Я
Телевизор.
– Здравствуйте. С вами программа Разговор и я, ее ведущая Бет Кип. В этот момент, в нашей студии находится известная преступница, Электра Розамунд. Весь 2016 год общество теряется: кто эта леди, настоящая, жестокая убийца или обычная невиновная жертва. Напоминание для тех, кто не знаком с этой историей. Данная особа обвиняется в жестокой расправе над собственными родственниками. Ей назначили наказание в виде пожизненного лишения свободы, приняв во внимание то состояние, в котором она находилась в момент совершения преступления. Этот выпуск программы, посвящен тем, кто не верит в виновность нашей гостьи. Сенсация, история преступницы, откровенно рассказанная ей самой, начнем. Щеголеватая 40 летняя блондинка с фиолетовыми глазами и прической каре, одетая в деловой синий костюм, ловко повернулась на шпильках и уселась в кожаное кресло красного цвета. Перед ней сидела 35 летняя сероглазая шатенка в черном платье, которое получила от нее же, специально для прямого эфира. Преступление, совершенное ей 1 июня 2015 года потрясло всю страну, никто не мог поверить, что она действительно способна на такое.
– Итак, уважаемая Электра, здравствуйте, начните, пожалуйста, вашу историю с момента, который более для вас удобен – натянув на лицо улыбку, попросила Бет. – Здравствуйте. Вы меня назвали уважаемой, но, за, что вы меня уважаете, лишь мое преступление, заставило вас относиться ко мне уважительно, интересно. Если бы я была талантливым писателем, поэтом, музыкантом, то исчезла бы безызвестной. К сожалению, наше общество устроено так, что, стоит совершить преступление и ты уже знаменитость. По настоящему талантливые люди, должны страдать от невостребованности. А после этого, возникает вопрос, почему преступление собственно, было совершенно, на который уже сами знают ответ. И, Кевин оказался прав, если бы он не прибил тогда массу людей, не оказался в телевизоре, теперь, практически все как в том фильме, должна сказать вам, что эта книга весьма правдива – уверенно пробасила Электра. В студии наступила немая сцена. Простое заявление женщины, выбило ведущую из колеи. Лицо той нервно дернулось, прежде чем ей удалось успокоиться.
– Расскажите…
- Мне ничего это не даст.
– Но, вы, же сами согласились на интервью. – Согласилась, да, а теперь сижу здесь и удивлена, зачем это сделала? Ах, да, ведь все яснее не бывает, тюрьма – вот, что мне надоело. И здесь попадаетесь вы, народ жаждет узнать, мою правдивую историю, отличный повод для того, чтобы переменить обстановку.
– Значит, вы согласны все рассказать?
- Конечно.
– Отлично, возможно, после этой истории, вас даже оправдают, потому, что лично я, тоже не верю в вашу виновность.Электра начала рассказ. Мне неизвестно, плохая я, или хорошая, если осудили, то первое, если теперь многие люди хотят мне помочь, то второе. Свою вину признаю, но не жалею об этом поступке, потому, что сделала все, как мне нужно. Пусть общество само решит, кто я для него. Я родилась 10 марта 1980 года в Чикаго и сразу же была лишена многого. А именно, права на собственное мнение, семью и детей, род на мне закончен. Точно мне не известен свой диагноз, никогда не интересовалась им, но точно знаю, что вывернутые кости на ногах сформировались еще в утробе и это никак не исправить. По словам докторов, мне повезло, что я хотя бы могу передвигаться. Как говорил отец, я упорная и приспособилась к самой себе, вопреки медицинским показаниям. Джозеф Розамунд и Лиэнн Шепард – так зовут моих родителей. Их роман был просто увлечением. И конечно, как многие люди, которые прикрыли понятие инстинкт размножения , первым красивым словом, которое придумали, «любовь», они первым делом кинулись в кровать. Именно такая ценность, как семья, отличает нас от животных, но я считаю, нет, это только стереотип, навязанный обществом. Когда мать узнала, что ждет ребенка, была вынуждена выйти за ухажера, так как он, на ее беду, оказался слишком правильным. На всех свадебных фотографий у нее был недовольный вид, скривленное лицо, злое. Что отражало ее отношение к семейной жизни в целом. На самом деле, сохранение девственности до свадьбы, избавляет от многих проблем, но теперь это, ни во что не ставят. Леди считала себя несчастной, ведь ее