Не могу поверить, чтобы мать могла забыть своё дитя напрочь. Что-то здесь не так. Не помню я, как будто вообще не знала, ни бабушку свою, ни Богдана, ни Полину, вообще, ни одно место в городе не показалось мне знакомым. Как меня, однако, шарахнуло, что всю память отбило…

Я протянула руку, чтобы прикрыть одеялом ножку малыша… и темнота пала на меня, лишив ощущения реальности. Во тьме стало прорисовываться лицо, такое знакомое, что в попытку вспомнить я вложила, казалось, всю свою душу. Имя прозвучало в голове, как колокол, как знак, призывающий меня к жизни: Ангелина! Вспыхнул свет, затопляя все закоулки памяти, и я вспомнила всё! Замелькали знакомые образы, события образовали узнаваемый ряд, я вспомнила  и саму себя. Олег! Олег, где ты? Что со мной? Опять проклятая тьма залепила мне глаза, вырывая из привычного, моего мира. До меня донёсся голос Алекса, он звал и умолял услышать его. К нему присоединился плач ребёнка, такой безутешный, что рвал мне сердце. И ещё я слышала лай собаки. Я открыла глаза, и опять со стоном их закрыла: как я оказалась здесь, я не должна быть здесь, как я могла забыть Олега и быть с Алексом? И этот ребёнок, он же не мой! И вся жизнь здесь не моя, я здесь чужая!

• Что за шум, а драки нет? – голос Полины был сейчас, ну, очень кстати. Как ни странно, он мобилизовал меня, мне стало стыдно за то, что я так разревелась и всех вокруг расстроила. Они –то не виноваты  в происшедшем. Я собрала свою волю в кулак и приказала себе успокоиться, вытерла слёзы и посмотрела вокруг. Алекс. Было видно, что он расстроен и сбит с толку, недоумение и страх исказили его мужественное лицо. Ванюшка на его руках уже не плакал, просто молча, пыхтя, вырывался ко мне, не сводя с меня тёмных глаз. Его упорство растрогало меня до слёз. Боже мой, онто не может ошибаться – я для него мама, самый родной человек и ему невдомёк, что душа у его мамы чужая, как в той известной пословице – совсем потёмки. Да, значит, во время урагана я, Инга, каким-то образом оказалась в теле этой Тани, мамы Ванюшки и жены Богдана. Что же мне делать теперь с этим? Пока я не помнила ничего, мне было, право слово, гораздо легче, - я узнавала этот новый мир и принимала его, за неимением альтернативы. Но теперь-то! И неужели я никогда не вернусь туда, в свою тихую семейную гавань? Олег! Как я оправдаюсь перед тобой, любимый? Боже мой! Так, хватит ныть. Время придёт, и я узнаю, как нужно действовать. Мои мысли прервала Полина, - она уже начала сердиться, ничего не понимая:
• Слушай, подруга, ты можешь, наконец, объяснить, что происходит? Я ничего не понимаю, изза чего рёв-то?

Взяв на руки Ванюшку, который сразу обнял меня за шею и удовлетворённо засопел, я ответила:

- Вы не поверите, но я всё вдруг вспомнила. Но не вас, дорогие, и не ваш мир. Я не от мира сего, так, кажется, говорят? – и, волнуясь, и с трудом подбирая слова, я стала рассказывать им о себе. Алекс, как только я упомянула Олега, встал, взял сигарету, и, повернувшись  к нам спиной, стал разминать её в пальцах так долго, что я совсем стушевалась, не зная, что сказать ещё, а что нет. Пауза затянулась. Я понимаю, такого рода информацию тяжело понять, не говоря уж о том, чтобы принять. Параллельные миры - это вам не шутка. И думается мне, что Ангелину я увидела неспроста, похоже, моё ясновидение начинает работать снова. Это радует. Постойте, какое сегодня число? Да, вовремя я всё вспомнила, ещё не поздно предупредить о грозящей катастрофе, об эпидемии. Может, хоть в этом мире удастся предотвратить беду. Мои родители… Господи, может, и они здесь есть, это нужно выяснить, - я так хочу их увидеть, я так соскучилась. Стоп, что-то я размечталась. Да, но, как было бы здорово повидаться…

Я очнулась от своих мыслей, почувствовав, что тишина в комнате всё сгущается, какое-то напряжение повисло в ней. Алекс и  Полина многозначительно переглянулись. Они, как будто враз стали чужими, и, мне даже на секунду показалось, враждебными. Алекс, заметив мой взгляд, как будто смутился и сказал успокаивающим тоном:

- Таня, ты, самое главное, не волнуйся. Я понимаю, что пережитое сказалось на твоём состоянии и тебя немножко понесло не в ту сторону. Но ничего, мы тебе поможем.

• Что? Ты мне не веришь? Ты думаешь, я с ума сошла?
• Я думаю, что просто тебе нужно отдохнуть. Ты и вчера странно себя вела. И, хотя это и привело к тому, что мы нашли Ванюшку, это не делает твоё поведение нормальным. Я сначала думал, что ты просто вспоминаешь чтото, виденное раньше, а теперь вообще не знаю, что думать. Если ты пришла из другого мира, как сейчас сказала, то ты просто не могла быть на той даче раньше.
• Да, поверь мне, я там не бывала. И, кстати, на самом деле меня зовут Инга и я старше Тани.
• Ну, вот, уже третье имя. Так и мне не долго заболеть.
• Тебе это не грозит, вмешалась в наш разговор Полина, - уж я за этим послежу. Как я теперь понимаю, у Тани, тьфу, Инги есть муж там, в Зазеркалье её? А это значит, что вы не можете продолжать встречаться в прежнем духе, да же? И ещё это значит, что мы с тобой, Танька, теперь на равных, - я тоже не прочь попытаться понравиться Алексу. Скажу честно, он мне очень нравится. Слышишь, Алекс? Тебе нужна нормальная, здоровая женщина, без заскоков, от мира сего, готовая для тебя на всё.

 

О, Господи, да вразуми же ты её,

В гордыне будто закосневшей,

Вдохни немного разума в неё,

От зависти почти что окосевшей.

 

Молю, открой её незрячие глаза,

Чтобы увидела она, как низко пала,

Чтоб не одна её очистила слеза,

Раскаянью чтоб места доставало!

 

Освободи её от скверны, Отче,

Наполни сердце ты её любовью,

Чтобы хватило бы ей мочи,

Раскаяться, платя не кровью!

 

Я онемела от такой наглости. Смотрю на Алекса и вижу, как краска стыда залила его щёки. Он стиснул кулаки и нарочито спокойно спросил:

• Полина, тебе не пора домой? Спасибо тебе за помощь, конечно, но чтото ты заговариваться начала, не хуже Тани. Ещё подруга называется.
• А ты меня не стыди, в таком деле каждый за себя. Зачем она тебе нужна, не в себе, да ещё и с чужим мальцом на руках?
• Это не имеет никакого значения для меня, поняла? Даже, если она немного увлеклась своими фантазиями, она не стала от этого хуже для меня. И детишек я люблю. А вот чего не люблю, так это назойливых глупых бабищ…

 

Да, правда, каждый ищет лучшей доли,

Но не за счёт несчастия других!

Хотя любовь порой синоним боли,

Не забывай намерений благих.

 

Не забывай, что был бы безутешен

Любимого теряя, может, ты и сам,

Не отнимай любовь, не будь так грешен,

И будешь ты угоден небесам!..

 

Мне даже стало жалко Полину, - она стояла и моргала глазами, открывая и закрывая рот. Наконец, прорвало:

• Дурак! Идиот! Я к тебе похорошему, в открытую! А ты! Ну, хорошо, - зловеще сказала она и выскочила из квартиры, хлопнув дверью.
• Так, ну, теперь, по крайней мере, понятно, почему у вас не сложились отношения, Алекс понимающе прищурился  и, подавая мне мальчика, продолжил:
• Ты, Таня, не думай, я с уважением отношусь к твоим воспоминаниям, хотя, по правде сказать, мне это всё кажется последствием несчастного случая, всётаки пострадала твоя голова, ты не обижайся, ладно? Дай мне тоже привыкнуть к мысли, что ты уже опять не ты. Вон, и Ванюшке-то тоже невдомёк, как это мамка не мамка, да, Ванюш?
• Мамка, мамка! – Ваня засмеялся и захлопал в ладоши, повторяя опять и опять, Мамка, мамка!

Я не удержалась и чмокнула его в щёку, вдыхая такой знакомый запах. Нет, это безумие! Я не могу от него отказаться! Там, в той жизни, я не могла иметь детей. Эта привычная боль была всегда со мной, а тут, теперь, я держу в руках своего малыша и ни за что не хочу с ним расстаться. Да и Алекс стал для меня близким человеком. Теперь я понимаю, почему я чувствовала себя чужой на этом празднике любви. Неисповедимы пути Господни! Отобрав у меня меня, мне же дал возможность быть и здесь любимой и любящей. Олег, как я хочу увидеть его, успокоить, утешить. Бедный, он, наверное, там с ума сходит от горя, найдя моё бездыханное тело. Постой, постой, почему бездыханное? Если я оказалась здесь, то и Таня могла оказаться там. Так, кажется, я знаю, что нужно делать, только не надо пугать Алекса, похоже, ночь - более подходящее время для сеанса ясновидения. А теперь что-то нужно предпринять, чтобы оградить себя от назойливого Богдана. Я собралась и бодреньким тоном сказала, буквально чувствуя испытующий взгляд Алекса:

- Не принимай всё это близко к сердцу, Алекс. Я здесь, с тобой, никуда не денусь от тебя. Мало ли что было или могло быть. Всё это уже в прошлом. А в настоящем – я здесь, и ты мне дорог, как и Ванюшка.

Я подошла к нему и обняла свободной рукой. Ванюшка, как обезьянка, тоже повторил мой жест, слюнявя небритую ещё щеку Алекса. Он поцеловал нас обоих и, счастливо засмеявшись, сказал:

• Ну, вот и хорошо! А то я уж напугался, было, что опять останусь один одинёшенек и не успею узнать, как мне хорошо с вами обоими! С тобой одной было прекрасно, а теперь ещё и с мальчонкой, так вообще замечательно! Я теперь, как тот кот Матроскин, вдвойне счастливей буду, - и, уловив непонимание в моём взгляде, спросил:
• Ты не знаешь этого мультфильма? Не может быть! Ах, да… Ну, ничего, мы обязательно восполним этот пробел, ерунда какая…

Он подхватил нас обоих и закружился на месте под наши весёлые крики и смех. Мне было очень хорошо в его крепких руках и, когда он остановился и поцеловал меня в губы, я как будто заново узнала этого человека и, признаться, не осталась равнодушной.

 

Взглянуть в твои глаза, - какое колдовство,

И ощутить себя желанной и любимой,

Постичь мгновенно душ и тел родство,

О, Боже мой, как мне необходимо!

 

- Ах! Вот это картина! Я, конечно, тут лишний, - раздался голос у меня за спиной. Я сразу поняла, что это Богдан, зашёл потихоньку в оставшуюся за Полиной открытую дверь и стоит, любуется нашими объятиями и поцелуями. Приподнятого настроения как не бывало. Я испуганно повернулась к своему мучителю, лихорадочно соображая, что делать. Собака залаяла на него, скалясь.

- А я-то думаю, что это Полина в слезах выскочила из подъезда, тоже, похоже, лишняя оказалась? Я смотрю, вы тут поладили с моей женой и сына пригребли себе? Не много ли будет одному? - продолжал куражиться Богдан.

Я посмотрела на Алекса, который, укладывая Ваню на кровать, одновременно потянулся к телефону. Но Богдан отследил это его движение и выхватил из кармана пистолет, направил его на Алекса, наслаждаясь произведённым эффектом:

- Ты, урод, ну-ка положи трубку, а то кого-нибудь сейчас тут не досчитаешься. Я не шучу. Мне уже терять нечего, - эта шалава ко мне уже не вернётся, да и не нужна она мне теперь. Деньги мне отдайте, и я уйду, никого не трону. Слышишь, Танька, деньги где? Давай сюда! Сына вспомнила, где поискать, так и деньги, значит, тоже знаешь, где взять. Ну, шевелись! Деньги давай! Я за них любую суку куплю, не чета тебе, тварь продажная! Ну, что молчишь? Онемела? Деньги где?

Он увлёкся своей ролью, тряся у меня перед лицом пистолетом, не замечая, как Алекс передвигается по направлению к нам, сжимая в руке первое, что попалось, – утюг. Ваня сидел на кровати, и я видела, что он вот-вот заплачет, напуганный громким голосом Богдана. Нужно было чем-то срочно отвлечь Ванюшку, чтобы он не заплакал и не привлёк внимание к Алексу. Поэтому я выпалила первое, что мне пришло в голову:

- Смотри, Ваня, пистолетик! Какой хороший пистолетик! Хочешь такой, сыночек? Сейчас папа тебе отдаст пистолетик, и ты будешь стрелять, совсем, как он! Папа, дай Ване пистолетик, Ваня хочет пистолетик!

Богдан от изумления открыл рот, в замешательстве не зная, что сказать, и стал поворачиваться к Ване, но опоздал: тяжёлый утюг с глухим звуком опустился на его голову. Глаза его стали бессмысленными, закатились и он тяжело осел на пол, уронив пистолет. В наступившей тишине ясно прозвучал Ванин голосок:

• Папа упал! Пистолетик!
•  Какой пистолетик? Нет никакого пистолетика, Ване приснился пистолетик? Сейчас пойдём и купим пистолетик Ване, нарочито громко, отвлекая внимание малыша, сказал Алекс, наклоняясь и пряча пистолет в карман, - Таня, давай, собираемся быстро, вызываем скорую помощь и милицию. Пока они едут, мы уйдём. Что-то не хочется отвечать за этого подонка.

Я, наконец, отмерла после страшной сцены, но руки ещё тряслись, пока я наскоро забрасывала вещи в чемодан, а продукты в сумку. Алекс собрал необходимые документы, деньги, набросил куртку, быстро одел малыша. Я вызвала скорую помощь и милицию, назвавшись соседкой. Мы вышли из квартиры, просто притворив дверь. На лавочке ещё никого не было из постоянных обитателей, - рано всё же, пенсионеры ещё спят. Мы спокойно, несмотря на приближающийся вой сирен, пошли по направлению к остановке, сели на первый попавшийся автобус, который довёз нас до железнодорожного вокзала. Ваня по дороге раскапризничался, - он был голоден, ведь мы не успели позавтракать. Поэтому срочно пришлось искать место, где можно было бы перекусить. Уже завтракая, я Алекса спросила, куда он собрался ехать, на что он уклончиво ответил, что пока не знает, но оставаться здесь не стоит, вдруг Богдан мёртв. Я его успокоила, мол, такого не убьёшь с первого раза, а поехать можно к моим родителям.

Алекс удивлённо посмотрел на меня:

• И под каким же видом ты там появишься?
• Не важно, придумаю чтонибудь. Но я очень хочу их увидеть. Хоть это и не точно мои родители, а просто их отражение, «дубль» в вашем мире, я не могу упустить возможности повидаться, понимаешь?
• Ну, смотри. А какогонибудь там неприятного казуса не случится, когда ты встретишься со свои «дублем», как ты выразилась? Что-то я такое в фантастических фильмах видел. А?
• Нет, нет. Не тот случай, я думаю, по крайней мере, надеюсь.

Билеты мы взяли без проблем, а с проводником договорились насчёт собаки. Уже в поезде, вечером, когда Ванюшка и Алекс уснули, я поняла, что настал момент, когда я могу попытаться увидеть Олега. Правда, в том, что всё будет работать так, как я привыкла, я не могу быть уверена, но попытаться стоит. Так, память ко мне вернулась тогда, когда я вспомнила Ангелину. Значит, надо этот канал и нарабатывать. Ангелина, ты где?…

В картинке, что предстала предо мной, я с удивлением узнала себя. Хорошо, я жива! Значит, обмен всё же состоялся! Волосы были заколоты непривычным узлом, и что-то чужое увиделось мне в непривычно сосредоточенном лице, в твёрдо сжатых губах и строго сдвинутых бровях. Что это я там делаю? И почему Ангелина, чьими глазами, я видимо, сейчас и смотрю, относится ко мне, той,  с явным недоверием и неодобрением, ведь наши отношения были всегда  тёплыми и доверительными? Монитор передо мной засветился, выводя на экран картинку – какую-то карту. Я, та, с явным любопытством стала рассматривать карту, что-то потихоньку проговаривая, но, как я не напрягалась, мне не удалось услышать, что. Странные, однако, интересы у этой Тани, поселившейся в моём теле. Уж не сокровища ли хочет отыскать? Смешно. В нашем мире богатство не имеет над людьми власти, такой, как в этом мире. Так что же, что? Я сделала ещё усилие, чтобы приблизиться к себе, той. Это, видимо, вынудило Ангелину задать вопрос, который прозвучал в моей голове, как набат:

- Ну, что, нашла, что искала? Эта та местность? Давай, определим координаты…

Картинка исчезла, и как я не напрягалась, пытаясь вернуть изображение, у меня ничего не получалось. Ничего, успокоила я сама себя, не всё сразу. Это не последний сеанс связи, я это чувствовала. Жаль, конечно, что Олега не было там в это момент. Но, главное, я там жива и ещё веду какие-то поиски. Интересно даже, что же я, то есть она, ищу…

Утро было на удивление ясным и тёплым, за окном вагона мелькали деревья, которые Ванюшку уже не привлекали. Он смотрел в окно только тогда, когда подъезжали к очередной станции. А так он неутомимо ходил то по мне, то по Алексу, каждый раз находя, чем заняться, - пуговицей ли, кружкой ли, да, вообще всем, что попадает в зону его внимания, вызывая тихую задумчивую улыбку у Алекса. Он как-то притих, был неразговорчив, казалось, он что-то обдумывает, но пока не спешит с обсуждением. Я с беспокойством посмотрела на него:

• Алекс, ты чтото призадумался? Всё хорошо?
• Да, вот думаю, что нас ждёт дальше. Хорошо, что я с сегодняшнего дня в отпуске, как знал, представляешь? Вообще, как ты появилась у меня, жизнь моя стала похожа на норовистую лошадку, нетнет да взбрыкнёт. Но мне это даже нравится, всё лучше, чем моя монотонно-серая жизнь до того: дом - работа, работа - дом… Только вот раньше я как-то людей по голове утюгом не стукал, наверное, случая просто не было подходящего, - он криво усмехнулся.
• Угу, да ещё мужа своей любовницы, так, кажется, я называюсь у вас, нуну. Не казнись, Алекс, этому отморозку туда и была дорога, хотя, ты знаешь, я не думаю, что он умер. Я думаю, что мы ещё услышим о нём. А тебе разве некому позвонить, попросить, чтобы сходили к тебе на квартиру и выяснили, чем дело закончилось?
• Да, в принципе, конечно, можно попросить моих ребят из бригады, Сашку, например, он не откажет. Точно, оживился Алекс, - это идея! Как я сам не додумался!  Да, кстати, собирайка вещички и Ванюшку, нам через полчаса выходить на твоей станции. А я пойду пока покурю. Вот, чёрт, думал, бросил, но сейчас прямо не могу  без этого. А насчёт любовницы это звучит грубо, любимая – вот это больше подходит, Таня, - он нагнулся и нежно поцеловал меня. Ванюшка не мог этого оставить без внимания, сразу же встрял:
• А я? Я тоже хочу…

Алекс потрепал его по щёчке и поцеловал в лобик, прежде, чем выйти из купе. Я вздохнула от появившегося опять ощущения собственной неправоты, - я не та, не Таня, и не имею права чувство Алекса принимать полностью на свой счёт, хотя бы потому, что видит он меня не такой, какая я есть на самом деле. Хотя, с другой стороны, где гарантия, что та, Таня, смогла бы заставить его прочувствовать, понять и оценить мою душу? МОЮ! Олег опять замаячил на окраине моего сознания, мне стало стыдно до боли. Что же мне делать? Разве можно любить сразу двух мужчин? Стоп, у меня же нет сейчас выбора, - попыталась я вернуть себе хоть каплю самоуважения. Да, и вообще, будет ли он, выбор?..

Появившийся в дверях Алекс укоризненно посмотрел на меня и сказал:

• Так, теперь у тебя пора задумчивости настала. Таня, нам выходить, давай помогу.

…Выйдя на перрон, я с удивлением поняла, что вокзал тот же самый, как я помнила его. Всё здесь было до боли знакомо: само здание вокзала, приземистое,  покрашенное отвратительной розовой краской, пыльные тополя, киоски. Присмотревшись, я увидела привычную картину: калека дядя Иосиф, сосед моих родителей, спешит к нам на своей тележке, в надежде на подаяние. Я даже вся внутренне сжалась, ожидая, что он сейчас меня окликнет, узнает. Но нет, он просто завёл свою привычную приговорку:

• Подайте, люди добрые!

Алекс полез в карман за деньгами, отсыпал калеке мелочи, тот радостно стал благодарить, а я, дождавшись паузы в его словах, спросила, замирая:

• Скажите, а Сергеевы где живут? По старому адресу?..

 

 

YIII

 

Я рассматривала карту, которую выдал мне компьютер по заданным мной параметрам, и сомневалась, всё ли я правильно вспомнила. Ангелина с недобрым прищуром, казалось, нависала надо мной и, вообще, что-то было не так, как будто кто-то ещё смотрел на меня и усмехался на мои жалкие потуги в новом для меня деле. Я чувствовала себя не в своей тарелке, но, сцепив зубы, решила идти до конца.

 

Почти у каждого внутри живёт ребёнок,

Да, тот малыш, кем были мы когда-то…

Его глаза чисты, как будто бы спросонок,

И видят нашу жизнь, - наивности утрату.

 

Как страшный сон, он видит наши муки,

Попытки с бою взять ступень успеха,

А то, бывает - корчится от скуки,

От серых будней, - просто не до смеха…

 

Бывает, что совсем, почти, его уморит

Надуманных проблем наш тяжкий ворох,

Один лишь Бог узрит, и клеть его отворит,

И вдруг увидим мы, - мир сладостен и дорог!

 

И, детского восторга преисполнясь, с ходу,

Мы весь наш опыт прошлый погребём,

Полезем в воду мы, не зная точно броду,

И бесу в лоб запустим мы ребром!

 

Когда определился круг подходящих по приметам мест, я невольно схватилась за голову: их было шестнадцать! Так, что я упустила из виду? Ах, да, красное солнце садилось за гору… Закат! Запад! Так, отбросим те варианты, что не подходят по стороне света. Угу, хорошо, осталось только четыре варианта. Теперь вспомним: восточный узор на кибитках или, как их там, юртах. Раскосые азиатские глаза у людей. Смотрим: вот! Восточный Казахстан, практически пустыня и до эпидемии. Голос Ангелины заставил меня вздрогнуть:

• Ну, что, нашла, что искала? Эта та местность? Давай, определим координаты.

Это оказалось несложным делом. Ангелина тут же связалась с отрядом вертолётчиков и договорилась о времени вылета на завтра. Я хотела, было, спросить, почему на завтра, но вовремя остановилась, - время подходило уже к обеду. Надо же, как быстро время прошло, я даже не заметила. Скоро Олег заедет за мной. Это хорошо, а то что-то с Ангелиной мне не очень-то уютно, давит она на меня почему-то. Я прямо так и чувствую её неодобрительный взгляд. Может, она и к Инге так же относилась? Хотя, вряд ли. Это, наверное, связано с моим прошлым. Я же воровка в её глазах, низкий, аморальный человек.

 

Впрягаемся опять и тянем  лямку,

Хотя самим уже и невдомёк,

Ну, почему мы снова в роли няньки,

На жертвенность идёт уже намёк!

 

И это всё во имя  человека,

Не разбираем, нужно ль самому

Услуга эта, ведь не хватит века,

Чтоб долг отдать, всё сделать по уму.

 

И тот, кто избран для благодеянья

Возненавидит нас, и будет прав,

Он должен выход сам найти из состоянья,

На это у него побольше будет прав.

 

А мы гордыню тешим, так кидаясь

На помощь человеку, что в беде,

И ждём мы благодарность, вновь стараясь

Прослыть его обязанным себе!

 

Ведь не по силам нет нам испытанья,

И всё возможно в жизни пережить,

И к бесу эти наши помощи старанья,

Пусть каждый за себя сумеет жить!

 

Неожиданно я поняла, что мне больно стало от этой мысли. И, как всегда, когда мне больно, я бросаюсь в атаку:

• Ну, что, ворона старая, смотришь на меня, как будто я тебя обворовала?  Или, что, я тебе не нравлюсь, да? А мне наплевать, поняла? Я здесь не по своей воле, ноги бы моей здесь не было, если бы не эта ненормальная, та, которая была здесь прежде!
•   Ты что шумишь? Тайна, будь умницей, не бузи! – Олег незаметно подошёл сзади, приобнял меня за плечи, от чего мне сразу расхотелось продолжать своё выступление. Сразу както стало неловко за этот базарный тон, - Ангелина всё-таки мне помогла, всё утро тут со мной занималась, а я неблагодарная, ещё и выступаю на неё. Я виновато опустила голову и попросила прощения. Повисла тишина. Я поднимаю глаза и вдруг вижу, как Ангелина и Олег понимающе улыбаются, глядя на меня. Она протянула мне стопку книг и сказала:
• Читай, девочка, тебе полезна будет эта информация. А «ворона старая», как ты выразилась, всегда к твоим услугам, если возникнут вопросы. Да, кстати, я завтра тоже хочу участвовать в твоём путешествии. Думаю, ещё нам понадобится Игнат. Ты не против его кандидатуры, надеюсь?
• Да, конечно, нет! Он нормальный парень! – с жаром выпалила я, бочкомбочком продвигаясь к выходу, подталкивая Олега. Мне почему-то захотелось, чтобы этот день скорее прошёл, и наступило завтра.
• Какое путешествие? А., Тайна? Куда это вы собрались?

Я с большим удовольствием по дороге домой рассказала о своих успехах в поисках таинственной местности и похвала Олега была мне более чем приятна. Его откровенное любование и расположение буквально окрыляли, хотелось, чтобы у него было много поводов гордиться мной и моими успехами. От волнения в ожидании завтрашней поездки я даже плохо ела и спала. Утром, везя меня к Ангелине, Олег подтрунивал надо мной, живописуя, какая слава придёт ко мне в случае успешных поисков, и даже на ходу стал придумывать название этому ещё не открытому народу, - переиначивая моё имя: тайненцы, тайновики, тайники…

• Да, пусть даже так – тайники. С ударением на первом слоге. А что? Нормальное название, мы же ещё не знаем, что можно от них ожидать. Ты знаешь, я почемуто уверена, что мы найдём их. Правда, я не знаю, какая практическая польза вам, индиго, будет от этой находки.
• Да, просто то, что мы сможем помочь им вести более цивилизованную жизнь, и то много будет значить. Кроме того, нас слишком мало, и свежая кровь не помешает.
• Это ты что, в том смысле, что не прочь взять себе туземочку?
• Да, ты, что? Слушай, а это идея, я ж теперь вроде соломенного вдовца, не поймёшь: женат не женат. Душу, понимаешь, вынул этот торнадо из моего брака. Я уж тут, понимаешь, стал задумываться, а я-то – точно я? Или тоже, может быть, не я? Ну, а раз не я, то можно и туземочку, а? Как ты смотришь на это?
• Чтото мне не нравится твоя игривость, Олег. Я, знаешь ли, не претендую на тебя. Но Инга, что она скажет, когда вернётся? Ты слышал про женскую солидарность? Так вот, знай, пока я с тобой рядом, никаких туземочек не потерплю, космы повыдергаю и тебе, и ей! Я замещаю Ингу, пока она отсутствует, поэтому, будь добр, считайся с этим!
• Ты что, ты что? Я же шучу! Глупая. А насчёт замещения, знаешь, дорогая, я не против, чтобы ты замещала её во всём, без исключения. А то мне и правда, придётся скоро искать если не туземок, то когото ещё, я же живой, понимаешь?
• Всё, закрыли тему! Вреда тебе от воздержания не будет, только польза.
• Я же люблю тебя, Ин… Тайна. И меня то, что ты меня игнорируешь, очень ранит. Когда ты меня очень грубо гнала от себя, я терпел и надеялся, что со временем всё вернётся на круги своя.  Но теперь вижу, что не всё так просто, как казалось. Неужели я так и не вызвал у тебя никаких тёплых чувств?
• Олег, ну, что ты! Я посвоему тебя люблю, ты – единственный человек, который относится ко мне терпимо… Но я не  готова ещё для такого решительного шага. Давай, ты не будешь на меня давить? Может быть, со временем…
• А ты знаешь, я сегодня чуть не погиб…
• Как? Что случилось?
• Хорошо, что я был предупреждён тобой, был начеку и всё время осматривался. Можно сказать, что я успел в последний момент отскочить, когда ржавая железка отломилась от блока и полетела в мою сторону. Спасибо тебе, Тайна, за предупреждение.
• Ой, даже и не знаю, что тебе сказать. Хорошо, что всё хорошо кончилось. Я рада, что была тебе чемто полезна. Только жалко, что себе-то я никак не могу помочь и ясно увидеть, как я вернулась к сыну.

Я замолчала, горло мне перехватило. Олег тоже молчал, угрюмо следя за дорогой.

 

Зови меня, зови, мой милый,

И я приду к тебе в тумане снов.

Мани меня, мани, мой милый,

На паутину нежных слов.

 

Скажи ты мне, скажи, мой милый,

Чего же хочется тебе,

И я приду, приду, мой милый,

Приду наперекор судьбе!

 

Люби меня, люби, мой милый,

Я так послушна и нежна…

Прости меня, прости, мой милый,

Но разве я тебе нужна?..

 

Ужин прошёл в тягостном молчании. Олег даже старался не смотреть на меня, что мне было только на руку, мысли о завтрашнем путешествии не покидали меня. И, когда мы с Олегом разошлись каждый в свою спальню, я вздохнула даже с облегчением: не надо напускать на себя вид, что ничего особенного не происходит. Что же всё-таки ждёт меня завтра? Я волновалась, как будто речь шла о деле всей моей жизни. Что-то подсказывало мне, что всё происходящее неспроста и сюрпризы ещё будут. С этой мыслью я и проснулась утром, как будто и не спала. Наспех позавтракав и отметив, что Олег тоже нервничает, но старается это скрыть, я буквально торопила время, пока ехали до места. Ангелине тоже передалось наше лихорадочное возбуждение и, когда Олег объявил, что тоже едет с нами, не в силах забыть вчерашний случай, мы обе обрадовались  и бегом побежали к ожидавшему нас вертолёту. Игнат был уже здесь и добродушно мне улыбнулся:

- Привет, красавица. Как дела?

Этот простой вопрос поставил меня в тупик, не зная, что сказать, я просто уткнулась носом ему в плечо, а он как будто и ждал этого, обнял и просто погладил по голове.

-Ну-ну, всё образуется, милая. Поехали, проветримся?

Кто-то тронул меня за плечо. Я оглянулась и увидела напряжённого, старательно уводящего в сторону глаза Олега. Он взял меня за руку и повёл к вертолёту.

Симпатичный и улыбчивый вертолётчик удобно устроил нас, объясняя, как себя вести, но я слушала его в пол-уха, да и все остальные тоже были неестественно напряжены. Вертолётчик посмотрел на нас, посмотрел, перестал улыбаться и сказал:

-Ну, что ж, поехали, господа хорошие. Точные координаты определим на месте.

Казалось, что от моей дрожи взревели двигатели вертолёта, и мы стали дрожать вместе, в унисон. Когда я посмотрела в окно, чтобы как-то отвлечься, то увидела большое водное пространство и догадалась, что подлетаем к Волге, широта и масштаб которой захватывали дух. Не успела я вдоволь налюбоваться красивым видом, как после небольшой зелёной полосы по берегу реки началась нежно зеленеющая степь, которая простиралась до самого горизонта, изредка перемежаясь мелкими речушками и небольшими лесками. Мы немного перекусили вкусно приготовленными Ангелиной бутербродами, выпили горячего сладкого чаю, что помогло мне справиться с возбуждением. По-свойски, положив голову на плечо Алекса и ещё раз подумав про себя, что как хорошо, что он полетел с нами, незаметно для себя я задремала. Проснулась оттого, что затекла шея от неудобного положения, и с удивлением заметила, что характер местности внизу изменился: вместо степи под нами были холмы, постепенно набирающие высоту и превращающиеся на горизонте в небольшие горы. Я почувствовала, что вот, скоро, перелетим горы и найдём то, что ищем, то, что я увидела раньше. Я так изо всех сил стала вытягивать шею, пытаясь рассмотреть приближающиеся горы, что Алекс не выдержал и попытался пошутить:

- Ну, что ты вертишься? Вот беспокойное хозяйство! Потерпи немножко, Тайна, и твоя тайна откроется!

- Да, ладно, я просто шею разрабатываю, не чувствую совсем её, у тебя плечо почему-то жёсткое оказалось, могло бы и помягче быть, - «перевела стрелки» я и, победоносно смерила Олега взглядом, заметив при этом, как неодобрительно покачала головой Ангелина. Да что она всё время меня комментирует? Я уже совсем, было, собралась высказать ей, всё, что я думаю о её несносном поведении, как почувствовала, как вертолёт вдруг резко пошёл вниз, так, что внутри у меня появился неприятный холодок. В иллюминатор я увидела огромную зелёную долину, окружённую со всех сторон горами. Практически третью часть долины занимало озеро, питаемое небольшой горной речушкой, стекающей с гор.

Мы посоветовались и решили, что начнём облёт с озера, справедливо рассудив, что люди, если они здесь есть, должны селиться где-то поблизости от воды. Время уже шло к обеду, и я с завистью смотрела на зеркало воды, мечтая очутиться в тишине, подальше от грохочущих винтов и поближе к манящей свежести озера. Вдалеке я увидела какие-то бугорочки, очень уж правильно расположенные, ровно, в два ряда. Догадка сверкнула молнией в голове, не прошло и две секунды, как её подтвердил и вертолётчик:

-Смотрите, вот они, - и направил вертолёт на облёт вокруг селения на приличном расстоянии.

Мы видели, как из юрт выскакивали люди на рёв моторов и сбивались в кучки, оживлённо махая руками. Собаки жались к людям. Построенные загоны были полны скота, бросающегося врассыпную, когда мы подлетали ближе. Игнат закричал вертолётчику, чтобы тот сажал машину, пока скот не затоптал друг друга.

 

Начало мира положило слово,

Оно весь мир определило.

Любого языка оно основа,

Народы единило и делило.

 

Узором слов многоязычных

Культура обретается планеты.

У наций и народностей различных

Есть общие вопросы и ответы.

 

Есть общие понятья, выраженья,

Важнейшие  для каждого вовеки,

Мы разные народы, без сомненья,

Но нации одной – все человеки!

 

Когда мы с большим любопытством буквально выпали из вертолёта, люди из найденного селения осторожно и несмело стали приближаться к нам. Осмелевшие собаки взяли нас в остервенело лающее кольцо. Игнат оглушительно свистнул, сразу отбив у них охоту соревноваться в усердии перед хозяевами. Они примолкли, как бы выжидая, что будет дальше. Да, всё выглядело именно так, как я это увидело раньше. А вот и тот малец, что заметил меня тогда, один из всех. Он тоже, видимо, узнал меня и стал что-то оживлённо говорить стоящему рядом с ним крупному мужчине, на что тот что-то коротко ответил или приказал и не спеша направился к нам. Не доходя шагов десяти, он остановился и спросил:

- Откуда вы, люди? Мы двадцать лет никого не видели, думали уже, что никого больше не осталось на земле.

Игнат выступил вперёд и протянул говорившему руку для рукопожатия, которую тот с видимым удовольствием пожал, и сказал:

- А мы вот тоже никак не ожидали, что здесь, в Северном Казахстане, сможем увидеть вас. Мы думали, что после эпидемии остались только мы, люди – индиго. У вас разве здесь люди не болели птичьим гриппом?

- Ай, нехорошо, что такие дорогие гости всё ещё не за праздничным дастарханом сидят, под открытым солнцем стоят и о грустном разговаривают. Проходите, дорогие, рады будем вас принять у себя в ауле Темир-Булак, ради такого случая зарежем коня, сварим вкусный бесбармак и будем говорить только о хорошем, да, уважаемые? Меня Ризой зовут, «довольный» значит, по-казахски, - Риза повернулся и стал давать указания не только по-казахски, но и по-русски. Люди сразу оживились и засуетились, а мы в сопровождении Ризы и любопытной детворы направились к самой большой белой юрте, стоящей в центре аула. По дороге к нам протиснулся тот самый «глазастый» мальчишка. Он бежал немножко впереди, боязливо рассматривая нас и, казалось, что вопросы так сейчас и «посыпятся» из него, но, надо отдать должное его выдержке, - он не дал своему любопытству взять верх над вежливостью и гостеприимством, которым, как известно, издавна славится казахский народ. В юрте было очень уютно и красиво. Падавший через шанырак свет был рассеянным, придавая пространству приятный после жгучего солнца полумрак. Мы расположились прямо на ковре вокруг низкого стола, удобно подоткнув под себя лежащие тут же подушки. Женщины быстро подали нам горячего чая с молоком и баурсаками с мёдом. Пока Ангелина очень эмоционально рассказывала о последствиях эпидемии собравшимся взрослым, сидящий рядом Олег наклонился ко мне и спросил:

-Ну, что, ты рада? Всё сбылось, как ты увидела, поздравляю. Для них это шанс вернуться в цивилизацию, понимаешь?

- Это не факт, милейший, - вступил в полголоса в разговор Игнат, - не факт, что эта самая цивилизация им нужна. Смотри, у них полностью натуральное хозяйство и видно, что они не бедствуют. И вряд ли захотят менять свою налаженную жизнь. Может, лишь, для того, чтобы некоторые технические новшества начать применять, которые мы сможем им дать. А вот, давайте спросим у Ризы.

Повысив голос, чтобы быть услышанным, Игнат продолжил:

-Уважаемый Риза, расскажите нам, пожалуйста, всё. Как произошло, что вы оказались в изоляции?

Риза, напившись чаю, находился в таком благодушном состоянии, что видно было, что ему как-то не хочется напрягаться, поэтому он быстро нашёл выход: повернулся и позвал того знакомого уже мне мальчика:

-Алмаз! Иди сюда, сынок, расскажи приезжим всё, что они хотят услышать. А я пойду, немного отдохну перед обедом. А вы, гости дорогие, не стесняйтесь, располагайтесь, отдыхайте, сил набирайтесь перед бесбармаком, - с этими словами он вышел из юрты. Оставшиеся его соплеменники понимающе переглянулись и, как-то незаметно, один за другим, тоже «испарились». Мне почему-то подумалось, что им тоже нужно как-то обсудить услышанное.

Алмаз охотно и толково отвечал на наши вопросы, видно было, что он гордится своим народом, выжившим в столь не простых условиях. Оказалось, что в эту долину, окружённую холмами, они перекочевали из Тургая как раз накануне первых вестей об эпидемии, не очень их обеспокоивших, спокойно пасли скот и занимались хозяйством, пока однажды не отключилось электричество, подведённое в аул. Одновременно замолчало и радио, и отключилась связь. Обеспокоенные люди поехали в ближайшее село, лежащее за горой. Страшная картина смерти предстала пред ними: раздувшиеся на жаре тела, пострадавшие от собак, и ни одного живого человека, кто мог бы хоть что-то сказать о том, что же всё-таки произошло. Электричества не было и здесь. Видимо, произошла авария, которую теперь некому было устранить. То же было во всех населённых пунктах, куда они смогли добраться. Посланцы поняли, что могут привезти с собой смерть и в родной аул, поэтому провели в добровольном карантине две недели, прежде, чем вернуться. Но Аллах миловал, зараза их не коснулась. Вот теперь они, потомки знаменитых кипчаков, живут здесь, не пытаясь даже найти других выживших, рассудив, что рано или поздно они всё равно встретятся. Поэтому, когда Алмаз смог увидеть меня тогда, люди стали ждать нас. Игнат спросил:

- Алмаз, а ты часто видишь такие картинки? Что-то, что потом сбывается?

- Такую – первый раз. Но, если мне тётенька Тайна поможет, я быстро научусь. Папа говорит, что я способный. Знаете, я всю Детскую Энциклопедию изучил. Жалел только, что многого из того, что я узнал, уже просто не существует. Но теперь я верю, что начнётся совсем другая жизнь. Как я рад, что вы приехали к нам, и как я хочу с вами, посмотреть, как вы живёте…

 

IX

 

Я шла, как будто во сне, не думала даже, что будет так тяжело. Тяжело было видеть знакомые улочки, да и лица людей были смутно знакомы. А, когда я увидела свой дом, такой до боли родной, то вообще сердце свело судорогой, ведь я-то точно знала, что его там, в моём мире, уже давно нет. А что будет со мной, когда я увижу своих родителей? А себя саму? Алекс увидел, что я побледнела, остановился и спросил:

-Ты уверена? Может, всё-таки не пойдём?

-Нет, нет! Сейчас, я только немного дух переведу.

Я увлекла Алекса и Ванюшку под свой любимый тополь на старую лавочку. Провела рукой по её шершавой поверхности и нашла своё имя, которое Олег, уже, оказывается, успел вырезать. Боже мой, как давно это было! Знакомо хлопнула калитка и босая девочка лет десяти направилась к дороге, сжимая в руке пакет, но через несколько шагов остановилась и повернулась к нам, глаза её расширились от испуга. И у меня тоже засосало под ложечкой: я поняла, что вижу саму себя, что эта девочка с ободранными коленками и смешными косичками – я. Она испытующе смотрела на меня, а я на неё. Мне стало жутко, – неужели я и тогда могла предвидеть нашу встречу? И эти знакомые глаза, - они, казалось, смотрели мне прямо в душу. Паузу прервал Ванюшка: он подошёл к девочке и дёрнул за платье, привлекая к себе внимание. Она посмотрела на него, присела и сказала:

-Привет, - и, обращаясь ко мне:

-Его зовут Ванечка, да, тётя Таня?

-Инга, если тебе наша встреча не по душе, мы сейчас уйдём, только скажи.

-Нет, я вас ждала. Вы подождёте, я за хлебом сбегаю? Я быстро, ты же знаешь.

-Да, мы подождём.

Она повернулась, только косички мотнулись, и бегом помчалась к магазину.

 

Когда-то, в детстве незабвенном,

Вдруг ощутив границы тела,

Мы все коленопреклоненно

Путь начали на свете белом.

 

Родительской благодаря опеке

С колен поднялись мы и ходим,

Любовь их нам дана навеки,

Поддержку мы у них находим.

 

Родной земли мы вкус узнали,

Двора "открыли" каждый угол...

И с улицы своей чужих так гнали,

Что приходилось бедным туго!

 

Ковыль, подснежники, ракушки,

Да что мы только не искали!

Измажемся почти, что до макушки,

Но всё б без устали "скакали"!

 

Согреты рук теплом заборы,

Домов привычны очертанья,

Здесь наши игры, наши ссоры,

И чувства первого признанья...

 

И "малой" родины границы

Мы постепенно раздвигали.

Свою страну мы знаем в лицах,

И жизнь бы мы за них отдали!

 

Алекс, до этого не проронивший ни слова, сказал с напряжением в голосе:

-Ты знаешь, я до сих пор не верил во всю эту историю с параллельными мирами, а теперь вот вижу своими глазами, что вы друг о друге знаете. Уму непостижимо, чем всё это может кончиться?

-Я же тебе рассказывала, что в моём мире произошла трагедия. Просто необходимо проверить, как обстоит дело здесь. История имеет привычку повторяться, понимаешь? Я совершенно не помню, чтобы я в этом возрасте что-то подобное предчувствовала. И вообще, кто его знает, как должны были развиваться события здесь, понимаешь?

-Как это,- кто его знает? Ты же говорила, что ясновидящая, а теперь вас здесь таких уже две одинаковых. Вот вам и карты в руки.

-Я не знаю, вообще в праве ли я вмешиваться, не обернётся ли это ещё большей трагедией или, не дай бог, повредит мне, Инге в этом мире. Понимаешь?

-О чём ты, Таня? А сможешь ли ты потом жить с мыслью, что могла помешать развитию эпидемии, и не стала этого делать из непонятного страха? Те беды, о которых ты говоришь, существуют лишь гипотетически, больше в твоём воображении, а эпидемия – это свершившийся факт, в твоём мире. Если есть время, чтобы предотвратить, по крайней мере, хотя бы попытаться это сделать, нужно действовать!

 

 

Когда мы поступаем так, а не иначе,

Имеем право всё же на ошибку,

И, даже если проклинаем, плачем,

То можем повторить опять попытку.

 

Когда же ни на что мы не решились

Из лености душевной, или страха,

То, как бы не страдали, не божились,

И сотворённое-то станет прахом!

 

-Да, я согласна с Алексом! – сказала, с трудом переводя дыхания, только что подбежавшая Инга, - всё, проходим! Вперёд! Ванечка, дай руку мне, малыш! Ой, а это ваша собачка?