силой заставили родить меня. И вот, выяснилось, что я инвалид с рождения. Мать сразу принялась корчить из себя героиню, которая не оставит больного ребенка на произвол судьбы. Все родственники только и делали, что восхищались ей. Однако ее ветреная натура не нагулялась. В день выписки она просто исчезла, не оставив никаких контактов. Потрясенный отец увез меня домой, с намерением воспитывать самостоятельно. Но через 3 дня привез меня в дом родителей матери, их зовут Варнар и Стефани Шепард,он оставил меня там и сказал, что заберет обратно. Но не забрал. Впрочем, дедушка и бабушка этого и ожидали, поэтому не удивившись, принялись растить меня. Никого я особо не интересовала. Они надеялись, что мать одумается и вернется в семью, но нет, ее не было рядом. Более того, отец тоже исчез, может, отправился на поиски матери, возможно, на поиски любовницы. Если он искал жену, то оставил бы телефон, по которому будет связываться с нами. Обзвонив всех подряд из его справочника, Стефани пришла к выводу, что он бросил меня. Когда она обратилась за помощью в поиске к его родителям, которых звали Конрад и Октавия Розамунд, те заявили, что у них нет права навешивать на их сына чужого, к тому же больного и возможно поэтому, психического ребенка. Все узы разорвались. Я осталась на попечении обожаемых мной людей. И поэтому, когда я узнала, что позже они приложили все зло, к тому, чтобы навредить мне, была действительно опустошена. К пяти годам, я сама из себя сделала затворницу. Единственным существом, которому ненужно было ничего доказывать, был подаренный мне хаски, которого я нарекла Плуто. Мне нравилось каждый день выходить во двор, хоть и едва могла до него добраться, ища любую опору вокруг себя и присаживаться на скамью, которая стояла перед домом. Пес всегда был рядом в этот момент, не кидался ко мне, понимая, что если он будет изъявлять радость, я просто свалюсь, а просто весело кружил рядом. Лишь после того, как я удобно устроюсь, он мог радостно запрыгнуть на меня. Такое спокойное существование мне нравилось, я не представляла себя среди городской суеты. Моего личного ликования не могли испортить даже остальные дети, которые злились в привычной им манере, на того кто отличается от них. Часто кто – то проходил мимо и не упускал возможности колко задеть меня. Я не обижалась на это, ведь они только того и ждали. А в ответ особо усердному обидчику, летел пущенный мной камень, который удачно попадал в лоб. Через некий период, эти наглецы уже опасались меня, так как повзрослевший пес, нагонял на них ужас. И не зря. Пес кидался к любому, чувствуя настроение хозяйки, изрядно трепал штаны. Из-за этой смелости, у нас возникла проблема с соседями. Недовольство пришлось убирать Варнару, он пошел, и смело объяснил им, почему наш пес так поступает с их детьми. Родители, все прекрасно знавшие об этих хулиганах, с пониманием отступили. Ферма в Айове, лично для меня идеальное место с горой недостатков. Я начала обучаться на дому, потому, была не очень приспособлена к общению с другими детьми, в прочем и людьми в целом. Меня пытались приспособить к обществу, но девочке, которая от детей получала только агрессию в свой адрес, не дано было понять, что есть другие люди, которые являются чужими и в тот, же момент по доброму к тебе относятся. По этой причине я отказывалась выезжать даже в городской парк на праздники. Мне было плохо в коллективе. Доктор подозревал у меня легкую форму аутизма. И все же один человек мог сломать стену, которую я воздвигла между собой и обществом. У меня был кузен по имени Отис Розамунд, сын старшего брата моего отца, дядюшки Стэнли и его жены Кендры, он на 7 лет старше меня. Они жили не далеко от нас и держали ферму. Взрослые не желали меня знать, в отличие от их сына. Поэтому Отис стал частым гостем в нашем доме и, что было лично для меня важней всего, нашел общий язык с гордым Плуто. Он еще часто шутил о том, что заберет у меня потрясающего пса, но мне было и не жалко, ведь он хорошо с ним обращался. Однако каждый раз, когда парень на самом деле пытался увести его с собой, Плуто злился и оставался при мне: так продолжалось до тех пор, пока сбитый с толка пес не стал рычать на него при встрече, а после и вовсе уходил. В