Она решительно повела его к калитке, Алекс, подхватив сумки, направился за ней, а я всё стояла в каком-то оцепенении, боясь встречи с родителями. Жутко болело сердце, оно рвалось к ним, а мозг протестовал: их не может быть в живых, их нет в живых, это родители этой Инги, не мои. Слёзы потекли из моих глаз, облегчая сердце, но ноги так и не слушались. Вот уже и Алекс скрылся за калиткой и оттого, что он не оглянулся, мне стало ещё больнее, как будто я лишилась последней поддержки. Когда я утёрла слёзы, то увидела маму, стоявшую в калитке. Отбросив все колебания, я бросилась к ней и обняла её, вложив в это объятие весь ужас потери, пережитый мной за эти годы, и всю радость оттого, что я снова её вижу. Мама тоже обняла меня, стала гладить по голове и приговаривать таким до боли знакомым родным голосом:

-Ну, что, ты, детка, не плачь! Всё проходит, пройдёт и это горе. Пойдём, милая, в дом, там и рассудим, что дальше делать. Инга мне о том, что вы приедете, ещё неделю назад сказала, только не назвала дня. Отец тоже там, наверное, переживает, не будем его заставлять ждать.

Мы так в обнимку и пошли с ней, я просто не в состоянии была её отпустить, боясь, что сейчас вот всё опять исчезнет, и я останусь одна со своей привычной тоской.

 

Вот, кажется, вернусь опять к истоку

И всё вернётся на круги своя,

И нужно-то, казалось бы, немного,-

Чтоб рядом была мамочка моя!

 

Чтобы почувствовать себя ребёнком,

И не нести привычный груз проблем,

Чтоб быть любимой и смеяться звонко,

Не слазить с маминых уже колен…

 

Всё вокруг было узнаваемо, родное, будто и впрямь моё. И отец, встретивший меня в дверях, тоже был совершенно тот же, каким я его помню. Он заглянул мне в глаза, прижал к себе и, назвав меня моим детским прозвищем, сказал:

-Гусик, молодец, что приехала, я так рад!

Тут я совсем не выдержала, обняла их обоих с мамой и буквально завыла, перепугав Ванюшку, который, видя такое дело, тоже прилепился ко мне и стал плакать. Инга тоже обняла нас и заплакала. Алекс не остался равнодушным к этому проявлению чувств, его глаза тоже увлажнились, но он не стал поддаваться под общий настрой и укоризненно сказал:

-Таня, всё в порядке. Ты дома. И никто больше не отнимет его у тебя. Смотри, Ванюшка тоже завывает, перепугала мальца. И Ингу пожалей, расстраиваешь её почём зря. И родителей тоже. Ну-ну, успокойтесь все! Мы здесь, мы ещё живы и сделаем, всё, что возможно, чтобы так всё и оставалось!

Мне стало стыдно и в то же время легко. Гнетущая меня боль растворилась в слезах, она была замешана ещё и на невольном чувстве вины, терзавшем меня эти годы, - я-то осталась жива, а родители погибли, и я не смогла им помочь. Что ж, может, в этом мире, эту Ингу я смогу уберечь от этой боли и этой вины…

Позже, всё обсудив и рассказав, сидя за столом и попивая душистый чай, я упивалась не только им, а вообще атмосферой родительского дома, этими полузабытыми семейными шуточками, этим состоянием какой-то расслабленности и покоя. Ванюшка прямо расцвёл от внимания, прыгал с одних коленок на другие, везде находя неподдельное восхищение и любовь. Алекс тоже, казалось, был вполне счастлив, я видела, как быстро они нашли общий язык с отцом и, когда они выходили покурить в веранду, возвращались вполне удовлетворённые общением. Было ощущение, что они там о чём-то уже договорились и  нашли полное понимание. Мама, не скрываясь, любовалась нами всеми и выглядела очень счастливой:

-Ты, знаешь, Таня, я всегда хотела, чтобы у Инги была такая взрослая сестра, которая, если что, её не оставит. Я, конечно, мало, что понимаю во всей этой истории с параллельными мирами, но то, что вы с ней родственные души, вижу и сейчас.

Я посмотрела на Ингу и… Темнота пала на меня, как большое пушистое одеяло, которое потом стало таять, и постепенно я увидела себя, то есть взрослую Ингу, в родах, кричащую и корчащуюся от боли, в поту и потугах. Потом я увидела маленькую девочку у неё на руках, смешно разевающую ротик в поисках груди и рядом Олега, нежно смотрящего на них обоих. Радость от увиденного заставила меня вернуться в действительность, так хотелось поделиться ею со всеми. Тут, я, наконец, совсем поверила, что возможно изменить будущее здесь, в этом мире, ведь без этой перемены я не увидела бы то, что увидела. Я поняла, что смотрю в глаза Инги и понимаю, что она тоже всё видела и поняла. Поразительное чувство единения и разделённого счастья бросило нас друг к другу. Мы обнялись, и Инга прошептала мне на ухо:

-Таня, ты пока не говори маме, что видела, пусть для неё это будет потом приятным сюрпризом. Не будем забегать вперёд.

Я удивилась её рассудительности и согласилась с ней. Удивительно, но Инга не производила впечатление десятилетнего ребёнка по своему развитию и понятиям. Я с трудом узнавала себя, и мне было даже приятно находить все более привлекательные черты в себе самой, той, которой я была когда-то. Хотя почему – была? Я и теперь такая же. Только судьба дала мне уникальную возможность вернуться к себе самой и найти дополнительные силы в этом возврате. Теперь я чувствовала, что могу любые горы свернуть, а не только быть сторонним наблюдателем, волею небес имеющим возможность заглянуть в будущее, но и творить это будущее самой. Вот для чего меня забросило сюда – внезапно поняла я. Видимо, я сильно задумалась, потому что в комнате повисла тишина и все внимательно смотрели на меня. Даже Ванюшка, кажется, забыл про засунутую в рот конфету, и коричневая струйка слюны беспрепятственно текла по его подбородку. Я притянула его к себе, вытерла слюну и зарылась носом в его волосики, такие мягкие и пушистые, ощущая невыразимое счастье оттого, что он здесь, со мной, что он мой, только мой. Даже если я никогда не вернусь в свой мир, к Олегу, здесь я не буду никогда одинокой. И тут я подумала о той Тане, что сейчас там, с Олегом, и от души пожалела её, вспомнив свою ставшую уже привычной боль от невозможности иметь ребёнка, своё постоянное чувство вины перед Олегом. Я благодарна этой неизвестной мне женщине за то, что она подарила мне свой мир, где я нашла всё, о чём только мечтала…

Алекс присел рядом, отвёл мои волосы в сторону и заглянул мне в лицо:

-Что-то случилось? Ты нас совсем не слышишь.

-Нет, всё хорошо, всё очень хорошо. Даже страшно.

-Не бойся, мы с тобой. Мы тут с отцом поговорили, и наметили небольшой планчик. Но обсудим это уже завтра, хорошо? А теперь давайте отдыхать, да, мама?

-Конечно, конечно. Всё уже готово, устраивайтесь. Инга, покажи, куда пройти. Хотя, Таня, ты и сама всё знаешь.

Утром, ещё не открывая глаз, я с упоением слушала такие привычные звуки из кухни, где мама что-то готовила и вполголоса разговаривала с отцом. Боже мой, сколько раз я мечтала вернуть это время, и оно вернулось, вопреки всему. Я чувствовала сонное тепло Алекса, он мерно дышал мне в затылок. Ванюшка сонно завозился, поворачиваясь на другой бок, и я почувствовала, что ручка у него прохладная, прикрыла его. Знакомая комната, со всеми известными только мне секретами, казалось, звала меня посмотреть, а правда ли здесь всё так, как я помню, или есть какие-то отличия?  Я переводила взгляд с вещи на вещь, вспоминая какие-то мелочи, особенности, случаи. Это было очень увлекательное занятие, которому я так отдалась, что не заметила, как Ванюшка проснулся тоже. Он лежал и просто смотрел на меня, почти прикрыв глаза тяжёлыми ресницами. Заметив, что я тоже на него смотрю, он сразу встрепенулся, поднялся на ножки и стал заглядывать через меня на Алекса, проверяя, спит ли он. Алекс притворно зарычал, хватая его за плечики, и Ванюшка заливисто захохотал. Они устроили весёлую возню, кто кого напугает, а я смотрела на них и думала, что вот, бывают же мужчины, для которых отцовство – большой труд, который они исполняют с радостью, даже не задумываясь о других вариантах, как Богдан. Ну, что за натура такая, - всё хорошо, так нет, надо придумать ещё какую причину переживать. Воспоминание о нём, да и вообще о том, что произошло, не было тягостным, наоборот, было ощущение правильности происшедшего. Единственное, что саднило душу, - это мысль о том, что удар утюгом мог его и убить. Я решила, что немного позже напомню Алексу, что он собирался позвонить другу, чтобы всё выяснить. На том и успокоилась. В дверь осторожно заглянула Инга, и увидев моих весёлых мужчин, тоже стала участвовать в игре.  Инга сделала вид, что испугалась и стала убегать от Ванюшки, и тот со счастливым смехом понёсся за ней, шлёпая босыми ножками. Алекс обнял меня, нежно поцеловал и сказал:

-Доброе утро, любимая.  Как спалось, моё солнышко?

-Прекрасно, я чувствую себя прекрасно. Впервые за много лет ничто мне не тревожит. Кроме, пожалуй, этого идиота Богдана.

-Да, я позвоню, не беспокойся. Ничего с ним не случилось. Подумаешь, шишку набили. Я же не бил его со всего маху, так, только, чтобы оглушить, хотел охоту отбить, пистолетом размахивать. Не тревожься, всё будет нормально. А что, ясновидящая ты моя, ты не можешь посмотреть, что там с ним? Слабо?

-К сожалению, здесь я смогла только раз по своему желанию вызвать это состояние, а, в основном, оно сваливается на меня внезапно, понимаешь?

-Ну, ты даёшь, Татьяна, а как же Инга? Она-то может? Ты не подумала о такой возможности?

-Да, эта мысль мне в голову не приходила, надо попробовать, поговорить с Ингой.

-Ну, вот, видишь, и дело появилось. Будем вставать?

Он опять нежно прижал меня и засыпал поцелуями. Я поняла, что ещё немного, и Инга с Ванюшкой застанут нас за весьма интересным занятием. Я потихоньку высвободилась из его объятий, из которых он неохотно меня отпустил, поцеловала напоследок в нос и стала одеваться.

-Давай поднимайся тоже, догада ты моя!

Алекс поднялся  с кровати, и я невольно заволновалась, глядя на его прекрасное загорелое тело. Не удержавшись, провела рукой по его спине, он передёрнул плечами:

-Ну, не балуй, нечего щекотаться!

-Это точно, щекотаться – самое последнее дело, - раздался под дверью папин голос, и я поспешила на него. Папа что-то искал на книжной полке в соседней комнате, роясь в газетах.

-Ты что ищешь? – не удержалась я от вопроса.

-Да, вот, помню, что попадалась мне как-то недавно заметка про этот вирус, я ещё подумал тогда, что это ерунда, «жареные» факты.

-Тебе помочь?

-Нет, нет! Я сам, я же зрительно помню, как выглядела эта статья, мне проще. Иди к маме, она там уже с завтраком разобралась, ждёт, когда вы встанете.

-А мы уже встали, - Алекс подошёл сзади, уже одетый и даже побритый, - пойдём, Танюша.

В кухне за столом уже сидели Ванюшка с Ингой и с явным удовольствием пили чай с оладьями, макая их то в сметану, то в варенье. Ванюшкин животик был уже конкретно заляпан и той, и другим. Мне тоже так отчаянно захотелось маминых оладушек, что я подошла к ней, поцеловала её и прямо об этом объявила, на что та с улыбкой сказала:

-Лицо другое, а привычки всё те же, садись уж, кушай свои оладьи, - и она выставила на стол ещё одну большую тарелку с оладьями, - я же знаю, как тебя накормить. Алекс, присоединяйтесь к этим любителям оладушек, не пожалеете!

-Да, я и не сомневаюсь, что не пожалею. Спасибо, с удовольствием.

Когда папа появился с газетой в руках, мы уже все отвалились расслабленно от стола. Ванюшка уже баловался, отщипывая от оладушки мелкие кусочки и подавая их мне, каждый раз при этом называя меня. А я делала вид, что ем эти кусочки, хотя, если честно сказать, уже ничего не хотелось. Впору было снова ложиться отдыхать после такого завтрака. Но это состояние как ветром сдуло, когда папа стал читать вслух заметку.

Оказывается, в этом году весной было отмечено уже три вспышки падежа птицы на севере Китая, сначала в мелких домашних хозяйствах, а потом и в крупных птицеводческих хозяйствах, тех, которые специализировались на разведении уток. Причиной вспышек заболевания была названа миграция диких уток, которые каким-то образом имели контакт с домашней птицей. Затем начался падёж птицы в российских сёлах, и, как власти не старались, забивая чуть ли не всё поголовье ещё оставшейся птицы, найти лекарство против этой напасти им не удалось. Падёж прекратился сам собой, когда птиц просто больше не осталось в этих местностях. Корреспондент выразил тревогу, что в этих сёлах резко повысилась смертность людей, причём непонятного анамнеза, и призывал к осторожности в связи с этим.

Первым заговорил Алекс:

-Надо связаться с этим корреспондентом, может, рассказать ему Танину историю?

-Нет, - вступила мама, - он не поверит, и даже, если напишет об этом, не поверят остальные.

-Да, пожалуй, ты права. Я тоже так думаю. Надо не убеждать, а действовать, – поддержал её отец.

-Не может быть, чтобы кто-нибудь не занимался производством антивирусной сыворотки, - сказала я, - вопрос только в том, как их найти. Там, в том мире, у меня была знакомая, её Ангелиной зовут, она тоже из людей-индиго. Она могла бы нам помочь с информацией, но как нам с ней связаться?

-Ты имеешь в виду, здесь или там? – у Инги был серьёзный вид, противоречащий торчащим косичкам, да вообще ещё детскому облику.

-А вот это мысль! Ангелине там, в моём мире, далеко за пятьдесят, значит, и здесь она гораздо старше Инги. Молодец, Инга! Её нужно найти и здесь, и попытаться связаться  с той Таней, чтобы она связалась с ней там!

-Постой, разве это возможно?- Алекс, казалось, не мог поверить своим ушам.

-Я уже один раз видела её саму, и даже её глазами видела. Можно попытаться, да, Инга?

Инга молчала, опустив глаза. Я встревожилась:

-Инга! Ты что молчишь? Ты не хочешь в этом участвовать? Или ты не веришь, что это возможно?

Прошла ещё одна тягостная минута, прежде, чем Инга подняла глаза на меня и ответила:

-Нет, Таня, я сейчас видела её, я была с ней, я просила её. Она меня поняла. В другой раз мы попробуем вместе. Ты не обижаешься?

-Вот это да! Пока мы тут обсуждаем, девочка делает! – у Алекса был совсем озадаченный вид.

-Это ещё что! –мама, кажется, прямо засветилась от гордости за дочь. И мне, признаться, тоже было приятно, что Инга не откладывает дело в дальний ящик. Но хотелось узнать и остальное:

-Инга, расскажи, что ты видела конкретно.

-Та Таня сейчас в новом месте, с новыми людьми. С ней мальчик, Алмазом зовут. Он мне и помог передать ей, что мы хотим узнать. Всё просто…

 

Х

 

Нестерпимо болела нога, на которую я пролила горячий чай, когда потеряла себя в уже знакомом ощущении ухода от действительности. В этот раз я увидела незнакомых людей, мужчину и женщину, внимательно и с любовью смотрящих на меня, или нет, не на меня, на ту, чьими глазами я видела. Казалось, они что-то ждали от меня. Изображение сдвинулось, и я увидела… Ванюшку. Он сидел за столом и сосредоточенно крошил что-то в руках. Я мысленно закричала, и он поднял глаза.  Я будто умерла в этот момент, ничего больше не существовало в мире, только эти огромные глаза моего сына, которые смотрели мне прямо в душу. Он не выглядел измученным или больным, нет, наоборот, я бы даже сказала, что он выглядел вполне довольным. Личико было замурзанным, как будто он только что-то ел и его ещё не успели привести в порядок. Он протянул ручку с крошкой, и только теперь я увидела кому. Мне буквально стало дурно – передо мной была я, Таня, а рядом - какой-то незнакомый молодой мужчина. Я попыталась совладать со своими эмоциями, которые сейчас очень мешали мне понять, о чём говорили эти люди. Самое, пожалуй, приятное для меня в этой картинке заключалось в том, что с Ванюшкой всё нормально, он со мной, тьфу, с Ингой, а это главное. Пока я успокаивалась, изображение переместилось на пожилого мужчину, который шевелил губами, но я, как ни силилась, ничего не могла разобрать, услышать. Вдруг рядом послышался голос Алмаза, который как будто озвучил то, что говорил этот мужчина. Речь шла о начале эпидемии птичьего вируса и поисках тех, кто занимался тогда разработкой противовирусной сыворотки. Алмаз пояснил, что Ангелина могла бы помочь в этих поисках. Боль пульсировала, вырывая меня из того мира, возвращая в юрту, к Олегу, заботливо склонившемуся к моей обожженной ноге. Алмаз протягивал пиалу с холодной водой и я, когда посмотрела на него, поняла, что он знает, где я только что была и что там было. Ожог был приличный, потому что я сразу не оттянула горячую ткань от кожи. Очень пекло, но я мужественно держалась, душа моя впервые за всё время, что я находилась в этом измерении, не ныла. С Ванюшкой всё нормально. Это хорошо. Я улыбнулась этой мысли, а Олег с изумлением на меня посмотрел, потом на Игната. Тот понимающе кивнул. Меня насмешила  заботливая эта мимика, и я заулыбалась ещё шире:

-Ну, что примолкли? Всё обсудили? Пора уже и домой. Спасибо всем большое. Я очень рада была всех увидеть. Олег, может, правда, возьмём к себе Алмаза погостить? Ты поговоришь с Ризой?

-Да, конечно. Сейчас.

Олег поднялся и вышел на улицу. Алмаз тоже поспешил за ним, справедливо полагая, что отец может и не отпустить его. Я полагаю, что у него появились веские аргументы  в пользу этой поездки. 

Мы вышли из юрты, попрощались с людьми, которые сказали нам на прощанье много добрых слов и напутствий и пожеланий дальнейших встреч. Вертолётчик уже ждал нас в машине, и мы заторопились, заметив вдруг, что солнце уже клонится к закату, а нам предстоит ещё долгий полёт. Алмаз бежал вприпрыжку к нам, за спиной его виднелся рюкзак. Олег помог ему забраться в вертолёт, и мы благополучно поднялись в воздух. Вспомнив о деле, я попросила Ангелину о помощи. Надо было видеть, как она прямо на глазах изменила своё отношение (или я преувеличиваю, по обыкновению) и очень любезно согласилась найти такую информацию. Приятно было и то, что никто не пытался подвергнуть сомнению всё рассказанное мной. Предчувствиям Инги всегда доверяли, а я как бы приняла эстафету от неё.

 

О людях больше по поступкам судим,

Не принимая только то в расчёт,

Что жизни путь неоднозначен, труден,

Ошибки вряд ли принесут почёт.

 

Но без ошибок как найти сумеем

Ту грань, что преступать нам тяжкий грех,

Потом переживаем и болеем,

И всё это по-разному у всех!                   

 

Извлечь урок из сделанной ошибки,

Раскаяться и впредь не повторить,

И опытным путём, и хоть с какой попытки

Нам к истине пути возможно проторить!

 

Приземлились мы уже в темноте, очень хотелось домой. Я вдруг поняла, что действительно хочу домой, в наш с Олегом дом. Похоже, он, действительно, тоже стал моим. Хотелось смыть с себя всю пыль, освежиться и остаться скорее одной, чтобы вспоминать Ванюшку и тихо радоваться, что Инга не оставила его. А я-то, как я могу сделать ей что-то приятное, чтобы и она не мучилась вопросами, - об Олеге, например. Я посмотрела на него и он, заметив мой взгляд, притормозил машину и всполошился:

-Что, у тебя опять болит? Потерпи, милая, дома, в аптечке я что-нибудь найду обезболивающее, а завтра сгоняем к Кеше, хорошо?

-Ну, да, он со своими нанороботами опять приставать начнёт, а я, ты же знаешь, боюсь всего этого. Не беспокойся, от этой боли я уже точно не умру. Алмаз, тебе удобно?- Я повернулась посмотреть на Алмаза и увидела, что мальчик спит уже, тоже притомился, бедняга.  Олег на это сказал:

-Сейчас, минут через пять уже будем дома. Давай положим его в моей спальне, а я в гостиной как-нибудь переночую.

-Зачем в гостиной? Будешь спать со мной, - выпалила я и покраснела, сама на себя разозлившись. В конце концов, я не имею права распоряжаться этим телом по своему усмотрению. Да и неправда, что Олег мне неприятен. Я вдруг поняла, что до сих пор пряталась за надуманным предлогом, боясь признаться себе самой в том, что он мне не просто приятен, а даже нравится. Нет, неправильно, я влюблена. Такого красивого, необыкновенного, внимательного мужчины у меня никогда не было, даже просто знакомого. Вот такие дела. Поэтому, когда мы устроили Алмаза на кровати, легко поужинали и разошлись по своим ванным комнатам, я тревожилась, пока мылась, правильно ли Олег меня понял. Вот будет история, если он не будет ждать меня в моей спальне, а уйдёт всё-таки в гостиную. Моё самолюбие этого не переживёт…

Самолюбие моё не только не пострадало, а, наоборот, поднялось на небывалую высоту. Олег сделал всё, чтобы я чувствовала себя любимой и желанной. Самым трогательным и необыкновенным был момент, когда я вдруг обнаружила, что мы в воздухе, парим, как птицы. Это было настолько захватывающим ощущением, немного, совсем чуть-чуть пугающим, что это придавало особую прелесть происходящему. Потом, когда Олег уже уснул, я смотрела на него и просила прощения у той, у Инги, за то, что тоже познала счастье быть с ним и уже, похоже, не смогу отказаться от него…

Нас разбудил Алмаз:

-Тётя Тайна, а я кушать хочу!

Мне стало стыдно до жути: зазвали мальчишку в дом и держим голодным. Я посмотрела на Олега. Он уже одевался, подмигнул мне заговорщически, поцеловал меня в щёчку, и повёл Алмаза из комнаты. Когда после душа, расслабленная и полная воспоминаний о ночи, я спустилась в кухню, мужчины уже завтракали. И эта картина была такой по-домашнему мирной и приятной, что у меня невольно навернулись слёзы на глаза. Чем-то она мне напомнила ту картину, из того мира, где моего сына тоже не оставили без внимания и любви. Нет, не буду эгоисткой, раз так всё случилось, постараюсь, по крайней мере, чтобы окружающим меня людям было со мной тепло. Я вспомнила своё поведение с Ангелиной и почувствовала, что была не права. Что ж, всё поправимо, я думаю. Кстати, насчёт поручения:

-Алмаз, ты можешь рассказать, что видел ты? Чтобы сравнить, может, я что не так поняла?

Алмаз с удовольствием всё объяснил, в принципе, его рассказ ничем не отличался от увиденного мной. После завтрака Олег спросил о наших планах. Мы с Алмазом переглянулись и почти в один голос сказали:

-К Ангелине!

Сказано-сделано. Уже подъезжая к её домику, я вспомнила о своих намерениях вести себя с ней более терпимо, да и вообще, может, прощения попросить? Вела себя, как не знаю кто, стыдно вспомнить, обозвала женщину вороной старой, а она не только не обиделась, ещё и помогала мне.  Полная раскаяния, я уже открыла, было, рот, чтобы высказаться, как увидела, что Ангелина улыбается мне и торжественно так говорит:

-Дорогая Тайна! От имени и по поручению, как говорится, старших товарищей, то бишь, Совета Старейшин, позволь тебе выразить нашу благодарность по поводу проделанной тобой работы по поиску кипчаков. Это неоценимый вклад в нашу новую историю, а для кипчаков новое окно в мир, цивилизацию. Наши представители уже отправились налаживать отношения с кипчаками в плане оказания помощи. Ты молодец, Тайна. Несмотря на моё явное недоверие, ты довела дело до конца. Извини меня, дорогая, что я была к тебе субъективна и даже где-то несправедлива.

-Да, что Вы, Ангелина, это Вы меня простите за моё хамство. И, если уж быть честной, Вы были не так уж и несправедливы в своём субъективизме. Однако мы пришли по делу. Помните вчерашний мой рассказ о мире, откуда я пришла? Ему грозит беда, если мы не попытаемся им помочь, история с эпидемией может повториться. Нам нужна информация о тех, кто занимался в то время разработкой антивирусной сыворотки. Там ждут эту информацию.

-Тайна, а ты уверена, что мы вправе давать ход этой информации? Если в твоём мире история пойдёт по другому пути, не отразится ли это изменение на нашем мире? Не придётся ли нам горько пожалеть о помощи?

Я смотрела на Ангелину и не знала, что сказать. Такой поворот мне не приходил даже в голову. Да, это вопрос. Я не могу нести ответственность за судьбы нескольких миров, это мне не по силам. Но я отвечаю за тех, кто мне дорог и там, и здесь. Я не могу позволить, чтобы из-за моего бездействия погибли люди там и не могу позволить, чтобы из-за моих действий пострадали люди здесь. Боже мой, что же делать? Кто сможет просчитать и понять взаимосвязь событий здесь и там?

 Видя моё замешательство, в разговор вступил Олег:

-Я вижу, это действительно моральная проблема. Предлагаю собрать Совет Старейшин и обсудить её со всех сторон. Я уверен, совместными усилиями мы найдём выход из ситуации, не возлагая ответственность на одного человека, даже такого сильного и одарённого, как Тайна. А пока информацию о сыворотке всё же стоит поискать, на тот случай, если Старейшины дадут добро на её применение. Под мою личную ответственность, Ангелина. Не будь такой упрямой, дело-то общее.

Ангелина подумала немного и согласилась. Включив компьютер и найдя нужный нам раздел, она оставила нас, объяснив, что ей нужно съездить в Совет.

Алмаз, как зачарованный, смотрел на компьютер, и я его понимала: сама только здесь получила к нему доступ.

Мы листали странички, пока не нашли нужную: в городе Омске при университете была лаборатория, где работала целая группа молодых учёных, заинтересовавшихся созданием этой сыворотки. Из-за вечной нехватки денег работы пришлось свернуть. Лишь один энтузиаст, Евгений Петров, производил эксперименты до последнего, вплоть до своей смерти. Это было поразительное мужество молодого человека, так никем и неоценённое. Я даже расстроилась и высказалась по этому поводу:

-Вот, скажи, Олег, ну, почему так получается: оцениваем человека только тогда, когда его теряем, а при жизни не то чтобы помочь, а просто даже не замечаем. Ну, вот вы, люди-индиго, так от нас отличаетесь своим развитием. Почему же вы тогда ему не помогли?

-Видишь, ли, Тайна, тогда мы были ещё детьми. А те, кто были старше, не имели ни возможностей, ни сил повлиять на ситуацию, нас было слишком мало и мы были разобщены, по большей части даже и не подозревали о существовании друг друга. Нас, как и всех необыкновенных детей, просто третировали в школах, платное обучение в вузах нам было недоступно из-за низкого социального статуса. И лишь, когда погибли все люди, мы обнаружили друг друга и создали собственное общество. Как видишь, не было бы счастья, да несчастье помогло, как бы это ужасно не звучало.

-Так вот почему так среагировала Ангелина. Теперь понятно. Ведь если она права, и изменения в моём мире повлекут изменения в вашем, то тогда придёт конец вашему владычеству в это мире. Люди останутся, и вам опять придётся бороться за выживание.

-Нет, пугает даже не это. Мы итак выжили среди гор трупов и разрушенной экологии, вспомни. Огромными усилиями мы привели всё в порядок и сейчас живём в гармонии с окружающей средой, не подавляя и не эксплуатируя её. А что будет, если опять вернутся все старые порядки? И люди безрассудно и безжалостно опять загадят всё вокруг? Жаль собственных усилий, понимаешь? Меня, например, устраивает мир, в котором я живу. Мы заботимся друг о друге, мы заботимся о нашем общем доме. Где гарантия, что люди будут поступать так же? Никакой гарантии нет. И вирус всего лишь очистил пространство для нас, как более совершенных. Природа сама сделала свой выбор, понимаешь?

-Это страшно, - то, что ты сейчас говоришь! Вы вышли из нашей среды! Если бы не было нас, людей, не было бы и вас! Вы были нами! Какие тебе ещё нужны гарантии? Нельзя взять и перечеркнуть просто всё, что было хорошего в людях. Я знаю, я чувствую, что, если бы мы могли сотрудничать в своё время, то в нашем распоряжении были бы ваши выдающиеся способности, а в вашем – наши возможности, включая и просто физические, и материальные. И тогда мы смогли бы победить не только эпидемию, но и собственные пороки!

-Самый страшный порок у людей – это эгоизм. Если бы вы все не были так зациклены на собственном благополучии, частенько за счёт других, то, может быть, ваш мир и имел бы шанс на жизнь. А то получается, несмотря на то, что в Африке и в других малоразвитых регионах умирали миллионы детей от недостатка еды и воды, в развитых странах люди умирали от обыденного обжорства, купались в роскоши, в то время, как другим нечем было прикрыть свою наготу. Причём, вчерашние нуждающиеся, вдруг становясь богатыми, с ещё большим рвением предавались невоздержанности, напрочь позабыв о своих близких, друзьях, соседях, тех, кто остался за чертой бедности. Вот природа и решила, что такой вид ей не нужен. И ведь уже был пример вам  - Христос, который ничего не пожалел для вас, отдал всё, включая саму жизнь, но человеческое стадо только лицемерно делало вид, что оценило эту жертву, но в основной массе  продолжали  жить привычной жизнью, ставя свои низменные интересы превыше всего.

-Мне тяжело, но со многим я согласна. Но даже Христос оставил нам выбор, а вы нет. Вы заранее уверены, что мы неисправимы. Это неправильно. Дайте нам шанс! Помогите нам! Ведь и ваши близкие, те, кто ушли, были обычными людьми. Ради их памяти, ради любви непреходящей к ним, ушедшим, помогите тем, кому ещё можете помочь! Мир людей много раз стоял над пропастью небытия, но всякий раз рука провидения отводила угрозу. И только в вашем мире – нет. И, жалея усилия, которые вы приложили, чтобы сделать этот мир «под себя», вы тоже поступаете эгоистично! Помогите нам, и мы вместе будем работать над лучшим миром, общим для нас всех!

Только тут я заметила, что Алмаз округлёнными глазами смотрит на что-то позади меня. Я оглянулась и увидела, что в комнате, оказывается, полно народу: вместе с Ангелиной было ещё десятка полтора людей, мужчин и женщин примерно одного с ней возраста. Вот, оказывается, сколько было зрителей нашего с Олегом спора. Я смутилась, подумав, не оскорбила ли я их чувства, высказавшись так откровенно? Но я говорила то, что думала, не лукавила, не преувеличивала, вполне искренне. Поэтому мне стыдится нечего. Я подняла высоко голову и с вызовом посмотрела на пришедших:

-Я, вообще-то, не ожидала, что говорю на публику, но это даже лучше, что вы всё слышали. Мне скрывать нечего.

-Мы уважаем Ваше мнение, Вы имеете право на него, - выступивший вперёд человек увлёк за собой юношу, черты лица которого мне кого-то смутно напомнили, - но что Вы теперь скажете? Этого молодого человека зовут Иваном Богдановичем. Это Вам ни о чём не говорит?

Это имя набатом прозвучало у меня в голове, вызвав неожиданную слабость. Подоспевший, как всегда, вовремя Олег осторожно опустил меня на стул, но не отпустил, как будто боясь, что приступ дурноты ещё не прекратился. Вот оно что! Значит, здесь Ванечка вырос и он из них, из индиго. Но почему мне раньше не сказали?

-Мы боялись, что это может сказаться на Вашей и так неустойчивой психике, дорогая, - Ангелина сочувственно смотрела на меня, - и Вы со временем поймёте, что мы были правы.

-Какой ты красивый и большой, мой сын! Да, право, мой ли? Значит, таким будет мой Ванечка, когда вырастет?

-Это, правда, ты, мама?- Ванечка подошёл ко мне, встал на колени и заглянул прямо в глаза. Ах, эти глаза! Я не ошибаюсь, это глаза моего сына, я только накануне видела их также ясно, как теперь. Я обняла его и прижала к своей груди, так истосковавшейся по нему! Господи, спасибо тебе, я опять обрела сына, увидеть которого и не надеялась уже! Наши слёзы смешались и Ванечка, еле сдерживая рыдания, сказал:

-Мама, какое счастье, что ты есть у меня. Ты не представляешь, как я звал тебя, плакал над твоим мёртвым телом, пока меня не нашла Ангелина. Она святая женщина, не только вырастила меня, но и не дала мне забыть тебя и Алекса.

-Кто это - Алекс? Я не помню такого.

-Этот человек был твоим мужем, когда вы расстались с моим отцом.

Я посмотрела на Алмаза:

-Ты что-то про это знаешь?

Он кивнул и сказал:

-Это тот мужчина в том видении. Получается, что это уже наша Инга познакомилась с Алексом и они теперь все вместе у родителей Инги.

-Если Алекс существовал и в этом мире, и здесь осталось всё, как прежде, значит, эпидемия всё-таки была и в том мире. Но если мы сейчас поможем с сывороткой, всё может измениться. Или нет. Здесь-то всё уже было, уже в прошлом. А у времени, как известно, обратного хода нет. Так, что-то я запуталась.

-Ну, вот, а ещё ясновидящая, - Олег, казалось, специально ёрничал, чтобы разрядить обстановку, - ты прямо с завидным постоянством забываешь о своём даре, да и Алмаз, как оказалось, тебе может помочь. Давай, вот немного успокоишься, придёшь  в себя и вы займётесь с ним тем, что попытаетесь не просто связаться с Ингой там, но и заглянуть в будущее наших миров. И только после этого мы будем делать что-то конкретно, чтобы не наломать ненароком дров. Я правильно говорю?

-Маленькая поправочка: мы соберём ещё несколько человек с аналогичными способностями, для увеличения, так сказать, мощности сигнала. Вы согласны, коллеги?

Старейшина, тот, который представил мне Ванечку, обвёл глазами всех собравшихся и, убедившись, что возражающих нет, продолжил:

-На этом я, председатель Совета Старейшин Антон Васильев, заседание Совета считаю завершённым. А Вас, Тайна, попрошу остаться.

 

 

XI

 

-Ты знаешь, Алекс, - сказала я ему позже вечером, по дороге домой из библиотеки, где мы безуспешно пытались найти что-то о сыворотке, - я и не рассчитывала на другой результат. В газетах мы вряд ли что найдём об этом. Может, нам обратиться к кому-нибудь, кто вращается в этих кругах? Я, когда пытаюсь мысленно представить себе человека, который мог бы этим заниматься, то, кроме имени и внешности, ничего не приходит в голову. Это Женя, молодой ещё совсем человек, светлые волосы, совершенно обыкновенное лицо, без каких-то особенностей. На улице встретишь, - не вспомнишь.

-Может, дома Ингу подключим? Может, дома, какие ещё новости? Я надеюсь, что оттуда, с той стороны, нам должны помочь, иначе это будет странно выглядеть, да? Ведь прошло довольно много времени.

-Да, да, подождём, будем уважать их волю. Хотя в опасности находимся и мы с тобой, и мои родители. Будем надеяться на лучшее, не может быть, чтобы мои близкие там, получив такую информацию, не предприняли ничего, чтобы как-то помочь.

Мама встретила нас вопросительным взглядом, но ничего не стала спрашивать, а Инга, помолчав, сказала:

-Мы ждали вас. Мне пришло сообщение. Через двадцать минут состоится сеанс связи. Приготовься, Таня.

-Успеешь хотя бы чаю выпить? Набегались, поди? А ты, Алекс, садись ужинать. Ванюшка уже поел, мультики смотрит с дедушкой, - сказала мама, ставя передо мной кружку чая, а перед Алексом – тарелку с борщом. Я проглотила обжигающий напиток, даже не почувствовав вкуса, так почему-то волновалась. Пошла умылась, и мне стало легче. Когда я проходила через комнату, где смотрели телевизор папа с Ванюшкой, сыночек помахал мне ручкой, а папа кивнул. Я не стала задерживаться возле них - Алекс и Инга уже ждали меня в спальне, я ясно их видела, но потом знакомая уже мне темнота застлала мне очи и я буквально последним усилием воли послала тело прямо на кровать, чтобы не упасть на пол. Не знаю, удалось ли мне это, потому что я уже не чувствовала себя, я чувствовала присутствие многих, которое обозначалось сначала просто снопиками искр, а потом проявилась и картинка. Я мысленно охнула, - я видела себя, вернее, Тайну, мальчика Алмаза с раскосыми глазами и ещё пять незнакомых мне людей. Рядом со мной смутно прорисовывалась Инга и я почему-то была очень рада её присутствию. Разговаривать не было необходимости, - информация свободно проникала мне в мозг, предвосхищая даже возможные вопросы. В то же время я чувствовала, что всё, что я знаю и помню об этом мире, стало воспоминанием и всех остальных.  Это было восхитительное ощущение единения и мощи. Но, когда я поняла, что предстоит не просто обмен информацией, а попытка прорваться в будущее наших обоих миров, то грандиозность задачи восхитила и воодушевила меня. Я собрала всю свою энергию и слилась в общем порыве стремления к Знанию. Наша общая энергия пульсировала, с каждым разом набирая всё больший размах, я слилась с ней, перестала себя ощущать совсем. Были только мы в единодушном сверкающем потоке, который пробивался сквозь темноту, к свету. И вот, о, чудо, темнота растаяла, и… мы не сразу смогли определить, что мы увидели. Светоносная равнина простиралась перед нами, сколько хватало глаз, всё было залито светом, светилась не только поверхность, но и сама атмосфера. Кроме того, светились движущиеся объекты, их было много, они буквально проходили друг через друга, изменяясь в интенсивности свечения, они то сливались, то распадались, вызывая ощущение хаотичности движения. Особенно много было мельтешения возле каких-то светящихся столбов, которые напоминали наши земные торнадо своим центростремительным движением. Эти столбы иногда захватывали светящиеся объекты, и тогда вспухал небольшой взрыв, который, казалось, увеличивал ажиотаж оставшихся объектов…

 

Картинка распалась, как мозаика, оставив тяжёлое чувство недоумения. Распался и наш общий поток энергии, и моё разочарование от этого было очень велико, я почувствовала себя покинутой и одинокой. Вот и Инга отделилась. Я открыла глаза и обнаружила, что вокруг нас с Ингой собрались все, включая Ванюшку, который хныкал, просясь ко мне, но Алекс держал его на руках и не пускал. Что-то, видно, напугало малыша. Да и не одного его, судя по вытянувшимся лицам остальных.

-Что случилось? – язык мой распух, я очень хотела пить. Я оглянулась на Ингу. Она ещё не совсем пришла в себя, рот её был приоткрыт, а глазные яблоки медленно двигались под веками, как будто она спала.

-Да мы уже не знаем, что с вами делать, ведь прошло уже три часа, как вы отключились и никак не реагируете. Хоть скорую помощь вызывай, - Алекс говорил это раздражённо, и я поняла, что он испуган не на шутку. Он отпустил, наконец, Ванюшку, который сразу стал карабкаться на кровать ко мне. Только добравшись и обняв меня, он успокоился и сразу затих.

А мама с папой склонились над Ингой, пытаясь её растормошить, и облегчённо вздохнули, когда она открыла глаза и что-то слабо им сказала.

-Дайте нам попить, - «перевела» я, глядя на их недоумённый вид.

Мама сразу ринулась на кухню, а отец взял Ингу на руки и стал баюкать, как маленькую:

-Фу, как вы нас напугали, девочки. Самое страшное было чувствовать свою полную беспомощность.

-Да, это точно, - поддержала отца мама, подавая нам воду, - я уже боялась, что вы не вернётесь, так и останетесь там, в своём Зазеркалье. Ужас прямо какой-то. Всё, хватит всякой мистики, все быстро на кухню. У меня от большого страха аппетит прорезался большой. И даже слушать пока ничего не хочу, потом расскажете.

Мы все послушно отправились на кухню и сели ужинать. И у меня тоже прорезался большой аппетит, как выразилась мама, и у Инги. Когда мы смотрели с ней друг на друга, то, видимо, гримасничали, пока не в силах понять то, что видели и, самое главное, не могли выбросить это из головы. Алекс понаблюдал эту нашу безмолвную мимику и не выдержал:

-Ну, хватит тут загадочно переглядываться, рассказывайте, что видели, а то я сейчас от любопытства просто лопну.

Нас не пришлось долго уговаривать – пережитое требовало осмысления. И, когда мы, торопясь, и перебивая друг друга, донесли до наших слушателей весь тот бред, что мы увидели, то их недоумённые лица дали знать нам о том, что и здесь нам разумного толкования ждать не приходится. Единственное, что радовало, что хоть информация об учёном Евгении Петрове поступила, и, кроме того, Тайна подсказала, где искать деньги, которых так добивался Богдан. Поэтому, не в силах разгадать видение из далёкого будущего, мы занялись обсуждением дел более привычных и земных:

-Я думаю, что надо сейчас сначала начать с денег, без них мы не сможем помочь учёному. А кстати, хоть о какой сумме идёт речь? – Алекс, был, как всегда конкретен.

- Четверть миллиона долларов. Я знаю, где теперь их найти. Кроме того, наши друзья из параллельного мира смогли передать нам информацию, где можно найти клады, которые они потом обнаружили при разборе завалов, да, Инга?

-Клады искать! Это же здорово! Представляешь, мама, даже здесь есть несколько таких мест, как специально для нас! – Инга была необычно оживлена, хотя, понятно, что такая романтика не могла оставить ребёнка спокойным.

-Сама копать будешь? – спросила мама с иронией, - или всё-таки мужчинам позволишь?

-Сама, сама! Хочу сама! Ну, что делать ещё в каникулы? Только клады искать! – Инга, похоже, так воодушевилась этой идеей, что её понесло:

-Катьку позову, Ленку, ну, может быть, ещё Ваську Попова позову, Олега, конечно.

-А вот это неразумно. Никто не должен знать о наших намерениях, иначе пристального внимания властей, а то и криминала не избежать, - сказал своё веское слово и папа.

-Да, пожалуй, Инга, ты потом лучше, когда всё это закончится, расскажешь своим одноклассникам интересные истории, а может, и клад вместе найдёте, опыт-то теперь будет? – попыталась утешить сразу поскучневшую Ингу мама.

-Вечно так, как мне что-то очень хочется сделать, обязательно найдётся причина, почему это нельзя сделать именно так, как мне хочется, - надула губы Инга, но, подумав немного, продолжила:

-Ладно, уговорили. Только уговор: никаких потом разговоров, что я маленькая и так далее.

Узнаю родную натуру, - всё равно на своём настоит. Ну, ничего, это не самое худшее качество, пускай себе развивает настойчивость в достижении цели, - это, ой, как пригодится в жизни, уж я-то знаю…

 

Вы помните, как в детстве мы мечтали,

И в мыслях уносились в неба дали,

Могли вселенную объять вполне,

И запросто попрыгать на Луне!

 

Взрослея, учимся желать реальней,

И мыслить заземлённее, банальней,

От этого желаний ценность возрастает,

Мечтою дело жизни прорастает.

 

И, если сильно мы чего-нибудь хотели,

Боролись, делали, работая, потели,

Когда исполнится желанье, осознаем,

Что новые вершины уже знаем.

 

 

-Кстати, с Богданом всё в порядке, даже в больницу не обращался. У него теперь всегда голова болит. Без свежего воздуха, за решёткой, - такое часто бывает, говорят.

-Да, Бог с ним! Заслужил, пусть отсиживает, хоть под ногами путаться не будет! Это, что же, на моей квартире его взяли? Небось, соседка Татьяна Петровна обнаружила, очень неравнодушная особа, до всего дело есть!

-Ты, что, Алекс, тоже ясновидящим стал? Точно. Как ты узнал? –Инга была удивлена.

-Нет, девочка, просто я знаю этого человека достаточно хорошо, чтобы понять, как он себя поведёт, только и всего. Нужно будет всё равно ко мне на квартиру заехать, забрать кое-что.

-Хорошо, договорились. Мне пришла такая мысль: а, что, если нам разделиться? Алекс, вы с Таней поедете за деньгами, достанете, сколько получится за, допустим, три дня, сроки-то нас поджимают, а мы с Ингой поедем в Омск, найдём этого Петрова пока, и будем готовиться к вашему приезду с денежками. Ему же тоже надо будет время, чтобы осмыслить всё это, определить, какое оборудование и расходные материалы ему необходимы и где их можно приобрести. А завтра, для задела, мы прямо с утра с Ингой отправляемся за первым кладом. У нас с матерью, хоть и есть небольшой капиталец, но этого явно не хватит на расход. Так, что, Инга, идём утром за кладом?

-Ура! –Инга даже подпрыгивала на стуле, глядя на неё и Ванюшка тоже стал кричать «Уа! Уа!» и прыгать.

-Ага, вам так «ура», а мне так на хозяйстве оставаться вот с этим беспокойным хозяйством? – мама прижала к себе Ванюшку, всё ещё вопящего «Уа!», улыбаясь и целуя его в лобик.

-Ты у нас будешь старшим диспетчером и надёжным тылом, - распорядился папа, смеясь, - так, а теперь спать, утром будем мир спасать, нужно выспаться!

 

Ночью мне снились кошмары: то окровавленный Богдан гонялся за мной с утюгом, то светящиеся объекты, как же их назвать-то, не знаю, плазмоиды, что ли, брали меня, хохоча, в кольцо и заставляли прыгать в торнадо, раз за разом, и это было не просто больно, а ужасно противно. Ну, в общем, когда пришла пора вставать, я была разбита и голова моя болела невыносимо. Но, собрав всю свою волю в кулак, я не стала показывать и виду, что чувствую себя не важно, понимая, что всё это очень некстати. Мы проводили наших кладоискателей и стали собираться на вокзал. Ванюшка легко остался с мамой и даже помахал нам ручкой на прощание, а мама сказала:

-В любом случае, получится у вас там или нет, знайте, что мы с вами, что мы ждём вас, поэтому будьте осторожны, зря не рискуйте. Я на телефоне, если что, - она поцеловала нас и украдкой перекрестила. Мы с Алексом взяли лёгкую сумку и пошли той же дорогой, что и позавчера, только настроение у нас было совсем другим…

Когда мы прибыли уже на место, наступила ночь, поэтому у подъезда дома Алекса никого не было. Мы потихоньку поднялись в квартиру и увидели, что она опечатана. Мы даже расстроились, что же делать, как попасть в квартиру незаметно? Но потом сообразили, что печать-то – просто на бумаге, сама дверь не закрыта. Алекс аккуратно отлепил, стараясь не шуметь, эту самую печать с одной стороны и, когда уже закрывал за нами, послюнявил и прилепил опять её на место. Свет мы не стали включать, рассудив, что ни к чему привлекать внимание, - нам только вот разборок в полиции сейчас не доставало, - любить друг друга мы могли и без света…

Под утро, поспав совсем немножко, с первыми лучами солнца мы выбрались на улицу, и так как автобусы ещё не ходили, отправились пешком, взяв с собой лопату, благо, идти было не слишком далеко, всего три квартала.

 

Сегодня снова, как вчера,

Привычные занятия и мысли,

А нет бы- с пистолетом кобура,

А лучше встреча с гризли…

 

Чтобы в крови - адреналин,

Чтоб в мыслях была чёткость,

Кожурками от мандарин

Слетела б моя постность!

 

И в первозданном, новом виде,

На гребне ощущения черты

Я никому не дам себя в обиду

И к гризли, знаю, наведу мосты…

 

Я шла и думала, что вот как интересно складывается: эти деньги, за которыми мы идём, воровские, их Богдан украл из квартиры бизнесмена. А я, то есть Таня, устроившись к нему, бизнесмену, горничной, разведала, где они хранятся и как их можно достать. Бизнесмена мне и сейчас не было жалко: человек был непорядочный, нажил эти деньги на игровых автоматах. А вот теперь, если всё удастся, и мы сможем их забрать, они пойдут на хорошее дело. Всё правильно. Из задумчивости меня вывел Алекс:

-Таня, а теперь куда?

-А вот сюда! – я свернула к знакомому подъезду, где живёт бабушка Антонина Петровна. Я вспомнила невольно, как я в первый раз, следя за Богданом, пришла сюда, и сколько всего уже успело произойти за это время. На звонок долго не открывали, видно, бабуля ещё спала, не успела встать. Когда, наконец, заскрипела отворяемая дверь, я увидела бабушку в каком-то странном виде: лицо её было заплывшим от синяков, глаз почти не было видно, я вообще с трудом её узнала. Ужас и гнев ознобом побежали по позвоночнику:

-Что случилось, бабушка?

Она молча подвинулась, давая нам место пройти и быстро закрыла дверь.

-Уж и не знаю, что тебе сказать, Таня. Как ты с этим красавчиком сбежала из города и Богдана забрали в полицию, в тот же вечер пришли ко мне два здоровенных парня и стали спрашивать какие-то деньги. Даже слушать не хотели, что я ни о каких деньгах понятия не имею, сначала вежливо говорили, а потом и бить стали, - она заплакала, тряся головой, - всё в доме перевернули, ничего целым не оставили, но ничего не нашли. Уходили, - пригрозили, что если не вспомню до вечера, где деньги, то не жить мне, старой больше.

Смотрю, Алекс желваками заиграл, потемнел, как туча:

-А вы в милицию почему не обратились?

-Да, как же, сынок, я не успела, да и провод телефонный они обрезали и в милицию обращаться не велели, сказали, что у них там все свои, - сразу узнают, если я подам заявление. Вот, сижу, не знаю, что и делать, похоже, помирать придётся.

-Ещё чего, бабушка? Ну, вы удумали! Мы вас спрячем, никакие подонки вас не найдут! Да, Алекс?

-Где телефон? – Алекс ринулся исправлять телефонный провод, а я, утешив, как могла, бабушку, спросила:

-Антонина Петровна, а где моя корзиночка для вязания? Помните, я всё вязала для кукол одёжки?

-Да на что она тебе сейчас-то? На антресолях, поди. Посмотри-ка сама.

Антресоли эти были очень хитро сделаны ещё дедом, большим выдумщиком: во-первых, на балконе, во-вторых, они выглядели как обыкновенный потолок, собранный из нескольких полос фанеры. Те, кто не знал секрета, ни за что не мог догадаться, что там есть антресоли. Вот и эти громилы не увидели их. Я сдвинула крайнюю полосу фанеры и заглянула внутрь. Там, среди всякой всячины, копившейся десятилетиями, спокойно лежала моя корзинка для вязания, никому не нужная и совсем не приметная. Я её достала и на глазах изумлённой бабушки размотала самый большой клубок синей шерсти и достала толстую пачку долларов в тысячных купюрах. Бабушка так и повалилась на диван, растерянная и обиженная:

-Да, что ж это в мире делается-то, Господи! Да, как ты могла, паршивка такая, такое со мной сделать-то? Совесть есть у тебя или нет совсем? Мы тут с пацаном бедуем, жрать нечего, а она такие деньжищи спрятала, а сама в тюрьму села! А меня ещё из-за этих денег проклятых чуть не убили!

Алекс подошёл к нам, услышав её причитания:

-Нашла? Ну, вот, и хорошо. А вы, бабушка, не плачьте! Всё будет нормально! Никто вас больше не тронет, поживёте на даче у моих знакомых, очень хорошие люди, они помогут вам придти в себя, я договорился. Они скоро подъедут, так что собирайтесь.

-Да куда ж я из собственной квартиры? А что с ней будет?

-А ничего и не будет страшного. Придут громилы, а вас и след простыл, как и не было, нечего тут сидеть и неприятности выжидать. Обойдёмся без них как-нибудь, правда? Даже если они и наблюдать будут за квартирой, ничего страшного, вы сюда не вернётесь очень долго. А, когда время придёт вернуться, мы всё подготовим, чтобы охотку отбить у молодчиков воевать со старушками. Ясно излагаю?

-Да, уж куда яснее! – бабушка перестала плакать, достала чемодан и стала укладывать свои вещи. Дождавшись, когда Алекс выйдет из комнаты, сказала:

-Ох, девка, смотри! Этот-то ещё понастырней, чем Богдан будет. Вон, как высказался, что и мне страшно стало! Что у вас с ним-то? И Ванюшка где?

-С Ваней всё нормально, он у моих родителей, - я сказала это и сама поняла, что зря, потому, что у бабки глаза стали вылезать из орбит от ужаса, а рот стал судорожно хватать воздух. Я поспешила успокоить:

-Это не то, что вы думаете, это другие родители. Сейчас не время всё рассказывать, я потом, ладно? Это хорошие, добрые люди и Ване с ними хорошо. А мы сейчас разберёмся с делами, и к ним вернёмся. Так что не переживайте, спокойно отдыхайте себе на даче. Кстати, Алекс, это не твои знакомые подъехали?

Из окна было видно, как к подъезду подъехала иномарка и из неё вышли женщина и мужчина. Алекс подошёл, посмотрел и помахал им рукой. Взял чемодан и повернулся к бабушке, которая, разглядев иномарку, стала опять причитать:

-Ой, какие приличные люди, а я тут с синяками, как пьяница. Ой, как стыдно-то. Может, не надо их было беспокоить?

-Антонина Петровна, разговоры закончились. Оставаться вам здесь нельзя, там вас не обидят, поживёте, пока мы за вами не вернёмся. Вообще, я позвоню, не беспокойтесь. Пойдёмте, - он направился к двери, не оглядываясь.

-Бабушка, ну, всё, всё, пошлите. Люди ждут. Простите меня, если сможете.

-Чудная ты, Танька, то набедокуришь, то извиняешься. Ладно, пошли.

Только скрылась за углом иномарка с усердно махающей бабкиной рукой на прощанье, как из-за другого угла вывернул сверкающий чёрный джип с молодыми парнями, которые сразу же бросились в подъезд. Мы с Алексом ещё немного постояли в обнимку, а потом потихонечку пошли, с удовольствием слушая отборный мат и грохот из бабкиных окон.

 

XII

 

Мне стало смешно,- ну, прямо, как в известном советском фильме про разведчика: «А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Только в фильме это прозвучало достаточно зловеще, а здесь – несколько напыщенно. Я улыбнулась, подыгрывая:

-С превеликим удовольствием, господин Председатель Совета Старейшин Антон Васильев. Что изволите? Я – вся внимание.

-Не ёрничайте, Тайна, это вам не идёт. Давайте обсудим вот такой вопрос: когда и где мы попытаемся штурмовать будущее? Думаю, вы согласитесь, что тянуть с этим нельзя, и место нужно выбрать правильно. Ваши соображения?

-Да, я согласна, что откладывать нельзя, но и торопиться тоже неправильно. Лучше назначить время, чтобы и ваши представители, и мы с Алмазом, и Таня с Ингой там могли подготовиться и быть в безопасности, пока идёт сеанс. А насчёт места,  где здесь есть поблизости место силы, разлома тектонических плит или просто геопатогенная зона? Я вижу какую-то пещеру с церковными сводами, древние фрески…

-Я знаю, что это за место! – Олег чуть не подпрыгивал от  нетерпения, - это Иоанно-Предтеченский пещерный храм, детьми мы там часто бывали. Инга бы вспомнила, а ты увидела…

-Значит, так, я назначаю время – в двадцать часов вечера. Мы сходим, посмотрим в пещерный храм, подготовим освещение, посмотрим, что ещё нужно, доставим людей. Сбор там. Договорились? И предупредите тех ясновидящих, на той стороне, чтобы тоже были готовы. До встречи в храме, - Председатель повернулся и вышел.

-Я уже связался с Ингой и сообщил о наших планах. Они ждут Алекса и Таню, их нет дома, - удивил меня своей расторопностью Алмаз.

-Ты буквально на ходу подмётки рвёшь, Алмаз, растёшь, прямо на глазах.

Мальчик раскраснелся от похвалы:

-А я ещё не то могу. Вот, погоди, тётя Тайна, я тебя ещё удивлю! Папа говорит, я очень способный!

-Да, особенно, по сравнению с папой, - начал говорить Олег, но, вовремя спохватившись, поправился:

-Знаешь, Алмаз, у русских есть поговорка «Скажешь гоп, когда перепрыгнешь!»

-Да, я такой «гоп» скажу, дяденька Олег, что вам и не снилось!

-Так, хватит хвастать, Алмаз! Поедем лучше домой, времени остаётся немного, надо покушать ещё успеть, а то похудеешь у нас. Твой папа Риза тогда поставит под сомнение наши с Олегом способности, и не будет «доволен», как обычно. Вот это будет действительно неприятно, понимаешь? – перевела разговор я, увлекая своих мужчин к выходу.

Когда мы подъехали к входу в храмовый комплекс, то увидели довольно много людей, что-то негромко обсуждавших. При виде нас они замолчали и стали разглядывать нас с каким-то, мне казалось, нездоровым любопытством, в котором даже не было намёка на дружелюбие. Это только раззадорило меня, заставило вскинуть выше голову и упереть руки в бока. Олег ткнул меня в бок, призывая к приличию, и, загораживая меня собой, пошёл вперёд, приветствуя собравшихся людей. В толпе неожиданно я заметила знакомые лица и, честно говоря, обрадовалась до невозможности, когда они стали пробираться к нам с Алмазом. Доктор Кеша, психотерапевт Игнат и, конечно, мой Ванечка – такая чудесная троица, можно сказать, единственная в своём роде троица, которой я всецело доверяю и которую люблю. Они окружили меня, радостно восклицая и обнимая сразу втроём, как-то это у них здорово получилось, я сразу себя почувствовала увереннее и спокойней.

Игнат сказал:

-Тайна, мы приготовили сюрприз, - подключим к вам оборудование и выведем сигнал на экран, вот, смотри, - он показал в сторону от входа, где, действительно, был смонтирован большой плоский экран,- это просто здорово, что появится такая возможность опробовать нашу с Кешой методу!

-Кстати, как твой ожог? Мне говорили, что довольно большой. Почему ты не приехала ко мне? Уже бы даже забыла, что был ожог, упрямица! – сказал своё слово и Кеша своим бархатистым голосом, - наши нанороботы…

-Мама, можно я пойду с вами? – невежливо перебил его Ванюшка, не в силах  ждать окончания любимой темы Кеши, - честное слово, я не буду мешать, ну, пожалуйста!

-Пошли! – я обняла его, взяла за руку Алмаза и пошла к входу, где уже призывно  махал рукой Олег.

Вот и сломанная проржавевшая решётка, за которой начинается длинная подземная галерея. После яркого солнца темнота и прохлада галереи быстро остудила наши головы, заставив внимательно смотреть себе под ноги. Узкий проход то плавно изгибается, то вдруг поднимается крутыми ступеньками вверх, то опускается не менее круто вниз. Шли мы довольно долго, по большой окружности, пока не упёрлись в поворот, который привёл нас в шестиугольную часовню с вырубленными в стенках нишами, где кое-где ещё стояли древние образа. Минуя часовню, мы попали в неожиданно светлую церковь, с очень высокими сводами, вырубленную в традициях каменного зодчества в монолитной горной породе. А вот и виденные мной фрески в коричневой гамме. Я как-то не сильна в области религии, но то, что здесь изображена «Тайная вечеря», поняла и я. За каменными Царскими вратами я увидела огромный, вырубленный в горной породе крест. Да, это было место силы, призванное нам помочь в непростой задаче. Ещё один экран, поменьше, был и здесь. Возле него уже суетились Кеша с Игнатом, о чём- то споря. Когда только успели обогнать нас? Антон Васильев отделился от небольшой группы стоявших людей, одетых довольно странно, если не сказать претенциозно, - в чёрные накидки с капюшонами, и поспешил ко мне:

-Тайна, рад Вас видеть. Хочу предупредить, что Совет проголосовал против участия в сеансе Алмаза, во-первых, потому, что он не индиго, во-вторых, потому, что он ещё мал, и мы не можем рисковать его несформировавшейся психикой. Позвольте представить Вам наших лучших магов, - он стал называть вычурно звучащие имена. Внимание моё привлекла одна женщина, и имя её как-то сразу врезалось в память – Леда Дельфийская, привлекла ощущением узнавания или предчувствия. Она смотрела на меня так знакомо, что я стала невольно напрягаться, чтобы вспомнить или узнать. Но Антон Васильев не дал мне на это времени, он рассадил нас на приготовленные пушистые ковры, постеленные несколькими слоями, и Кеша с Игнатом принялись облеплять нас датчиками, терпеливо уговаривая не сопротивляться. Время сеанса близилось, и страх заползал мне в душу: когда-то слышанные разговоры про то, что можно не вернуться из транса, остаться нелепой бездушной куклой, теперь стали упорно лезть в голову. Я посмотрела на Леду и она кивнула мне ободряюще.

-Внимание, начинаем отсчёт, - Игнат, как всегда, работал профессионально, и я послушно скользнула в темноту, зовущую и ждущую меня…

 

Хотим лишь тайны приоткрыть завесу,

Одним глазком хотя бы убедиться,

Что нужного калибра мы или замеса,

Или понять, к чему ещё стремиться.

 

Предел наш низший знаем мы отлично,

К великому стыду – до точки самой,

В глубины эти погружался каждый лично,

И не для всякого являлось это драмой.

 

Но так нам хочется утешиться надеждой,

Что в будущем мир светел и прекрасен,

Что скинем дружно здравомыслия одежды,

Шагнём мы в бездну, где цинизм опасен…

 

Очнулась я оттого, что невыносимо болела голова, казалось, она сейчас лопнет. С трудом разлепив веки, я посмотрела вокруг и обнаружила, что и все остальные участники сеанса, тоже чувствуют себя плохо, - об этом можно было судить по их страдающим лицам. В храме было уже электрическое освещение, как, неужели уже день кончился? Сколько же мы времени тут валялись на коврах дохлыми селёдками, а? Кеша срочно кинулся делать всем по очереди какие-то инъекции крохотным шприцом, после которых, действительно, через несколько минут появилась возможность не только почувствовать себя человеком, но ещё и соображать. То, что мы увидели, требовало не просто осмысления, оно требовало толкования! Вот тебе и сеанс ясновидения! Кто бы ещё ясно рассказал, что такое мы видели! Видно, это я сказала вслух, потому что сразу откликнулась Леда:

-Тяжело что-то узнать в этом видении, потому что мы просто не знаем, раньше не видели этого. Это всё равно, что пытаться выдумать то, что не существует.

Я обвела глазами присутствующих – лица были не просто задумчивыми,- можно сказать, ошеломлёнными, и сказала:

-Я не знаю, что видели остальные на экранах, смогли ли датчики и сенсоры верно передать виденное нами, но ясно одно, - требуется время для осмысления, и, быть может, ещё один подобный сеанс. Кто знает, может, он что-то даст более объяснимое и понятное нам.

Леда меня поддержала:

-Да, да, согласна. Кроме того, нужно поискать в литературе, что известно о самоорганизованных сгустках энергии, другим словом, о плазмоидах. Все согласны с этим определением? В общем, предстоит ещё большая работа и первый шаг сделан. Поздравляю вас, коллеги, с прорывом в будущее не столь далёкое, сколь не понятное нам.

-Почему именно этот эпизод, в чём-то ключевой, был представлен нашему вниманию? – Антон Васильев, казалось, ждал немедленного ответа, но фигуры в чёрных накидках стали подниматься и продвигаться к выходу. Некоторых даже шатало от слабости. Ванюшка помог мне тоже подняться, я подошла к председателю и, положа ему на плечо руку, сказала:

-Антон, всему своё время. Сейчас мы слишком слабы, чтобы развивать эту тему. Дай людям прийти в себя, или, наоборот, учитывая нашу специфику, выйти из себя, и мы докопаемся до истины, чего бы нам этого не стоило. Посоветуйся со старейшинами, когда ты снова нас соберёшь, если не на общий сеанс, то хотя бы на обсуждение. Зуб даю, ты услышишь много нового. А пока – распускай людей, все устали. Да, Ваня, сколько времени длился сеанс?

-Три часа, представляешь? Сначала – темень долго, очень долго. Мы даже уже надежду потеряли, что вообще что-нибудь увидим. А потом, в конце – всего секунд двадцать изображения. Что бы это могло быть, мама?

-Ох, сыночек, не спрашивай, не знаю я сейчас ничего. Пойдём. Пора отдохнуть. А где Олег?

-Он снаружи ждёт нас, беспокоится.

Я шла, поддерживаемая Ванюшкой, и никак не могла привыкнуть к мысли, что это он, мой мальчик. Он индиго. Это как-то не укладывалось у меня в голове, - как это могло случиться? Мы же с Богданом были совершенно обычными, если не сказать, далеко не лучшими образчиками людской породы, почему же наше дитя оказалось одарённым?

-А, кстати, все индиго имеют свой дар. А какой он у тебя, мальчик?

Ванюшка посмотрел мне прямо в глаза таким знакомым открытым взглядом, что сердце моё ворохнулось от непрошенной нежности. Он что-то прочитал в моих глазах, потому что приник головой к моему плечу и крепко сжал мою руку:

-Мама, милая мама. Это не важно, - то, что ты хочешь знать. Это вообще не имеет никакого значения. Самое важное – то, что я могу быть рядом с тобой…

Олег, встречающий нас, нахмурился, заметив наши взволнованные лица:

-Ну, задали вы задачку! Все «обалдевшие» разъехались, почти никого не осталось. Что сказал Антон?

-Да, ничего не сказал, тоже, наверное, «обалдел», - Ванюшка опять повернулся ко мне, - мама, можно я приеду завтра? Я так хочу с тобой поговорить, мне так много нужно тебе рассказать!

-Да, конечно, Ваня, приезжай, мы будем рады тебе. А, вообще, может, ты подумаешь и соберёшься с нами жить? Места хватит, а я всегда мечтал о таком сыне, как ты, - Олег разрумянился и выглядел смущённым, с тревогой ожидая ответ Ванюшки, он теребил край моего жакета. Меня несколько позабавила эта сценка, и на душе стало по-настоящему хорошо, я привлекла их обоих к себе и заявила:

-А и думать тут нечего, ждём тебя завтра с вещами, понял, Ваня? Возражений не принимаю.

-А я вам не помешаю? Да и Алмаз у вас есть к тому же, - Ваня, казалось, не верил своему счастью и всё пытался убедить и себя, и нас, что его не заслуживает. Я отмахнулась от него рукой:

-Олег, правда, а где же Алмаз? Его не было в круге на сеансе, но я чувствовала его присутствие, как он так умудрился всё-таки быть с нами, хотя ему запретили из-за возраста.

-Да он давно уже спит в машине. Он сразу туда ушёл обиженный. Я пару раз заглядывал, а он всё спит и спит. Ой, а что, это как-то странно, что он всё ещё спит! Пойдёмте, посмотрим! Ещё чего не хватало! – Олег расстроился не на шутку, и я тоже встревожилась, и, услышав сзади характерный голос Кеши, повернулась и махнула ему рукой:

-Кеша, помоги нам! Алмаз был с нами, упрямый мальчишка, и до сих пор спит! Посмотри, пожалуйста!

Когда мы, запыхавшись, подбежали к машине, Олег держал Алмаза на руках, а Ваня его тормошил, пытаясь привести в чувство. Мелькнул уже знакомый крохотный шприц и глаза Алмаза медленно открылись. Он поводил глазами и прошептал:

-Только не ругайтесь.

От облегчения мы так ругались и кричали, что на шум прибежал Антон Васильев, и, поняв, о чём идёт речь, тоже стал кричать о чьей-то безответственности и безалаберности, равной чьей-то потрясающей способности всё облегчать и в результате вообще лишать всякого значения, что бы то ни было. Мы все замолчали, уловив, в чей это адрес наш председатель столь изощрённо выразился, и повернулись к нему с такой готовностью дать отпор, что он замолчал на полуслове, опустил голову и попросил:

-Простите, Бога ради, совсем нервы расходились, голова кругом, не знаю, что и думать. Извини, Олег, ничего личного. Ну, я пошёл, - и он отправился к своей машине, всё так же опустив голову. Мне даже жалко его стало, но, вспомнив про Алмаза, я посмотрела на него и увидела, что он вполне нормально уже держится, вздохнула с облегчением и скомандовала:

-Ну, всё! Хватит на сегодня приключений, Все по домам! Ваня, завтра мы тебя ждём, - я поцеловала его на прощанье, поблагодарила Кешу и, устроив на заднем сиденье Алмаза, села с ним рядом. Олег молча вёл машину, для него тоже этот день был нелёгким. Добравшись до дома, мы, кое-как помывшись, еле доползли до постелей. Ночью я проснулась от жажды. Горло моё прямо ссохлось и шершавый язык, казалось, не помещался во рту. Спустившись в кухню, я с наслаждением стала пить крепкий сладкий чай, чувствуя, как с каждым глотком силы возвращаются ко мне, всё внутри распрямляется и наполняется живительной горячей влагой. Ощущение радости наполнило и мою душу, - я впервые за всё это время почувствовала себя здесь дома, особенно теперь, когда Ванечка нашёлся здесь и грызшие меня тоска и тревога, наконец, оставили меня. Незаметно для себя я стала напевать  между прихлёбываниями, получая несказанное удовольствие от звука своего голоса. Своего? Да, своего! Кстати, он не так уж и плох, я привыкла к нему, привыкла к своему лицу, телу, никакой чужеродности не осталось. Даже противный жакет, по поводу которого я так комплексовала, оказался не таким уж противным. А Олег… Да, Олег – это вообще отдельная история, я теперь даже и не представляю себе, как бы это его не было рядом? Мне стало стыдно, когда я вспомнила, как обращалась с ним первое время. И вообще, куда делась та Таня? Таня, ау, ты где? А нету Тани. Я – Тайна, не Таня. Я полностью переродилась. От меня, прежней, осталась разве что только некоторая резкость в высказываниях и суждениях. Но Олег относится к этому терпимо. Мне опять стало стыдно. Ну, вот, опять Таня со своим эгоизмом, - мне хорошо, и ладно? Нет, надо с этим заканчивать, надо учиться контролировать свои эмоции, поменьше негатива, побольше позитива! Ну, что ещё человеку надо? Тут я вспомнила о сеансе и песня про уходящее детство сменилась как-то нечаянно непонятно чем:

 

Вставай, проклятьем заклеймённый,

Весь мир голодных и рабов!

Кипит наш разум возмущённый

И в смертный бой вести готов!

 

Смех Олега застал меня врасплох, заставив мучительно покраснеть. А он, отсмеявшись, обнял меня, нежно поцеловал:

-Ах ты, воин ты мой заклеймённый, не спится, разум кипит? Вот и у меня тоже. Сначала уснул, как провалился, а потом проснулся оттого, что тебя нет рядом. Пошёл искать, и что я вижу? – он опять засмеялся, но, увидев, что я нахмурилась, пытаясь достойно ему ответить, успокаивающим голосом продолжил:

-Ну, ну! Побереги силы на смертный бой!

-А что ты себе думаешь? Вот мне почему-то кажется, что у меня правильная ассоциация про смертный бой, а ты смеёшься надо мной! Кто из нас ясновидящая, в конце концов? Ты или я? Ну?

-Нет, ты неподражаема! Ты, конечно, ясновидящая, кто же ещё? Знаешь, Тайна, всё-таки ты отличаешься от Инги, ты добавила в наши отношения перчик, с тобой – то горки, то падения, аж дух захватывает и от того, и от другого. Оставайся такой, пожалуйста, я тебя люблю, иногда мне даже кажется, что не больше, нет, чем Ингу, но по-другому. Ты другая и любовь моя стала другая, она как будто поднялась на ещё одну ступень, о которой я раньше и не помышлял. И вообще, я тоже хочу чаю! Дай хлебнуть, жадинка!

Я отдала ему свою кружку с радостью, мне было приятно видеть, как он попивает чай и посматривает на меня. Что-то толкнуло меня в грудь, и я неожиданно для самой себя выпалила:

-Олег, я тоже тебя люблю. Сама не знаю, как это получилось, но видно, сама судьба так распорядилась. Ой, я, кажется, стихами заговорила! Смешно!

-Вот что любовь делает с человеками, да? – Олег  прямо засветился от счастья, порозовел и глаза увлажнились, - знаешь, я так счастлив, что не могу выразить словами. К сожалению, со стихами у меня слабовато. Но вот с чем другим…

Не оставляя кружку, он протянул руку ко мне и я почувствовала, что взлетаю вместе с ним, тёплые губы его нежно припали к моим, голова моя закружилась, я закрыла глаза и полностью отдалась волнующим ощущениям. В какой-то момент меня обдало струёй свежего прохладного воздуха, я невольно открыла глаза и увидела, что мы уже вылетели в дверь, в звёздную ночь и летим над садом. Вокруг было так прекрасно: деревья и поля, залитые серебряным светом луны и блестящая вдали речка. А над нами был звёздный шатёр, который переливался неверным, дрожащим светом и, казалось, звал нас к себе. У меня дух захватило, и я невольно крепче стала держаться за Олега, а он, отхлебнув из кружки чая, подмигнул мне и сказал:

-А? Впечатляет? Красота!.. 

 

Звенящей нотой обернусь,

Собой заполню этот мир,

От звёзд опять к тебе вернусь,

Ты – мой божок, ты – мой кумир!

 

К тебе я только прикоснусь,

И обомру, забыв себя…

Вновь к высшим сферам унесусь,

Да и жила ли, не любя?..

 

 

XIII

 

 

…Но всякое удовольствие когда-то кончается, к сожалению, - пора уходить. Но нужно было ещё проследить, чтобы бандиты не напали на след бабули, поэтому мы зашли в соседний подъезд и быстренько преобразились: Алекс нахлобучил бейсболку по самые брови, а я завязала платок. Обнявшись, мы вышли из подъезда как раз, когда и бандиты, возбуждённо обсуждая пропажу, вывалились во двор. Один из них, заметив нас, спросил:

-Эй, соседку не видали из пятнадцатой? Это, как его, спонсор помощь ей выделил, сказал доставить, а она куда-то смылась с утра. Не видели, как его, куда пошла?

Алекс не мог не съязвить:

-Тимуровцы, значит? Гуманитарии? А-а-а… Так, это, она с вечера ещё уехала на такси. На такси бабка разъезжает, а вы ей помощь. Может, лучше нам поможете? Безработные мы с Ленкой, на такси не ездим.

-Ну-ну… Это самое…Посмотрим…А это, как его,  номер такси не помнишь?

-Темно было, не видно. Ну, что, как насчёт помощи? Мы в девятнадцатой квартире живём, пройдёмте, посмотрим на наше житьё-бытьё, спонсору тоже покажем, нам скрывать нечего...

-Да пошёл ты, - беззлобно сказал бандит, озадаченно почесал в затылке и, махнув рукой, присоединился к остальным в джипе. Обдав нас облаком пыли, машина с визгом рванулась с места. Когда пыль немного улеглась, я вдруг обнаружила, что Алекса рядом нет, беспомощно стала вертеться, пытаясь найти его поблизости, но тщетно. Наконец, я подняла голову и в окне бабушкиной квартиры увидела знакомую бейсболку. Мне даже стало неприятно от мысли, что, пока я тут стояла ворона вороной, Алекс уже всё обдумал и начал действовать. Когда он показался из подъезда, я сразу спросила:

-Что, милицию на них натравил?

-От тебя ничего не скроешь, ясно-думающая ты моя. Пошли скорей, пока милиция нас в свидетели не взяла, а то и в подозреваемые. Слышишь, сирены завывают?

Мы решили не заходить на квартиру к Алексу, отправились в гостиницу, дозвонилась маме, чтобы рассказать о нашем успехе и узнать, какие новости у папы с Ингой, как чувствует себя Ванечка. Мама очень обрадовалась нашему звонку:

-Ну, хоть у вас всё в порядке, слава Богу. Ванечка гоняет по огороду за бабочкой, все грядки перетоптал, проказник мелкий. А кладоискатели до сих пор не вернулись, я уже переживаю.

Я постаралась, как смогла, успокоить маму, но у самой тоже появилось какое-то неприятное предчувствие, какая-то угроза смутно мерещилась мне, поэтому, как только закончился разговор с мамой, я присела рядом с Алексом и настроилась на Ингу. Привычная темень сложилась, наконец, в картинку: мрачные сырые стены, по которым скачет лучик фонарика, знакомая спина папы загораживает обзор. Они оба напряжённо считают шаги. Тринадцать. Здесь. На кладке стены явно видна заложенная позже большая полость, о чём говорит отличающаяся по цвету, обвалившаяся местами штукатурка. Я понимаю, что Инга что-то шепчет, но слова не разбираю. Это, видимо, заговор какой-то, - догадываюсь я. Закончив, она говорит папе, чтобы он был особенно осторожен и не торопился. Вдруг я замечаю, что не одна я наблюдаю за этой сценой: призрачное женское лицо печально глядит на нас из самого тёмного угла. А! Я уже видела это лицо! Где я видела его? Причём совсем недавно! Боже мой, это лицо! Это же одна из тех женщин, с которой мы вместе пробивались в будущее не далее, как вчера! Леда! Леда Дельфийская! Почему она здесь? Или это не она? Она, как будто услышав мои мысли, открыла ещё шире свои сияющие очи, прожгла, казалось, ими нас… Я невольно напряглась: вокруг призрака стали появляться странные силуэты – почти разложившиеся мертвецы стали вытаскивать из ножен кривые сабли. Лицо призрака исказилось в смертной муке, но уверенно послало мертвецов в атаку на нас. Я в ужасе пытаюсь что-то сообразить, но как назло, ничего подходящего не идёт на ум. Единственное, что я могла придумать, - так это призвать Леду Дельфийскую на помощь. Удивительно, но, наверное, именно это и сработало. Важно то, что появилась та, другая Леда, решительно взмахнула руками, и мертвецы повалились, рассыпаясь в прах, потом она ласково что-то сказала призрачному лицу и… слилась с ним. Посмотрела в нашу сторону  и, притворно зевнув, исчезла. Я чувствовала смятение и страх отца, нерешительность и волнение Инги и послала поддерживающий импульс, желая ободрить их. В ответ пришло слабое признание Инги, - понятно, им совсем не до меня. Хотя, кажется, всё самое неприятное позади. Теперь нужно было завершить начатое. Когда отец стал обрушивать кирпичную кладку, вместе с раствором и обломками посыпались золотые монеты, сверкающие в свете фонарика, как новые…

Алекс, выслушав мой рассказ, недоумённо спросил:

-А при чём здесь эта Леда? Непонятно.

-Я тоже поняла это не сразу, точнее, увидела, не сразу. Понимаешь, история эта очень давняя. Леда  была в одной из прошлых жизней Марией Мнишек, представляешь?  Молодая полячка, по прихоти неласковой судьбы, то вознесённая на русский престол царица, то свергнутая овдовевшая самозванка, не могла смириться с поражением, и искала хотя бы золота. Она ничем не гнушалась, - ни церковными окладами, ни монетами, ни даже посудой. Пускаясь в бегство, она была вынуждена припрятать награбленное добро в одном из подвалов брошенных поляками домов, перебив всех бывших при том свидетелей. Вернувшись за казной с казаками, была ими предана и умерла в заточении в возрасте двадцати шести лет. Но, видно, так прикипела душа её к этому золоту, что часть её оставалась рядом с ним четыре века, чтобы хранить и беречь от людей. Причём именно от русских людей, не признавших тогда, при жизни её, прекрасной полячки. Хорошо, что так закончилось, Алекс. Могло быть и хуже. Сколько кладоискателей погибает от такой вот охраны, ты не представляешь!

-Если бы я знал, что это такое опасное дело, ни за что бы не отпустил их одних. Звони маме, успокой её и предупреди, чтобы без нас больше ничего не предпринимали. Мы приедем и поможем вынести всё золото и правильно его реализовать, хорошо? Или у нас другие планы?

-Знаешь, есть ещё время до поезда, может, ещё по одному адресу сходим?

-Куда?

-Тут, неподалёку. Есть ещё одно место, где можно «срубить» деньжат по-быстрому. Идём?

-Что, такие же страсти будут с мертвецами и призраками?

-Нет, вряд ли. А ты, что, испугался? Трусишка!

-Я не трус, но я боюсь. С этой чертовщиной я совсем не умею обращаться. Не приходилось как-то раньше, понимаешь, простому электрику водить дружбу с нечистой силой. А с тобой, похоже, побратаюсь и с чёртом, верней, с чертовкой!

-Да, ладно преувеличивать! До чертовки мне ещё далековато.

-Но зато потенциал какой, да, Танюш? Ого-го! – он обнял меня, но я, как бы ни было мне приятно, всё-таки высвободилась из его объятий, боясь, что не вовремя возрастёт и его «потенциал», и тогда мы никуда не успеем:

-Всё-всё, хватит, не отвлекайся. Иди, покури, а я позвоню маме.

Уже на улице, выйдя из гостиницы, Алекс задумчиво сказал:

-Нет, правда, как всё изменилось. Ты – сама как торнадо, перевернула всю мою привычную жизнь, лишила налаженного быта, понимаешь, привычного окружения. И вот я теперь, - то воюю с бандитами, то спасаю детей, то помогаю взять наворованное, то пытаюсь спасти человечество, а сейчас вообще иду непонятно на что и куда. Такая жизнь весёлая настала, хоть плачь!

-Алекс, милый, тебя тяготит это всё?

-Нет, мне даже местами нравится. Не скучно, живенько так. Ну, дай хоть пожаловаться немножко! Я, что, и пожаловаться уже не могу?

-Будем считать, что уже пожаловался. Я приняла к сведению, что ты предпочитаешь спокойную размеренную жизнь. Я обещаю тебе, мой рыцарь, что, когда всё это закончится, я буду примерно ждать тебя с работы каждый день, варить вам с Ванюшкой борщи и печь пироги. Ради этого стоит немного побеспокоиться, правда? Стой, нам сюда!

Алекс с недоумением посмотрел на бьющую в глаза роскошь большого особняка, потом перевёл взгляд на меня, усердно надавливающую кнопку звонка.

-А здесь мы кого найдём? Судя по антуражу, - вампиров?

-Да ну тебя! Здесь живёт моя знакомая оттуда, из той реальности. Родители у неё богатые, вот и всё. Вампиры, не спорю, может быть, но не натуральные, а в переносном смысле. Так, соберись, мы должны произвести правильное впечатление.

Вышедший к нам охранник, не торопясь, рассмотрел наши лица и одежду, сделал, видимо, какие-то умозаключения и, наконец, соизволил спросить:

-По какому вопросу? Свидетели Иеговы? Торговцы? Нет?

-Почти что. Мы к Ангелине по личному вопросу. Доложите, пожалуйста: супруги Индиговы.

-Как? Индиговы? Какая чудная фамилия. Не русские, что ль?

-Вас это не касается, молодой человек. Будьте добры, доложите.

Охранник вернулся ровно через полминуты, что, учитывая, его темперамент, было даже удивительно. Он загремел ключами, пропустил нас через калитку и проводил до входной двери. Ну, сама любезность!

Внутри нас ждала девушка, по ощущениям, чуть старше меня, здешней. Значит, вот какая ты была, Ангелина, в молодости…

Девушка, заметно нервничая, спросила:

-Здравствуйте. Чем могу служить? Судя по тому, как вы представились, вы кое-что знаете обо мне, но мне бы не хотелось обсуждать это здесь. Пройдёмте, пожалуйста, в мою комнату.

Устроившись удобно в мягких креслах, мы с Алексом почувствовали себя, как дома. А вот молоденькая Ангелина заметно занервничала:

-Так. Я вас слушаю. Какое у вас ко мне дело?

-Позвольте представиться: я Алекс, а это моя жена Таня. А привело нас к вам  дело, можно сказать, нешуточного масштаба, - вы должны помочь нам спасти мир людей.

-Вы шутите? Это розыгрыш? Вы смеётесь надо мной? Как вы смеете!

-Успокойтесь, Ангелина. Какие шутки? Даже в мыслях не было шутить подобным образом! Тем более с вами! А, позвольте узнать, а у вас какой дар? В чём он выразился? – я попыталась перевести разговор в более мирное русло.

-Да разве это можно назвать даром? Так, просто способности. Я раньше думала, что все так могут, как я, бесконечно выигрывать, сначала у одноруких бандитов – игровых автоматов, потом и в казино. Я почему-то чётко вижу, какое число выпадет в рулетке, какое число очков на костях, какая карта ляжет и так далее. В казино мне теперь вход закрыт. Хорошо, хоть лотереи пока доступны и бега. Тем и живём. Я вообще никому не говорила о своей догадке, что я не от мира сего, индиго то есть. Я, когда прочитала о них, этих людях, меня как будто кипятком ошпарило: это я, это обо мне! Только родители знают о моих способностях, но об индиго и не слышали. А, кстати, а вы откуда обо мне узнали?

-Понимаешь, Ангелина, это не просто объяснить, ещё сложнее понять. Но я попробую изложить, - напряглась я, соображая, как же мне правильно донести всё происшедшее до неё. Недолго думая, я решила начать сначала. На удивление, Ангелина нормально на всё реагировала, расспрашивала, если не сразу понимала, в чём дело, а когда я закончила свой рассказ просьбой о деньгах, ответила с явным раздражением:

-Ах, как всё хорошо начиналось: параллельные миры, плазмоиды, индиго, и как плохо закончилось – подайте, Христа ради. Как вам не стыдно! Я вам почти поверила! Надо отдать должное вашей изобретательности, - вы меня почти убедили. А теперь уходите!

-Подождите Ангелина, вы меня не дослушали! Я могу связаться с вами, той, в другом мире, откуда я пришла. Вы можете задать мне вопросы сейчас, на которые сможет ответить она. Давайте попробуем и, если, и это вас не убедит, мы удалимся и не будем больше вас беспокоить, Бога ради.

-Даже не знаю. А что я могла бы спросить? Так, надо подумать, - сказала Ангелина и через несколько минут молчания продолжила:

-Придумала! Первое - какой был мой первый выигрыш, второе - какой у меня талисман и третье – кого я люблю сейчас? Ну, что ж, посмотрим, как вы выйдете из положения.

Алекс молча притянул меня к себе, когда я уже почти утонула в темноте, куда пошла за ответами. Та Ангелина откликнулась почти сразу, на миг я стала ей самой, но этого мига хватило, чтобы я получила не только ответы на вопросы, но и вообще всю информацию. Это было страшно неудобно, - как будто читаешь чужие письма. Зато теперь я знаю, почему Ангелина всегда такая грустная…

Открыв глаза, я увидела испуганную эту Ангелину, и мне стало смешно оттого, что я теперь знаю эту девушку так, как никто больше её не знает. Удовлетворив её любопытство по поводу всех её вопросов, я закончила, как припечатала:

-Ну, что ж, теперь, дорогая Ангелина, приготовьтесь услышать горькую правду. Если вы нам сейчас не поможете, ваша любовь уйдёт в небытиё вместе с человеком, которого вы любите. Эпидемия не пощадит людей, в том числе и нас, ведь и мы с Алексом, и наши близкие – обыкновенные люди, не индиго. Подумайте.

-Ой, да что вы! Я, конечно, вам помогу. Прямо сейчас? Так, дайте соображу: наличных дома немного, придётся ехать в банк. Подождёте? Располагайтесь здесь, пожалуйста, как дома. Я распоряжусь насчёт обеда. Я быстро, - и она действительно исчезла из виду.

Алекс шутливо изогнул бровь:

-Да, хватка у тебя, Таня! Профессионалка! Как ты её обработала! Теперь можно спокойно так и на жизнь зарабатывать, - люди сами тебе всё отдадут во имя высокой идеи!

-Иди к чёрту, - огрызнулась я, с грустью отметив про себя, что он, в общем-то, прав.

Алекс хотел что-то ещё сказать, но тут в комнату зашла приятного вида дама средних лет и пригласила нас в столовую обедать. Надо сказать, это очень кстати. Как-то со всеми этими хлопотами вопрос питания был не актуален, тем более приятно, что это дело можно поправить, и немедленно! Любопытство у меня разыгралось в прямой пропорциональности от аппетита. Когда  и то, и другое были вполне удовлетворены, наступило время блаженного сытого покоя, которое омрачалось только ожиданием. Алекс тоже стал посматривать на часы, невнимательно листая предложенные журналы. До поезда оставалось времени уже совсем немного, и, чтобы не опоздать, следовало бы уже отправляться на вокзал. Когда терпение наше уже почти истощилось, появилась сияющая Ангелина с большим чёрным пакетом в руках. Она торжественно водрузила его на стол и заявила:

-Я еду с вами! Восторги потом! Я за вещами, - и она выбежала из комнаты.

-Потрясающая девушка! Богатая, умная, а, главное, - быстрая такая… Эх, если бы не ты… - Алекс опять дразнил меня. Нарвётся, он, похоже, сегодня у меня. Целый день сомнительными комплиментами награждает, это что-то новенькое. Куда делся сумрачный электрический «мачо», непонятно мне? Да и во мне самой что-то произошло. Ушла куда-то моя печаль о судьбах мира, мне стало легче дышать, я как будто просто стала моложе, беззаботней и … счастливей. Прости, Олег!

 

Как многолика наша суть, смотрите:

То мы спасаем, о героях не острите,

То жертвы мы, слезу скорей утрите,

То тут же гоним мы других, узрите!..

 

Когда Ангелина вернулась в комнату, то, застав нас беззаботно целующимися, фыркнула и заявила без тени смущения:

-Эй, поцелуйных дел мастера, что-то вас разморило, смотрю. Собирайтесь, живо, нас ждёт машина. Да, ещё заедем в одно место.

-Об этом и речи быть не может, - Алекс с явной неохотой выпустил меня и повернулся к ней, - иначе мы не успеем на поезд.

- Успеем, ждать не придётся ни минутки. Поехали!

Да, Ангелина всегда была человеком слова; сказала, что ждать не придётся ни минутки, и слово своё сдержала, - когда мы буквально на три секунды затормозили у автобусной остановки, в машину ворвался, по-другому и не скажешь, молодой человек. Ну, настолько знакомый молодой человек, что мне стало даже жутко, - я видела перед собой Игната собственной персоной.

-Так, почти вся компания в сборе. Только Кеши не хватает. Игнат, а ты куда собрался?

Молодой человек удивлённо воззрился на меня, не зная, что и думать:

-Как? Мы знакомы? Извините, я Вас не помню. И откуда Вы знаете про Кешу? Да, Ангел, не забудь его прихватить, он ждёт за поворотом.

-Да, помню, я помню про твоего незабвенного Кешу. Захочешь – не забудешь, - ворчала Ангелина, но, увидев тонкую фигуру «незабвенного», вполне приветливо пригласила его в машину.

Господи, как же приятно видеть этих мальчишек, их такие юные прекрасные в своей незавершённости лица! Оказывается, я по ним соскучилась:

-Кеша, привет, дорогой! Как твоё драгоценное?

Кеша растерянно закрутил головой, не зная, как реагировать.

-Ты не смущайся, пожалуйста, - Игнат был предельно серьёзен, продолжая свою мысль, - наша слава нас догнала сквозь тьму веков, и это бремя нужно учиться нести с честью.

Мы дружно расхохотались при виде вытянутой физиономии Кеши, который, по мере того, чем дольше мы смеялись, становился всё насупленнее. Наконец, терпение его лопнуло:

-Да прекратите вы ржать, как лошади! Объясните всё по-человечески!

Ангелина на это сказала:

-Кеша, милый, всё потом, в поезде. Поверь, тебе понравится. Так, внимание! Ещё одного человечка подберём!

-Ты с ума сошла! Здесь же просто некуда! Машина же не резиновая, - Кеша, казалось, хотел взять реванш, но не знал, на ком отыграться, - кого ты там ещё придумала? Опять своего Борюсика? А, так я и знал!

-Не твоё дело! Кстати, прекрати его так обзывать. Борис – это значит – «борись». А в нашем случае как раз и предстоит борьба, и ещё один человек, кстати, не менее одарённый, чем некоторые, совсем не помешает. А даже наоборот. Всё, молчи! Подъезжаем! Борис! Ты молодец, что так быстро собрался! Привет!

-А мы не молодцы, мы так себе, понял, Кеша? Только Боря молодец!

-Да, я заметил, что дело нечисто. Но что поделаешь? Борюсик у Ангела теперь на первых ролях, а старые друзья уже и не молодцы. Да, и вообще, я думаю, что мы тут с тобой делаем?- Кеша задумчиво так наблюдал, как Ангелина, чтобы разместить всех удобнее, пересадила Игната, как самого большого, на переднее сиденье, а сама уселась Борису на колени.

Мы с Алексом только переглянулись, но Кеша не смог не прокомментировать сей факт:

-Борис, ты что, не здороваешься? Что за воспитание? Думаешь, загородился Ангелом и можно вид сделать, что здесь больше никого, достойного твоего внимания больше нет? Посмотри, вы здесь не одни!

-Ну, хватит, Иннокентий! Не надоело ещё постоянно придираться? Прямо стыдно за вас перед людьми становится, что они о нас подумают?

Тут Борис выглянул из-за Ангелины, и я увидела очень приятного юношу. Это впечатление складывалось от свежего, очень красивого лица, нервная организация которого выдавала трепетную душу. Наивные огромные глаза его были совсем, как у ребёнка. Грива кудрявых волос только подчёркивала необычность внешности молодого человека. Да, да! Это тот Борис, о котором так печалилась Ангелина там, в моём прежнем мире…

 

Чем дольше живёшь,

Тем отчётливей видишь,

Чем больше берёшь,

Тем сильней ненавидишь.

 

Чем меньше даёшь,

Тем ценнее отдача,

Чем дальше идёшь,

Тем вернее удача…

 

 

XIY

 

Волосы щекотали лицо, мешали дышать. Я разгребла их рукой и увидела очень близко лицо спящего Олега. Его дыхание обдувало меня, и волосы мои опять пришли в движение под его воздействием и стали закрывать от моего взгляда это бесконечно дорогое мне зрелище – лицо любимого…

 

Молю, взгляни ты на меня, взгляни,

Смущением своим меня плени,

И грёзами о счастье помани,

И, даже, если хочешь, обмани…

 

Он, будто почувствовав мой взгляд, улыбнулся с ещё закрытыми глазами и спросил:

-Будем вставать или поваляемся? Или полетаем?

-Ты поваляйся пока, летчик, а я в душ схожу, хорошо?

Я нежно его поцеловала в светлые волосы, накинула халатик и пошла в ванную. От горячей воды тело загорелось, - хотелось что-то срочно предпринять, счастье бытия, казалось, наполнило каждую мою клеточку…

Когда  я спустилась в кухню, то невольно вспомнила наше ночное приключение и тихонько засмеялась от избытка чувств. Оладьи! Вот чего я хочу! И Ванюшка придёт скоро! Оладушки ему понравятся! И Олегу! И Алмазу! Это я точно знаю. Тёплые руки легли мне на плечи, когда я снимала со сковороды очередную порцию румяных оладушков. Олег, заглянув мне в глаза, сказал:

-Как здорово! Как аппетитно! Можно попробовать?

-Спрашиваешь! Доставай сметанку и варенье к оладушкам. Вкуснотища! Пальчики оближешь!

-Твои? Да хоть сейчас!

Олег обнял меня ещё крепче, я  уже чувствовала, что буквально таю в его руках, как голосок Алмаза очень кстати вернул нас из состояния транса:

-Эй, уже горит! Что вы делаете? Надо чем-то одним заниматься – или готовить, или целоваться.

-Ах, ты, грамотей! Много ты понимаешь? В совмещении есть своя прелесть, вот подрастёшь и поймёшь, - Олег отпустил меня и отправился к холодильнику, достал всё необходимое, привычно накрыл на стол и пригласил:

-Пожалуйте кушать, Алмаз Ризович. Чаю-с?

-Неправильно ты меня назвал, дядя Олег, но, ладно, прощаю. Чаю с молоком, пожалуйста.

-И мне с молоком! – прибывший Ванюшка, казалось, был воплощением свежести, - капельки дождя поблёскивали в его волосах.

-А что, там дождь? – я даже удивилась, вспомнив, как хорошо нам было под открытым ясным небом ночью. Ни облачка не было на небе. Только звёзды.

-Это я постарался, чтобы погода была почти летняя, хотя уже конец августа на дворе. Но под утро уснул, вот дождик и разошёлся без присмотра, - Ванюшка развёл руками, мол, простите, не доглядел.

-Так вот какой у тебя дар? Делать погоду? – я растерялась, не зная, как реагировать, но быстро сориентировалась:

-Очень полезная способность. Заказы принимаешь?

-Конечно, по заказам и работаю. Только по необходимости.

-Здорово! Покажешь? – Алмаз даже подпрыгивал на месте, не забывая, однако, про оладушки. От большой тарелки с ними уже мало что оставалось, когда мы все, напившись чаю, отправились в гостиную. Заметив сумки, Олег с удовольствием подхватил их и сказал:

-Бери остальное, Ваня. Пойдём, покажу тебе твою комнату.

Мы с Алмазом догнали их уже на верхней площадке лестницы. Странно, но я как-то так и не удосужилась осмотреть, как следует, дом. Оказывается, кроме нашей спальни, здесь, на втором этаже, было ещё две комнаты, одну из которых занимал раньше Олег. Именно в неё он и привёл нас. Здесь было всё необходимое, нужно было лишь немного освободить шкафы, сменить постельное бельё, да и вообще, навести немного порядок, чем мы все с удовольствием и занялись. Уже любуясь на дело рук своих, мы поняли, что провозились довольно долго. Дождик за окном уже давно перестал моросить, и выглянувшее солнышко стало сиять, отражаясь, – в каждой висящей капельке, в каждой лужице. Сразу захотелось в сад, подышать свежим после дождя воздухом. Это было великолепно – влажные деревья, мокрая трава, тёплое солнышко и приятная беседка, увитая виноградом. В беседке было сухо и чисто. Стоящий посередине стол, казалось, к чему-то призывал. Алмаз первый озвучил эту мысль:

-Покушать бы? – и выразительно похлопал по столу.

Олег засмеялся:

-Прогресс налицо! Слышишь, мать, Алмаз есть захотел! И это всего лишь на второй неделе, как приехал. Да, интересно. Похоже, чтобы ты, Алмаз, захотел кушать, нужно было малость поработать физически, да? Учтём сей интересный факт. А что же мы покушаем? Вань, теперь наша очередь что-нибудь приготовить. Пойдём-ка, удивим обедом мать. Ты отдохни, Тайна, посиди. Мы сейчас.

Буквально через полчаса стол был накрыт и удивлял разнообразием и аппетитным видом блюд: дымящаяся ещё молодая картошечка купалась в сливочном масле, красная рыба выглядывала призывно сквозь завесу свежей зелени, яичница-глазунья с помидорами ещё шипела на сковороде, сыр, овощи и фрукты были аккуратно разложены по тарелочкам. Пузатая бутылка со светлым виноградным вином была холодной на взгляд и сулила неземное блаженство. Олег налил вина в высокие фужеры и произнёс тост, блестя повлажневшими глазами:

-За исполнение желаний! Дорогие мои, я очень счастлив, что мы здесь все вместе, что мы полноценная семья. Кошмарная история с аварией, в которую попала Инга, наконец, закончилась. Я счастлив, что Ин.., то есть Тайна опять рядом со мной, что нашла себя и меня  в этом мире, что благодаря ей мы нашли целый народ и тебя, Алмаз. Я привязался к тебе и очень напугался вчера. Не пугай больше нас, ладно, сынок? Я рад, что Ванечка будет теперь жить с нами, я и мечтать не смел о сыне и вдруг…- он заволновался, но быстро справился с волнением, - получил такого взрослого и прекрасного сына. Я надеюсь, что могу называть тебя так?

-Без сомнения, Олег! Или… отец? Это для меня большая честь!

-Ну, вот и славно! За исполнение желаний!

Вино действительно было необыкновенно вкусным, – как и всё на столе. Я смотрела на Олега и любовалась, как он ест – аккуратно, не торопясь, смакуя каждый кусочек. Он заметил, что я за ним наблюдаю, и одарил меня таким взглядом, что мне стало даже жарко, не смотря на то, что солнышко уже садилось и становилось прохладно. Я тихонько засмеялась, представив, сколько ещё бесконечно прекрасных ночей ждёт нас. Слава Богу, всё хорошо! Вот и Ванечка рядом, такой милый и родной, такой бесконечно дорогой моему сердцу. Жаль только, что не видела я, как он рос, как возмужал, не помогала ему в трудную минуту, и не от меня он узнал и усвоил об этом мире то основное, что каждый из нас получает от матери. Я вспомнила, как он упомянул, что оплакивал мой труп, бедный маленький мальчик. Представив эту картину, я невольно заплакала, омывая слезами этот ужас, - миллиарды погибших людей и горе оставшихся в живых.

 

Годами суетимся,

Успехами гордимся,

Но время-то проходит,

Судьба вдруг нас находит,

И счёт нам предъявляет,

Банкротом объявляет.

И то, что важно было,

Куда-то всё уплыло…

И в свой последний миг

Останемся одни…

Перед судьёй всевышним

Вопрос совсем не лишний:

Зачем мы жили- были?

Мы как-то упустили:

Душе помеха суета

И жизнь была совсем не та…

Но времени исправить нет.

Поэтому такой совет:

Чтоб время всуе не терять,

За аксиому нам принять,

Что следует подумать о душе,

И лишь потом – о багаже…

Цените время – Божий дар,

Смиренно вынося удар,

И, устремляясь ввысь душой,

Любите этот мир большой!

 

Мои мужчины всполошились и засыпали меня вопросами, что случилось, почему я плачу. Я не стала их томить и рассказала о своей боли, о страхе, что мы не сможем предотвратить трагедию там, в том мире, что весь этот ужас может повториться. Рассказала о том, что не могу понять, что такое мы видели в сеансе, как это истолковать, и как это можно использовать в наших целях.

Олег укоризненно покачал головой и сказал:

-Милая, ты не можешь, чтобы не придумать себе головную боль. Так было всё хорошо, такой прекрасный вечер… А тебе всё неймётся…

-Не упрекай меня. Я не могу быть счастливой вполне, пока не решится этот вопрос. Это всё равно, как пир во время чумы, понимаешь? Это не каприз  и не блажь. Это боль моя.

-Мама, но что ты можешь сделать одна? – Ваня был серьёзен, как никогда, - Разве ты в силах переломить ситуацию?

-От этого ещё больнее. Я понимаю, что одна не смогу… Но я буду работать, буду думать, буду двигаться в этом направлении и, даст Бог, что-нибудь придумаю. Или увижу.

-Тётенька Тайна, а мне сегодня сон снился. Интересный. Хотите, расскажу? – Алмаз смотрел на меня своими чёрными раскосыми глазами так пронзительно сочувственно, что я не выдержала и, обняв, прижала его к себе:

-Конечно, Алмаз. Я слушаю внимательно. Рассказывай.

-Сплю я это, сплю, летаю это, летаю, как вдруг вижу – гроза началась. Столько молний, толстых, как дерево, вокруг меня стало бить, что я испугался и стал снижаться к земле, почти уже коснулся её, как вдруг одна молния ударила в меня. Но мне почему-то не было больно, наоборот, я сам стал молнией и увидел, что подо мною в земле открылся жадный рот и закричал: «Дай!!!» И я понял, что этому рту нужна моя энергия, энергия молнии, и я напоил его досыта ею. Рот закрылся, но открылся в другом месте, недалеко и я видел, как он жадно выпил другую молнию. И так несколько раз. Я ещё подумал, что, наверное, молнии потому сюда и пришли, что земле нужна была их энергия. Интересно, правда?

-Да, рассказывай дальше.

-Когда я был ещё молнией, мне показалось, что молнии – живые, вернее то, что несло энергию молний, живое. Потому что потом они собрались вместе, такие полупрозрачные сначала, а потом всё больше разгоравшиеся, как будто, набирая силу, друг от друга. Они пели вместе, разгораясь, и звали меня к себе, но мне не хотелось покидать землю. Тогда они сказали: «До встречи!» и улетели в небо. Я попытался полететь за ними, проследить, куда они направились, но они понеслись с такой огромной скоростью, что я не успел даже понять, когда они пропали из виду. Вот такой сон. А может, и не сон. Я теперь думаю, что это был и не сон вовсе. А ясновидение. Тётенька Тайна, ты когда-нибудь слышала про людей – молний?

-Нет, милый, не слышала. Очень интересный рассказ. Ты знаешь, мне тоже кажется, что это был не сон. Давай договоримся, Алмаз, завтра, после завтрака, мы попытаемся с тобой вместе выйти на связь с этими сущностями, но до этого ты сам не должен ничего предпринимать, это опасно может быть для тебя, малыш, понял?

-Хорошо, тетенька Тайна. Я сегодня тогда не буду спать, да?

-Глупости! Ты спи, пожалуйста, только спи, не пытайся применять свои способности. Хорошо? Ты и так молодец, помощник ты мой. Ну, что, солнышко уже совсем село. Темнеет. Вот и день закончился. Пойдёмте уже домой?

Ванечка поднялся первым:

-Конечно, мама, давайте отдыхать. Прекрасный был день, - мечта всей моей жизни, - он подошёл и обнял меня, - ты не беспокойся, мы быстренько сейчас всё уберём, а вы с Алмазом идите в дом.

-Да, правильно, - поддержал его Олег, а мы тут ещё немножко поколдуем с Ваней, чтобы и завтра была такая же прекрасная погода, такой же красивый день, да, Вань?

-Заявка принята. Будет исполнено. Корректировки будут? Дождик там пореже сделать или тучки покурчавей? А может, в виде НЛО?

Я невольно засмеялась, поерошила его волосы и попросила:

-Сделай так, чтобы лето вернулось, хотя бы ещё на денёк. Без излишеств, ага? Алмаз, пойдём, дорогой, - я взяла мальчишку за руку и потянула к дому, - слушай, а ты ещё по родителям не соскучился? Ведь ты уже давно у нас.

-Нет, не сильно. Могу ещё потерпеть, - серьёзно ответил мальчик, - да и дела ещё, - важно закончил он.

-Ох, ты деловой! Ну, как сильно соскучишься, скажешь, отвезём домой, а то родители там, наверное, уже плачут и из-под руки выглядывают день за днём, - где там наш малыш?

-Нет, они тоже сейчас очень заняты. После того, как ваши провели нам  электричество, все поголовно стали заниматься компьютерами, скот пасут по очереди. Я тут подумал: надо и нам сюда, домой, поставить компьютер, электронную почту наладить с ними, чтобы и они были в курсе, что у нас происходит, да, тётенька Тайна?

-Да, пожалуй, ты прав. Мы подумаем над этим, обещаю.

Я укрыла его одеялом и спросила:

-Алмаз, ты ничего больше не хочешь мне сказать?

-Инга маленькая привет вам передаёт, они ждут к себе Таню с компанией. У них всё хорошо. Денежки подсобрали, остались только «организационные моменты», как она передаёт.

Мне невольно стало стыдно, - мальчик не теряет связь, беспокоится, а я так увлеклась собственными переживаниями, что забыла обо всём на свете. Алмаз, как будто прочитав эти мои муки совести, положил на мою руку свою смуглую ручку и поспешил меня утешить:

-Тётенька Тайна, вы не переживайте, нам с Ингой легче общаться, просто потому, что мы ещё маленькие и нам интересно друг с другом. Представляете, что было, - «страшным» голосом он поведал мне о происшествии во время поиска клада, в подземелье старого дома. Я слушала и одновременно размышляла, - что же это получается: я пользуюсь ясновидением только тогда, когда в этом возникает настоятельная необходимость, а во всё остальное время буквально забываю об этой возможности. Вот что значит не врождённая, а приобретённая такая вот способность. Надо это дело поправить, побольше времени уделить, а то я тут со своей любовью обо всём остальном буквально забываю. Хотя нет, вспомнила же во время ужина об эпидемии, но, однако, опять поступила, как обычный человек, - просто расстроилась, вместо того, чтобы сразу попытаться увидеть, как обстоят дела там, в моём родном мире. Да, Танька, ты неистребима в своём эгоизме! Злясь на саму себя, я подумала, что всему своё время – своё время для любви, своё время для смерти. И, что, пожалуй, и нечего себя так корить-то, значит, сегодня был день любви. Завтра будет день для чего-то ещё, и для любви тоже. Просто завтра уже может и не быть того пронзительного ощущения счастья, как сегодня. То, что произошло ночью между мной и Олегом, нельзя сбрасывать со счетов, - это была черта, раздел между нами, теми, что были раньше, и теми, что стали богаче на одну ночь любви. И Ванечка приехал к нам именно сегодня, чтобы стать последним штрихом в этой картине…

Я очнулась от своих размышлений и увидела, что Алмаз уже спит, и рука его по-прежнему лежит на моей руке. Я спрятала его руку под одеяло, погасила свет и отправилась посмотреть, что там делают оставленные мной мои мужчины. Я вышла в сад, освещённый луной и, к своему изумлению, не обнаружила там никого. Да, посуда была уже унесена в дом, всё прибрано, но моими мужчинами здесь уже и не пахло. Изумлённая, я стала оглядываться по сторонам, пытаясь их найти, но тщетно! Я вспомнила свои недавние размышления, села на скамью, устроилась поудобнее и попыталась представить, увидеть, где это сейчас находится Олег. Звёздное небо надо мной как будто надвинулось на меня и звёзды, казалось, запульсировали светом мне в лицо, а одна из них, какой-то совсем необычной формы, стремительно понеслась на меня. Ещё секунда, и я без труда различила, что это и не звезда вовсе, а Олег, который держит Ваню за ремень брюк, в то время, как тот делает пассы руками с очень сосредоточенным видом. Ого, они уже стали вместе заниматься погодой. Это что, значит, Ваня использует Олега как транспортное средство? От этой мысли мне стало смешно и картинка затуманилась. Прошло несколько минут, и мои пилоты благополучно приземлились около меня. Я посмотрела на их запыхавшиеся физиономии и сказала:

-Похвально, конечно, ваше стремление сделать работу как можно лучше, но и о безопасности тоже не стоит забывать. А если бы ремень расстегнулся? Что тогда?

Они растерялись, переглянулись. Олег быстро сказал:

-Но тебя же я ещё не ронял?

-Это, как я теперь понимаю, всего лишь вопрос времени?

-Ну, что ты заводишься? Ничего страшного не произошло. В другой раз надо продумать амуницию, как у парашютистов, да, Вань?

-Обязательно, отец. Всё сделаем в лучшем виде. Мам, а там так здорово! Только прохладно уже…

 

XY

 

Родной город мой встретил нас серым дождичком. Небо было плотно затянуто серыми волокнистыми облаками, которые, отражаясь в лужах, буквально давили на психику. Но разве такой гоп-компании, как мы, могут испортить настроение неурядицы с погодой? Кеша и Игнат, занятые прежде разговором с нами в поезде, теперь, кажется, опомнились и опять взялись за откровенную травлю Бориса, что совсем не обрадовало Ангела. Дело закончилось тем, что она буквально наорала на друзей, чем до крайности удивила шофёра такси, которое мы наняли, чтобы не промокнуть по пути к моим родителям. Единственное, что он себе позволил по этому поводу, было восхищённое замечание:

- Вот это темперамент!

Мы дружно расхохотались, вводя Ангела  в краску. И тут, наконец, подал голос Борис:

- Выбирайте выражения, уважаемый! Я не позволю, чтобы о моей девушке говорили в таком скабрезном подтексте!

Тут мы все буквально легли от хохота, наблюдая, как теперь и лицо Бориса наливается краснотой, то ли от возмущения, то ли от обиды. Так что в дом мы ввалились очень весёлые и шумные. Я была очень рада видеть всех. Когда восторг от встречи несколько улёгся, я пошла посмотреть на Ванюшку, который, по словам мамы, ещё спал. Нашла я его уже сидящим в кровати. Он сразу потянулся, увидев меня:

 -Мама!

Я прижала его маленькое тельце к себе:

-Ванюшка! Мы тебя напугали, родной?

-Кто там? Кто там? – он показывал пальчиком в направлении кухни, слыша чужие голоса.

-Пойдём знакомиться. Не бойся, малыш. Всё хорошо.

Заходя с Ванюшкой на руках с комнату, я услышала разговор. Сначала Инга:

-Алекс, я знала, что вы сегодня приедете, но, что в таком количестве, не предполагала. Я просто знала, что у вас всё нормально. А про наши новости знаешь?

-А? Про клад-то? Конечно! Что, не терпится показать, похвастать?

-А это  удобно?

-Конечно! Тут все свои. Это Кеша, будущий врач, а это Игнат – будущий психолог. Это – Ангелина, будущий миллиардер, а это Борис – будущий супруг будущего миллиардера. К сожаленью, больше о себе он нам ничего не довёл. Совершенно таинственная личность.

Я, опасаясь, что повод для шуток опять нашёлся, поспешила сказать:

-А это Ванечка, наш сын!

Ангелина сразу заявила:

-На папу похож! Одно лицо!

Ванечка сразу потянулся к Алексу:

-Папа! Хочу к папе! – и, перебравшись по рукам сидящих к Алексу, обнял его:

-Мой папа!

-Да, твой, твой! Никто его у тебя не забирает! – Алекс выглядел совершенно смущённым и счастливым.

-Так всё-таки, что насчёт клада? Смотреть будете? – Ингу так и распирало от желания показать клад.

-Ну, не томите ребёнка!- папа, кажется, тоже был не прочь показать свои достижения, он повернулся и пошёл к выходу, говоря:

-Романтики, за мной!

И романтики, включая и Алекса с Ванюшкой, прямо гурьбой кинулись за ним, вызвав улыбку у мамы:

-Что старый, то и малый. Ну, рассказывай, Танюша, как съездили, что нового?

Я просто подошла к ней и обняла:

-Да рассказывать особо-то не о чем. Деньги достали, ещё Ангелина помогла, к ней деньги просто «липнут». Так что золото пока можно и не трогать. Должно хватить и так. Вообще, это люди, с которыми Инга будет общаться в будущем. Они такие, как она.

-Понятно. Я узнала расписание. На Омск поезд идёт завтра вечером, в 20.00. Вы все поедете? Ванюшку-то оставьте, ему режим нужен. А я присмотрю, дело привычное. Да и скучно нам без него будет. Так, а теперь, давай-ка подсуетимся насчёт завтрака. Людей много, всех надо накормить…

 

Каждодневный незаметный труд

Уносит жизни нашей годы,

Он так привычен и совсем не «крут»,

В домах он наших делает погоду.

Как не верти, но эта наша ноша

Не тяготит, всего лишь напрягает,

На жертву, в общем-то, она похожа,

Но драматизма явно не хватает.

Тепло в том доме, где забота – норма,

Где ждут тебя всегда с горячим чаем,

И сердцем здесь берут, совсем не горлом,

И гость здесь «свой», он принят, не случаен.

И пусть «великие» дела немного потеснятся,

Дав время на уход и угожденье,

Не надо тут нам думать и стесняться,

Пусть будет каждый день, как день рожденья!

 

…После завтрака молодёжь во главе с Ингой унеслась на поиски новых кладов и приключений, мама с папой сели смотреть свой любимый сериал, а мы с Алексом и Ванюшкой с удовольствием легли полежать и не заметили, как уснули, наверное, благодаря погоде и накопившейся усталости. И вот сплю я и вижу сон: мальчик с раскосыми глазами, Алмаз, как я понимаю позже, что-то мне говорит, но я не понимаю его, звуки, как в тумане, глохнут и вязнут, не складываясь в слова. Я спрашиваю его, что он от меня хочет, на это он поворачивается и показывает рукой куда-то в сторону. Я с трудом поворачиваюсь и вижу, как молния со множеством отростков вспыхивает и невероятно медленно гаснет, так, что я успеваю рассмотреть все прихотливые разветвления  её и даже, к моему великому удивлению, подобия лиц в их сиянии. Выражение на этих лицах было выжидательным, как будто я что-то пообещала и не выполнила. Вопрос. В чём вопрос? Ах, да, как я понимаю теперь, это ещё один вид плазмоидов, но с человеческими лицами. Неужели у них и душевная организация такая же, как у нас? Или я просто увидела это в таком понятном для меня образе и выдаю желаемое за действительное? Но что они ждут от меня? Что?..

С этой мыслью я проснулась и стала настраиваться на Тайну, чтобы посоветоваться с ней, как быть дальше, а также узнать, как Алмаз смог понять про людей-молний? Я представила себе Тайну, так, как видела её последний раз, - такой знакомый и в то же время неожиданный образ. Темнота рассыпалась мелким горохом, и я увидела очень ясно лицо Олега. Моего Олега. На нём было написано такое откровенное любование и ласка, что я даже отпрянула, как будто чувствуя вину и не имея возможности принять его нежность на свой счёт. Когда, наконец, ко мне пришло понимание, что эти проявления любви и не предназначены мне, то сердце моё пронзила острая боль. Значит, он любит её? А как же… Стоп! Так нельзя! Срочно отключаюсь!

Я открыла глаза и непонимающе смотрела на потолок. Почувствовав, что мои щёки мокрые, я осознала, что Олег мне всё ещё дорог и испугалась, - а как же Алекс? Что-то я запуталась. Душа ещё помнит Олега, столько лет совместной жизни не проходят даром, он был для меня не только любимым мужчиной, но и самым близким мне человеком. Вот в чём дело, вот почему мне так больно. Да, не меня он теперь любит, хотя, вроде бы и меня. Боже мой, как всё запуталось!

Алекс поднял голову и посмотрел на меня. Спросонок ли его лицо было не очень довольным, или он что-то почувствовал по выражению моего лица, но мне было не очень-то уютно, как будто меня застали на месте преступления. Но почему-то не хотелось оправдываться, наоборот, в душе рождался протест. Да, видимо, я ещё не освободилась полностью от чувства к Олегу, но это не моя вина, это моя беда. Прости меня, Алекс. Время - лучший доктор. Ведь, пока я его не видела до сих пор, я не чувствовала такой боли, осложнённой ещё переживанием, что теперь не я – его любовь и жизнь. Тайна смогла занять моё место или, даже нет, просто вытеснила меня не только духовно, но и физически. Нет, больше я сама, чтобы не причинять себе ещё большей боли, не буду идти на контакт, подожду, когда Тайна сама этого захочет. Это правильно. Приняв решение, я немного успокоилась и посмотрела на Ванечку. Ну, что я, глупая, убиваюсь по тому, чего уже не будет больше никогда! У меня теперь есть всё – о чём я только могла мечтать в той, моей прежней жизни, - ребёнок, муж. Я могу родить ещё много детей Алексу. Это как вторая попытка, данная мне свыше. Оставляю всю мою боль в прошлом и иду дальше, уже без этого груза! Я проживу эту жизнь по-другому, гораздо лучше!

 

 

Под пеплом костра отгорающей страсти

Ещё тлеют угли, еле видные глазом,

И кажется снова, что всё в нашей власти,

Искрим – полыхаем мы вновь, раз за разом.

 

Чем больше когда-то мы чувства вложили,

Тем памятней нам и дороже утрата,

Но, как бы мы мыслями в ней не кружили,

Навек на запоре прошлого врата!

 

Алекс, видимо, всё ещё наблюдающий за мной, не выдержал и спросил:

-Что-то случилось, Танюш? Тебе плохо?

Я растерялась, не зная, что сказать: с одной стороны, сказав правду, я могу заронить в душу Алекса неоправданные сомнения, с другой стороны – совсем промолчать тоже нехорошо, как будто мне есть, что скрывать от него. Но, однако, он в этой ситуации не виноват никоим образом, больше того, помочь он мне не сможет справиться с неожиданным воспоминанием. Поэтому я просто ему рассказала о своём сне с людьми – молниями. Он заинтересовался и сразу же спросил:

-А почему ты не хочешь связаться с Тайной и обсудить этот вопрос? Может, это и есть выход, который мы так все ищем?

-Милый, давай подождём Ингу, я думаю, ей будет даже обидно, что такая информация пройдёт мимо неё, её же тоже интересно, - сказала я Алексу, ощущая, как заболело сердце. Алекс, может, и поверит моим отговоркам, но Инга… Что же, придётся поговорить с ней с глазу на глаз. И вдруг я почувствовала какой-то шёпот, еле различимый. Я осмотрелась и поняла, что шептать здесь некому, - Алекс уже вышел из комнаты, а Ванюшка ещё спал сном праведника. Я напряглась, чтобы понять, о чём мне шепчут, и текст сразу стал узнаваем:

-Таня, мы всё понимаем и не осуждаем тебя. Разве можно судить за память? И Тайна просит передать тебе, чтобы ты не переживала за Олега, она о нём позаботится. Это мы, Алмаз и Инга. Твои чувства были так сильны, что не смогли остаться секретом для нас всех. Мы же теперь, как связанные одной нитью.

Мне стало страшновато от мысли, что я теперь – как на ладони перед подобными мне. Это, надо сказать, не просто обязывает. Однако, что-то здесь не так – они меня читают, как раскрытую книгу, и даже уже и не ждут, когда я настроюсь на связь с ними. Без всякого транса, без медитаций, так, напрямую разговаривают со мной. Почему же я так не могу? С этим вопросом надо разобраться. И опять шёпот:

-Мы слышим тебя, слушай и ты нас. Нужно просто захотеть. Это, как в компьютере, просто активируешь нужный тебе файл, а потом просто сворачиваешь его, оставляя на рабочем столе. Поняла? И в любой момент, как вспомнила о нас, идёт прямой канал связи. Попробуй.

Я стала представлять себе этот процесс по-операционно, при этом разделила Алмаза и Ингу на разные «файлы», как они назвались. Попробовала связаться по этой схеме с Ингой и услышала отрывок разговора:

Легко узнаваемый голос Кеши:

-Борюсечка, дорогой, хватит мечтать! Здесь сейчас нужна мужская сила, а не мужская слабость! Понял, мечтатель ты наш?

-Кеша, ты тоже, между прочим, не особо силён, это больше относится к Игнату, так что не тебе рассуждать по этому поводу. А Борис – натура утончённая, придёт время, и вы все будете гордиться знакомством с ним, - Ангел, как называли её ребята, опять была в своём репертуаре, защищая своего любимца.

Инга, видимо, чувствуя, что я слышу их, сказала:

-Представляете, сколько можно будет сделать на деньги, которые мы выручим! Сейчас обрадуем Таню и Алекса нашей находкой. Молодец Алмаз, хорошо поработал в архивах. И никаких тебе привидений. Просто пришли и взяли, без проблем. В прошлый раз всё было гораздо страшнее,- и, помолчав, добавила:

-Танечка, не волнуйся, мы уже идём домой. Скоро будем.

Я улыбнулась тому, как Инга так «ненавязчиво» попросила не подглядывать, и активизировала «файл» Алмаза, больше для того, чтобы проверить, работает ли связь, всё- таки другое измерение. «Файл Тайна» мне неудобно пока создавать, слишком велико ещё моё смущение, но посмотреть глазами Алмаза на то, что там происходит,  нет, от такой возможности я не могла отказаться. Картинка послушно появилась перед глазами, являя мне вполне прозаическую реальность: обеденный стол в нашем саду за домом и сидящих за ним людей. Взгляд сразу нашёл Олега, он в это время вдохновенно произносил тост, называя сыном сидящего рядом молодого человека, смутно мне кого-то напоминающего. Сразу пришла подсказка от Алмаза: это выросший Ванечка. Я даже охнула про себя, удивляясь тому, как всё переплелось. Какой он красивый и большой, мой мальчик! Невольная гордость поднялась во мне, и я не стала напрягаться её гасить. Ну, должны же быть у человека хоть иногда приятные моменты, ну, а такие сам Бог велел прочувствовать до самой точки. Тут я подумала, а как счастлива должна быть Тайна, найдя у нас своего потерянного сына уже взрослым. Я стала рассматривать её, смущаясь своему ревнивому любопытству. Да, тело моё изменилось, - похудело и как будто стало выше, а лицо… Что-то раньше я не замечала у себя этих монгольских скул. Неужели  и я тоже изменила Танин облик? Но Богдан-то меня узнал, значит, не особо. Ну, не важно. Я отмахнулась от этих мыслей и вдруг поняла, что Тайна заплакала. Это так не вязалось с окружающей обстановкой, что мне даже стало жутко. И лишь поняв, о чём она горюет, я невольно перевела дыхание, - душа её не на месте ещё, пока угроза эпидемии не миновала. И я понимала её, разделяла её горе и печаль. На этой душераздирающей ноте связь прервалась, видимо, Алмаз просто не захотел ещё накалять обстановку, пожалел меня мальчик. Я всё ещё обдумывала виденное, как в комнату заглянула сияющая Инга:

-Танечка, пойдём, что-то покажем! Ой, ты не представляешь, сколько можно ещё насобирать кладов, может, завтра, вы пойдёте с нами? Интересно, просто жуть!

Ванечка проснулся и повторил последнее, что услышал:

-Жуть! Жуть!

Мы засмеялись с Ингой, она взяла его на руки и мы пошли в кухню, «к людям». «Люди», в том числе и мои родители с Алексом, все сгрудились вокруг кухонного стола и рассматривали груду сияющих камней разных цветов. От этой роскоши я даже немного обалдела: раньше практически я такое количество драгоценностей я видела только в музее, когда мы в шестом классе ездили в Москву на каникулы. Ангел погрузила руки в сверкающую россыпь и сказала:

-Правда, жаль расставаться с такой красотой! Мне кажется, что камни живые, и они радуются, что им дали возможность увидеть солнечный свет, показать себя во всей красе!

-Да в этом, может, и необходимости нет, лишь части камней хватит на покупку оборудования. Надо просто их реализовать осторожно, не привлекая к себе ненужного внимания.

-Я, пожалуй, знаю, кому можно здесь предложить, - сказал папа, если нужно, я могу прямо сегодня это обсудить, договорюсь о встрече. Решайте.

-А этот не опасно? – забеспокоилась мама.

-Жить вообще опасно, знаешь ли, - папа даже расстроился.

-Не беспокойтесь, мама, в переговорах буду участвовать и я. А, вообще, может, и не понадобтся именно сейчас этим заниматься. Война план покажет, как говорится, - Алекс буквально излучал уверенность,  и я невольно залюбовалась им, недоумевая про себя, что это на меня нашло недавно, как это я могла задуматься об Олеге? Чья-то рука легла мне на плечо, я оглянулась и увидела Ингу, которая совсем невинным тоном заявила:

-Нет, я что-то не пойму, а где вопросы? Неужели никого не интересует, где мы нашли это сокровище, и чего нам это стоило?

Кеша тоже не остался в стороне:

-Да! Что это, в конце концов, за отношение? Мы тут, понимаешь, изо всех сил старались, применяли не только физическую силу, что, конечно, не касается Борюсика, но применяли и силу мысли, в чём Борюсик тоже не особенно силён, кроме того, эффективно охраняли и доставляли уже найденный клад, что вообще не по силам Борюсику…

Его тирада была прервана почему-то не Ангелом, а мамой:

-Ну-ну, не важно. Все уже поняли, что решающая роль была сыграна тобой, Кеша.

Кеша даже покраснел от неловкости:

-Нет-нет, что Вы! Я не претендую на исключительную роль вожака этой стаи авантюристов, - бодро начал он, но под конец фразы совсем сконфузился и проложил еле слышно:

-Без Инги у нас ничего не получилось бы. Это факт.

Рассказывать начала Ангел:

-Казалось бы, что тут сложного: адрес известен, иди и ищи. Но не тут-то было. Не всё так просто. От того дома, где хранились камни, почти ничего не осталось, только часть подвала, которая оказалась на территории бомбоубежища. Представляете, всё закрыто, никто не отвечает. Дверь глухая, металлическая, такую и взрывом не своротить. И тут Инга говорит, что, по идее, должен быть ещё один вход, со стороны здания мэрии. Нам показалось это разумным, и мы отправились к мэрии. Наивные люди! Мы думали, что в мэрию можно просто так зайти. Ведь всё-таки – это здание власти, которую мы выбираем. Нет, оказывается, простому народу там делать нечего, - не пустят, опасаются они тех, кто их выбирает. Когда нас охранники, чтобы не шумели, выдворили на крыльцо, мы призадумались. А что же делать-то теперь? И тут дивные запахи донеслись до нас, мы поняли, что в столовую мэрии нужно кого-то заслать. Но кого? Мы критически оценили шансы и пришли к выводу, что послать нужно именно Бориса. Его внешность голодающего поэта должна была разбудить добрые чувства у кого-нибудь, кто мог бы пустить нас внутрь.

-Ага, не прошло и года, пардон, часа, как Борюсик, наконец, дал о себе знать, - не утерпел опять Кеша, - когда мы уже буквально на стенку готовы были лезть от голода и нетерпения…

-Ну, допустим, это только ты на стенку пытался лезть, - прервала его Ангел, - а мы знали, что Борис не подведёт. Он благополучно нас впустил в заднюю дверь столовой, и даже не только провёл к двери в бомбоубежище, но и открыл её ключом! До сих пор удивляюсь, как это ему удалось!

-О, тебе это лучше не знать, – опять влез в рассказ Кеша, но, увидев, как расстроилась Ангел, сразу сник:

- Всё, всё, молчу!

-Вот так-то лучше, без твоих комментариев. Иногда цель оправдывает средства, понял? И вообще, я не могу так рассказывать, если мне всё время мешают!

Молчавший до сих пор Игнат сказал:

-Кеша, давай заканчивай задираться, не надоело?

-Да, ладно, что вы, шуток не понимаете, да? Сразу все лишились чувства юмора, да? Так, а я то- тут при чём?

-Зато у тебя прямо фонтан остроумия, только почему-то всё односторонний какой-то! Включай фантазию в другой раз, когда хочешь пошутить!

Тут Инга, желая, видимо, прервать дружескую перепалку, решила продолжить рассказ:

-А дальше всё было просто. По приметам, которые мне сообщил Алмаз, я определила место, где нужно было посмотреть. Представляешь, Таня, это было сразу за пожарным щитом, которым закрыли забитую досками нишу. Там лежала корзина, которая практически сгнила, и в ней -  завёрнутые в тряпьё камни. И как строители не нашли клад, не понимаю! Это было так просто!..

 

 

 

XYI

 

Гроза началась внезапно, наполнив воздух ожиданием перемен. Мы успели только позавтракать, как первые молнии, озаряя всё вокруг белым светом, стали приближаться к дому. Разряды шли буквально непрерывно, заставляя меня вздрагивать. Раскаты грома следовали без разрыва во времени от разрядов. Казалось, дом взят в кольцо осады молниями. Я посмотрела в окно, надеясь увидеть начавшийся дождь, но дождём ещё и не пахло. Я перевела взгляд на сад и вскрикнула от ужаса: Алмаз стоял под яблоней и смотря в небо, что-то кричал, неразличимое на фоне грозовых раскатов. Сразу три молнии полыхнули рядом, залив всё окружающее неправдоподобно сияющим светом. Когда я обрела способность снова видеть и слышать, то Алмаза под яблоней уже не было. Я бросилась в сад в надежде, что он просто упал и мне не видно его в траве. Но его вообще не было в саду, я обежала его весь, тщетно призывая мальчика. Вернувшись опять под яблоню, я стала искать хоть какие-то следы его пребывания, но начавшийся ливень загнал меня домой. На пороге стоял обеспокоенный Олег, который обнял меня и попытался успокоить:

-Ну, что ты, милая, успокойся. Ничего с Алмазом не случилось. Если бы его поразила молния, то ты нашла бы его в саду. Вспомни, он рассказывал о контакте с людьми-молниями. Да и вообще, прекрати паниковать, вспомни о своих способностях, но только после того, как переоденешься. Посмотри, ты вся мокрая. Иди переодевайся, а то простынешь.

Я послушалась разумного совета и пошла в дом. Пока я переодевалась, вспомнила, что Таня вчера через Алмаза и Ингу выходила на связь. Инга! Вот кто мне сейчас нужен. Я настроилась медитировать, представляя себе Ингу маленькой. Но дело почему-то не пошло, как будто она чем-то была занята и не откликалась на мой призыв. Так, может, Алмаз сам ответит на мой зов? Нет ответа. У меня даже в голове застучало от волнения. Что  же делать? Яснознание предполагает релаксацию, полное расслабление, а я не могу совладать со своими эмоциями. И чем дальше, тем больше пугаюсь. Олег смотрит на меня сочувственно, что тоже не добавляет мне уверенности в действиях. Стоп! Кого ещё можно привлечь к поискам? Леда Дельфийская! Вот кто мне поможет! По телефону с ней свяжусь и попрошу помочь. Да, это выход!

Я потянулась к телефону, но он вдруг сам зазвонил. Поднимаю трубку и слышу характерный разговор Леды. Вот это класс! Стоило мне только подумать, и вот – она звонит:

-Тайна, мне показалось или ты действительно меня звала?

-Леда, ты супер! У меня даже нет слов, чтобы выразить своё восхищение твоими способностями. Мне такие возможности даже не снились. Да, я как раз хотела тебе звонить. Алмаз во время грозы пропал. И я не могу на него настроиться из-за страха, что с ним случилось что-то непоправимое. Помоги, пожалуйста.

-Хорошо, жди известий. Больше не напрягайся, отдохни. Я уверена, что ничего непоправимого, как ты выразилась, не случилось. Подождём, если я не смогу выйти с ним на связь, то может, он сам …

Трубка задышала частыми гудками, требуя освободить канал.

Некоторое время я ещё сидела и смотрела на телефон, ожидая звонка. Но время шло и ничего не происходило. Незаметно для себя я уснула. Проснулась от звонка телефона и обнаружила, что Олег укрыл меня тёплым пледом, поэтому мой сон был таким приятным и тёплым – мы с Олегом на берегу моря, бегаем наперегонки по белому горячему песку, иногда врезаясь в ласковую тёплую волну…

Информация потрясала: люди-молнии забрали с собой Алмаза, с ним всё в порядке, он у своих родителей теперь, по своему желанию, он просит прощения, что не попрощался. Всю переданную от людей-молний информацию обещал прислать по электронной почте не только мне, но и Антону Васильеву. Кроме того, Инга была с ним на связи, поэтому она тоже в курсе всех событий. Леда сказала, что сообщение для меня уже есть, посоветовала немедленно ознакомиться и выйти на связь с Антоном Васильевым для того, чтобы наметить дальнейшие действия. На прощание она ехидно поинтересовалась, давно ли я была на море, и положила трубку, не дав мне возможности ответить.

Я несколько растерялась от услышанного. Сражённая, во-первых, поступком Алмаза, который почему-то самостоятельно отправился к родителям, видимо, не так уж ему было здесь у нас комфортно, а, во-вторых, неделикатным вопросом про море, всё-таки, стерва эта Мария Мнишек, (характер, что поделать!), не сразу вспомнила, что надо включить компьютер и открыть электронную почту. Так, интересно, что же там такого разузнал мальчишка? Не зря же он тогда хвастался?

Оказывается, плазмоиды, которых мы видели во время совместного сеанса ясновидения, - сущности, эволюционировавшие из душ людей, в каждом своём воплощении выбиравших путь отказа от дара жизни, то есть кончавших свой жизненный путь самоубийством. Неприкаянные души эти, не допущенные в результате своей извращённой настойчивости в отказе от жизни и к воплощению, со временем сливались, объединялись, постепенно приращивая себя душами убийц. И даже души ушедших во время эпидемии, за невозможностью воплотиться в малом количестве оставшихся, со временем присоединились к этим сущностям. Плазмоидам для поддержания своей структуры необходима энергия, поэтому, используя торнадо в качестве транспортного средства между измерениями, они проникают в основном в уже индустриально развитые общества. Электрическая энергия, близкая по своей природе к энергии живого, вернее,  как составляющая её часть, как нельзя более подходит для этих целей. Земля плазмоидов, та, которая представилась нам во время сеанса, находится в очень далёком будущем и взывает к нам о помощи. Наша планета – живая, её проявления – люди-молнии – природные плазмоиды, подпитывающие места силы энергией. В том, далёком будущем, их уже не существует, плазмоиды их ассимилировали. Их конечной целью является накопление достаточной массы энергии для превращения Солнца в сверхновую, для его разогрева до максимально высокой температуры, при которой материя распадается на элементарные частицы. Дальнейший разогрев приведёт к тому, что и элементарные частицы потеряют свою массу и превратятся в поля. Наступит такой момент, когда прекращение динамики повлечёт за собой остановку времени. Нет динамики – нет изменений во времени, не будет самого времени. Нет никакого процесса – температура в этой области упадёт до ноля градусов, вызвав цепную реакцию взрывов, обусловленной разницей температур,  – рождение сверхновой. Пострадает не только Земля и Солнечная система, в горниле взрыва сверхновой родится новая галактика, более совершенная, по представлениям плазмоидов. Это самоубийственная программа не в интересах самой Земли. Люди-молнии готовы оказать помощь в борьбе с плазмоидами, они, постоянно находясь в местах рождения торнадо, готовы, совместно с людьми-индиго положить конец интервенции плазмоидов здесь, в этом измерении, и в других тоже. Необходимо только наладить связь со многими из них, наиболее развитыми. И это задача людей-индиго…

Олег, читавший вместе со мной текст сообщения, задумчиво произнёс:

-Да, дела…

-Молодец Алмаз. Я даже не ожидала от мальчика такого толкового изложения  сообщения. Не знаю, сможем ли мы тягаться с плазмоидами, даже с помощью людей-молний, не простое это дело. Вообще, до чего дошёл прогресс? Аж противно! Плазмоиды – вершина эволюции! В самом страшном сне и то такое не увидишь! Надо Ванюше всё рассказать, как вернётся с работы, без него тут не обойтись, без погодных дел мастера. Интересно, что Антон скажет?

-А это мы сейчас узнаем, - Олег набрал номер телефона, и, услышав ответ, спросил:

-Антон, мы тут с женой думаем-гадаем, когда ты нас к себе в гости позовёшь, - тут такая тема появилась! Ты в курсе? Тогда называй время. Общий сбор? Ага, хорошо, будем, - он положил трубку и, многозначительно смотря на меня, произнёс таинственным шёпотом:

-Дорогая, ты выспалась? А, может, ещё поспим? До сбора ещё далеко – целых пять часов, -спи, не хочу!

-Ах, ты, хитрец! Знаю я твоё – поспать! Ну, ты даёшь, тут судьбы мира решаются, а ты про что?

-Милая, ничего важнее этого нет и быть не может. Война – войной…

-Сейчас, погоди, я всё-таки свяжусь с Таней и Ингой, узнаю, как у них там дела, я думаю, нашим будет интересно узнать, что там у них творится. А ты иди, застилай наше ложе лепестками роз. И ничего экстремального в этот раз! Тогда, я, может быть, к тебе приду…

Инга откликнулась сразу, как будто ждала, что я вспомню о ней. Видимо, на руках у неё сидел Ванечка, потому что, когда его такие знакомые глазёнки взглянули на меня, мне даже стало больно. Так хочется прижать его к своей груди…

Я сглотнула подкативший комок в горле, и подумала, какое счастье, что хоть увидеть могу. А Инга, как будто специально, и так, и этак его поворачивала, как будто демонстрируя, насколько он вырос.  Дело кончилось тем, что Ванюшка в конце концов спрыгнул с её рук и убежал к Тане, которая с радостью его подхватила, прижала к себе. Странно мне было как-то видеть саму себя, прежнюю, со стороны, я сама себе показалась располневшей и посвежевшей. Сидящий рядом мужчина, видимо, Алекс, обнял их обоих, немножко придавил, несмотря на их протестующие крики. Я смотрела на эту весёлую возню и невольно завидовала. Инга, чуткая наша Инга, почувствовав, что ли, перемену в моём настроении, поспешила заговорить об интересующем меня вопросе. Из разговора я поняла, что поездка ещё только обсуждается, не решено ещё, кто и когда поедет в Омск. Денег собрано достаточно, даже с лихвой. Этому особенно радовалась пожилая чета, видимо, родители Инги. И ещё я с удивлением узнала в молодёжи своих знакомых Ангелину, Кешу и Игната. Такие смешные и трогательно юные… Молодец, Таня, собрала всех. Незнакомый молодой человек, державшийся в сторонке от всех, тоже производил хорошее впечатление, - романтик, одним словом. Это молодой человек Ангелины – подсказка Инги прояснила этот вопрос. Услышав, наконец, что вопрос с отъездом решён, я мысленно поблагодарила Ингу, и вернулась в эту реальность. Наверху, на втором этаже играла приглушённая нежная музыка, - это ждал меня мой Олег...

 

Не замечаешь ты счастливый миг,

Живя им, будто бы так надо…

На всё вокруг ложится солнца блик

Из райского благого сада.

 

И в синем небе воспарив душой

Не замечаешь мелочи досаду,

Готов обнять ты этот мир большой,

И больше ничего тебе не надо.

 

И хоть бы подсказал кто в этот час,

Что вот он, твой земной лимит,

Прочувствуй всё, узнай предел сейчас,

И пусть сердечко не болит!

 

В час горький ты потом поймёшь,

Как счастлив – безрассуден был,

Хоть утешение ты в том найдёшь,

Что был любимым и любил!

 

 

Огромный зал был полон, люди даже стояли. Антон Васильев, увидев, что мы с Олегом входим в зал, приветственно помахал нам рукой, и в микрофон пригласил меня в президиум. Честно говоря, мне не хотелось идти туда, я чувствовала себя неловко, но пришлось подчиниться. В президиуме была и Леда Дельфийская, важная и неприступная на вид. Мне она только кивнула. Садясь, я заметила, что Ваня сидит тоже неподалёку от меня в президиуме, рядом с импозантным мужчиной. Антон Васильев подошёл к трибуне и рассказал о происшествии с Алмазом и о его сообщении. После того, как он закончил свою речь, в зале повисла тишина. Казалось, люди онемели от услышанного. Антон Васильев выдержал паузу, потом сделал рукой знак, и в зале стало темнеть. Загорелся большой экран, и я поняла, что вижу запись изображения с нашего памятного сеанса ясновидения. Я смотрела на это мельтешение световых пятен на экране и думала, пытаясь понять, кого же они мне напоминают, эти плазмоиды, и не смогла найти аналогии. Одно лишь понятно, что это – хищники…

-Я думаю, каждому из нас понятно теперь, чем грозит будущему нашей Земли, галактики, человечества, в конечном счёте, деятельность так называемых плазмоидов, - Антон Васильев сделал паузу, оглядывая зал, казалось, набираясь решимости продолжать речь:

-Теперь мы понимаем, кто заинтересован был в гибели миллиардов людей от эпидемии. Они и нас, людей- индиго, тоже пытаются сделать историей, не считаясь с нами, не признавая в нас достойных противников. Появление сверхновой запустит новую историю, в которой нам может и не быть места в принципе. Но мы ещё не исчерпали свои возможности для развития, для совершенствования. Кто знает, во что мы превратились бы в ходе эволюции, но знаю точно, не в плазмоидов, которые, презрев жизнь, развитие, выбрали самоуничтожение! И мы не согласны с ролью безропотных подопытных, годных только для того, чтобы использовать нас как горючее! Думаю, что настало время объединиться нам, людям – индиго, людям предыдущего, двадцать первого от нас параллельного мира, в котором вот-вот произойдёт трагедия и природным плазмоидам, посланным к нам самой Землёй. Объединиться для того, чтобы предотвратить эпидемию, лишить плазмоидов нужной им энергии и душ неприкаянных, и просто электроэнергии. Я не знаю, как это изменит мир, в котором мы с вами живём, - будет ли это новый виток эволюции, или просто новая реальность, отпочковавшаяся от нашей, - не знаю. Поэтому я и собрал вас, уважаемые, посоветоваться и выслушать ваши мнения и прогнозы. Давайте выслушаем нашего признанного оракула Леду Дельфийскую. Прошу.

-Дорогие мои! Я, готовясь к высокому собранию, пыталась заглянуть в будущее и приложила все возможные усилия, чтобы справиться с поставленной задачей. Но, увы! Будущее этого настоящего пока определено как будущее плазмоидов и никак иначе. Выбрав сегодня путь борьбы с ними, мы дадим задел другому будущему, которого я ещё не вижу. С другой стороны, если мы сейчас начнём действовать против них, не это ли послужит причиной тому, что в этом будущем нас просто не станет? Вот вопрос! Не лучше ли нам заняться не исправлением ошибок, допущенных не нами, а поиском путей роста нашего могущества, сравнимого с плазмоидами, и только тогда вступить с ними в бой! Это тоже вопрос! И, в-третьих, никто, я повторяю, никто не даст гарантию, что мир,  который, может быть, придёт на смену этому, будет лучше!  Это не факт! Люди со своими проблемами вернутся в наш мир, понимаете? И все наши старания за эти годы будут напрасными!

Вот тут я просто не утерпела, ярость меня буквально ослепила, поэтому поначалу речь моя была сумбурной:

-Ну, ты, как всегда, как та Баба-Яга, всегда против! Всё тебе людишки мешают, путаются под ногами, величия истинного достичь не дают! Гордыня тебя обуяла, Леда! В следующей жизни быть тебе рабыней! Я, может, не из рода индиго, так, по случаю тут оказалась, мимо, так сказать, шла, но скажу тебе прямо: без людей вы и тут не обошлись! Алмаз, хоть и одарённый, но всё же человек, не индиго! И именно его выбрали, чтобы сообщить нам информацию, не тебя, многоуважаемая оракул! Ещё раз напоминаю всем вам: вы, индиго, лишь часть человечества, а не его наследники. Работа по предотвращению эпидемии там, на двадцать первом  витке, уже идет вовсю, ребята успеют изготовить лекарство и не допустят трагедии. А ваша задача, как части человечества, как я понимаю, используя свои дарования, найти способ обуздать, нейтрализовать  плазмоидов, а  в лучшем случае вообще уничтожить! Вот достойная вас задача! Неужели не ясно, что Земля, или какая другая высшая сила, дав толчок для развития ваших способностей, рассчитывала на них, рассчитывала на вашу заботу, как мать рассчитывает на своих детей! Я считаю, что эпидемия была трагической случайностью, а не естественным отбором, как ты это хочешь представить, Леда!

В зале повисла тишина. Несколько тягостных минут все молчали. Леда отвернулась от меня с гордым видом. Впервые со времени моего выздоровления я почувствовала себя иной, отверженной среди этих людей, хотя, пожалуй, сама напросилась, противопоставляя им себя. Я посмотрела на Ванечку. Заметив мой взгляд, он успокаивающе поднял руку, продолжая что-то тихо говорить сидящему рядом мужчине. Тот согласно покивал и громко сказал:

-Антон, я думаю, наступило время обсудить кое-какие конкретные шаги в решении поставленной, как сказала Тайна, задачи. Я, думаю, выражу общее мнение, признав, что во многом она права. Как погодных дел мастер, я тут, посовещавшись с коллегой, предлагаю не ждать, а предвосхищать, мало того, готовить появление торнадо, а вместе с ними и плазмоидов. Как их нейтрализовать или уничтожить, думаю, решат и исполнят другие индиго. Двадцать один год назад мне было всего шестнадцать лет, и я только учился использовать свои способности. Я слышал, Тайна, у вас есть прямой канал связи с этим временем? Вот бы организовать и меня, того, параллельного, на создание торнадо? Это возможно? Кроме меня найдутся ещё несколько человек с такими же способностями, я таких знаю, по крайней мере, человек десять. Сможете заняться организацией связи для передачи методики?

-Да, конечно, можете на меня рассчитывать.

Антон Васильев встрепенулся:

-Мы дадим вам в помощь несколько человек, Тайна. Леда тоже не откажется поучаствовать, да? Ну-ну, успокойся, Леда. Игнат, ты меня слышишь? Есть возможность поработать, понимаешь? И Иннокентию тоже говорю, и всем остальным желающим. Ваша помощь нужна будет там, на двадцать первом витке, как медиков, так что будьте на связи. Думаю,  и Алмаз тоже не захочет остаться в стороне. Кроме того, он нам необходим просто для связи с людьми – молниями. Завтра же отправлю за ним вертолёт. Итак, желающие заняться проблемой ловушки для плазмоидов есть? Так, вижу, вижу. Не волнуйтесь, все будете заняты. Завтра же приступаем к работе. Так, Олег, твои услуги нам тоже будут нужны. Ты тоже в команде. Всем остальным: сегодня начинаем мозговой штурм ровно в 22.00. Штурмующих прошу находиться на связи, коллективно, глядишь, и придумаем чего. А там, – была - не была! На этой оптимистической ноте и прошу разрешения закончить данное высокое собрание.

 

 

XYII

 

Инга передавала мне образы и смысл происходящего собрания, там, в будущем, вырвав меня практически уже из сна. Когда я открыла глаза, она сидела рядом  и медитировала. Похоже, идёт ещё какая-то информация. Не буду ей мешать, - решила я. Переданной ей ранее информации мне хватит пока для осмысления. Индиго вышли на тропу войны. Невольная ассоциация вызвала усмешку, хотя смешного мало, - кто знает, чем всё это закончится? Инга открыла глаза и сказала:

-Таня, всё будет хорошо. Разве ты не видишь?

Я, несколько уязвлённая, ответила:

-Нет, не вижу, видно, природа не дала мне всей полноты твоих способностей. Человеческая сущность, понимаешь?

-Таня, ты не обижайся. Ты просто посмотри, я покажу, что видела.

…Это было похоже на рай, такой, каким представлялся он христианам. Прекрасная планета стремительно надвигалась на меня, в какой-то момент закутав пушистыми облаками. Ощущение падения трансформировалось в ощущение полёта. С высоты птичьего полёта я увидела сверкающую гладь воды и изумрудные берега вокруг. Я пронеслась, как птица, над самой водой, упиваясь чувством скорости, а потом полетела над берегом, выбирая, где можно остановиться. Вокруг меня хлопали крылья многочисленных прекрасных птиц, а внизу я видела стада животных, мирно пасшихся на пышных лугах. Планируя чуть дальше, я увидела небольшое поселение людей, где и приземлилась. Люди окружили меня, они мне напомнили недавнюю встречу с соплеменниками Алмаза, - они также были смуглы и раскосы. Я не увидела печати времени на их лицах, - вокруг были только молодые люди и дети. Они были одеты только в набедренные повязки, не скрывающие прелесть их тел…

 

 

Постичь бы нам задумку Божью,

Когда планировал он мир,

Что стало правдой, а что ложью,

Кто падший ангел, кто кумир?

 

Что в нас заложено с любовью,

А где-то просто недочёт?

Вино ли стало просто кровью,

Иль чудесам потерян счёт?

 

Тяжка ты, доля человека,

Всё о самом себе узнать,

Бывает, не хватает века,

Всю правду о себе познать!

 

А главное, не знаем даже,

Что в нас от Бога, а что нет,

И, становясь обычно гаже,

Подозреваем ли ответ?

 

Свобода самовыраженья

Опять проверит на излом:

А хватит нам соображенья

И не мешать Добро со Злом?

 

 

Очарованная и несколько неудовлетворённая в своём любопытстве, я посмотрела на Ингу:

-А что, что ещё там было? Скажи!

-Они все живут в мире между собой. Ты это заметила?

-Да, но как же хищники?

-Их там просто нет. Всё живое получает энергию от Солнца, Земли и Космоса. Они не едят друг друга, чтобы насытиться. Старости там нет. Они уходят, конечно, но по своему желанию, исчерпав возможности этого воплощения. Они – огнепоклонники, тела ушедших сжигают. Живут маленькими поселениями, но есть и большие мегаполисы, где они занимаются наукой и искусством.

-Как тебе удалось? Даже Леда…

-Леда увидела, что хотела. Это её вариант будущего. А это наш вариант. Мне он нравится, а тебе?

-Да, вполне. Выглядит всё вполне благополучно. А как на самом деле, мы же не можем знать, правда? Совсем без проблем жизни не бывает, сама знаешь, Инга. Возникают трудности у всех, даже в Эдемском саду, помнишь? Это, в принципе, неважно. Главное, чтобы основное направление развития было положительным, в сторону усовершенствования.

Инга согласно кивнула головой и перевела тему разговора:

-Таня, а Тайна сообщила, в каком направлении нужно работать, какое оборудование и где приобретать, места и направления распространения эпидемии, людей индиго, имеющих возможность помочь. Я сейчас всё это запишу, а потом покажем ребятам, чтобы перед отъездом обсудить?

-Да, приступай, умничка ты моя. Что бы я без тебя делала?

-А я без тебя?

Инга подошла ко мне и, обняв, стала шептать на ушко:

-Таня, ты не переживай, всё будет хорошо. Я это вижу. И ещё знаю, что у тебя внутри уже есть маленький.

Я буквально онемела от растерянности:

-Как? – это всё, что мне удалось произнести. Вот так сюрприз! Неужели?

-Да – да. Здорово, да? Ваш с Алексом малыш. Я так рада.

Я, наконец, собралась с мыслями и попросила Ингу:

-Милая, давай пока не будем никому говорить. Пусть это будет приятным сюрпризом для Алекса после того, как мы закончим с эпидемией. Хорошо? Я просто боюсь, что может не сложиться, и тогда опять всем надеждам конец.

-Как знаешь. Я только думаю, что для него это будет большой радостью и самым главным доказательством, что ты любишь именно его…

Когда она ушла, я опять прилегла рядом с Ванюшкой, проверив попутно, крепко ли спит Алекс. Почему-то именно теперь мне хотелось сначала самой как следует свыкнуться с мыслью о беременности, не просто осознать это состояние, но ещё и привыкнуть к нему. Я вспомнила свои страдания там, двадцать лет вперёд, и мне стало жутко. Что ж, это тело меня не подвело, выполняет своё прямое предназначение – продолжение рода. Как же так? Я даже не смела и мечтать о малыше здесь, в этом измерении, и вот, пожалуйста! Невольно начнёшь задумываться, что дети даются по промыслу Божьему, не зависимо от нашего желания.

Тут проснулся Алекс, и, разглядев выражение на моём лице, сразу вскинулся:

-Что случилось? Что с тобой? Болит что-то? Да, ну, не молчи же ты!

-Ничего, успокойся. Ничего не случилось. Всё так, как надо, любимый. Давай-ка вставать, нам нужно ещё позвонить кое-куда, да и вообще, собраться. Едем мы в Омск или нет?

-Вопрос совершенно неуместный, любимая, - парировал Алекс, целуя то меня, то Ванюшку. Мальчик сразу завозился, засопел и, ещё не открывая глаз, заявил:

-И я в Умск хочу. Мама!

-Что, Ванечка? Какой ещё тебе Умск? Ты у нас и так умный, тебе  и не надо. А мы с папой отвезём туда ребят, ума набраться, и вернёмся к тебе. Ты ждать нас будешь, умный ты наш? С бабой, с дедом? Дождёшься, сынок?

Ванечка открыл глаза и спросил:

-А Инна?

-Инге тоже надо поехать, Ванечка. Понимаешь? Без неё никак.

-Угу. Никак.

-Ну, вот и договорились, - Алекс уже, оказывается, оделся, пока мы тут с Ванечкой разговоры разговаривали, - Сынок, как солдаты одеваются, видел? Давай-ка и ты быстренько, как солдат, оделся сам, без маминой помощи,  там бабуля уже завтрак приготовила и ждёт нас, пока мамуля тут мечтает.

Было смешно смотреть, как малыш, сопя и кряхтя от натуги, одевался, торопясь. И не важно, что кое-что было одето наизнанку, пуговицы застёгнуты не все, а носки почему-то вообще не захотели одеваться до конца, - главное, что Ваня сам первый раз в жизни оделся, без посторонней помощи. Алекс не замедлил похвалить:

-Молодец! Как солдат! Вперёд!

А я смотрела на них, и внутри меня что-то млело и приятно дрожало, - мужчины, одним словом, что тут скажешь.

Кухня встретила меня громкими возмущёнными криками и, пока я разобралась, что происходит, крики сменились дружным хохотом. Оказывается, Ванечка, придя на кухню, с порога заявил Кеше и Игнату:

-Я умный, а вы дураки!

Когда выяснили автора этого утверждения, то все посмотрели на меня. А я с невозмутимым видом села пить чай и на их невысказанный вопрос ответила:

-Ну, что я ещё должна была сказать ребёнку про Умск?

-Ну, да, правильно, - пробурчал Игнат, - нужно развивать в ребёнке здоровое самомнение, но почему за счёт нас?

Я сделала вид, что не услышала его замечание и спросила Ингу:

-Написала? Покажи!

-А, так тут ещё и интриги плетутся! Что за секреты, выкладывайте! – Кеша подошёл к нам и стал заглядывать через плечо Инги в бумажку, которую та держала в руке, готовясь озвучить. Она повернулась и вручила ему бумажку:

-На, читай.

-Да, я не пойму, что здесь такое! Инга!

-Там список фирм, где можно заказать оборудование и реактивы, их прислала Тайна. Ещё есть список людей индиго, способных помочь. Ещё она обещала помощь на месте от Кеши и Игната.

-Ну, понятное дело, мы там будем!

-Да, нет, не от этих Кеши и Игната, а от тех, будущих.

-Интересно – интересно! А мы, что же, как бы уже и не нужны? – возмущённый вид Кеши говорил сам за себя.

-Дело всем найдётся, - веско так заявил Алекс, что сразу отбил охоту у Кеши понабивать себе цену, - вообще, хватит ёрничать, давайте обсудим, с чего начнём. Кеша, твои предложения.

Ну, как не залюбоваться таким конкретным мужчиной!

-Мы с Игнатом берёмся за технологию, тем более, если помогут те, другие, то, думаю, проблем не должно быть. Да, Игнат?

Тот согласно кивнул головой, не считая нужным добавить что-либо ещё. Ему и так всё было ясно.

-А мы с Борисом возьмём на себя финансовую и представительскую деятельность, - сказала Ангел, - средства у нас есть, благодаря общим стараниям, займёмся договорной работой и поставками.

-Ну, а мы тогда с Таней займёмся контактами с людьми индиго, тем более, что некоторый опыт у нас уже есть, да, Ангел?

-Да уж, супруги Индиговы, как же, как же! Помню.

-А Инге мы поручим самую важную часть нашей миссии  – связь с потусторонним миром, так сказать. У неё это получается лучше всех.

Ну, вот, опять про меня. Правду говорят, - наши близкие лучше остальных знают, как побольнее можно задеть. А если учесть, что мы с Ингой – разные ипостаси одной личности, то вообще получается интересней некуда.

-А мне? – Ванечка был непривычно серьёзным, - а я?

-А тебе, дорогой, мы поручим самых дорогих нам людей – бабу с дедом. Ты, как мужчина, настоящий солдат, будешь за ними присматривать и дом охранять. Договорились?

Ваня важно кивнул головой, от избытка чувств побежал к бабушке и спрятал лицо в коленях. Мама подняла его и усадила:

-Ну, что, застеснялся, солдат? Не бойся, не пропадём!..

 

Уже прощаясь, целуя маму и отца, я чувствовала, что надрыв в моей душе от их потери в том, будущем, почти исчез, «маячило» только воспоминание. Они переводили взгляд с меня на Ингу и обратно и, казалось, не находили слов. Инга поторопилась их успокоить:

-Мам, пап, да вы не беспокойтесь. Всё нормально. Мы вернёмся. Будьте сами осторожней: при грозе из дому не выходите. Хорошо?

Мама смахнула слезу, и Ваня тоже, вроде, как стал задумываться, не поплакать ли, поэтому я быстренько отправила отъезжающих в вагон, ещё раз чмокнула на прощание родные щёки, и сама заскочила на подножку набиравшего ход поезда. Чтобы не показать остальным следы слёз на глазах, проверила в зеркало состояние макияжа, и с фальшивой улыбкой отправилась в купе к нашим…

 

Омск нас встретил неприветливо: холодным дождём. Да, и не мудрено, - сентябрь уж заканчивается. Устроившись в гостинице, мы сразу же отправились на поиски легендарного Евгения Петрова, только вчетвером. Ангел и Борис пошли «осмотреться» по городу, по их выражению. Инга осталась в гостинице, сославшись на головную боль. Мы решили, что это от дороги, что ей действительно стоит отдохнуть. Институт мы нашли довольно легко, но вот легендарной личности на месте не оказалось, не смотря на разгар рабочего дня. Узнав домашний адрес, мы потопали на квартиру, которая произвела на нас гнетущее впечатление своим грязным подъездом и ободранной дверью. Вот такие вот гримасы реальности, - у человека, по сути, мессии, нет средств на достойную жизнь. Постучали. Безответно. Ещё постучали. Ещё более безответно. Игнат подёргал ручку, и, о, чудо! – дверь открылась сама. Из квартиры потянуло кислым запахом давно непроветренного помещения. Я даже обрадовалась, что больше ничем иным не запахло. Мы покричали хозяев, но опять безрезультатно. Пришлось зайти и осмотреться. Квартира как квартира, так называемая «хрущёвка», без признаков роскоши, более того, с явными признаками затянувшегося ремонта. Это как-то обрадовало – значит, дело не совсем безнадёжно, раз человек пытается хотя бы ремонтом повысить своё реноме. Но почему помещение открыто? Ответ на этот вопрос мы нашли на кухне: навалясь на стол, на стуле полусидел – полулежал молодой человек в одних джинсах. Бросилась в глаза ещё свежая рана на голове, кровь сочилась на стол. Кеша бросился к мужчине и стал вполне профессионально его осматривать, по ходу комментируя:

-Так, жив, определённо жив. Череп цел, повреждена только кожа, и от ушиба шишка, хотя, судя по состоянию, ударили крепко. Кто ж тебя так, мил человек?

«Мил человек» зашевелился и, неуверенно опираясь руками, поднял голову и посмотрел на нас:

-Не знаю. Я никого не видел. А вы кто? Из «скорой»?

-Нет, браток, мы не из «скорой», хотя первую помощь сейчас тебе окажем. Полицию будем вызывать?

-А зачем? Брать у меня нечего, кто ударил, не видел. Толку-то?

-Где у тебя аптечка, давай, рану обработаем, чтоб зараза никакая не пристала.

-Аптечка в ванной. А зараза ко мне не пристанет, я микробиолог, сам как зараза.

-И зовут вас легендарный Евгений Петров?

-Почему легендарный?- морщась от йода, которым Кеша самозабвенно обрабатывал края раны, спросил Евгений.

-Легендарный – потому, что легендарный, - Алекс был неподражаем в своей лаконичности, впрочем, как всегда.

-Зубодробительная какая-то логика у вас, уважаемые. Давайте уж рассказывайте свои легенды.

-Понимаете, - начала я, - мы, как те волхвы, помните, в Библии, пришли к вам с дарами, пришли вам помочь в вашем нелёгком деле спасения человечества.

-Господи, ну, у вас и шутки, не лучше вашей логики. Или это у меня уже галлюцинации на почве травмы? Хотя нет, йод настоящий. Вы можете, наконец, объяснить тяжело раненому человеку, чего вы к нему пристали? А то у него, легендарного, крыша и так уже едет.

-Евгений, мы в курсе ваших разработок сыворотки против вируса птичьего гриппа. И мы хотим вам помочь продолжить работу над ней, более того, запустить в производство и организовать её применение…

-С чего бы это? Странно даже. Никому до сих пор ничего не нужно было. Один бился, как мог. Ну, раз вы по делу пришли, пойдёмте в комнату, там хоть вам всем присесть можно будет.

Кряхтя, он поднялся со стула и проводил нас в комнату, в которой ремонт уже почти был завершён. Он огляделся и сказал:

-Ну, вот, так я и знал, единственную ценную вещь и унесли. Сволочи.

-Какую, позвольте спросить?

-Да ноутбук здесь лежал, с моими рабочими расчётами.

Мы переглянулись, поражённые одной и той же мыслью, пришедшей нам всем одновременно. Я осторожно спросила:

-И что, теперь ваши расчёты не восстановить?

-Да, нет, чепуха. На работе, в лаборатории всё есть. Да и голова моя на что, неужели только для шляпы? – он горделиво вскинул и голову и тут же поморщился, видно, рана о себе напомнила.

-Может, проедем туда, в лабораторию? – Алекс был явно встревожен, - не хватало ещё, чтобы и там кто-нибудь влез, ну, вы понимаете?

-Ой, да, что вы! Кому это нужно? Хотя, если принять во внимание факты, да и ваш довольно странный интерес вдруг к моей разработке, то, пожалуй, вы правы, поедем! Да, кстати, кто-нибудь мне всё-таки объяснит, чем вызван этот ажиотаж с вашей стороны, пока я собираюсь?

Мы посмотрели друг на друга, а потом все на Кешу, на что он, обречённо вздохнув, сказал:

-Ну, как всегда, когда требуется, заметьте, толковое изложение фактов, вы вспоминаете о Кеше. Хорошо. Слушай, Евгений, сюда…

Пока Кеша рассказывал, Евгений несколько раз ронял куртку под впечатлением его рассказа, пока Игнат заботливо не помог ему её одеть, наконец. Волнение его достигло апогея, когда Кеша упомянул о параллельных мирах, их участи после эпидемии:

-Нет, это что, всё правда? Так всё случится? Обалдеть! А вы, значит, такие люди в чёрном, да? Мир спасаете? Но причём тут моя сыворотка? Не понимаю! Она – не панацея от птичьего вируса, проект ещё сырой. И что, вы предлагаете теперь и мне участвовать в этих чудовищных играх? Абсурд!..

 

 

XYIII

 

Из сотен предложений Команда отобрала самые перспективные, можно сказать, мозговой штурм принёс свои плоды. Об этом мне рассказал Ванюшка, прибывший первый домой. Олега ещё не было, и я немного волновалась, как обычно, когда мне приходится его ждать дома. Я кормила Ваню ужином, слушала его восторженные рассказы, и параллельно думала о том, что происходит там, на «двадцать первом витке», по чьему-то крылатому выражению. И, конечно, чувствительная Инга сразу зашептала мне, что всё хорошо, они на месте, в Омске. Остальные пошли искать изобретателя, а она отдыхает с дороги. Небольшие трудности, которые их ожидают в поисках, вполне преодолимы и не представляют пока опасности. Это «пока» меня насторожило, но Инга уклончиво ответила, что будущее многовариантно и всё ещё, может быть, пройдёт без осложнений. Я попросила её держать меня в курсе событий. Ваня, оказывается, уже некоторое время смотрит на меня округлившимися глазами:

-Мам? Ты меня не слушаешь?

-Тебе показалось, так, отвлеклась на секунду. Продолжай.

-А что уже продолжать-то? Я всё рассказал. Да, вот ещё: Викентий Павлович нас, «погодников», тоже собирал, мы обсудили саму методику создания торнадо. Представляешь, я буду отвечать за определение наиболее безопасных мест для возникновения торнадо, ну и, кроме того, буду на подхвате у старших.

-Молодец, - не удержалась я, - никогда не думала, что умение делать погоду может стать таким важным делом, можно сказать, жизненно важным делом теперь. Я горжусь тобой и думаю, ты не подведёшь.

-Ещё бы! – его глаза  сияли от счастья, - не подведу! Я так хочу, чтобы всё вернулось, было, как должно было быть! Как хочу, чтобы все мои страшные воспоминания детства рассыпались, как карточный домик!

-Бедный мальчик! – не удержалась я от восклицания, - ты всё ещё страдаешь?

-Да, мама, я часто вижу один и тот же сон, где я на твоей холодной, как лёд груди, пытаюсь спрятаться от страшных больших собак. Они совсем близко подбираются ко мне, когда я просыпаюсь, в холодном поту.

Я, видя, как потух его ещё совсем недавно такой счастливый взгляд, решила отвлечь его рассказом о том мире, который пригрезился Инге, где всё так гармонично сложилось. Она очень ярко смогла мне передать те ощущения и чувства, которые испытала сама. И, может, мне показалось, но её слушательницей тогда я была не одна: я чувствовала присутствие и Тани, и Алмаза. Однако, странно, - чтобы увидеть будущее с плазмоидами, понадобились усилия многих людей – индиго, а в этот раз хватило одной Инги… Я так увлеклась, что не услышала, как в комнату зашёл Олег. Он, послушав моё взволнованное изложение, потихоньку пролетел мне за спину, взялся за спинку моего стула и стал приподнимать. Практически закончив рассказ, заметив весёлые искорки в глазах сына, я, наконец, заметила, что колени мои очутились выше поверхности стола. Олег сказал:

-Ну, мать, ты сегодня была на высоте!

Я взвизгнула, вызвав у обоих мужчин приступ весёлого смеха. Олег, видимо, отвлёкся, смеясь, и перестал контролировать стул, который с грохотом опустился на все четыре ножки, напугав меня ещё больше. Видимо, у меня был такой растерянный вид, что Олег и с Ваней опять покатились со смеху. Мне же было не смешно, а обидно: я им тут о нашем светлом будущем распинаюсь,  а они…

Я резко встала и ушла в спальню, со злорадным, признаюсь, удовольствием отметив, что смех сразу же прекратился. Однако я так и не дождалась утешения и раскаяния, - уснула, а во сне опять переживала восхитительное воспоминание Инги о Рае, и мне так хотелось остаться там навсегда…

 

Вечная молодость фетишем стала,

Главной приманкой скучающих дам,

Но как бы моложе их внешность не стала,

Время приходит платить по счетам.

 

Не скроет ничто этих лиц выраженье,

Общую сумму их прожитых лет…

Отриньте, прошу, моды той наважденье,

Будьте достойны вы прожитых лет.

 

Ведь потому-то и ценится зрелость,

Что достигает не каждый её,

Опыт нажить - нужна тоже смелость,

Не полоскать же чужое бельё?..

 

Проснулась я от шороха, открыла глаза и увидела его источник, вернее, два источника – Олег поправлял цветы свежего букета, придавая ему большую выразительность, а Ваня разворачивал транспарант с надписью «Тайна, мы тебя любим, честное слово, больше не будем!». Мне стало смешно и так приятно, что даже подозрительно засвербело в носу. Я всхлипнула, и они оба вздрогнули от неожиданности, сразу засуетились и закричали хором, перебивая друг друга, слова транспаранта. Вид у них был при этом не просто испуганный, а какой-то трогательно ошалелый. Я посмотрела – послушала несколько раз слоган, и, когда, наконец, решила, что достаточно их помучила, милостиво разрешила себя поцеловать. Ох, как сладостны были эти поцелуи! Ну, почему так всегда получается, что после размолвки так приятно мириться?..

Грохот приземляющегося вертолёта напомнил нам о том, что должно быть, это прилетел Алмаз. Мы дружно высыпали на крыльцо и приветствовали нашего малолетнего героя. Он казался несколько смущённым, что, однако, не помешало ему радостно нам заявить:

-Ну, что? Я же говорил! А вы мне не верили, что я прославлюсь! Ведь, правда, - я молодец! И папа так сказал, и все наши! Папа такой довольный!

Я взъерошила его жёсткие волосы и ответила, помахав на прощание вертолётчику:

-Алмаз, никто и не сомневался, что ты – выдающаяся личность. Надеюсь, ты слышал, что скромность героев украшает? Вот и хорошо! Значит, чтобы считать тебя настоящим героем, нужно, чтобы ты понимал разницу между похвальбой и реальностью. Понял? Я знала, что тебе не придётся долго это объяснять. Пошлите в дом, - предложила я и, положив руку на плечо мальчика, легонько подтолкнула его ко входу.

Ваня не выдержал паузы, сразу попросил Алмаза рассказать, что он видел во время встречи с людьми- молниями. Олег тоже приготовился слушать со вниманием, и, пока Алмаз рассказывал о своих приключениях, я видела на лицах своих мужчин нескрываемый интерес к этой теме. А я, в принципе, уже знала, что расскажет мальчик, и даже знала, почему именно его выбрали для контакта так называемые люди- молнии. Дело в том, что они имеют ту же природу, что и плазмоиды, поэтому и людьми-то их называть не совсем корректно, не смотря на то, что они разумны. Им пришлось принять форму, понятную ребёнку, чтобы вызвать его доверие и найти понимание. Понятное дело, что взрослый человек со своими стереотипами просто не стал бы в росчерках молний искать знакомые черты людских лиц, а, найдя, принял бы происходящее за игру воображения. Мои мысли были прерваны Алмазом, он, похоже, буквально читал их:

-Тётенька Тайна, это не совсем так, как Вы думаете! Они не смогли бы общаться просто с мальчиком! Только потому, что я умею видеть и знать, только поэтому они стали со мной говорить! Разве это не так?

-Да, конечно, малыш. Кто другой их и не увидел бы, не то чтобы понять. Никто не преуменьшает твоих заслуг, успокойся. Одно только то, что ты смог толково всё довести до взрослых, дорогого стоит! Кроме того, только через тебя пока мы сможем держать с ними связь. Поэтому давайте быстренько завтракать, а то не успеем к началу работы. Антон Васильев будет нами не доволен, понимаешь? Не Риза он будет, да?

-Угу. Есть я хочу, поэтому тоже не Риза, а Алмаз, - поддержал мой шутливый тон мальчик…

…Такое количество народу здесь редко собирается. Индиго, вообще, не любят многочисленных сборищ, предпочитая решать возникающие проблемы индивидуально, то ли от полной уверенности в своих способностях, то ли от желания их ещё больше развить. Махровейшие индивидуалисты, они очень ревниво относятся к успехам собратьев и во что бы то ни стало пытаются их превзойти. Поэтому возникающие во время совместной работы то тут, то там мелкие недоразумения, вызванные, по больше части больше гонором, чем объективными причинами, Антон Васильев с Игнатом искусно гасили. Ванюшка был со своими «погодниками», а я с Олегом и Алмазом с интересом слушали дискуссию о способе нейтрализации плазмоидов. Было высказано много интересных идей, о совершенстве которых мне даже и помыслить не дано, когда прозвучавшее всего лишь одно слово «сачок» стало толчком для конкретных соображений. Никто даже и не понял, кто первый сказал о сачке, да это было и не так важно в этот момент. Важным оказалось то, что идея сразу обросла техническими средствами, буквально за полчаса была готова и схема огромной электромагнитной катушки, будущей ловушки для плазмоидов, была продумана возможность аккумулировать полученную энергию и, от греха подальше, сразу использовать её в виде нагрузки, исключив саму возможность сохранения сущности плазмоидов. Мне было приятно видеть, как все окружающие, охваченные единым порывом вдохновения, трудились на общую идею. Когда проект был готов в общих чертах, Команда приступила к компьютерной обработке данных, что было для нас не так уж и интересно: дело было сделано. Когда мы поняли, что нам можно подумать и об обеде, Антон Васильев неожиданно отозвал Алмаза в другое помещение, где Викентий Павлович, Ванюшка и иже с ними корпели над картами погоды, предсказывая и планируя изменения в ней. Естественно, мы тоже присоединились, любопытствуя. В какой-то момент я почувствовала чей-то пристальный взгляд. Ещё не оглядываясь, я поняла, что это Леда Дельфийская почтила нас своим присутствием. Я невольно задумалась, почему эта женщина вызывает у меня такую однозначную, неприятную реакцию? Ответ пришёл незамедлительно: я ей не доверяю. Не доверяю, не смотря на то, что она как-то помогла с кладом Инге, не доверяю, не смотря на то, что во время сеанса ясновидения мы были практически одним целым. Может, её явное превосходство в способностях к ясновидению вызывает моё отторжение? Или, может, это просто антипатия? Похоже, что всё вместе, - усмехнулась я про себя. Её голос вывел меня из задумчивости:

-Ну, как успехи? Или это слово нельзя применить к столь эфемерной области, как погода?

Викентий Павлович, не торопясь, поднял голову от карт:

-Всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо! План, в общем-то, готов и вы можете провести экспертизу, заглянув в будущее, чтобы предотвратить потери и ущерб от действия торнадо. После этого мы сможем согласовать свои действия с людьми-молниями, создавая подходящий фон для появления торнадо и плазмоидов. Так что, буквально выражаясь, вам и карты в руки, прекрасная маркиза.

-А что же здесь тогда делает Тайна? Разве она не участвовала в подготовке плана? А, понятно, слабо, да, Тайна? Это вам не аул заброшенный искать! Вот что значит просто женщина, просто человек!

Я почувствовала, как Олег сжал мой локоть, напоминая, что нужно быть благоразумной и не поддаваться на явную подначку. Но я  резким движением освободилась от его руки и приняла вызов:

-Да, я – человек! И не просто горжусь этим! Я ещё и поступаю, как человек, в отличие от некоторых, которые любят пугать маленьких девочек привидениями!

-Ах, вот ты про что вспомнила! Да, если бы не я, не видать бы людишкам, тем более русским, моего клада, как собственных ушей! А без денег вы все – ничто!

-Интересно, а тебе-то для чего были нужны эти деньги? Чем ты лучше нас? Разве не ты так сохла по золоту, что даже после смерти не успокоилась, и продолжала его охранять?

-Девочки, не надо ссориться, - попытался остановить нас Олег, видимо оценив ту степень ярости, которая исказила ещё недавно такое прекрасное лицо Леды, - не будем переходить на личности, это не достойно вас, таких милых интеллигентных дам!

-Да, да, ты прав, Олег, - вмешательство Антона Васильева, как всегда, был очень кстати, - раз мир вас, милых интеллигентных дам, не берёт, то придётся разделить вас. Так, Леда, ты помогаешь «погодникам», как просил Викентий Павлович, а ты, Тайна, вместе с Алмазом вплотную займись контактом с людьми – молниями. После сеанса связи обсудим дальнейшие действия. Приступайте.

-Ну, уж нет! Ребёнку, да и нам, необходимо подкрепиться, да, Алмаз? – я всё ещё не могла успокоиться, эмоции требовали выхода, - я даже пожалела, что мужчины вмешались в наш разговор. Какое-то невысказанное, но крайне неприятное предчувствие тяготило меня, казалось, - ещё миг, и я дойду до ясного осознания значения этого предчувствия, выяснение отношений помогло бы мне. Взяв Алмаза за руку, я двинулась к выходу, игнорируя презрительный вид Леды. Олег и Ванюшка нагнали нас уже у машины. Я за это время успела немного остыть, главным образом, благодаря Алмазу, который по-своему попытался меня утешить:

-Ничего, тётя Тайна, это ерунда. Этой Леде до нас с Вами и Ингой очень далеко. Вот она и злится.

Нет, определённо, - устами младенца глаголет истина. Боже мой! Ведь я тоже об этом думала, когда вспоминала рассказ об увиденном Ингой варианте будущего. Действительно, она ревнует! А, значит, осознаёт, что оказалась не на высоте, отсюда и нападки на меня. Поняв, что двигало Ледой в  её стремлении меня унизить, я не просто успокоилась, а даже стала напевать песенку, чем немало удивила в машине Олега и Ванюшку, они переглянулись, не зная, чем объяснить мою такую неожиданную реакцию. Я поспешила их озадачить ещё больше:

-Ну, что, орлы? Сегодня питаемся падалью или обойдёмся подножным кормом?

«Орлы» опять переглянулись, а Алмаз засмеялся и сказал:

-Нет, мы летим на охоту. Чур, я первый!

-Идёт! Олег, останови машину вот здесь. Алмаз, нам место подходит?

-Нет, здесь воды мало в речке. Давайте, найдём, где поглубже!

-Вы, что,  с ума сошли? Какая охота на воде? У нас даже стрелять нечем!

-А мы и не будем стрелять. Мы будем кидать, вернее, ты будешь кидать Алмаза с высоты на пролетающую или проплывающую птицу. А мы с Ваней будем её гнать на вас.

-Ты, что! Это же опасно! А вдруг что случится с Алмазом?

-А, ерунда, - продолжала дурачиться я, - Алмазом больше, Алмазом меньше… Подумаешь! А как иначе ещё орлят можно научить летать? Да, Алмаз?

-Да, тётя Тайна. Я вырасту и буду орлом, честное слово.

-Ну, мам, ты даёшь! Разыграла нас, да? – Ваня, казалось, до сих пор не мог поверить, что всё это  розыгрыш, - так ловко это у вас получилось с Алмазом, как будто договорились.

-А это тайна великая есть – как между собой ясновидящие договариваются, да, Алмаз?

-Да, тётя Тайна, - важно произнёс Алмаз, и мы все дружно захохотали, чуть не прозевав поворот к дому. Весёлою гурьбой мы ввалились в дом и принялись быстренько готовить бутерброды, на ходу забрасывая в рот самые лакомые кусочки. Поэтому, когда бутерброды были уже готовы, мы практически уже наелись. Мы посмотрели друг на друга и решили, - не пропадать же добру, быстренько собрали их для оставшихся работать товарищей, правда, Олег и Ваня не давали стопроцентной гарантии, что доставят их голодающим в полном объёме, но это уже были детали. Мы с Алмазом весело помахали им руками на прощание, - то, что наша группа могла работать и дома, вселяла в наши души некоторую тревожную, и, скажем прямо, приятную нотку, но мы собрали всё наше мужество и … сели за компьютер поиграть. Прошло пару часов, - не больше, как вдруг изображение на экране «поехало» и прямо поверх игры побежали строчки: «Алмаз! Мы готовы к работе. Сообщи, где и когда потребуется наша помощь. Следующий сеанс – здесь же, завтра, в это же время». Алмаз, увидев выражение тревоги на моём лице, пояснил:

-Мы так договорились с ними, - что они будут выходить на связь через компьютер, чтобы не пугать Вас, тётя Тайна. Вам в Вашем положении нельзя волноваться.

У меня и челюсть отвалилась, - вот это да! Не может быть! Алмаз ошибается!

-У вас с дядей Олегом маленький будет. Вот, и Инга тоже подтвердит. Девочка.

Инга улыбалась мне, утвердительно кивая головой. Слов я не услышала, скорей всего потому, что была будто оглушена новостью. Моё новое тело преподнесло мне сюрприз! Но ведь та Инга не могла иметь детей! Значит, просто Бог не давал ей детей, раз у меня получилось забеременеть. О, Господи, твои пути неисповедимы! Слава тебе!

Алмаз забеспокоился из-за затянувшейся паузы и заглянул мне в лицо:

-Тётя Тайна, что Вы молчите? Скажите же что-нибудь!

-Ну, что тут скажешь, Алмаз. Видно, я – совсем плохая ясновидящая, как и говорила Леда, раз сама не смогла понять, почувствовать, увидеть то, что стало ясным даже детям! Так что зря я на неё обиделась, - она права.

Я даже вздрогнула от звука зазвонившего телефона, сразу невольно вспомнив предыдущий звонок от Леды, когда я потеряла Алмаза. Уже поднимая трубку, я чувствовала, что это она, Дельфийская:

-Ну, что, убедилась, что в ясновидении – ты – ноль? Так-то!

-А ты что это всё время за мной следишь? Прямо не успею о тебе подумать, как ты тут как тут, как чёртик из коробочки выскакиваешь! Оставь меня и не лезь ко мне ни со своими нравоучениями, ни со своей чёрной завистью!

-Ха-ха! Да чтобы я, да тебе завидовала! Да никогда! Нечему тебе завидовать! Если бы ты только знала…

Голос её пропал и в трубке зачастил сигнал, - это, оказывается, Алмаз прервал наш разговор. Я недоумённо посмотрела на него:

-Алмаз, зачем ты это сделал?

-Она глупая и злая женщина, может и накаркать какое-нибудь зло. Ведь мысль материальна, тётя Тайна, и нельзя  не то, чтобы сказать, но даже думать или желать что-нибудь плохое себе или людям. Ведь по слову изречённому и свершится! Вспомните: сначала было Слово… И каждый из нас в своём мире Бог…

 

 

XIX

 

 

-Нет, это невозможно! – «легендарный» Евгений Петров был удручающе пессимистичен, он в очередной раз, по дороге на работу, пытался убедить нас, что ничего у нас не выйдет:

-Ни реактивов, ни помещения, вы понимаете, что институт не разрешит нам воспользоваться его лабораторией?

-Женя, мысли шире! Разреши себе, наконец, стать «легендарным», с нашей помощью, конечно! Учти, мы на твою славу претендовать  не будем, нам как-то такая известность и ни к чему! У нас есть самое необходимое: идея, наработки в её направлении и средства, чтобы её воплотить. Реактивами я сам займусь завтра же, вот список поставщиков. Помещение мы арендуем и оборудуем всем, чем надо. Твоя задача – научное основание, программа. Всё остальное мы берём на себя! Ну, слушай, какой учёный откажется от такого?

Кеша замолчал, видимо, пытаясь найти ещё какие аргументы в пользу оптимистического расклада наших будущих действий. Я слушала его, но в голове крутилась тревожная мысль: а что, если и на его рабочем месте мы не найдём рабочих расчётов? Эта мысль постепенно трансформировалась в убеждение, кроме того, я даже «увидела», как статный мужчина, кого-то мне смутно напомнивший, попросту выкидывает расчёты в корзину на рабочем столе компьютера. Поэтому я спросила у Евгения:

-Женя, а кто имеет доступ к твоим расчётам, кроме тебя? Мужчина средних лет, с короткими тёмными волосами с седой прядью, глаза тёмные, в спортивном костюме… Он кого-нибудь тебе напоминает?

-Ну, судя по описанию, это мой руководитель проекта Максим Поляков. Он только и знает пароль на моём «компе», больше никто.

-А где он может сейчас находиться?

-Да зачем он вам?

-Думаю, что на твоём компьютере мы тоже не найдём рабочих расчётов.

-Нет, это невозможно! Макс понимает, что они для меня значат, он даже некоторое время участвовал в этом проекте, но после назначения заважничал и решил, что рутина не для него. Нет, это невозможно! Он не может так со мной поступить! Да и вообще, при чём тут он?

-Давай не будем горячиться. Таня просто так не скажет, она ясновидящая, понимаешь? Поэтому пойдём и просто убедимся, права она или нет, - вступил в наш разговор молчавший до того Алекс, - тем более, что мы уже почти что пришли.

Не обращая внимания на слабые попытки вахтёра нас остановить, мы все прошли в лабораторию, в которой почему-то никого не было. Петров бегом добежал до своего стола, включил компьютер, приговаривая в ожидании, пока он запустится:

-Нет, только не это! Да, включайся же ты! Так, пароль…

Его озадаченный вид через две минуты лихорадочных манипуляций с мышкой сказал сам за себя. Он откинулся на кресло и обвёл нас глазами:

-Это что же? Как же так? Полгода работы…Нет, это невозможно!

-В корзине смотрел?

-Да, конечно! И там удалено.

-Может, есть распечатки с расчётов? Тогда мы всё восстановим!

-Нет, не помню. Подожди-ка! В институтском архиве должно быть! Мы в качестве отчёта недавно представляли проверяющим. Точно!

Алекс сказал, поворачиваясь к выходу:

-Показывай, куда идти! А вы, ребятки, сходили бы, поискали бы этого Полякова. Только аккуратненько, хорошо? Таня, жди здесь.

Когда я осталась одна, то стала с любопытством оглядываться, пытаясь представить себе, какие люди здесь работают. Не сразу, но пошла картинка: молодая худенькая девушка за соседним столом с Евгением достаёт из сумочки бутерброды и предлагает их ему, в явной надежде понравиться. Девушка вполне заслуженно вызывала симпатию, но наш легендарный Женя слишком занят, чтобы замечать её нехитрые знаки внимания. Он, конечно, ест бутерброды, похоже, даже не различая вкуса, но на девушку не смотрит, а та, привычно вздохнув, торопливо дожёвывает и хватается за работу, в надежде, что её  старание заметят и оценят. Но, увы! Женя непробиваем. Так, а как же зовут девушку? Имя всплыло в сознании сразу же: Лена. Да, оно ей подходит. Я села за стол Лены. Смотрим дальше. Вижу уединённую комнату, Леночку на диване с книжкой, слышу, как она отвечает на телефонный звонок. Мужчина в трубке интересуется, не передумала ли она, отказываясь разделить с ним вечер. Лена, вздохнув, отвечает отказом, причём понятно, что ей неприятен ни этот разговор, ни этот мужчина, Макс. Стоп! Вот оно! Ревность толкает Макса на низкий поступок, - он, думая, что, лишив Петрова его расчётов, а в дальнейшем, и работы, сможет добиться-таки внимания Леночки. Какая глупость!..

 

Как странно, - подсознанье за меня решает,

Кто мне понравится, кого любить,

Порою это даже где-то и мешает

Разумной и эгоистичной быть.

 

Незримые флюиды, сеть сплетая,

К влечению прокладывают путь,

И замираю я, от счастья просто тая,

Его завидя, не кого-нибудь.

 

Достоинства одни лишь примечаю,

В глазах – души великой свет,

И что попало, просто, отвечаю,

Я по наитию ищу ответ.

 

И обещание в словах ничто не значит,

К душе пробиться хочет естество,

И, даже, если жизнь переиначит,

Я – за такое волшебство!

 

Однако, что-то всё слишком просто. Я чувствую, что это только один слой отношений, один срез реальности. Где-то внутри созревало чувство, что я чего-то недопоняла, что существует какая-то тайна, недоступная моему восприятию сейчас. Этот Макс был для меня тёмной лошадкой…

Мои размышления были прерваны появлением в лаборатории той самой Леночки. Она с удивлением, граничащим с паникой, смотрела на меня и не находила слов. Я поспешила ей на помощь:

-Леночка, Вам разве Женя не говорил, что я подойду сегодня? Вот, жду его, жду, а его всё нет и нет.

-Вообще-то у нас обеденный перерыв, так что он сейчас вернётся. А Вы по какому вопросу? Женя ничего не говорил мне о Вас, - она немного успокоилась и с любопытством воззрилась на меня, при этом я чётко почувствовала, что она разглядывает меня именно как женщину, возможную соперницу. Меня это не устраивает, и я с ходу начинаю переводить разговор на другую тему, пытаясь отвлечь её от мыслей о наших возможных отношениях. Лишь услышав о моём муже, с которым Женя обещал встретиться тоже сегодня, Лена перестала меня сверлить оценивающим взглядом и заметно расслабилась. Я решилась на ход конём:

-Леночка, а что за мужчина здесь был, когда я пришла?- и я описала Полякова.

-Это руководитель проекта, которым занимаемся мы с Женей, - не без гордости сказала Лена, - странно, что Вы его видели, он уже должен был уехать сегодня в командировку в Москву. Я сама покупала ему билет. Он уже должен быть в вагоне.

-Да, вот и я смотрю, - компьютер включен, хотя Жени здесь нет.

-Как это включен? Его сегодня и не включали ещё. Пароль только Женя и Макс знают. Странно. Ну-ка, я посмотрю.

Лена придвинулась к столу и стала смотреть на экран монитора. В этот момент вернулись Алекс и Женя. Последний буквально кипел негодованием, которое не преминул излить на бедную Леночку:

-Лена! Что ты там делаешь? Может, это ты удалила все рабочие расчёты из моего компьютера? А из архива куда они делись? Сказали, что ты забрала! Как не стыдно! Верни всё сейчас же!

Леночка от такого яростного натиска буквально потерялась, слёзы брызнули из синих глаз, она так расстроилась, что даже ничего не смогла сказать в ответ.

Я покачала головой от возмущения – ох, эти мужчины! Никакого подхода и такта!

-Так, ты что это тут раскричался? Лена тут совсем не при чём. Ей велел Макс распечатки забрать из архива. Да, Лена?

Лена только и смогла, что кивнуть головой, не в силах справиться с рыданиями.

-Куда ты их дела, курица мокрая? – Женя не был настроен ждать, пока она успокоится. Видя его такое поведение, я выразительно посмотрела на Алекса и сказала:

-Мы тут сами разберёмся, без некоторых петухов, которые не умеют себя вести. Пойдите, покурите.

Женя ещё пытался сопротивляться, но под железной рукой Алекса, в конце концов, вышел из лаборатории, на ходу выкрикивая ещё какие-то обидные слова в адрес Лены.

Прошло немало времени, пока Леночка, утешенная и обласканная, а главное, обнадёженная мной, смогла связно рассказать, что произошло. Этот Поляков всё предусмотрел, кроме одного: того, что Леночка его ослушается и распечатки из архива не уничтожит, как было ей приказано, а сохранит. На мою просьбу показать мне их она сразу поднялась, порылась в столе, нашла и подала мне довольно увесистую папку. На удивлённо-возмущённое выражение на лице подошедшего Петрова я ответила:

-Так-то вот, молодой человек. Вы должны быть внимательнее к своей сотруднице, не относиться к ней чисто потребительски, а ценить её, холить и лелеять. Тем более, что Леночка, по-моему, совсем не возражает против последнего. Если бы не её забота о Вас и Вашей совместной работе, «плакали» бы Ваши расчёты.

Женя, по мере того, как слушал моё замечание, начал краснеть, потом резко бледнеть после моих последних слов. Он внимательно смотрел на Леночку, как будто в первый раз её увидел, та даже засмущалась и попыталась спрятаться от его пристального взгляда за мной. Я не выдержала  томительной паузы и проворчала:

-Ну, что вы стоите, как истукан? Просите прощения, быстро! Смешно, право! Пошли, Алекс, поищем наших докторов, где-то они заблудились, похоже. Женя, я за вами слежу! – и с этой угрозой я подхватила Алекса под руку и направилась к выходу. Когда я оглянулась, признаюсь, с любопытством, то была приятно удивлена тем, что Женя и Лена уже обнимались и, судя, по всему, до поцелуя дело тоже вот-вот дойдёт.

 

Заставь меня ты оглянуться,

Поймай мой изумлённый взгляд,

Заставь ещё раз обернуться,

А то и повернуть назад!

 

Чтобы поверила я сразу,

Что это ты мой неба дар,

Чтоб был бы весь приятен глазу,

Чтоб взгляд - искра, любви пожар!

 

Тогда пойду я на край света

С тобой, к тебе иль без тебя...

Спасибо за надежду эту,

Грешно прожить мне, не любя!

 

Алекс тоже, видимо, под минутным впечатлением, привлёк меня к себе и чмокнул в щёку со словами:

-Ну, ты молодец, Таня, у меня.

-Так! Вот оставь их тут без присмотра, а они занимаются чем угодно, только не делом! – Кеша, как всегда, был не к месту категоричен. Я посмотрела на них с Игнатом: у обоих весело искрились глаза. Когда же они за нами увидели пару Женя-Лена, то просто не смогли скрыть радостного удивления:

-Нет, ты посмотри, Игнат! Это не лаборатория по микробиологии, а дом терпимости какой-то!

-Ну, ты, полегче! – даже Игнат был раздосадован неприятным выражением Кеши, - глупости-то не говори! Видишь, у людей - любовь.

-Нет, а мы-то что с тобой, лысые, что ли? Это несправедливо, - сразу увял Кеша, но тему развивать не стал, увидев, как сдвинулись брови у Игната.

Алекс повернулся и сказал Жене с Леной:

-Так, ребята, у вас на всё про всё сорок минут. Мы теперь пойдём пообедаем. Ждите, никуда не уходите. Если придёт Поляков, ни под каким видом не признавайтесь, что вы обо всём догадались. Понятно?

-Ага, понятно, - кивнули оба одновременно. Вид у них был совершенно счастливый и отрешённый. Какой Поляков? Какие расчёты?

Общее впечатление выразил Кеша:

-Да, похоже, теперь у легендарного Петрова не будет ни времени, ни сил на любимый ранее проект. Теперь у него другой проект, более захватывающий.

-А мы-то на что? – Игнат прямо-таки воодушевился предстоящей работой, - нашли расчёты-то?

-Да, Лена их сохранила. Так что у вас, ребята, теперь задача: привести в порядок расчёты, закончить их. А мы с Танюшей сходим, поговорим с институтским начальством по поводу аренды лаборатории, попробуем их убедить помочь нам, пока Поляков в командировке.

 

Переговоры прошли неожиданно успешно, хотя, в принципе, дело решили деньги, которые мы сразу же внесли в кассу института. Нас даже не спросили, для каких целей мы берём в аренду лабораторию. У меня осталось такое впечатление, что чиновник, с которым мы всё это обсуждали, даже старательно обходил этот вопрос. Только спустя некоторое время, обсуждая это с Алексом, я поняла, почему. Нас приняли за наркоторговцев потому, что мы не торговались, а сразу приняли условия. Мне стало противно от всего этого, и поэтому вечер я провела в скверном настроении, легла пораньше спать, не дожидаясь Алекса, который вместе с остальными, кстати, и с Женей- Леной, оживлённо обсуждали итоги дня.

На следующий день Женя с Леной унеслись на работу, обещая позвонить, как только появится ясность в расчётах потребности реактивов и оборудования. Остальные все ещё пока спали, когда я включила телевизор, чтобы увидеть последние новости.  Они-то и привели меня в ужас: оказывается, пока мы тут организовывались, в Китае опять начался падёж птицы, который связали с перелётными птицами. Корреспондент привёл пугающую цифру: с начала падежа птицы в этом районе Китая погибло уже около полторы сотни человек от неизвестного науке заболевания. Введённый карантин не принёс ожидаемого результата, так как заражённые люди продолжают поступать, инкубационный период составляет всего два дня, существующие лекарства не помогают. Началась массовая эвакуация из заражённых мест с целью предотвращения развития эпидемии. Всемирная организация здравоохранения направило уже к месту эпидемии четыре отряда добровольцев медиков, но этого явно недостаточно. Я сидела, как оглушённая, переваривая информацию, когда в следующем сюжете уловила слово «торнадо». Три торнадо в один день пронеслось по штату Алабама, сметая всё на своём пути. Есть человеческие жертвы, потери ещё не просчитаны в полном объёме. Очевидцы рассказывают, что такой ужасающей мощи они ещё не видели, а появление непонятного свечения во время столкновения торнадо и линий электропередач, наблюдали вообще впервые в истории. Причём создавалось впечатление, что торнадо как будто специально выбирало на своём пути источники электроснабжения. Я невольно оглянулась на движение у меня за спиной: это Алекс проснулся и подсел поближе к телевизору. Из другой комнаты вышла Инга, подошла и села рядом.

Мы переглянулись, без слов понимая друг друга. Я сразу вспомнила чувство беспомощности, которое мной безраздельно владело во время моего столкновения с торнадо. Ведь, пока всё нормально в нашей жизни, мы самонадеянно полагаем, что всё под контролем, что это мы всем заправляем в своей жизни и сможем найти выход из любой пиковой ситуации. Ан, нет! Когда тебя, словно щепку, бросает безжалостный, совершенно равнодушный к тебе ураган, сразу всё становится на свои места, и мы ясно осознаём, что ничем-то мы не управляем, даже собой. Какой уж там контроль! Выбраться бы из передряги с наименьшими потерями! И с каким сожалением вспоминаем мы времена, когда были мы в относительной, воображаемой безопасности, как отчаянно хочется нам вернуться в эти времена. Самое интересное, что многие из нас, пережившие подобные потрясения, очень быстро, можно сказать даже, преступно быстро перестают ценить простые человеческие ценности и опять начинают воображать, что всё у них под контролем. Да, такова уж природа нашей психики – стараться забыть всё неприятное. Даже Богдана. Стоило вспомнить о нём, как пришло понимание, что этого человека больше нет. Я напряглась – да, его действительно больше нет. Чёрный обугленный труп – вот всё, что осталось от Таниного мужа. Неприятно, так одним словом можно назвать то, что я почувствовала. Всё-таки я не Таня. Но слёзы почему-то катились по щекам. Мои размышления прервал Алекс:

-Таня, прекращай думать о судьбах мира! Ну, подумаешь, плазмоиды активизировались, птичья эпидемия загоняет китайцев в угол. Это же не новости для тебя!  Для тебя самая важная задача сейчас – организовать полноценный завтрак мне, твоему мужчине! Правильно я говорю, Инга? – и его попытка как-то разрядить обстановку была ею поддержана:

-Да, Таня, мы должны подкрепиться, чтобы сил хватало не только на переживания, несмотря ни на что.

Мне стало стыдно. Вот, разнюнилась тут, и не о судьбах мира даже, как выразился Алекс, а о себе, сердешной. Нет, ну почему так получается, что больше всего мы плачем, жалея себя? Я встряхнулась:

-Инга, идём будить остальных голодных. За завтраком и обсудим план действий. Время не ждёт…

 

Уже вечером, сидя, в основном, на ковре в комнате гостиницы, мы делились событиями дня.  Громче всех звучал голос Жени, возбуждённого удачным началом работы и его любимое выражение «Нет, это невозможно!» уже не резало наши уши своей категоричностью. Перемена в нём произошла потрясающая: он буквально парил от всеобщего внимания, одобрения и молчаливого восторга Леночки. Они с Кешей и Игнатом успели за день не только восстановить программу, прогнать её по всем параметрам, но и выдать первые расчёты, исходя из прозвучавших сегодня цифр заражённых.

-На клинические испытания времени у нас просто нет, - горячился он, - придётся делать всё вживую, в походных, так сказать, условиях, но меня это не пугает. Я вот думаю, а кто нас допустит в карантинную зону? Тут одного желания, даже с готовой вакциной мало, согласитесь? Китайцы просто нам не поверят без результатов клинических испытаний. Кроме того, у них своя мощная индустрия всяческих восточных медицинских препаратов…

-Несмотря на это, люди гибнут, - напомнил ему Кеша, - жаль, нет у нас времени! А то слышали про нанотехнологию? Вот чудеса, так чудеса! И не в решете даже чудеса! Никакое решето не удержит этих микророботов, созданных на атомарном уровне. Представляете, запускаешь в организм таких нанороботов с определённой программой, они её выполняют, восстанавливают весь организм без всяких таблеток. Вот чем я хотел бы заниматься.

-А ты и будешь этим заниматься, - сказала я, - через двадцать один год эта технология будет общепризнанной, а ты будешь одним из главных специалистов в этой области, Кеша. Так что твоя мечта сбудется, в любом случае.

-А что будет со мной? – не удержался от любопытства и Игнат.

-А ты будешь самым лучшим психо-гипно-терапевтом. Ты научишься возвращать людей в их прошлое под воздействием гипноза, переживать заново травмирующие их воспоминания, чтобы они впредь не портили им жизнь. С вами обоими я часто встречалась там, в том Зазеркалье. И с Ангелиной тоже.

Я посмотрела на неё и увидела, как заблестели её глаза от подступающих слёз.

 

Отпустила душеньку

Тоска сердечная,

От любви устала я,

То ж мука вечная.

О покое вздумала

Порой закатною,

На свечку дунула,

На благодатную.

И умерла любовь,

Остался чад и дым,

Теперь не мне уже, -

Любиться молодым!

 

Как же я могла так нетактично напомнить ей, что там, в том будущем, она будет жить без своего Бориса! Чтобы отвлечь её внимание, я нарочито бодро спросила:

-Кстати, Ангел, а как ваши успехи?

Ответил, как ни странно, Борис:

-Всё нормально. Мы сняли квартиру под офис, закупили всё необходимое, установили и запустили. У нас уже есть не только адрес, факс, компьютер, но даже уже один работник. Мы ему поставили диванчик, чтобы дежурил у факса, потому что мы  запросили прайс-листы у многих поставщиков по списку, который давала Инга. Завтра займёмся юридической стороной дела.

-Это вы молодцы!- не удержался от похвалы Алекс, - продолжайте в том же духе. Расскажу и о наших с Таней и Ингой успехах…

 

 

ХХ

 

 

-Ха-ха! – резкий, как выстрел смешок Леды преследовал меня всю ночь, заставляя менять положение тела на постели всякий раз, как он звучал во сне. Хотя это состояние и сном-то назвать нельзя, - так, что-то среднее между бодрствованием и засыпанием. Промучавшись и совершенно не выспавшись, я решила выйти на веранду, в надежде, что предрассветный холод побудит-таки меня вернуться в тёплую постель. Накинув куртку, я вышла на крыльцо и села на скамейку. Холод немедленно дал о себе знать. Я подоткнула подол сорочки и упорно осталась сидеть. Было так пронзительно тихо, что я слышала даже стук своего собственного сердца. Невольно прислушавшись к его ритму, я вспомнила о малышке, попыталась представить её себе, но выходило как-то странно – слишком похоже на рисунок в учебнике. Тогда я вспомнила, как увидела Ванюшку, когда он родился – такого маленького и жалкого, но такого родного, до умопомрачения. Я улыбнулась, вспомнив, как он смешно возился и пыхтел, когда его положили мне на живот, но звук открывающейся двери привлёк моё внимание, - ну, вот, и Олегу не дала спать! Он спросил, не скрывая тревоги:

-Ты что не спишь? Тебе нехорошо?

-Нет, что ты. Мне хорошо. Ты даже не представляешь, насколько мне хорошо.

-Ну, перестань. Спросонок как-то не получается разгадывать твои тайны, - пожаловался он, присаживаясь рядом, - тебе разве не холодно?

-Немножко, ерунда, - отмахнулась я, - в принципе никакой тайны тут и нет. Всё предельно просто – у нас будет ребёнок. Говорят, девочка.

-Как это – говорят? – машинально удивился он, - Что? Я правильно понял? Ты не шутишь?

-Нет, не шучу. Скоро буду толстая, неповоротливая и жутко прожорливая. Как, на руках носить будешь?

-Ну, спросила! Конечно! Я знаешь, сколько могу поднять, - чуть не увлёкся он, но вовремя спохватился:

-Ты мне зубы-то не заговаривай! Это правда? Не может быть! Ой, то есть… - он совсем смутился, не зная, видно, как потактичней напомнить мне о прошлых проблемах с зачатием. Я погладила его по щеке и спросила:

-Девочку назовём-то как? Есть предложения?

-Ой, не знаю даже! – Олег просто засветился от счастья, поверив, наконец, - а, какая разница! Это неважно! Главное, что у нас будет дочь, доченька! Это, ты даже не знаешь, как здорово!

Он посмотрел на мой живот, как будто в первый раз его увидел, заметил мои посиневшие от холода ноги и строгим голосом заявил:

-Тайна, ты вообще соображаешь, что делаешь? Ну-ка, марш в постель! Еще не хватало заработать простуду, в твоём-то положении!

Он проводил меня до двери, открыл её и, подхватив меня на руки, буквально в мгновение ока доставил до кровати спальни, заботливо укрыл одеялом, лёг рядом, обнял меня и прошептал:

-Спите, девочки мои!

Буквально через полминуты послышалось его мерное дыхание, он уснул.  А я невольно, чисто по дурацкой привычке сравнивать, вспомнила тут Богдана и пожалела себя ту, глупую девчонку, не видевшую ничего хорошего в жизни…

 

Как жаль, что вера в сказки

Уходит вместе детством:

Всю жизнь мы носим маски,

Живём мы лицедейством.

 

И маска грань прочертит

Всех мыслей и желаний,

Измены не потерпит,

Став темой для преданий.

 

Бывает, маска прирастёт

И сущность поменяет,

Бывает же, - наоборот,

Лица не отменяет.

 

Границы новые найдём,

Воображенья хватит!

Дорогой сказочной пойдём,

Пока терпенья хватит!

 

…Когда мы приехали, Антон Васильев приветственно помахал нам рукой издалека. Ваня сразу отправился к своим «погодникам», а Олег пошёл к «сачкам», как их прозвали с лёгкой руки Алмаза, т.е. к группе, занимающейся изготовлением сачка, той самой электромагнитной катушки, куда планировалось ловить плазменную нечисть. Мы с Алмазом пошли «по рукам», то есть по «кругам», - любопытствовать, кто, чем занимается. Первым, кого мы увидели, был Игнат. Его состояние было близко к безумию, - таким возбуждённым и злым я его ещё не видела. Он шёл нам навстречу, и что-то бормотал себе под нос, яростно жестикулируя. Увидев меня, он остановился и спросил:

-Тайна, слышала новость? О Леде?

-Нет, не слышала, - насторожилась я, - а ты, Алмаз?

-Давайте послушаем дядю Игната, тётя Тайна. Я, может, не всё правильно понял.

-Представляешь, она вчера осталась одна в здании и попыталась внести в расчёты рабочих групп свои поправки, якобы, чтобы улучшить показатели. Когда утром это обнаружилось, мы попытались получить от неё объяснения, но она понесла такую ересь, такой бред, что нам всем тошно стало. Ты не поверишь, но среди индиго я ещё не встречал психически больных людей, а тут налицо мания величия. Пришлось изолировать, чтобы не мешала работать остальным. Это чудовищно! Только ради того, чтобы сбылся её прогноз, она готова подставить под удар буквально всех и вся.

-Да, вчера она была очень агрессивная, мы это заметили с Алмазом.

-Сегодня хочу подвергнуть её гипнозу, Антон приказал, чтобы знать, каких ещё сюрпризов можно от неё ожидать.

-Только будь к ней снисходителен, прошу тебя, Игнат. Она не враг, она просто заболела.

-Добрая ты душа, Тайна. Конечно же, я буду предельно вежливым, но не более того. Шкурой чувствую, узнаю ещё много чего не очень приятного о ней. Ну, что ж, это моя работа.

-Вот и хорошо, что ты так реагируешь, а то я прямо напугалась, увидев, как ты зол.

-Ты знаешь, это, наверное, из-за того, что был до сих пор в полной уверенности, что индиго не способны по своей душевной организации на низость. Вот такая вот иллюзия.

-Нет, это исключение, которое подтверждает правило, я думаю.

-Нет, вы посмотрите на неё, - кто из нас психотерапевт, ты или я?

-Ты, ты! Кто спорит? Ты – самый лучший психо-гипно-терапевт в этом измерении.

-Эх, жаль, что у тебя есть, кому говорить такие приятные вещи. Жаль, что этот человек не я. Ну, ничего, и мне улыбнётся когда-нибудь удача – встретить такую женщину, как ты.

Алмазу, видно, надоел наш обмен любезностями, потому что он вдруг сказал:

-Эту женщину зовут Ангелина. Здесь она свободна.

Я даже испугалась этой его выходки и с тревогой посмотрела на Игната, не задел ли его Алмаз за живое. Но Игнат внимательно посмотрел на мальчика, подумал и сказал:

-Это идея. Ты прав, как всегда. Ладно, я пошёл, пойду поищу её. Будем вместе с нежностью вспоминать о Борисе…

Он повернулся и пошёл, такой большой, такой нескладный и такой трогательно неуклюжий, но, главное, уже не такой злой.

-А как ты угадал про Ангелину, – повернулась я к Алмазу, - это же не было заметно по их отношениям? 

-Инга всё видит, - коротко ответил Алмаз и потянул меня  в другую комнату, где слышен был хорошо узнаваемый голос Кеши. Мы подошли ближе и стали прислушиваться к происходящему. Кеша, как всегда, оседлал свой любимый конёк:

-Нет, вы представьте только себе, Фомы неверующие! Нанотехнология в медицине – это её настоящее! Следующим этапом должна стать нанотехнология  в материальном производстве. Дал, допустим, команду: создать такой-то предмет и нанороботы должны суметь его произвести на атомарном уровне. Отпала необходимость в нём, они же должны разобрать его на атомы. Даже пищу можно производить таким путём, а остатки её перерабатывать. Безотходное производство! Решится проблема с посевами и откормом скота. Человечеству можно будет заняться чем-то более возвышенным, чем добывать себе хлеб насущный. Искусством, а то и самосозерцанием, что кому по вкусу.

Кто-то из толпы возразил:

-Иннокентий, Вы не учитываете того, что эти самые нанороботы, как и любые несовершенные механизмы, могут выйти из строя. Согласитесь, Вы не сможете их контролировать, а, значит, в какой-то не очень прекрасный момент окажетесь в зависимости от них, а это уже чревато последствиями. А если они всё разнесут на атомы? Что потом?

-А это вопрос уже риторический, коллега. Тогда уже будет нам с Вами неважно, что потом. Медицина тут бессильна, как говорят. Могу сказать только, что в плане медицины нанороботы себя показали идеальными исполнителями. Всё дело в подходе, в корректной формулировке задачи.

-И как Вы себе представляете использование нанотехнологий вот в этой задаче, которая поставлена перед нами: использовать энергию, которая будет поступать от Сачка?

-Пока не знаю, скажу честно. Хотя мысль есть насчёт использования нанороботов в диагностике и предотвращении всяческих торнадо, шквалов, морских аномалий типа цунами и гигантских волн. Это, я думаю, вполне возможно. А саму энергию плазмоидов можно пустить на что-нибудь полезное всем нам, потребностей у нас хватает, а излишки  просто заземлить.

-Или отдать её людям-молниям, - Алмаз очень напрягся, чувствуя себя, видно, не в своей тарелке среди такого количества взрослых, - а они сами распределят её по поверхности Земли, правильно распределят.

-Наш маленький оракул прав, - подхватил Кеша, подходя к нам, - мы действительно даже не можем правильно оценить результаты нашей деятельности с точки зрения планетарной, предоставим это дело самой Земле, её стихиям. На этом мы с вами расстаёмся до завтра. Всего доброго!

Кеша стал подталкивать нас к выходу, приговаривая:

-Ну, шевелитесь же! Как вы вовремя! А то я что-то прямо устал от этих студентов. Ещё ничего толком не знают, но всё подвергают сомнению, - пожаловался он, - Ну, ладно. Какие новости? Слышали про Леду? Ужас какой! Как дела у вас, яснодышащих?

-Нормально. Слушай, доктор, может, ты меня посмотришь? Есть причина, сугубо женского характера.

-Конечно, только, знаешь, прямо сейчас не получится. Давай завтра, приходи ко мне в клинику, там оборудование всё необходимое есть. Посмотрим. Ну, ладно, я побежал, у меня приём через двадцать минут, а я тут лясы точу. Привет Олегу!

Он убежал так быстро, что я не успела ему ответить. Ничего, завтра пообщаемся. Алмаз взял меня за руку и сказал:

-Тётя Тайна, пойдёмте к «погодникам», а то скоро люди-молнии выйдут на связь, а нам и сказать им нечего.

Тут и Ваня буквально подбежал к нам:

-Ну, где вы ходите, мама? Пойдёмте скорее, у нас всё готово.

Викентий Павлович радостно поприветствовал нас:

-Добрый день, уважаемые! Какое счастье, что Леда не смогла изменить сами параметры программы, а изменила исходные данные. Мы быстро нашли  их и теперь можем проинформировать вас, когда для возникновения торнадо сложатся самые благоприятные условия. Помощь людей- молний может заключаться в том, чтобы они, находясь в режиме ожидания, то есть режиме «непрерывного разряда», по нашему знаку в нужном месте пробивали атмосферу мощным разрядом, создавая условия для возникновения вращающегося электромагнитного поля, а потом и торнадо. Тогда мы сможем контролировать его перемещение к Сачку. Вот такая технология. Первые испытания назначены на понедельник. Сачок почти уже готов, осталось подключить нагрузку. Сначала прогоним без неё. Вы поняли меня, уважаемые?

-Не совсем, уважаемый Викентий Павлович. Значит, разряд, как вы сказали, должен быть не в самом Сачке, а рядом?

-Да, иначе мы просто сожжём Сачок, и все наши усилия будут напрасны. Как только смерч будет формироваться, мы электромагнитным полем Сачка приблизим его и, при появлении плазмоида увеличим мощность поля, чтобы сначала удержать, а потом и поглотить его. Нужные метеоусловия мы с группой подготовим к понедельнику, да, ребятушки?

«Ребятушки» нестройным хором подтвердили свою готовность разогнать, точнее, согнать тучи руками. Ваня посмотрел на Викентия Павловича:

-А время мы можем назначить точно?

-Где-то около полудня. Когда будете связываться с людьми-молниями, изложите им то, что я рассказал вам и подскажите, что время начала эксперимента будет зависеть и от них тоже, от их способности выдать разряд достаточной мощности. Поэтому будем пробовать и тренироваться. Беспокоит только одно - средства коммуникации. Как вы собираетесь согласовывать наши действия, когда речь пойдёт об очень малых промежутках времени -  тысячных долях секунды?

-Понятия не имею, - честно призналась я, - для нашей физиологии это невозможно, правда? Так что же делать? Может, пусть люди-молнии сами выбирают момент генерации мощного разряда, а мы уже будем подстраиваться под них. Мне кажется это разумным и более естественным.

-Да, пожалуй, - задумчиво заскрёб подбородок Викентий Павлович, - другого выхода нет. Придётся, наверное, автоматизировать реакцию на разряд. Это можно и нужно сделать, но оставить возможность ручного управления процессом.

-Здорово! – сказал Ваня и, многозначительно на меня посмотрев, продолжил, - а рулить-то кто будет? То есть оператором кого выберут?

-Могут и тебя. Ты хочешь?

-Очень, - выдохнул с волнением Ваня, но, посмотрев на Алмаза, который сразу как будто бы стал меньше ростом, выпалил:

-Мы с Алмазом вместе будем, он будет меня подстраховывать, если я буду копаться, хорошо?

-Да, пожалуйста. Никаких возражений. Небольшой инструктаж, и вперёд!

-Вот и ладненько. Спасибо, Викентий Павлович, большое. Мы пойдём?

-Подождите. Тётя Тайна, Инга спрашивает сейчас, был ли случай торнадо двадцать один год назад в окрестностях Омска?

-Нет, молодой человек, заявляю Вам совершенно ответственно: в окрестностях Омска, как Вы изволили выразиться, торнадо, или шквала тогда не было. Я-то, почему так уверенно заявляю: потому, что сам там родился и вырос.

-А можно узнать, где?

-Конечно, молодой человек, раз Вам это так необходимо, извольте: станция Марьяновка, улица Ленина, 2.

-Спасибо!

-Всего доброго!

Ваня подхватил под руки меня и Алмаза и чуть не потащил до машины. Я даже запротестовала:

-Ваня, а Олег? Я даже не сказала ему, что мы поедем домой!

-Мама, а для чего телефон? Доедем, и позвонишь, нет проблем! А потом, после сеанса связи я съезжу за ним. Так что не волнуйся, всё хорошо. Всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо!

Эти его слова сразу мне напомнили о Леде и я почти всю дорогу до дома раздумывала, как бы помочь ей. Ничего путного в голову не пришло, поэтому я оставила это пустое занятие, решив, что когда наступит время действовать, найдётся и решение.

Сеанс прошёл нормально. Присутствие Вани нам очень помогло с Алмазом, хотя бы в том, что Ваня смог быстро и толково набрать текст послания заранее, чтобы не терять время на набор во время сеанса. Люди-молнии одобрили наш план и обещали точное его исполнение с их стороны. А Алмаза поздравили с первым ответственным заданием в его жизни. Мальчик был очень рад и не скрывал этого. Ваня тоже в приятном таком расположении духа поехал за Олегом, а я взялась за готовку ужина. Пока я хлопотала на кухне, Алмаз играл в игру, потом вдруг прекратил, выключил компьютер и пришёл ко мне на кухню. Он выглядел несколько смущённым, как будто не знал, как ему начать разговор. Я не захотела ждать, пока он, наконец, соберётся с духом и скажет, спросила сама:

-Алмаз, ты хочешь мне что-то сказать? Начинай, не тяни. Нет ничего, что может меня расстроить слишком сильно. Поэтому, давай, я жду.

-Инга. Она передала, что Богдан погиб, сгорел в пьяном угаре.

От неожиданности я села. Мне было… нет, не больно, тоскливо как-то. Единственный близкий мне когда-то человек ушёл из жизни, но я не сожалела о нём, нет. Я сожалела лишь о том, что в своё время не смогла порвать с ним, вырваться из-под его влияния, жить своей жизнью, своим умом. Хотя, что кривить душой, было и хорошее. Ведь я-то так сильно любила его! Он был моим единственным мужчиной, я, безусловно, ему доверяла. Его мнение было авторитетным  для меня. Мало того, я чуть не молилась на него. Ему, естественно, это очень нравилось и льстило, поэтому первое время он тоже чуть не носил меня на руках. Но его любовь закончилась, когда он узнал, что я забеременела. Рождение ребёнка не входило в его планы, оно портило его представление о красивой жизни. Воспоминания нахлынули, почти накрыли с головой, но в какой-то момент в моей душе родился протест: всё! Всё закончилось! Однако я даже не почувствовала, что с ним что-то случилось! Значит, и не было у нас такой прочной духовной связи, что соединяет любящих людей, даже когда любовь уже прошла. Я и так не смогла бы никогда больше увидеть этого человека, поэтому всё это – химера сплошная, и мне это не нужно! Прошло всё, отболело, хватит! Пусть покоится с миром. У меня другая жизнь, настолько другая, что даже жуть берёт. Я никогда не вернусь в тот, свой мир. Да я и не хочу этого уже! Ваня рядом, Олег рядом, Алмаз рядом. Дочка родится. Всё будет нормально.

Алмаз, как будто ждал такого поворота в моих мыслях, подошёл ко мне и, заглянув в глаза, сказал:

-Тётя Тайна, а есть ещё одна новость! Знаете, а у Тани тоже будет ребёнок!

 

 

XXI

 

-В прогнозе погоды на завтра мы услышали, что на город надвигается грозовой фронт. Нам показалось это странным, всё-таки – уже глубокая осень, какая может быть гроза в такое время года? Да ещё на нашей широте? Инга с Таней посовещались и выдали мне невероятный прогноз: надвигается не просто гроза, а шквал, смерч или торнадо, по другому. Я понял, что плазмоиды переходят в наступление, боясь, что наша работа над вакциной окажется успешной. Тогда они лишатся львиной доли энергии из этого измерения, что для них смерти подобно. Инга сказала, что попросит Алмаза и Тайну проверить, был ли этот случай с торнадо там, в том измерении, или это что-то новенькое в нашей истории. Дальше рассказывай ты, Инга, - Алекс выразительно посмотрел на девочку, - у тебя лучше получится.

-Хорошо. В общем, Алмаз быстренько связался с Викентием Павловичем, главным специалистом там по погоде и выяснил, что, действительно,  в их истории такого случая не было. Это нас насторожило ещё больше.  Я решила поработать с ситуацией, посмотреть, что может случиться. И получилась, что в будущем просматривается два варианта событий: в первом торнадо разносит в клочья лабораторию, и развитие дальше идёт по прежнему сценарию, во втором случае я вообще не смогла определить, что увидела.

-В общем, будущее ещё не определено в этом измерении, оно мерцает. Нам  нужно всё-таки вмешаться в события с торнадо. Инга опять настроилась на Алмаза и попросила, чтобы он нашёл координаты Викентия Павловича здесь, в этом мире. Он здесь должен уже был быть в довольно сознательном возрасте, - продолжила я рассказ Инги, - Алмаз с Тайной смогли быстро найти его адрес. Это оказалось не так уж далеко отсюда. Мы с Алексом собрались и приехали к нему, свалились, как снег на голову. Он был ошарашен нашим натиском: оказывается, он тщательно скрывал от всех окружающих свои способности по управлению погодой.

-Мы вдохновили его на попытку нам помочь завтра. Он подъедет к лаборатории. Вот такие дела.

-Ничего себе, дела. Никак не думал, что эти сгустки энергии способны на организованные действия. Похоже, я их недооценивал, - почесал в затылке Кеша, - трудно представить, на что ещё они способны…

-Так, давайте скоординируем наши действия на завтра, - предложила Ангелина, - мы займёмся, как и планировали, организационными моментами, так как в деле борьбы со смерчем мы ничего с Борисом не понимаем.

-Мы будем помогать Женьке, - бодро начал, было, Кеша, но его перебил Игнат:

-Да, всё это хорошо, но как мы сможем спокойно работать, если будем дёргаться: а вдруг торнадо по голове шарахнет? А? Может, всё-таки, продолжим работу в лаборатории после того, как всё утрясётся? Понимаете, как-то неуютно становится от мысли, что окажешься в роли жертвенного барашка, или я не прав?

-Да, конечно, ты прав. Поэтому поступим так: с раннего утра вы все, вчетвером, хотя, может, Лена и не нужна, - сказал Алекс, но, увидев, как отчаянно она замотала головой в знак несогласия, продолжил:

-Ну, как хотите, господа хорошие, моё дело предложить, а ваше отказаться. Значит, так, с утра идёте в лабораторию, грузите компьютер в машину и едете в офис. Да, кстати, Ангел, нужно позаботиться о покупке нескольких ноутбуков, да и вообще всяких приспособлений, чтобы программа по вакцине не хранилась в одном месте. Не будем держать яйца в одной корзине. Кроме того, нас всех нужно обеспечить мобильной связью. Поняла? А сейчас мы сможем это сделать, чтобы утром не терять на это время?

-Нет проблем, - поднялась Ангелина, - сейчас организуем. Пойдём, Борис.

Мы все проводили их глазами, а Инга ещё и вызвалась ехать с ними. Когда они ушли из номера, Алекс закончил свои распоряжения словами:

-Завтра у нас будет тяжёлый день. Женя, оставайтесь с Леной здесь, дома тебе не безопасно. Да, кстати, как ты думаешь, и дома у тебя орудовал тоже Поляков?

-Кто его знает, - пожал плечами Женя.

-Я знаю, - сказала я. - Это был точно он.

-Подонок! – сказала с возмущением Лена, - как он мог! Ведь он мог и убить Женю! О чём он думал?

-О тебе, дорогая, - ответила я. - Таким мужчинам, как он, нужно отказывать сразу, без промедления, категорически. Нельзя оставлять надежды, что отношение к нему может измениться, понимаешь?

-Да, я чувствую, что была не права, но он так убеждал меня в своей любви. Не ожидала, что он может так поступить, ведь он знал, что Женя мне не безразличен.

-Лена, в таких делах каждый старается только для себя.

-Да, теперь я это понимаю. Женя, а ты что молчишь?

-Да о чём говорить? Подумаешь, шишка на голове! Ничего же непоправимого не случилось. Даже программу восстановили, чего же ещё?

-Какой ты добрый! Аж противно, - поморщилась Лена и отодвинулась от него. – А я, если встречу его, выскажу всё, что думаю, не стесняясь в выражениях.

-Договорились, - резюмировал разговор Алекс. – А теперь всем спать. Дожидаться наших гонцов не станем. Всё, спать, спать!

Он поднялся и помог подняться мне, приговаривая:

-Ну, что, затекли ножки? Что за привычка сидеть на полу? В твоём-то положении!

Я даже онемела от неожиданности: откуда он узнал? Видимо, лицо моё в этот момент выражало крайнее удивление, потому что он весело рассмеялся и сказал:

-Что? Неужели ты думала, что сможешь скрыть свою беременность от меня? Глупая женщина! Я, конечно, не ясновидящий, но, ясно, любящий и все твои движения передо мной, как на ладони. Я понимаешь, ждал, ждал, когда ты мне со слезами умиления сообщишь о таком приятном событии, а ты не торопишься!

-Прости, Алекс. Я сама  ещё не освоилась с этой мыслью, как следует. Не привыкла ещё к ней. Да, и, честно говоря, хотела тебе сказать уже после того, как всё закончится. Понимаешь? А то ты начнёшь ещё меня оберегать, не пускать и так далее…

-А ты как думала? Конечно! Кто же ещё позаботится о тебе, ну, скажи? Завтра ты остаёшься в гостинице, во избежание всяческих случайностей. Будешь диспетчером, координатором, ну, в общем, самым главным человеком. Хотя ты и есть сейчас самый главный и дорогой для меня человек, Танюша. А теперь вдвойне дорогой.

 

 

Хочу к тебе, хочу в твои объятья,

Тепло родное снова ощутить,

И для себя одно хочу понять я,

Как без тебя могла я долго жить?

 

Я стыла, не жила, - так одиноко

Вращались дни и ночи напролёт!

Романы были, но одна морока,

Что не любовью, грязью обольёт!

 

Хочу твоё дыханье, сердце слышать,

Касание всей кожей ощущать,

Как ласково зовёшь меня, услышать,

Лишь одному тебе блаженство обещать...

 

 

Я не заметила за разговором, как мы дошли до нашей комнаты. Его слова как будто сняли какую-то преграду, которую я сама того не ведая, поставила своим эмоциям. Слёзы хлынули потоком из моих глаз. Так много лет, там, в моём будущем, я страдала от невозможности стать матерью, что это стало огромной неразрешимой проблемой для меня, незатухающей болью. А сейчас, когда, казалось бы, живи и радуйся жизни, без этого комплекса вины, - как будто что-то надорвалось в душе, как будто этот нежданный подарок судьбы стал последней каплей моего терпения. Я плакала от жалости к себе, той, безутешной, от жалости к Олегу, пытавшемуся, несмотря на собственное отчаяние, утешить, в первую очередь, меня. Алекс тоже сейчас пытался как-то отвлечь меня, утешить, но я как не слышала его. Я плакала навзрыд так горько и громко, что переполошила всех остальных. Кто-то настойчиво стал стучать в  дверь. Послышался голос Лены:

-Таня! Алекс! Что случилось? Откройте!

Алекс, весь красный от смущения, встал и открыл дверь. Первой забежала в комнату Лена, бросилась ко мне и гневно посмотрела на Алекса:

-Что произошло? Вы её обидели? Или для Вас её беременность стала неприятным сюрпризом, как это обычно воспринимают мужчины?

Я даже улыбнулась сквозь слёзы: молодец, девчонка! Я в ней не ошиблась. Интересно, что ответит Алекс? Но Алексу не дали сказать: Игнат встал между ними и сказал:

-Стоп! Спорим, не подерётесь?  Лена, ты не права в отношении Алекса. Это стопроцентно. Извинись, пожалуйста.

Лена нахмурилась, но повиновалась. Игнат повернулся к Алексу:

-Алекс, знаешь поговорку: «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить»? Понимаешь намёк? Оставьте нас с Таней, пожалуйста. Я вас позову, когда будет можно.

Все покорно вышли, только Алекс задержался в дверях, и вид у него был самый несчастный. Я посмотрела на него и залилась слезами, пуще прежнего. Игнат сел рядом со мной на кровать и спросил:

-Таня, а там, в будущем, я работал с этой твоей болью?

Я в ответ кивнула головой.

Он вздохнул и заметил:

-Что-то плоховато работал, да? Всё ещё так больно, да? Ну, поплачь, поплачь. Плохо только, что голова будет болеть, плохо спать будешь. Спать же будешь, да? Таня! Спать хочешь? Спать, спать, спать, как ты хочешь спать.

Мои рыдания почти сошли на нет, я так устала от них. Эти Игнатовы приёмчики  давно знаю, но это не меняет дела, - мне действительно захотелось спать, глаза самопроизвольно закрылись и блаженное «ничто» окутало меня. Мне стало так хорошо, - без памяти о самой себе, без мыслей, без чувств…

 

 

Говорят, когда-то мы

Были-то другие:

От зимы и до зимы

Бегали нагие.

Слов не знали мы совсем,

Не было их нужно,

Телепатия у всех,

Жили очень дружно.

Муравьи-то ведь у нас

Жить так научились.

Всё - общак! Вот это класс!

Чудно приловчились!

На инстинктах всё у них,

Нету и сознанья,

Неизменны потому

Божии созданья!

Нам же – волю подавай!

Индивидуум каждый, -

Врассыпную! Что нам рай?

Мрём-то лишь однажды.

Без сознания падём,

И, себя не помня,

К Богу путь всегда найдём,

Муравьям не ровня…

 

Утром я первым делом позвонила родителям, успокоила их, что всё у нас нормально, пару минут поговорила с Ванюшкой, который на все мои вопросы задорно кричал «Да!», приняла душ и вернулась в комнату, чтобы побудить Алекса. Но его на кровати уже не было, я поискала глазами и сквозь тюль на окне увидела его силуэт, - он курил на балконе. Я невольно заволновалась: после вчерашней моей истерики как-то встретит он меня? Пока я сушила феном волосы, Алекс докурил и зашёл в комнату. Я зря волновалась: при виде меня он улыбнулся так нежно, что с сердцем моим случился форменный перебой: как я люблю его лицо, эти сумрачные брови, этот чувственный изгиб губ, эти тёмные глаза, в выражении которых целый космос…

После завтрака мы все собрались у нас в номере. Борис раздал всем мобильные телефоны с краткой инструкцией по использованию. Мне было боязно, что я не смогу запомнить, что нужно делать, но практика – великое дело: через несколько сделанных и принятых звонков чувство неуверенности прошло, как не бывало. Тем более, как объяснил Борис, что эта техника рассчитана на интеллект ниже среднего, читай подсказки и следуй им, и дело в шляпе. Требовательный стук в дверь прервал наши весёлые упражнения. Женя, вернувшийся из прихожей, сообщил тревожно:

-Полиция!

В комнату ворвался спецназ, крепкие ребята в форме приказали всем лежать, всех, кто не повиновался мгновенно, скрутили и положили на пол, не церемонясь. Хорошо, что мы с Алексом сидели на полу, поэтому лечь нам было проще простого. Это была та ещё картинка. Кеша, несколько придя в себя, вежливо поинтересовался, чем вызван визит столь дорогих гостей. Мужчина в маске, видимо, главный, ответил:

-Юморишь? Шутить будешь в отделении, если сможешь.

-Да что случилось, объясните, наконец? – не выдержал неизвестности и Алекс.

-Это я хочу знать, что случилось!- рявкнул Главный, - Ребята, смотрим, быстро! Вещдоки – оргтехнику собрать, в машину! Задержанных тоже.

Только через два часа инцидент был исчерпан: оказывается, продавец оргтехники, который в столь поздний час продал Ангелу и Борису ноутбуки и сотовые телефоны, принял их за террористов. Он подслушал, как Борис назвал гостиницу шофёру такси, всю ночь промучился сомнениями, но проявил всё-таки похвальную гражданскую сознательность и утром сообщил, куда надо. Честно, я очень боялась, что всплывёт судимость Тани, но она, видимо, уже не числилась в базе данных, как живая, это и спасло от всяких ненужных подозрений. Я даже вздохнула с облегчением, когда Главный закрыл базу данных на компьютере, ничего не найдя в ней на так называемых террористов. Алекс, который тоже сжимал мой локоть в качестве поддержки, убрал руку и ободряюще похлопал по коленке. Но тут начались вопросы: с какой целью приобретена оргтехника, что за сборище было в гостинице, на которые было довольно сложно отвечать. Ведь, если озвучить правду, то место в психушке всей нашей группе обеспечено. Но и быстро придумать что-то правдоподобное тоже было сложно. Услышав про лабораторию и микробиологию, Главный опять насторожился. Пришлось спасать положение, перемигнувшись с Ингой, я начала издалека:

-Знаете, мы, как Гринписовцы, озабочены выживанием братьев наших меньших. Слышали, наверное, о птичьем гриппе в Китае? Вот мы и занимаемся разработкой вакцины, в частном порядке.

-Вы, что меня за дурака держите? – Главный побагровел от злости, - Какой Китай, какой птичий грипп? Глупости! Так, едем в лабораторию, там посмотрим, какая такая вакцина вами готовится, или, может, наоборот, этот вирус и есть ваша работа.

Я хотела, было, возразить, но Алекс выразительно постучал по стеклу циферблата своих часов, и я вспомнила, что у лаборатории нас должен уже ждать молодой Викентий Павлович. Боже, мой, у нас и времени-то не остаётся на работу с погодой! Нас опять погрузили в машину и повезли. Викентий стоял у входа, когда мы шумною толпою вывалились из двух полицейских УАЗиков. Его глаза округлились, когда я, боясь, что он напугается и уйдёт, сказала громко Главному:

-А вот ещё один наш террорист!

Главный сделал знак, и Викентий тоже оказался в нашей компании, несмотря на его уверения, что он видит нас второй раз в жизни. Такая подробность только увеличила подозрения Главного и он распорядился запереть его в машине. Я с тревогой посмотрела на небо и спросила потихоньку Ингу:

-Сколько у нас ещё времени? Боюсь, уже немного.

-Да, надо торопиться. Знаешь, у этого Главного жена сейчас родила мальчика. Если мы сообщим ему об этом сейчас, он убедится в нашей способности к ясновидению, и, может, поверит, если мы ему расскажем правду.

-Да, действуй. Попробуем. Другого выхода нет.

Когда проверка лабораторного компьютера была завершена, и Главный убедился, что мы его не обманули, Инга потихоньку протиснулась к нему и сказала:

-Вячеслав Никитич, знаете, а ваша жена только что, двадцать минут назад, родила сына. С ними всё в порядке.

Главный подскочил  со стула и заорал:

-Что за шутки? Рано ей ещё! Срок только через две недели! Так быстро?

-Стремительные роды – знаете, что это такое?

-Прекрати, девочка, меня нервировать! Этого не может быть! Хотя, сейчас проверим, - он схватился за телефон и позвонил в роддом. Судя по тому, как менялось его лицо, новость подтвердилась, и, видно, радость в нём боролась с предубеждением, - потому, что положив трубку, он немного помолчал и, собравшись с мыслями, спросил:

-Девочка, откуда ты можешь это знать? И как меня зовут, и про жену, и про сына? Может, ты ещё что-нибудь скажешь обо мне? А?

-Скажу. У Вас было пробито лёгкое, Вам сорок три года, брак второй, от первого брака есть взрослая дочь. У неё  в следующем году, если всё будет нормально, будет свадьба с одним Вашим хорошим знакомым, Колей зовут, а дедом Вы станете через два года. Внучку назовут Викторией.

-Ого! Вот дела! А как ты это делаешь?

-О ясновидении слышали? – и Инга коротко рассказала ему обо всём. Чем дольше она говорила, тем, больше брови Главного ползли вверх. Я уже начала беспокоиться, что наступит момент, и они совсем потеряются в волосах, но, видимо, Главный и сам это почувствовал, резко их опустил, сдвинул и посмотрел на всех нас:

-Это правда? Это не выдумки, не детская фантазия? – и, когда, мы все дружно кивнули в подтверждение рассказа Инги, продолжил совсем неожиданно:

-А что же мы тут сидим? Надо действовать!

-Конечно! А то мы и так уже почти опоздали, посмотрите в окно, - сказал Алекс.

В помещении, действительно, стало темно, несмотря на то, что был ещё полдень.

-А этот, которого у дверей взяли? Это он, что ли, спец по погоде? Тогда вперёд! Кстати, может, дать команду на эвакуацию людей из этого района, во избежание жертв? Точно! Так и сделаем, - и, берясь опять за трубку телефона, повернулся к своим подчинённым и отдал команду:

-Так, до прибытия спасателей вы поступаете в распоряжение вот этого, Алекса, кажется? Остальные свободны!

Уже выходя из помещения лаборатории, мы услышали:

-МЧС? Это полковник Найдёнов говорит. У нас чрезвычайная ситуация…

 

 

XXII

 

Вот и пришёл понедельник. Последние дни были наполнены тревожным ожиданием, лихорадочной работой по завершению Сачка, последними приготовлениями к эксперименту. Приятно было видеть мне, как люди индиго, отбросив личные амбиции, в едином порыве  устремились к общей цели. Напряжение достигло максимума, когда на мониторах у Вани и Алмаза появилось краткое сообщение от людей-молний, что в ближайшие пять-семь минут возможен разряд. Мы были в построенном специально для этой цели подземном укрытии, но камеры слежения передавали нам изображение того, что происходило снаружи. Это было по-настоящему страшно: облака в каком-то сумасшедшем хороводе носились друг за другом по кругу, против часовой стрелки. Даже здесь, под землёй, казалось, был слышен вой ветра, но это, конечно, было иллюзией. Место для эксперимента было выбрано в  гористой местности, в ущелье, с одной стороны от нашего убежища было озеро, с другой – установлен Сачок, а разряд планировалось произвести между ними. Антон Васильев сидел неподалёку от нас, он волновался не меньше нашего, - на карту было поставлено будущее целого народа, даже нет, всего оставшегося человечества. Он нервно потирал руки. Мне стало его жаль, я поднялась и приготовила ему кофе, подумалось, что если он немного отвлечётся,  то ему станет легче. Маневр сработал: он, действительно, занялся кофе и перестал вносить излишнюю нервозность в итак непростую атмосферу. Я уловила благодарный взгляд Олега, который был в группе «сачков», а он, увидев, что я на него смотрю, лукаво подмигнул мне, мол, не бойся. Эта безмолвная поддержка была очень приятной. Я тоже хотела перестать нервничать. Просто хотелось, чтобы ожидание уже закончилось. Когда нервничаешь, лучше всего действовать, выливая излишнее напряжение в чисто физическую работу, можно даже просто походить.  Проверьте, - помогает. Но так как не хотелось мне мельтешить перед глазами всего честного народа, то я принялась сжимать спинку стула, на котором сидел Алмаз. Он, как всегда, чутко отреагировал на то, что со мной происходит, и сказал:

-Немножко осталось. Тётя Тайна, приготовьтесь: сейчас!

Полыхнуло так, что мы все на несколько секунд ослепли. Когда наши глаза обрели снова способность видеть, то увидели смерч во всём его великолепии. Ура, получилось! За эти несколько секунд он успел набрать обороты, приборы показывали скорость ветра больше 70 метров в секунду. Снизу он был темнее, - поднятая им земля ещё не поднялась до его вершины, и имел пока вертикальное положение. Мы ждали, в какую сторону он двинется. Это был решающий момент, от этого зависело, сможем ли мы заманить плазмоида, который, может быть, появится, в Сачок. Когда верхняя часть смерча наклонилась в сторону озера, у нас всех вырвался крик разочарования, но тут опять ударила молния (люди–молнии тоже не дремлют!), ближе к Сачку, и у нас на глазах сформировался ещё один смерч, прошло несколько томительных секунд, и первый смерч слился со вторым, наклонившись теперь в нужную сторону. Мы все перевели дух, но ненадолго. Скорость движения смерча уже составляла около 5 метров в секунду, и он продолжал её увеличивать. До Сачка оставалось всего лишь около двух километров, поэтому у плазмоида, если он всё-таки появится, было всего лишь около трёх минут времени, если не меньше.  Посовещавшись, мы подняли величину электромагнитного поля, надеясь, что, может, это привлечёт плазмоида. Смерч был уже на полпути к Сачку, когда вдруг что-то изменилось. Мы даже сразу и не поняли, почему в ущелье стало вдруг так светло, - яркое голубое свечение, казалось, залило всё ущелье, и мы с трудом смогли разглядеть его источник, в самом ядре торнадо. Плазмоид несколько замедлил вращение смерча, потом, как мячик, вывалился из него, завис в нерешительности, потом медленно облетел ущелье, повторяя рельеф, повисел над озером и двинулся к Сачку. Самое интересное, я заметила, что смерч вдруг стал набирать скорость и менять направление движения, - он легко поднялся по склону ущелья и пропал из видимости. На это мало кто обратил внимание – все были заняты плазмоидом, который, приблизившись к Сачку, изменил интенсивность свечения, как будто призадумался. Нам этого только и было нужно, - Сачок вывели на полную мощность. Хлопок! И без плазмоида  и смерча в ущелье стало как-то даже пустынно и тихо. Все с радостным оживлением бросились поздравлять друг друга, обниматься и кричать, ну, прямо как болельщики на стадионе в случае удачного гола. Я невольно обратила внимание, что пластиковый стакан с кофе, который я подала накануне Антону, всё ещё дымился в его руках, так мало прошло времени с начала эксперимента. Антон поставил кофе на стол, встал и сказал речь:

-Дорогие мои! Мы справились! И, если раньше у меня были сомнения в правильности теоретических выкладок, то теперь я вижу, что ошибался. Это победа! Я всех вас благодарю за вашу блестящую работу и поздравляю с новой эрой нашего развития. Теперь мы – хозяева нашего настоящего и будущего и никому, слышите, никому не позволим вмешиваться в историю со всякими бредовыми идеями. Только развитие, только совершенствование, только прогресс – вот наши задачи.

Тут раздался звонок его телефона. Он извинился и стал слушать. Я заметила, что радостное выражение на его лице сменилось тревогой, а потом и гневом. Он закричал в трубку:

-Срочно эвакуируйте всех! Общая тревога! Сбор на площади! Сейчас я позвоню вертолётчикам, за вами прилетят!

-Что случилось? – было всеобщим безмолвным вопросом.

Антон посмотрел на нас и сказал:

-Смерч двинулся в сторону нашего центрального посёлка, с минуты на минуту он его накроет. Сачок отключить. Да, кстати, как там с параметрами? Хватило ёмкости конденсаторов? Да? Хорошо! «Сачки» остаются заканчивать эксперимент. Всем остальным, кроме женщин и детей, принять участие в спасательной операции.

Начался переполох. Пока Антон звонил начальнику вертолётчиков и объяснял их задачу, мы с Алмазом и Ваней отключили компьютеры, собрали свои вещи и отправились к машине, помахав на прощание Олегу. Тот выразительно погрозил нам пальцем, с  просьбой быть осторожней. Да нам и самим не хотелось рисковать, поэтому мы сели в машину и потихонечку отправились домой. По дороге Ваня, мучимый сомнениями, высказался:

-Мама, давайте я вас сейчас довезу до дома, а сам поеду помогать нашим? Не могу я так, понимаешь? Я же тоже мужчина, не ребёнок уже. Хорошо?

Ну, что тут скажешь? Иного и ожидать не приходилось. Преодолевая тревогу, я сказала:

-Конечно, Ванечка. Ты мужчина. И сам делаешь выбор. Мы будем тебя ждать.

Ваня добавил скорости, быстро довёз нас, и только тут ему пришла в голову мысль:

-Мам, а торнадо не повернёт в нашу сторону? Не опасно вам оставаться здесь? А?

-Нет, милый, не думаю. Центральный посёлок от нас далеко, в другой стороне. Не переживай, с нами всё будет в порядке. Езжай. Позвони нам, как только появится возможность, хорошо? Ну, с Богом.

Мы с Алмазом зашли в дом, в надежде, что по телевидению что-нибудь сообщат о происходящем, но телевизор не работал. Вообще не было света в доме. Видимо, торнадо повредило линию электропередач. Занять себя было нечем, кушать не хотелось, поэтому мы с Алмазом пошли в сад, прихватив с собой телефон. Посидели – помолчали каждый о своём, потом Алмаз сказал:

-Инга на связи. Передаёт, что у них там тоже заваруха с торнадо. Похоже, плазмоиды перешли в наступление, пытаясь разрушить лабораторию. Они готовятся к отпору. Им помогают военные. Это хорошо, правда, тётя Тайна? По словам Инги, их будущее не просматривается совсем. А вот это нехорошо, да, тётя Тайна?

-Ничего, где наша не пропадала? Всё образуется, я знаю. По другому просто быть не может, - успокоила я не столько его, как себя.

-Тётя Тайна! Я вижу, что будущее этого мира такое, как его описала Инга. И мне даже понятно, почему люди будущего так похожи на меня и моих родных. Потому что мы красивые.

Меня умилило его заявление, я привлекла его к себе и чмокнула в макушку:

-Красивые. Кто спорит? А если ещё со способностями индиго будут эти люди будущего, так вообще будут полным совершенством.

-Да, так и будет. Я знаю, - уверенно заявил Алмаз, потом прислушался к себе и спросил:

-Тётя Тайна, а Вы ничего не чувствуете? Сейчас позвонит… - он не успел договорить, как зазвонил телефон, я схватила трубку в надежде услышать Ваню, что всё закончилось благополучно, но услышала знакомый голос Леды:

-Что, тварь дрожащая, боишься? Правильно боишься. Знаешь, они придут, мои светлые братья, они отомстят за меня, за моё поруганное достоинство. Они сметут с лица земли остатки человечества, я это вижу! Всё будет так, как я сказала! И не иначе! Что, молчишь? А?

-Неправда! Мы видим другое будущее! И оно без тебя, Леда, как это не прискорбно звучит.

-Что? Ты опять споришь, глупая женщина! Сколько можно? О, что это? Смерч? Он здесь? А вот и светлый брат, он пришёл за мной! Я здесь! Прощай, женщина, ты меня ещё вспомнишь! А-а-а-а-а! - крик её оборвался, вместо него в трубке слышался нестерпимый вой торнадо, потом всё смолкло. Я сидела, как громом поражённая, потому, что, представив так хорошо мне знакомое состояние в торнадо, я искренне пожалела Леду. Дай Бог ей выжить.

 

Как важно нам успеть сказать друг другу

Те добрые слова, что в сердце носим,

Когда слетаем вдруг с наезженного круга,

И только память о других уносим...

 

-А что за светлые братья? Как ты думаешь, Алмаз?

-Из торнадо вышли ещё два плазмоида, один разрушил электростанцию и часть посёлка, почему у нас нет света, а другой полетел к Сачку.

-Ой, Боже мой, а как же там Олег? Зря мы оттуда уехали. А Ваня, что с Ваней?

-Посмотри. С ним всё хорошо, он приехал, когда плазмоид уже ушёл обратно в торнадо.

-Сволочь, он всё-таки ушёл с добычей. Давай, позвоним Олегу, что там у них?

Но тут позвонил Ваня и подтвердил рассказанное Алмазом, сказал, чтобы я сегодня его не ждала, - очень много работы по восстановлению посёлка и электростанции. Людей успели вывезти буквально в последнюю минуту, так что жертв нет. Я вспомнила Леду:

-Сынок, мне звонила Леда. Проверьте, как там она? Мне показалось, что её захватил торнадо. Да, кстати, он ещё есть?

-Да, он сделал почти правильный круг и теперь возвращается к Сачку. Антон Васильев тоже туда полетел. Вот такая информация. Больше пока не знаю ничего. Пока, мама, не беспокойся, со мной всё нормально.

Я отбилась и стала раздумывать, стоит мне всё-таки звонить Олегу или подождать, пока сам позвонит? Я напряглась, пытаясь рассмотреть картинки, что замелькали у меня перед глазами, и вот, наконец, они стали складываться в какую-то связную картину. Вокруг Сачка летал кругами плазмоид, а вокруг царила суета, - окружающие пытались восстановить схему электроснабжения Сачка, но ничего не получалось. Видимо, плазмоид сжёг контрольные кабели, управляющие Сачком – пришло понимание тому, чьими глазами я видела. В окно показалось торнадо, оно, казалось, из последних сил ползло к Сачку, набрав воды в озере. Меня удивила такая прямо-таки осознанная целеустремлённость. Похоже, плазмоиды имеют возможность управления торнадо, - пришло понимание и мне. Взрывы за Сачком отвлекли внимание смотрящего. Вокруг закричали, что плазмоид взорвал конденсаторы. Пламя от взрыва потускнело, когда сквозь него прошёл плазмоид. Он не спеша, как бы с чувством выполненного долга, полетел к торнадо, но оно, как будто потеряв разом движущую силу, распалось, разбросав напоследок грязь, предметы и мусор, который захватил. Одна из камер зафиксировала, что пролетело человеческое тело. Плазмоид заметался из стороны в сторону, но тут вдруг полыхнула молния и на месте, где был плазмоид, остался расплавленный песок. Картинка пропала, и, как я не силилась её вернуть, ничего не получалось. Я посмотрела на Алмаза:

-Ты тоже видел?

Он кивнул головой, глаза его были так широко раскрыты, что я встряхнула его и сказала:

-Эй, малыш! Всё нормально?

Он опять кивнул. Это меня ещё больше встревожило:

-Алмаз! Скажи же что-нибудь, несносный ребёнок!

Он вздохнул, освободился от моих рук и укоризненно сказал:

-Ну, тётя Тайна, что Вы кричите! Я Вас слышу. Со мной всё нормально. Всё закончилось. Как страшно закончилось.

-Не говори! Как ты думаешь, молния же не была случайностью? Она метила прямо в плазмоид и уничтожила его! И то, что торнадо, это транспортное средство плазмоидов, вдруг исчезло, тоже, мне кажется, дело, так сказать, рук людей-молний! Да, Алмаз?

-Ага. Они помогли нам. Они молодцы. Два – один в нашу пользу. Та женщина, которая выпала из торнадо, - Леда.

-Да, ты, что? Ужас какой! Она жива?

-Да, только это теперь не совсем она. Верней, совсем не она. Ой, запутался. Ну, в общем, как с вами было. Внутри неё другой человек.

-Что? Вот это да! Я не думала, что это может повториться. Бедная Леда!

-О, Аллах, что это Вы такое говорите, тётя Тайна! Почему это она бедная? – мальчик от возмущения, казалось, не мог подобрать нужные слова:

-Всё правильно! Пусть прочувствует своё будущее, которого так хотела!

-Как? Неужели? Всё так плохо там, в моём мире?

-Да нет. Просто она попала в тот мир, где эпидемия уже уничтожила половину населения, и где нет наших с Вами друзей, верней, они не смогли организоваться.

-А этот мир, куда она попала, на сколько он впереди моего?

-На две недели всего. Вот так, – он замолчал, не продолжая свою мысль, но всё и так было ясно. Я решила, что когда у нас здесь обстановка станет более ясной, то сама свяжусь с Ингой, чтобы выяснить, чем мы можем ещё им помочь. Плачущий надо мной Ванечка так и взывал к моему сердцу. Отогнав неприятное видение, я предложила:

-Алмаз, давай готовить ужин, пока совсем не стемнело. Война – войной…

Он согласно кивнул:

-Ага, скоро и дядя Олег вернётся.

Ужин был уже готов, и на улице было уже темно, когда зашёл Олег. Он как будто похудел за этот день, - выглядел таким усталым и измождённым. Посмотрел на накрытый стол с горящими свечами, нахмурился и сказал:

-Да, дела! Романтика сплошная. Прямо даже не знаю, радоваться или плакать! А где Алмаз?

- Спит уже. Да, брось ты переживать! – сказала я, накладывая в тарелку его порцию, - Разберёмся. Самое главное, что у нас получилось то, что мы планировали. А то, что плазмоиды решились на ответный шаг, говорит о том, что они всерьёз приняли наш вызов. Значит, наши действия могут действительно избавить нас от них. Понимаешь?

-Да, пожалуй, в твоих словах есть логика, но я сегодня видел столько нелогичного, что уже не знаю, что и думать. А Леда так вообще выбила меня из колеи. Знаешь…

-Знаю. Только не знаю, кто там теперь вместо неё. Вы выяснили?

-Пока непонятно. Похоже, что это мужчина. Несёт всякую чушь, ничего связного. Это просто бред тяжело раненого человека. На теле нет живого места, представляешь? Ему, как и тебе тогда, нужно время придти в себя. Если тебе интересно, можешь навестить. Госпиталь остался целым, чему Кеша очень рад.

-А что решили с Сачком и конденсаторами?

Олег отложил ложку, отодвинул пустую тарелку, потёр лицо и сказал:

-Слушай, давай завтра? Что-то я уже даже разговаривать на эту тему не хочу. Устал, как собака. Возьму тебя завтра собой, если хочешь. Давай спать, а?

-Ты иди, я сейчас. Посуду помою и приду. Свечу возьми, а то кровать не найдёшь.

Когда я  пришла в спальню, Олег уже спал. Я тоже легла, но долго не могла заснуть, взбудораженная всем, что произошло днём. Когда мне уже надоело пялиться в потолок, я задула свечку, решительно закрыла глаза и приказала себе спать. Это, похоже, помогло…

 

Да, картина разрушений впечатляла: треть посёлка лежала в руинах, а на электростанции сгорел генератор. Ладно, хоть само здание не сильно пострадало. Меня поразила атмосфера, царящая на месте восстановительных работ: каждый знал свою задачу и исправно её выполнял, какого-то руководства я не заметила. Олег оставил нас с Алмазом возле дома, где работал Ваня со своим «погодниками», сам развернулся и уехал к Сачку. Я развернула скатерть – самобранку с тем, что успела приготовить, и пригласила Ваню и всех его товарищей покушать. Викентий Павлович сначала колебался, но потом дал добро на обед. Я посмотрела, с каким аппетитом они все кушают, даже Алмаз, которого я покормила перед тем, как приехать сюда, и тихонечко удалилась, шепнув Ване, чтобы присмотрел за мальчиком. Я пошла в госпиталь, по пути вспоминая всё, что связано у меня с ним. Вот и знакомый кабинет Кеши. Вот и сам хозяин, всё такой же стремительный и непредсказуемый: он бросился меня обнимать, чуть не со слезами на глазах, вопрошая, всё ли со мной в порядке и прося прощения, что не осмотрел меня накануне «всего этого ужаса», как выразился он.

Я поспешила его успокоить, сказав, что дело идёт всего лишь о беременности. Он вытаращил глаза, достал зачем-то очки, одел их, потом опять снял и стал в смущении их крутить в руках. Я поняла, что он мне не верит, и предложила:

-Ну, что, сам смотреть будешь или пригласим более компетентного врача?

Это его сразило наповал, - давно уже никто не сомневался в его компетентности и он сам уже почти поверил в свою непогрешимость. Меня позабавило выражение изумления, когда тест дал положительный результат, и осмотр тоже. Он пробормотал, почти шёпотом:

-Это чудо! Боже мой! Просто нет слов! Поздравляю, дорогая! Свершилось! Но как же так? Ведь такой случай! Это просто необъяснимо! Чудо, одним словом. Ты разрешишь наблюдать за собой? Этот случай нужно обязательно довести до коллег.

-Конечно, Кеша. Кто же ещё, если не ты, будет наблюдать меня? Только тебе я и доверяю, вон из какой аварии меня восстановил! Да, кстати, а её последствия не скажутся на малыше?

-Нет, нет и нет. Мы не допустим, будь уверена. И всё-таки, какой случай, - не прекращал он удивляться, - такого ещё не было в моей практике.

-Да, кстати, насчёт твоей практики, - у тебя новый случай переселения душ?

-А ты откуда знаешь? Ах, да! Я забыл, что ты можешь видеть то, что недоступно другим. Да, у меня новый пациент или пациентка, прямо даже и не знаю, как назвать. Тело Леды, а сущность мужчины. Игнат приезжал, смотрел, но сказал, что пока не восстановится сознание, сделать ничего нельзя, понимаешь?

-А можно мне посмотреть?

-Да, но на что там смотреть? Что ты, Леду не видела, не помнишь? Ну, ладно, если хочешь, пойдём. Любопытство не порок… Хотя, что это я? Тебя можно понять, случай-то незаурядный, и с тобой это было. Да, ты вообще у нас – уникум. Хоть вот с этой беременностью случай взять, - бормотал он, провожая меня до кровати.

 

Для нас это тайная великая есть,

Как в тело ребёнка душа залетает.

И как хорошо, - в это нам не залезть,

Без этого в жизни цинизма хватает...

 

 

XXIII

 

-Ну, что дальше? – спросил полковник Найдёнов, Главный то есть, подходя к нашей группе у входа в лабораторию, - Отряд МЧС уже прибыл, люди, по большей части, кому удалось достучаться, эвакуированы, по радио и телевидению объявление идёт непрерывно вот уже в течение получаса. Какие наши действия?

-Да, вот Викентий Павлович заявляет, что пока не видит условий для возникновения смерча, - ответил Алекс, потирая подбородок.

-Стоп, стоп! Вы, что, хотите теперь сказать, что всё напрасно? МЧС, эвакуация, все дела? Что за шутки!

-Нет, нет! Это не шутки, никто бы себе так и не позволил шутить такими серьёзными вещами, - вмешалась я, - может, просто смерч должен зародиться не именно здесь, а, Викентий?

-Да, это вполне может быть. Вот если бы облететь окрестности города на вертолёте, тогда, может быть, мы смогли бы увидеть обстановку в целом, - Викентий, казалось, был просто раздавлен громадой ответственности, свалившейся на него так неожиданно.

-Нет, нам никто не позволит жечь столько топлива на такие дела. Это дороговизна какая! А если ничего и не будет? Как оправдаемся? Можно сделать проще. Местная метеорологическая служба должна иметь посты и в городе, и за его пределами. Может, подключим их, просто попросим по телефону докладывать обстановку, а? – Главный был раздосадован не меньше нашего.

-Крутая Горка, - сказала вдруг Инга, - есть такое название в окрестностях?

-Да, я слышал о таком посёлке. И что?

-Там уже сформировался смерч, идёт в нашу сторону.

-Что? Так, сейчас проверим, - Главный отошёл к машине, чтобы позвонить, а я наклонилась к Инге и спросила тихонько:

-Ты уверена? Точно, идёт сюда?

-Да, уже несколько минут. Нам нужно отсюда убираться, если мы не хотим попасть в историю.

-Да, пожалуй, - сказал Алекс, указывая на почти чёрное небо на севере, было видно, как далеко от города свисающий из облаков хобот смерча то удлиняется, то укорачивается. Алекс повернулся,  подошёл к Найдёнову и показал на небо, тот посмотрел и не сдержал матюка. А Алекс сказал:

-Вот, видите теперь? Думаю, что нам надо всем убираться отсюда, и прихватить кое-какое оборудование из лаборатории. Поможете?

-Так, что забираем? Возьми пару-тройку ребят и быстренько всё в машину. Не задерживайте. На всё вам 5 минут.

Алекс, Кеша, Игнат и Женя метнулись ко входу в лабораторию, за ними скользнули, как тени, ребята в форме.

А Главный закричал в мегафон:

-Так, всем отбой! Всем посторонним освободить улицу, по возможности можно укрыться в подвалах, если не успеваете уехать. Так, орлы! МЧС, и вас касается! Наша задача сейчас – отследить движение смерча, организовать по его ходу эвакуацию, в случае необходимости производить спасательные работы. Ожидается, что кульминация будет в этом районе, поэтому первый взвод останетесь здесь ожидать дальнейших распоряжений. Действуйте по обстановке, ребята. Я на связи.

Мужчины уехали вместе с Главным, а нас погрузили вместе с компьютером и оборудованием из лаборатории в машину и отправили в офис, который располагался довольно далеко от лаборатории, за три квартала. В офисе нас встретил работник, о котором тогда рассказывал Борис. Это был мужчина средних лет, полноватый и почти седой. Он сам бодро представился:

-Кусков Иван Афанасьевич, я тут в соседях живу, вот и напросился, что мне пенсионеру делать, а так хоть помогу чем.

-Иван Афанасьевич, - обратилась к нему Ангелина, - помогите нам, пожалуйста, разгрузить машину.

-С большим удовольствием, - засуетился мужчина, засучил рукава и принялся носить всё, что мы привезли. Не прошло и пяти минут, как всё было выгружено из машины, которая, не мешкая, уехала. Мы опять посмотрели в сторону лаборатории, - гроза приближалась, сверкая молниями, а смерч был виден даже уже здесь. Пока мы всё расставляли по местам, гроза разразилась уже и у нас над головами. В направлении лаборатории творилось что-то страшное – небо и землю свело единой судорогой разбушевавшейся стихии. Вой ветра и шум деревьев были настолько сильными, что мы даже не сразу услышали звонок телефона. Звонил Алекс:

-Ну, что, Таня? Как дела? Вас там не задевает бурей? А у нас тут ад кромешный!  Плазмоид появился почти одновременно со смерчем, чуть раньше, теперь хозяйничает в лаборатории, слышите взрывы? Вот, появился! Эх, не сообразил раньше – приготовить для него заземление, уж больно он похож на электрическую дугу! Так, глядишь, и сбросили бы его заряд в землю, спеси бы точно поубавилось! Вот он облетел вокруг смерча и влился в него. Берегись! Всё стекло заляпало грязью, хорошо, не разбило, ничего не вижу. Эй, ребята! Откройте дверь! По-моему, тише стало. Слышь, Тань, действительно тише. Пойду выгляну. Ну, так я и понял. Всё, шабаш! Нету больше смерча. Был, и весь вышел. Всё закончилось. Как тихо! Вон Главный граблями машет, - жив, чертяка! Ладно, Танюш, мы, как сможем, приедем. Всё. Пока.

Инга сидела на столе и болтала ножкой, но это было чисто механическое движение, видно было, что в мыслях она где-то очень далеко. Я решила не приставать к ней с вопросами, подождать, когда она сама захочет рассказать, что видит. Она подняла глаза на меня, кивнула и сказала:

-Давайте пить чай. Угроза миновала, можно расслабиться. Давайте, я схожу в магазин, куплю что-нибудь к чаю.

Ангелина всполошилась:

-Ой, а чайник-то мы и не купили, забыли!

-Вот это зря! Как на работе без чаю? Никаких условий, понимаешь, для работы, – засмеялась я. А Иван Афанасьевич вдруг оживился и бодренько сказал:

-Не проблема! А я на что? Сосед я или нет? Сейчас будет и чайник, и кружки-ложки, освободите-ка стол, - он выкатился из офиса, как мячик.

-Как ты, Ангел, умудрилась такого полезного сотрудника найти в первый же день работы, - шутливо недоумевала я, - настроение у меня почему-то поднялось, дышать после грозы, что ли, стало легче.

-Сама удивляюсь, - ответила Ангелина, проводившая Ингу до двери, - это что-то из области фантастики, он, как будто специально ждал нас на лавочке, сразу предложил свои услуги. Ну, мы и не отказались. Он нам показался с Борисом заслуживающим внимания.

-Да, пожалуй, вы не ошиблись. Кстати, о Борисе. Всё никак не спрошу, забываю, а чем он занимается, твой Борис? Кто он по профессии?

-Он поэт.

-Что? В наше время этим не заработаешь на жизнь, Ангел.

-Хватит того, что я зарабатываю, умею делать деньги. Пусть хотя бы он будет освобождён от этой страшной заботы - думать о хлебе насущном,  - с чувством ответила Ангелина, И я поняла, что этот вопрос задала ей не я одна, и она сердится, когда слышит его в очередной раз.

-Дорогая, люди практически перестали читать, стихи тем более. Каждый настолько много получает информации извне, что мозгу просто нет времени, пережёвывая эту информационную жвачку, искать ответы на вечные вопросы. Тем более, что каждый так удручающе занят только собственными переживаниями, что на банальное внимание к чувствам других людей просто нет терпения. Ты только послушай тексты этих песен, что звучат вокруг? В них нет чувств, одни действия или просто зеркальное отображение того, что видит исполнитель. Всё на уровне – ниже талии, дальше только – гениталии. Ну, вот, и я заговорила стихами.

-Я с Вами совершенно согласна, - поддержала разговор Лена, - культура нынче не в моде, а блатная манера исполнения будет ещё долго. Кто нынче в почёте? Крутые парни, бандиты и иже с ними, ну, никак не поэты!

-Я за модой не гонюсь, - сухо сказала Ангелина, - мне важен человек, и я его вижу в Борисе. Да вы просто не слышали его стихов! Уверяю вас, это не розовые слюни, - и она продекламировала:

 

В прокрустово ложе условий приходим,

И от рожденья зависим от них,

Границы возможного с детства находим,

И шишки набьём, разбиваясь о них.

 

Взрослея, научимся быть осторожней,

Судьбою, рискуя, на выбор идём,

Хозяином мира, без скромности ложной

Себя возомним, дело жизни найдём.

 

Со временем внутреннего мира границы

Важнее нам станут, и, как не крути,

К себе путь найдя, не взирая на лица,

Лишь так к Богу сможем дорогу найти!

 

-Неплохо, - сказала я после минутного молчания, - есть мысли у мальчика. И то, что он о Боге помнит, очень его характеризует. Необычно для современной молодёжи.

-Ой, старушка нашлась! – засмеялась Лена, но, увидев, что мы её веселье не разделяем, спросила:

-Я, что, что-то не так сказала? Извините, конечно, если что не так, но ты, Таня, выглядишь не намного моложе Ангела и меня. Может, я чего-то не знаю?

Мы переглянулись с Ангелиной и улыбнулись. Честное слово, мне не хотелось рассказывать девочке свою историю. Из неловкого положения нас вывел Иван Афанасьевич, гремя кружками и металлическим электрическим чайником, он появился в офисе и сразу захлопотал, приговаривая:

-Ну, вот, всё и принёс. Вареньица  вот ещё прихватил, сам варил, малиновое!

Он включил чайник, протёр кружки и подбежал к окну, высматривая, не идёт ли уже Инга. Я посмотрела на него и подумала: он одинокий, заботливый такой, бабушка моя тоже одна, может, они понравятся друг другу? Да, кстати, надо напомнить Алексу, чтобы позвонил друзьям, как она там, на даче, отдыхает?  Как оправилась от побоев? Мне даже стыдно стало, что я до сих пор не вспомнила про бабушку. Отослали на дачу и благополучно забыли.

Тут пришла Инга, принесла всяких разных вкусностей, и мы принялись пить чай, вспоминая недавний смерч, и всё, что с ним связано. Помыв посуду, мы расставили по столам компьютеры, загрузили программу, проверили, всё ли в порядке. Ангелина и Лена сразу углубились в расчёты потребности в материалах и реактивах, и, когда были готовы предварительные расчёты, стали рассылать по факсу письма-заявки возможным поставщикам. А мы с Ингой занимались чисто хозяйственными всякими делами: мыли, убирали, наводили порядок. Незаметно подкрался вечер. Вернувшийся из разведки на лавочку Иван Афанасьевич рассказал нам последние новости. Нашим ребятам, видно, сопутствовал успех: двое пострадавших, отделавшихся лёгким испугом, - это хороший результат их работы по эвакуации. Кроме того, что торнадо по пути порвал все провода, свернул в кольцо металлический мостик через овраг, разрушил крышу лаборатории, повыбивал все стёкла, больше особенно больших разрушений и не было. Конечно, пострадали деревья и припаркованные под ними машины. Страшно подумать, что бы было, если бы Главный не организовал своё стихийное сопротивление стихии – пришли мы к единодушному выводу.

-Надо будет благодарность объявить тому продавцу, что сдал нас ОМОНу, - предложила Лена, - если бы не его бдительность…

Мы засмеялись, введя в недоумение Ивана Афанасьевича. Когда мы ему всё рассказали, он долго охал и изумлялся, потом запечалился из-за эпидемии, потом его обуяла гордость, что он, хотя бы частично, участвует в таком великом деле. Звонок телефона прервал его восхищённую речь. Это был Женя:

-Девчонки, ну, что вы там сидите, в офисе? Мы уже в гостинице, ждём вас. Приезжайте!

Мы собрались за полминуты, пожелали Ивану Афанасьевичу спокойной ночи и уехали на такси в гостиницу. Ребята наши, действительно нас поджидали: накрытый стол в гостиной говорил сам за себя. Мы сели дружною компанией, было весело и непринуждённо, каждый рассказывал, что пережил. Когда мы вспомнили про Главного, то поняли, что нам его, пожалуй, не хватает. Алекс сразу схватился за телефон, но, к нашему сожалению, полковник был вне доступа, оно и понятно, сыновья не каждый день у человека рождаются. Пережитое нами сегодня требовало осмысления, и не только. Я подумала, и начала:

-Дорогие мои человечки! То, что плазмоиды сегодня решились на прямое нападение, говорит о многом. Хотя бы, в первую очередь, о том, что нам нужно торопиться с вакциной. Времени уже почти не остаётся, сами знаете. Но нам нельзя держать, так сказать, яйца в одной корзине, чтобы всегда оставался резерв, если что. Во вторую очередь, нам играет на руку то, что плазмоиды используют торнадо как транспортное средство, это ограничивает их в мобильности. Не знаю только, есть ли у них возможность появляться вне торнадо…

-Нет, - сказала Инга,  - это другие плазмоиды, те, которые появляются в местах силы, они порождения земли, похожи на людей- молний.

-Да, кстати, как там у нас дела у братьев по разуму? – спросил Женя.

Рассказ Инги о том, что произошло там, двадцать один год вперёд, произвёл на всех гнетущее впечатление, которое выразил словами Кеша:

-Ничего себе, дела! Значит, у них плазмоиды явились на пару, каждый со своей задачей. Да, похоже, мы их недооцениваем, правда?

-Дело просто в том, я думаю, что в том мире они сильней многократно, у них-то трагедия с эпидемией была, энергию от неё они получили, - пояснила я, как поняла.

-Значит, нам нужно форсировать работу. Лаборатория института разрушена, мы не можем ждать, пока её восстановят, нужно искать, по крайней мере, два помещения в городе, пригодных для организации лабораторий, желательно не далеко от офиса. Нужно определить, сколько и какого оборудования необходимо приобрести и установить. Этим займутся Кеша и Игнат, Женя и Лена консультируют. Ещё нам нужно две машины, одну можно с грузовым отделением. Этим займусь завтра я. Оргтехники у нас теперь хватает? Ангел, посмотрите с Борисом, что нужно ещё, да и юридическое оформление тоже на вас. Таня, вы с Ингой, Женей и Леной работаете в офисе, на вас координация поставок, организация работ. Женя, не знаешь, у кого можно прямо сейчас арендовать лабораторию или оборудование, приобрести химреактивы, не дожидаясь поставок?

-Алекс, мне надо подумать, прозвонить. Завтра же займусь этим вопросом.

-Хорошо. Наша задача - в течение максимум трёх суток изготовить пробную партию вакцины. Не дадим плазмоидам времени на то, чтоб организовать более масштабную операцию…

 

Эти дни были наполнены суетой: план, предложенный Алексом, выполнялся неукоснительно. И это принесло свои плоды: к сроку, намеченному им, первая партия вакцины была готова. Женя и Лена были в восторге оттого, что их дело, их работа получили такое быстрое развитие. Очень помог список Тайны и Алмаза по людям-индиго, способным помочь в плане организации успешной доставки вакцины и её применения. Эпидемия уже достигла таких масштабов, что правительство Китая, не имея альтернативы, ухватилось за нашу вакцину, как за последнюю возможность поправить положение. Тем более, что давление международной общественности достигло апогея: США приготовились ввести в страну силы быстрого реагирования для создания карантинной зоны, чтобы не выпустить вирус за её пределы. Результаты применения вакцины были такие: удалось остановить распространение заболевания, заболевших в последние сутки удалось спасти, но всё равно количество умерших превысило 17 миллионов людей. Это было катастрофически много, но ещё более катастрофично было бы, если бы мы не успели с вакциной. Самое интересное, что мир, похоже, так и не осознал, какой опасности подвергалось само его существование, но мы и не претендовали на роли героев. Те, кому нужно, и так знали нас в лицо, покупая нашу вакцину. На неё начался ажиотажный спрос. Если мы поставляли вакцину во время вспышки заболевания бесплатно, то теперь, наращивая объёмы, стали зарабатывать на этом деньги. Ангелина оказалась в своей стихии финансовых операций, постаралась так, что у нас у каждого на счету образовалась кругленькая сумма. Надо сказать, что это было как-то совсем не лишним, позволяло с уверенностью смотреть в будущее.

Большим сюрпризом было для нас появление Главного, как мы его окрестили, вместе со всем его семейством в офисе. Он долго восхищался – удивлялся нашим успехам и велел держать его в курсе событий.

Я, наконец, позвонила бабушке, застрявшей на чужой даче, и сообщила ей, что купила ей другую квартиру через посредническую контору и что она  может буквально немедленно переехать. Новость обрадовала старушку, и она прямо сразу засобиралась туда. Я спросила, нужна ли ей помощь с переездом, и предложила услуги Ивана Афанасьевича, на что та совершенно резонно ответила, что перевозить ей особо-то нечего, старую квартиру разграбили после бандитского налёта, а носильные вещи у неё с собой. Тогда я сказала, что всё равно пошлю ей в помощь Ивана Афанасьевича, чтобы он помог ей устроиться, - мебель завезти и тому подобное. Антонина Петровна даже прослезилась от такой заботы и прямо заявила, что ждёт меня в гости с Ванюшкой, по которому очень соскучилась. Потом помолчала и осторожно спросила, знаю ли я о смерти Богдана, на что я ей спокойно сказала, что собаке собачья смерть. Она со мной согласилась. На том и закончили разговор. Иван Афанасьевич сразу же стал собираться в поездку, получил подробные инструкции и деньги, и к вечеру уехал.

Житьё в гостинице нам всем порядком уже надоело. Ангелина и Борис решили остаться в Омске, заказов на вакцину был полный портфель, нужно было доработать в этом направлении.  Кеша, Игнат и Викентий Павлович вернулись домой, каждый к своей работе. Женя и Лена стали жить вместе, в его квартире. Вскоре после этого нашей легендарной личности, Жене, поступило выгодное предложение работы от одной известной американской фармацевтической компании и он, не долго думая, принял его, увёз Лену в Штаты. А мы втроём: я, Инга и Алекс поехали к родителям, с чувством выполненного долга, с кучей подарков и приятных сюрпризов…

 

 

XXIY

 

 

Я подошла к кровати и посмотрела на Леду, - лицо было изуродовано, конечно, но это были ссадины и синяки, шрамов от них не должно остаться. Поразило выражение страдания на лице. Я спросила Кешу:

-Слушай, а что, ей так больно?

-Нет, это не физическая боль, душевная. Спроси что-нибудь, если хочешь.

-Леда, как ты себя чувствуешь? Чем я могу тебе помочь?

Глаза открылись, с трудом зафиксировали взгляд на моём лице, а губы прошептали:

-Оставьте меня в покое, пожалуйста. Я Вас не знаю, и знать не хочу. Я не Леда.

-А кто Вы?

-Неважно. Придёт время, и узнаете.

-Ну, что ж, извините. Выздоравливайте.

-Да пошли вы все…

Мне всё это живо напомнило моё состояние, когда я нашла себя здесь, в чужом для меня мире, я вполне понимала озлобленность этого человека, поэтому сказала:

-Вы знаете, я тоже пришла в этот мир не по своей воле, меня принесло торнадо. А там, в моём мире, сейчас живёт моё тело с душой женщины, тело которой теперь заняла я. Я понимаю Ваше состояние, если это такой же случай, как у нас. Кеша, а может, Леда просто потеряла память, поэтому всех нас и не узнаёт?

-Нет. Амнезии у больного нет.

Лицо у лежащей на кровати забинтованной женщины исказилось злобной гримасой, она процедила:

-Как вы мне все надоели. Пошли вон! Я всё помню! Вас  в моей жизни никогда не было! Торнадо было! А вас не было!

-Ну, ладно, пойдём, Кеша. Подождём, когда больная, как ты говоришь, захочет с нами поговорить сама, - потеряла терпение я, но, вспомнив Олега в таком же положении, опять удивилась его долготерпению.

-Не смейте говорить обо мне в женском роде! Я мужчина! Не унижайте меня ещё больше, хватит того, что я в женском теле оказался, - повысила голос Леда.

-Но Вы же не хотите даже назвать себя! Мы-то видим перед собой женщину, которую зовут Леда Дельфийская, - предприняла ещё одну попытку я.

-Дельфийская? Что-то знакомое. Оракул такой был, по-моему, у греков или римлян.

-Да, она была известной у нас ясновидящей.

-Интересно. Я-то ничего подобного не ощущаю, кроме злости, что так случилось. Так вы говорите, что с Вами было так же? – проявил, наконец, неизвестный интерес к моим словам.

-Да, и я тоже очень долго не могла смириться с этим. Правда, мой случай несколько полегче Вашего, я, по крайней мере, осталась женщиной. Но, поверьте, быть женщиной – не самое худшее, что может приключиться! Вы привыкнете, поверьте! А со временем начнёте находить и плюсы своего преображения.

-Как вы не понимаете? Я не могу забыть того, что со мной было, я не могу вычеркнуть себя самого! Я люблю женщину, и любовь эта никуда не делась! Неужели никогда я не смогу её увидеть?

Мне стало жаль незнакомца, но пусть лучше он поймёт, что всё это необратимо, чем будет надеяться и злиться. Один раз переживёт эту утрату, а там время залечит его душевную рану. Я вопросительно посмотрела на Кешу, который не вмешивался в наш разговор, что было само по себе удивительно для такого очень живого и непоседливого человека. Тот понял мой молчаливый вопрос и утвердительно кивнул.

-Понимаете… Как Вас всё-таки зовут, а то мне даже обратиться к Вам неудобно?

-Макс. Максим Поляков.

Когда прозвучало это имя, в голове моей как будто что-то щёлкнуло, и я вспомнила, что там, двадцать один год назад, было происшествие, и Инга рассказывала про человека с таким именем. Не может быть! Вот это поворот! Я даже растерялась, не зная, что сказать. Пути Господни неисповедимы! Кеша заметил моё смятение и спросил:

-Тайна, ты что примолкла? Что-то не так?

В ответ я рассказала всё, что знала про историю с вакциной и то, что происходило в том мире после неё. По мере того, как я рассказывала, лицо Полякова приобрело цвет кирпича, Кеша даже заволновался, бросился к экрану компьютера, проверяя параметры состояния Максима, потом замахал на меня руками, выгоняя из палаты:

-Что ты наделала!  У него сейчас инсульт может приключиться!

-Ничего, - ответила я, - от стыда ещё никто не умирал. Игната ему пригласи, может, поможет, - повернулась и вышла. Всякое сочувствие к больному у меня прошло, как и не было. Поразмыслив, я решила, что делать мне больше у Кеши нечего, и отправилась назад к моим мальчикам, стала помогать по мере своих сил с разборами завалов.

Прошёл месяц. За это время мы мобилизовались и не только восстановили посёлок, электростанцию,  первый Сачок, но и построили ещё пять таких установок недалеко друг от друга, по предполагаемому, тщательно рассчитанному пути будущих торнадо. Люди –молнии тоже не остались в стороне от наших планов, мы смогли и с ними согласовать наши действия, найти понимание и поддержку. Несколько волновала нравственная сторона дела – всё-таки, если разобраться, плазмоиды – тоже форма разумной жизни и их уничтожение является, по сути, убийством. Но, как выразился Антон Васильев, вопрос стоит о нашем выживании, поэтому мы будем действовать в пределах необходимой обороны. Ведь плазмоиды сами вторгаются в наш мир, приносят не только ущерб, но и жертвы, - из последних примеров взять хотя бы Леду Дельфийскую. Несмотря на её непростой характер, она была индиго, она была нашей. И то, что судьба её души в другом мире неизвестна, очень напрягает. Жаль, что так случилось. Где гарантия, что в другой раз такая ситуация не сложится с кем-то из нас? Поэтому, во избежание подобных случаев нам просто жизненно необходимо приготовиться давать отпор, и, чтобы, .вообще, исключить саму возможность иметь в будущем эту проблему, даже попытаться как можно большее количество плазмоидов заманить в наш мир и уничтожить. То есть довести их количество, таким образом, до критической массы, оставив шанс нашим потомкам владеть Землёй безраздельно. Мы все согласились с ним и решили назначить начало операции «Энергия» на следующий день, тем более, что всё у нас было готово: Сачки, конденсаторные батареи с защитным заземлённым сооружением, по краю ущелья –цепи разрядников во избежание всяческих недоразумений с самовольным передвижением плазмоидов.

Утром мы проводили наших мужчин на полигон, а сами уселись перед телевизором, так как шла прямая трансляция происходящего. Алмаз тоже порывался, было, уехать с Олегом и Ваней, но они его уговорили присматривать за мной, оставив его за мужчину в доме, на случай чего непредвиденного. Поэтому он спокойно не сидел перед телевизором, а периодически подскакивал и осматривал окрестности, движимый ответственностью, возложенной на него. Мне было смешно смотреть на его важную мордашку и прыжки, но я старалась, чтобы он этого не заметил, - пусть себе наблюдает, будущий мужчина. А я сидела со спицами и нитками в руках, пытаясь связать что-то вроде чепчика, выходило это что-то не очень, мне не нравилось, а как исправить положение, пока не знала. Ребёнок внутри меня шевельнулся, когда была дана команда на пуск операции. Это было, конечно, совпадением, но мне почему-то хотелось думать, что нет, что это маленькое существо тоже понимает происходящее и сопереживает нам. А сопереживать было чему: из созданного нами торнадо плазмоиды посыпались, как горох, от их количества в ущелье стало так светло, что вообще было невозможно разобрать, что происходит. Только слышно было сквозь вой торнадо разряды молний и как срабатывают Сачки: раз, два, три… Потом я уже сбилась со счёта, а Антон Васильев, который комментировал происходящее, заявил через несколько минут:

-Полезли, как черти из преисподней, сволочи! Но мы их всех встретим тёплым приёмом! Вот и разрядники стали срабатывать, видно, плазмоиды стали соображать, что происходит, мечутся в поисках выхода. Но у них нет шанса, дорогие мои!

Прошло ещё несколько сверкающих минут, и вдруг всё стихло. Торнадо распалось, дым рассеялся, и на экране появилось сияющее от радости лицо Антона Васильева, который с энтузиазмом сообщил, что Сачки поймали сто двадцать восемь плазмоидов, энергия конденсирована и может быть использована в хозяйственных целях. Следующий этап операции будет начат после того, как конденсаторы будут освобождены.

-Жду Ваших предложений, дорогие мои, по использованию этой дармовой энергии, - резюмировал Антон, - и поздравляю вас с победой! Наши совместные усилия принесли нам эту победу! Так держать! Всего вам доброго!

Трансляция уже закончилась, а я всё ещё сидела перед телевизором, но уже не вязала. Другие мысли одолевали меня: вспомнила я Ингу маленькую, Таню, Ванюшку и всех, кого знала и помнила там, в том измерении. Ну, хорошо. С эпидемией они справились, но семнадцать миллионов всё равно ушли в небытие, и кто его знает, не плазмоидам ли на подпитку? Кажется, нужно будет им подсказать насчёт нашей технологии поимки плазмоидов, тем более, что она оказалась такой успешной? Это мысль. Я повернулась к Алмазу, который, оказалось, сидел с закрытыми глазами, подперев головку ручкой.  Я подумала, что он задремал, и укрыла его пледом, а сама потихоньку с телефоном пошла в кухню. Когда Олег ответил мне, я изложила ему свою просьбу о том, чтобы он прихватил с собой домой схемы Сачка и всего другого оборудования. Он сначала удивился, потом согласился и сказал, что скоро будет с Ваней дома. Я ответила, что жду их, и стала готовить обед.

Напряжение последних дней, эта неизвестность, как сложится эксперимент, лишила нас простых радостей, - мы буквально не могли ни есть, ни пить, ни спать, пока готовились к этому дню. Поэтому я решила устроить пир горой, не только отметить успешное начало операции, но и просто покормить своих мужчин вкусно, сытно и обильно. Я очень старалась, накрыла на стол и, как выяснилось позже, не зря: на пороге стояли и улыбались мне Олег, Ваня, Антон Васильев, Кеша, Игнат и Ангелина. Я очень обрадовалась и смутилась одновременно – в домашнем платьице, натянувшемся на выступающем животике, в косынке и непричёсанная, я была совсем не готова к приёму гостей. Ещё больше я смутилась, когда Антон Васильев, как фокусник, достал из-за спины большущий букет роз и торжественно вручил его мне со словами:

-Дорогая, милая Тайна, Таня – Инга! Прими эти розы в знак благодарности от всех нас, ведь сегодняшней победой мы обязаны,  в первую очередь, тебе. Это ты своим появлением дала надежду нашему миру на лучшее будущее, ты раскачала нас на помощь твоему измерению, ты подняла нас на сопротивление обстоятельствам нашей жизни после эпидемии. Благодаря тебе, твоему упорству и вере, мы сегодня не заложники этих обстоятельств, а хозяева жизни, сами решаем, как нам жить и к чему стремиться. Спасибо тебе большое, - и он шагнул, одной рукой протянул букет мне, другой рукой обнял и поцеловал в щёку. Я даже растерялась, честно говоря, - я не придавала большого значения своей роли во всей этой истории, но в любом случае было приятно.

-Конечно, позже, после того, как мы закончим операцию, на празднике мы официально тебя поблагодарим от всего нашего народа, но и теперь мы не могли промолчать, сама понимаешь, - продолжил Антон.

-Я горжусь тобой, мам, - сказал Ваня, целуя меня.

-А я не просто горжусь, я восхищаюсь тобой, – присоединился к поцелую и Олег.

А Кеша с Игнатом подхватили меня на руки и сделали вид, что будут сейчас качать меня, но Ангелина им не позволила дурачиться, отобрала меня у них и сказала укоризненно:

-Вам бы всё дурака валять, как малолеткам. Стыдитесь! Ну, Тайна, приглашай к столу.

Мне ничего другого не оставалось, как проводить их в столовую, к накрытому столу. Я извинилась и побежала в спальню, чтобы переодеться и причесаться, сунув букет в первую попавшуюся вазу. Принаряженная, я спустилась к гостям. Алмаз уже был с ними, и его чёрные глазёнки возбуждённо поблёскивали, и, когда я прислушалась, о чём он говорит с Антоном Васильевым, то поняла почему: завтра его родители обещали приехать к нам, проведать и, может быть, забрать сына. Я подумала, что мне будет очень не хватать мальчика, что нужно будет попросить оставить его ещё у нас, если, конечно, он захочет сам. Мы сели все за стол, налили шампанское и подняли бокалы за победу. Я только пригубила бокал. Настроение было у всех приподнятым, все делились своими впечатлениями от сегодняшнего дня. А я сидела, смотрела на них, и сердце моё млело от нежности к этим людям, которые за столь короткий срок стали мне родными. Как изменилась моя жизнь! Я, по сути, стала другим человеком, нашла сына, любимого, друзей, жду теперь ещё доченьку. Что ещё можно пожелать самой себе? Слёзы умиления навернулись на глаза, и я потихоньку их стряхнула, боясь привлечь внимание. Но Олег, очень чуткий всегда ко мне, всё-таки углядел это движение и нарочито громко сказал:

-Я хочу выпить опять за свою любимую жену, за её здоровье и благополучие! Все –за?

Нестройный хор голосов подтвердил своё согласие, и мы снова сомкнули бокалы. Мне было не просто приятно, я была просто счастлива, о чём и не замедлила сообщить собравшимся, чем вызвала ещё большее ликование, апофеозом которого было заявление Алмаза:

-Тётя Тайна, ты мне, как вторая мама! Я тебя люблю!

Я поцеловала его в ответ и сказала:

-Ну, вот и оставайся с нами! Живи у нас, а к маме с папой будешь ездить, когда соскучишься!

-Я подумаю, - важно ответил Алмаз, - у нас ещё дела есть, да,  тётя Тайна? – и он лукаво мне подмигнул.

-Вот бесёнок! Ничто от него не укроется! –засмеялась я.

Все сразу захотели знать, что за дела такие. Пришлось рассказать о своих планах довести информацию по Сачкам до людей в моём измерении. Все горячо поддержали идею и предложили помощь. Алмаз сказал:

-А давайте сейчас свяжусь с Ингой и выясню, когда она будет готова принять информацию. Она же, наверное, большая?

-Да, немаленькая, - подтвердил Олег, - и, я думаю, будет сложность в передаче технических деталей. Может, есть другой способ? А?

-Думаю, есть, - ответила Ангелина. Надо просто посидеть над этими расчётами и схемами и найти их соответствие с теми материалами, которые были тогда, до эпидемии. Указать источники, буквально постранично, от сих, допустим, до сих, и вперёд! Блоками информации? Знающему человеку только намёк дай, и он сам до всего дойдёт. А такой знающий человек есть там, взять хотя бы Алекса.

-Согласна. Ты нам поможешь, Ангелина, со своей библиотекой?

-Завтра же и приступим. Жду вас утром у себя, - ответила без лишних слов Ангелина.

-Вам привет от Инги и всех, кто рядом! – заявил вдруг Алмаз, - они благодарны вам за внимание и желают успеха в делах!

-Спасибо, - чуть не хором ответили мы, - и им того же!

Праздничный ужин ещё продолжался, когда я почувствовала, что, если сейчас же не прилягу, то умру. Пришлось выдумать какую-то пустячную причину, чтобы уйти в спальню. Я с наслаждением вытянула ноги на кровати, спина сразу же приятно заныла, расслабившись. Да, возраст всё-таки даёт о себе знать. Когда я была беременна Ванюшкой, я так не уставала. Видно, я задремала, потому что лёгкий поцелуй Олега меня разбудил. Я завозилась, думая подниматься, но он остановил меня:

-Ты куда? Лежи, лежи! Все уже разошлись, я их проводил, посуду помыл, Алмаза спать уложил. Так что отдыхай, милая.

Он разделся и лёг рядом, обнял меня, и зашептал мне на ушко, так щекотно:

-Как чувствуют себя мои девочки?

Он положил руку на живот мне и там, в глубине меня, как будто услышали и откликнулись, пошло такое движение, как будто малышка стала поворачиваться. Олег с восхищением сказал:

-Она меня слышит, она поворачивается ко мне, это здорово! Тебе не больно?

-Нет, не больно. Мне тоже приятно.

-Я так люблю тебя, вас обеих, что больше просто не бывает. Ну, всё. Спи. Спите.

 

Как трудно, многим просто невозможно

Свою вторую половинку повстречать,

Здесь лишь одно должно быть непреложно,

Что нужно больше дать, чем получать.

 

Придёт пора и всё-то к нам вернётся,

В прогрессии, накроет с головой,

И то ли счастье просто улыбнётся,

А то ли зло откликнется бедой…

 

Антон освободил Олега и Ваню на следующее утро от работы, и мы всей дружной семьёй отправились к Ангелине, которая ждала нас уже в библиотеке. Распределив задачу по темам, мы с головой погрузились в работу, прерываясь изредка на чай. Мы совсем забыли, что должны были приехать родители Алмаза, поэтому их появление в библиотеке застало нас врасплох. Мне стало стыдно, и я при первой же возможности, в перерыве между объятиями и приветствиями, попросила прощения за то, что им пришлось нас искать, что не встретили их дома, как это и нужно было сделать. На это Риза великодушно заявил:

-Ничего, уважаемая, ваше гостеприимство никуда от нас не денется. Если что, мы немного подождём, когда вы закончите с работой.

Видя такой оборот дела, Олег сказал:

-На сегодня хватит работать, практически большую часть мы сделали. Для передачи уже есть наработки. Поехали домой. Ангелина, поехали к нам, продолжим праздник.

-Нет, Олег, у меня несколько другие планы, - кивнула, смутившись, она на входящего в помещение Игната.

-О, ну, хорошо!- только и нашёл сказать что Олег.

А я похвалила:

-Молодцы! Давно бы так! – чем смутила теперь и Игната, - Ну, хватит стесняться, люди взрослые, совет вам да любовь! Мы рады за вас!

Ангелина попыталась, было, что-то сказать, но, потом, махнув рукой, замолчала. На фоне Игната она казалась совсем хрупкой и потерянной. Я, чтобы не увеличивать ещё больше неловкость, подтолкнула своих любопытствующих близких к выходу:

-Ну, всё, пойдёмте, не будем мешать. Вперёд! К машине!

 

Давайте, друзья, подытожим рассказ:

Всё в Божьих руках, ну, а также у нас,

Мы в час испытаний смекалку проявим,

Того и гляди, чудо новое явим!

 

Без помощи свыше, конечно, нам туго,

Тут главное, - ум не терять от испуга,

И двигаться в нужном для нас направленьи

И не сомневаясь в Божием веленьи!

 

 

XXY

 

 

Вернувшись домой, после долгой дороги,

Мы находим там новое что-то,

Всё те же двери, да те же пороги,

Но вдруг да запнёмся за что-то.

 

Это что-то в дорогу нас провожало,

Это что-то вернуло нас снова домой,

Это то, что со временем лишь дорожало,

Что является сутью родного самой!

 

-Мама! – закричал Ванюшка, увидев меня, выпрыгнул из рук моего отца и понёсся по дорожке ко мне. Я подхватила его на руки и прижала к себе, такого маленького и бесконечно родного, - мамочка! – выдохнул со всхлипом он, и сердце моё заныло от его боли. Проглотив комок в горле, я отодвинула его от себя, чтобы увидеть его замурзанное личико и сказала:

-Ванечка, здравствуй, дорогой ты мой человечек! Как я по тебе соскучилась!

-И я! Я тоже! Папа! – протянул он руки и к Алексу, перебрался, прижался к нему  и удовлетворённо сказал:

-Я солдат! Я ждал!

-Молодец, сынок! Ты настоящий мужчина! Ты не плакал, да?

-Чуть-чуть, - признался Ванюшка растерянно.

-Ничего, чуть-чуть не считается! Ну, как ты, бабушку с дедушкой сберёг?

-Да! – заявил Ванюшка, и глазёнки его заблестели: похоже, жизнь налаживается!

Мы засмеялись, и Инга сказала:

-Привет, Ванёк! Как дела?

-Хорошо! – ответил малыш и сообщил самую важную для него новость:

-Там киса ма-а-а-ленькая! Аф-Аф нашла.

-Где? Покажешь?

-Пошли!

И они за руку отправились в огород. Инга издалека помахала рукой родителям:

-Привет!

Мама, не дожидаясь, пока мы с Алексом до них дойдём, объяснила:

-Котёнок приблудился сегодня и Ваня всё утро около него крутится, то кормит его, то поит, то спать укладывает, заботливый наш, в общем, нашёл себе занятие. У нас теперь целый комплект домашних животных.

После приветственных объятий мы прошли в дом. Я вдыхала знакомые запахи, трогала такие знакомые вещи, смотрела на родителей и отмякала душой, - после всех этих приключений и упорной напряжённой работы возможность вернуться в свои «палестины» позволяла расслабиться. Мама и папа деликатно ждали, когда мы пообедаем и сами созреем для рассказа обо всём, что пережито в последние несколько недель. Наблюдая, как дети возятся  с котёнком, которого назвали Фомой, мне вдруг пришла фантазия спросить:

-Ванечка, а ты хочешь братика?

Тот, даже нисколько не задумавшись, ответил:

-Да! Хочу! Ма-а-а-ленького, как киса! Братика!

Мама и папа переглянулись и в один голос:

-Поздравляем! Какая новость!

-Ну, в общем, похоже, весной будем ждать братика для Ванюшки. 

-Молодцы, ребята! Мы так рады за вас!

Чтобы не томить родителей больше ожиданием, мы с Алексом, не торопясь, рассказали о борьбе с эпидемией, иногда Инга вставляла свои комментарии, и я опять, в который раз, удивилась её рассудительности и верным оценкам. Нет, всё-таки, я такой не была, да, в принципе, я не была и в этих условиях, в которых оказалась она, сама того не желая. А когда она дошла в своём рассказе до случая с Ледой, то мама даже охнула от неожиданности и выразила сожаление о такой развязке. Тут Инга выдала и нам неожиданную информацию: оказывается, одним из пострадавших во время торнадо в Омске был Максим Поляков. В результате осложнения после травм – прогрессирующей шизофрении его поместили в психиатрическую клинику. Так что Жене и Лене больше не надо опасаться его мести.

Тут я вспомнила про подарки, привезённые из Омска. Вытряхивая сумки, доставая Ванюшке то одну игрушку, то другую, я с удовольствием заметила, что котёнок был на время забыт. Мама с удовольствием мерила пушистый яркий домашний халат, папа – красивый спортивный костюм, Ваня – разноцветную куртку, а удивлённая Инга – красивый брючный костюм. Я не удержалась и пошутила:

-Инга, ну, что ты так удивилась? Или твоё ясновидение не сработало в этом направлении?

-Нет, я просто вспоминаю и не могу вспомнить, когда это ты могла его купить? Мы же всё время были вместе!

-А это не важно! Сюрприз должен быть неожиданным!

-Считай, что это тебе удалось! – Инга, поцеловав меня в щёку, продолжила:

-Завтра в школу в нём пойду. Ой, я, наверное, очень отстала! Да, мам? Меня кто-нибудь спрашивал? – и такая надежда засветилась в её глазах, что у меня даже мурашки по коже побежали.

-Да, Лена  с Васькой Поповым несколько раз забегали. Всё про клады толковали.

-И всё? – разочарование исказило лицо  Инги.

-А кого тебе ещё надо? Ах, да, чуть не забыла: пару раз сосед заходил, Олег, кажется.  Вот, записку оставил. Держи.

Инга просияла и с запиской ушла в свою комнату. А на меня нахлынули воспоминания юности. Вот мы с Олегом купаемся на речке, я плавать ещё только учусь, а Олег мне показывает нужные движения. Мы уже синие оба от холода, но из речки вылезать не хотим, и, как не надрываются сверстники на берегу, зовя нас играть в волейбол, мы их не слушаем и всё равно остаёмся в воде. Я помню его намокшие светлые волосы и веснушки на красном от солнца носу, голубые внимательные глаза и сильные руки, поддерживающие меня на плаву. Это был он, тот миг, когда я увидела в нём не просто друга, соседа Олега, а человека, рядом с которым мне было необыкновенно хорошо. Я вздохнула и посмотрела на Алекса и сразу вспомнила нашу встречу с ним в больничном саду, как сразу, с первого взгляда он показался мне невероятно привлекательным мужчиной, и я  в этом не ошиблась, - я в этом уверена до сих пор. Да, похоже, нужно отпустить прошлое и жить настоящим, тем более, таким прекрасным настоящим…

 

Наш родительский дом постепенно преображался: сохраняя существующий стиль, мы внесли в наш быт весь комфорт, который только можно купить за деньги: начиная с самой навороченной бытовой техники, плазменного огромного телевизора и прекрасной новой мебели, и заканчивая шикарной сантехникой. Снаружи тоже навели порядок и красоту, слишком не увлекаясь украшательством. Алекс, когда в его помощи по ремонту и обустройству в доме уже не стало необходимости, устроился на работу, - его деятельной натуре претило времяпровождение дома. У меня уже стало видно животик, тело налилось, я поправилась, - ещё бы, ведь мы с Ванюшкой только тем и занимались день ото дня, что кушали и спали. Он тоже явно подрос, стал лучше разговаривать и перестал мне напоминать того худенького запуганного малыша, которым я его впервые увидела. Мы с ним отправились в гости к Антонине Петровне, моей бабушке. Вот было охов-вздохов и слёз! Оплакав, в очередной раз, несчастную судьбу своей дочери, бабушка, наконец, успокоилась и заявила:

-Слава, тебе, Господи, что хоть тебя эта участь миновала! Хоть вы с Ванечкой нормально жить будете! Танька, береги своё счастье, держись за Алекса! Вот мы с Иваном Афанасьевичем тоже общий язык нашли, вдвоём не так скучно! Спасибо тебе за всё, внучка! Век помнить твоё добро буду!

Мне даже неудобно стало от её слов благодарности, тем более и Иван Афанасьевич начал тоже с них.  Его я перебила:

-Бросьте, это пустое. Иначе я и не могла бы поступить. Хорошо, что есть возможность доставить вам приятное, а то – чем бы я могла быть вам полезной? Бабушка, а Вы не знаете, что там с Полиной, помните, подругой моей?

-Знаю. Что ж не знать-то? Чай, в одном городе живём. Замуж она недавно вышла за вдовца, человек он очень обеспеченный, но жадноватый. А так всё нормально.

Мы пожили у них несколько дней, погуляли по городу, и, когда мы посетили все более-менее значимые и интересные места,  я решила, что наступило время навестить своих друзей – медиков. Оказывается, они оба работают в одном лечебном заведении, областной больнице. Когда мы там с Ваней появились, то внизу, вахтёрша, узнав, к кому бы мы хотели попасть на приём, принялась жарко уговаривать меня не делать этого:

-Милая, не ходи к Иннокентию, он с ума сошёл совсем со своими букашками-нано-таракашками. Раньше был человек, как человек, а теперь психушка по нему плачет! Не поверишь, милая, каждый вечер у себя в голове ищу, то вдруг зуд какой нападёт, исчешусь вся, пока усну. Вот работа какая вредная стала здесь. А к Игнату Петровичу пущу, пущу, он человек большой, солидный, может, и поможет чего. Иди, милая! Второй этаж, кабинет 207.

Игнат, увидев нас, очень обрадовался, и, чуть не пританцовывая от радости, он позвонил Кеше:

-Ты не поверишь, кто у меня в гостях! Какой Ангел? Какой Борис? Забудь уже о них! А вот, приходи и сам увидишь! Не буду говорить! Жду!

-Как вы тут поживаете, неизвестные герои? – поинтересовалась я, наблюдая, как Ванюшка методично обследует кабинет, дойдя до стеклянного шкафа с лекарствами, он застыл, разглядывая всякие скляночки- баночки.

Игнат поёжился от моего определения, пожал плечами и ответил:

-Не славы ради, а пользы для. Сама знаешь, нам с Кешой светиться в этой истории как-то слишком не улыбалось, - специализация не та. А так всё нормально. А у вас, я смотрю, тоже всё нормально. Как Алекс? Родители?

-Хорошо. Работают, живут, хлеб жуют. Всё нормально, в общем. Вот, решили с Ванечкой бабушку навестить, да и вас повидать.

Тут в кабинет ворвался с криком Кеша:

-Ах, ты меня уже достал своими розыгрышами! – и осёкся, узнав меня, - Танька! Вот здорово! Как ты здесь оказалась? А это кто у нас тут такой умный и серьёзный? – стал он тормошить Ванечку, от чего тот залился смехом.

-Всё! Кончай с работой! Пойдём куда-нибудь сходим, покормим голодную беременную женщину с голодным ребёнком, или мы не гуманисты? – продолжал бушевать Кеша.

-Ну,-ну, ты полегче на поворотах, гуманист фигов! Давно не получал? Формулируй деликатней, а то проверю тебя на реакцию, за мной не заржавеет, забыл?

-Всё-всё! Понял! Просто я привык называть всё своими именами и кто ты, Танька, скажи на милость, как не беременная баба?

Я шутливо шлёпнула его по затылку и ответила:

-Но, но! Не задевай меня, а то будешь иметь дело с моим сыном, если ты Игната не боишься! Да, Ванечка? Дадим  в глаз дяде Кеше, чтоб неповадно было обзываться?

На моё удивление, Ваня спрятался за Кешу и отрицательно замотал головой.

-Ах, ты так? Променял дядю Кешу на маму, да? Ну, заяц, погоди!

Ваня засмеялся и опять спрятался за Кешей, который прямо светился от радости:

-А кто у нас сейчас на горке кататься будет? Заяц, что ли?

-Заяц, заяц! – Ване, видно, понравилось его новое прозвище, он схватил Кешу за руку и потянул к двери. Мы с Игнатом последовали за ними.

Зимний день был очень ярким, от белого снега даже резало глаза. Ваня с Кешей катались с горки до тех пор, пока совсем не стали похожи на двух снеговиков, большого и маленького. А мы с Игнатом наблюдали за ними и вели неспешную беседу. Он рассказал мне, как в юности они, три друга, влюбились в Ангелину, свою одноклассницу, как она долго не могла решить, кому же отдать предпочтение, поэтому просто встречалась с каждым из них по месяцу, вызывая ненависть и соперничество между ними. Когда же выяснилось, что своими стихами Борис привлёк её внимание больше, бывшие соперники, Кеша и Игнат, подружились и вместе пошли учиться в мединститут, правда, выбрав разную специализацию, что, однако, не мешает им общаться и дальше, уже по окончании института и любовной истории.

 

Кристаллами льдистого снега

Оделась сегодня земля.

Ни края не видно, ни брега

Лишь тихо мерцают поля.

Небо серо-волокнистое

Горизонта стирает черту.

И снежиночки пушистые

С удовольствием тают во рту…

 

У меня тоже замёрзли ноги, и стала давать о себе знать спина, поэтому мы, наконец, всяческими обещаниями уломали двух снежных зайцев зайти в тепло. Кафе оказалось рядом, буквально в двух шагах от горки. Раскинув сушиться Ванины одёжки по стульям, мы с наслаждением ели горячий борщ, грея о него замёрзшие руки. Зима в этом году наступила ранняя, снег лёг рано, ещё до ноябрьских праздников. В принципе, уже скоро и Новый год будет. Мы обсудили эту тему, и я взяла с братьев-медиков клятву, что они обязательно приедут на Новый год к нам. Они сразу стали с энтузиазмом обсуждать, какие подарки хотят получить на Новый год от деда Мороза, чем заинтриговали Ваню:

-Я тоже хочу! От деда Мороза: братика и машинку.

Кеша так и покатился со смеху, комментируя его фразу по поводу братика от деда Мороза, но я цыкнула на него, и он присмирел, обещая больше не опошлять святое. Я сказала ему, что ему нужно срочно влюбиться, жениться и попросить у деда Мороза много-много сыночков и дочек, и тогда у него есть шанс стать хорошим отцом.

-А нанотехнология? – спросил он.

-А куда она денется? Будет тебе нанотехнология. Это факт. И то, что ты можешь бездарно пустить на самотёк свою личную жизнь, это тоже факт, - ответила я.

-А Игнату? Почему ты ему ничего не говоришь? Пифия ты наша?

-Игнат - самодостаточная личность. Он не нуждается в моих наставлениях. Он сам знает, что ему нужно. Я вижу, что у него всё будет хорошо, только не скажу, с кем.

-Ну, ты хитра! Называется, предсказала. Ничего определённого, как обычно у шарлатанов.

-Милый Кеша! Разве ты не знаешь, что существует только общее направление развития личности, и оно многовариантно, друг мой! Будущее определяем мы сами, каждый раз выбирая путь, по которому идём. И эти пути, хоть добра, хоть зла, одинаково имеют право на жизнь, ибо без одного нет другого, и их сосуществование даёт надежду на развитие всего мира. Борьба и единство противоположностей, помнишь? Поэтому наши миры, как я могу судить, побывав в обоих, имеют, хоть небольшое, но различие, сохраняя в общем и целом подобие. А теперь, после последних событий, эти различия возросли на порядок, и наше будущее через двадцать один год не будет идентичным тому измерению, наш мир будет уже другим, лишь смутно похожим на тот, лишь сходными событиями прошлого…

 

Вернувшись домой, я обнаружила всё наше семейство сидящим за столом, заваленным всяческими справочниками. Все что-то усиленно штудировали, а Инга сидела с отрешённым видом и писала, не глядя, что-то на листке. Я попыталась, было, выразить своё удивление тем, что нас никто не встретил, но на меня шикнули родители, а Алекс строго посмотрел. Недоумевая, я стала раздевать Ванечку и раздеваться сама. На нас по-прежнему не обращали никакого внимания. Это становилось уже обидно. Я не стала приставать с расспросами, а вместе с Ваней прошла в его комнату, благо, я покормила его ещё в вагоне. Мы с ним с удовольствием прилегли на кровать и благополучно уснули, предоставив домашних самим себе.

Лишь утром ситуация разъяснилась. Пока мы там с Ванечкой отдыхали у бабушки, гуляя то здесь, то там, то, естественно, не знали, что происходит в мире, - новостные передачи я не люблю с детства. Оказывается, по миру прокатилась лавина торнадо, и в большей части этих случаев были замечены плазмоиды, которые не только причинили большой вред, но и вызвали многочисленные жертвы. В связи с этим и с успешным завершением операции «Энергия» в другом измерении, возникла необходимость борьбы с плазмоидами  апробированными средствами людей-индиго. Средства для строительства Сачков найдутся в нашем общем фонде, собранном из кладов, в который Ангел уже вернула всё затраченное несколько раз. Инга с Алмазом стали связующим звеном между двумя измерениями, одна принимая, а другой - транслируя технические подробности устройства Сачка. Задача оказалась вполне по силам. Когда Алмаза увезли домой родители, его заменила Тайна. Сначала получалось плохо, потом дело наладилось. Осталось совсем немного, но Инге нужно в школу, так что вечером, может быть, передача данных будет закончена.

Я посмотрела на них на всех после того, как Алекс закончил рассказ, и высказала своё недовольство:

-Однако, дорогие мои, судьбы мира – это, безусловно, важно, но и простое внимание к нам с Ванечкой не требовало от вас никаких усилий. А вы все вели себя так, как будто нас здесь нет. Налицо замена приоритетов. Меня это не устраивает. Инга пусть идёт в школу, а мы с вами побыстрее закончим это дело, чтобы иметь возможность наслаждаться обществом друг друга без всяких ограничений.

-Но, у тебя может не получиться! – пискнула Инга.

Я повернулась к ней и спросила:

-Инга, ты когда-нибудь слышала о грехе гордыни?

Она покраснела и поторопилась объясниться:

-Да я не сомневаюсь в твоих способностях, Таня! Просто вы с Тайной ещё не общались напрямую!

-Ну, всё бывает когда-то в первый раз. Нам нечего с ней делить. Всё уже без нашей воли разделили. Так что, какие счёты могут быть? Глупости. Давай, топай в школу, родная. Не беспокойся, всё получится.

Когда Инга ушла, мы легко позавтракали и, пока Ванечка спит, решили попытаться настроиться на то измерение. Привычная темнота окружила меня, настроила меня на нужную волну. Тайна быстро откликнулась, но небольшая пауза в общении, показала мне, что и для неё общение со мной было не таким уж простым делом. Изменились условия ясновидения: если раньше я могла только присутствовать при происходящем там, то теперь я могла вести диалог. Интересно, почему? Ну, ладно, не сейчас. Сейчас нам нужно сделать работу – протянула я лучик мысли к Тайне. Нужно закончить – согласилась она, передавая первое сообщение.

Прошло около часа, и сеанс был завершён. Я чувствовала глубокое удовлетворение от проделанной работы. Мама, папа и Алекс едва успевали за мной искать в справочниках нужные страницы, если было что-то непонятно, сразу же уточняли. Я видела Олега и Ангелину, которые помогали нам с ответами. В этот раз, увидев Олега, я не ощутила ничего, кроме светлой грусти, никакого надрыва, никаких сильных эмоций. Это меня порадовало, и я почувствовала, что и Тайна тоже стала ко мне более расположена после этого. Сеанс закончился взаимным удовольствием от общения. Тайна передала, что ждёт от меня информации о дальнейшем развитии событий у нас и, кроме того, поздравляет с ожиданием малыша. Шоком для меня стало её сообщение о беременности. Я поздравила, конечно, но сама была очень взволнована этой новостью. Вопросы зароились в моей голове, вызвав головную боль. Кажется, я теперь поняла, почему Инга не хотела, чтобы я связалась с Тайной, она хотела уберечь меня от этой новости, пощадить моё самолюбие.

-Таня, что с тобой? Ты бледная какая! Тебе плохо? – Алекс тревожно смотрел на меня, и каким-то волшебным образом это меня успокоило. Стоп! Что это я забиваю себе голову? Хватит печалиться о том, чего не было, нужно думать о том, что будет!

Да, кстати, что-то там раньше я слышала о мерцающем будущем? Нужно посмотреть! Я дождалась состояния сосредоточения и направила свою мысль далеко в будущее, темнота почему-то держалась дольше обычного, лишь со временем я стала различать что-то похожее на пустынный космос, - столь редки были точки звёзд. Я почему-то была звездой сама, понимала процессы, происходящие во мне, и мечтала о собственной планетарной системе, чтобы заполнить эту зияющую пустоту вокруг…

 

 

С чем к тебе приду, о, Боже?

Что смогу Тебе я предъявить?

Все грехи, когда была моложе?

Или тех, кого бы в них винить?

Или то, что, разобравшись,

Отделивши зёрна от плевел,

Я простила, вдоволь настрадавшись,

Полюбила их, как Ты велел?

Или то, что поняла лишь позже,

Что для творчества я рождена,

Тяжела мне эта ноша, Боже,

В этом точно я убеждена.

Чтоб писать о вечном и прекрасном,

Нужно чистить душу день за днём,

Но становится и это вдруг опасным,

Понимаешь, что игра с огнём:

Ангелом при жизни я не стану,

Слишком быстро заберёшь к Себе.

А с собой бороться вдруг устану,

То угодна буду ли Тебе?

Совершенству Твоему ведь нет предела,

Ну, а мой конечен трудный путь,

Знай одно: к Тебе душой летела,

И об этом, Боже, не забудь!

 

ЭПИЛОГ.

Тринадцатый Высший Конструктор, дойдя в своей проверке до места последней трансформации предыдущего Уровня одной Иерархии, с удовлетворением отметил, что заложенная им схема сработала, - возникло два новых Подуровня, готовых к дальнейшему преобразованию. Он просмотрел события, предшествующие этому, наметил Сущностей, годных для дальнейшей селекции, просмотрел их потенциал и возможные последствия селекции и пришёл в приподнятое настроение, - по прогнозам выходило, что эти два Подуровня могут, со временем, стать новыми Уровнями, каждый самостоятельно. В результате одного получится общество, гармонирующее с природой, преобразующее свой мир под себя, интересной, очень своеобразной внешности, а в результате другого – многорасовое высокотехнологичное общество, выходящее со временем на планетарные масштабы конструирования. Проверку они прошли. А разнообразие форм только добавляло в его работу очарования. Это вдохновляло…