результате я оказалось веселым ребенком, окруженным лишь теми людьми, которые мне нравились. Кроме Варнара, Стефани, Отиса, в мое воспитание вмешался и Кристофер Маршалл со своей женой Алисией, которая приходилась старшей сестрой главе нашей семьи и, соответственно бабушкой мне. С ними, я совсем не чувствовала себя сиротой по факту, ведь никто не знал, что стало с моими родителями. Кроме того, у меня неожиданно появился друг, соседский мальчик по имени Киллиан Портер, страдающий аутизмом. Он просто вышел из дома по недосмотру старших, они, конечно, кинулись на его поиски. Их удивление было велико, потому, что ребенок не ввязался в неприятности. Вместо этого он сидел на скамье рядом со мной, заслужив полное доверие Плуто. Он был на 5 лет старше меня, и я искренне считала, что могу многому, у него научится. Для меня он был не странен, а наоборот, нормален и только потому, что общался со мной с удовольствием. Лишь позже я поняла, что он тоже болен, но не так как я. Киллиан жил в абсолютно чужой ему семье, которая, можно сказать, приняла его из жалости и дала свою фамилию. Никто не знал, откуда на ферме семьи Портер, взялся этот мальчик. Вся правда была в том, что он пришел откуда – то сам: истощенный, замерзший и оборванный. Приявшие его братья: Гаррет и Дэнэл, не были рады этому, уже через год. Но, как и многие люди, к своему несчастью, были зависимы от чужого мнения. Страх осуждения, в том случае, если они выгонят беднягу, не дал им это сделать. Стены дома для того и существуют, чтобы скрывать за ними постыдные семейные дела. Этим успешно пользовались Портеры. Они доводили Киллиана до истерии, надеясь, что у него, что – то там перемкнет, и он сам уйдет туда, откуда пришел, но это никогда не работало и злило силачей. Варнар смог узнать об этом и посоветовал тем, оставить парня в покое, возможно, купить ему собаку, ведь общение с моим псом, пошло ему только на пользу и, отпускать его ко мне, когда захочет, тогда он перестанет им надоедать. Громилы же посоветовали ему… кхм… в матерной форме…убираться и не лезть не в свое дело. К счастью, парень однажды сбежал из дома, с криком пронесся, мимо этой странной линии, где проживают одни родственники, и бросил тень на методы воспитания благодетелей. Они прекратили издевательства. С тех пор, они так же перестали, лишний раз общаться с кем попало. Недолюбливали нашу семью. Но никогда не запрещали мне приходить к ним в гости. Я цеплялась за все возможные заборы, отвергая костыли, и добиралась до дома своего друга. Это было мне абсолютно противопоказано, но я не желала постоянно, только и делать, что сидеть дома. Странное поведение Киллиана не укрылось от Стефани. Я стала приходить домой в синяках, и она потребовала объяснений. У парня появилась привычка брать меня на руки, как только он осознал, что передвигаюсь я не так, как другие. Однако, слезть не давал до тех пор, пока вдоволь не поносит меня по двору, а если я пыталась вырваться, слегка щипал меня за руки, но не хотел причинить вред, в том, что у меня слишком чувствительная кожа, нет его вины. Дело дошло до того, что когда мне стоило немного повернуться в его руках, он решал, что я снова пытаюсь ускользнуть. Узнав об этом, она запретила мне с ним общаться. Но я выразила протест и была непреклонна, у меня больше не было друзей. Однажды, при мне, Алисия сказала:
- В ее состоянии, ей только такие полоумные друзья и светят – и рассмеялась над сказанным. Тогда, я по детской наивности, вере, способности считать, что в людях есть только хорошее, даже, если это семейная пара, которая бросила тебя, решила, что таким образом, она просто пытается убедить невестку, что мне необходимо общение с Киллианом. Оказалось, что ей управляла тупая страсть насмехаться. Потом, я поняла, что на самом деле, все, кто меня воспитывал, делали это. Над моей походкой, мнением, которое им напоминало мнение «здорового человека» и желанием жить как все. Они осматривали меня и радовались, что не такие как я. Будто в этом нет ничего, кроме лично моей вины. Тогда, они просто не брали в расчет, что самая хрупкая вещь в мире, это организм человека. Стэнли Розамунд страдал от плохой работы печени, вот именно он, мог этого и не допустить, ведь его предупреждали, ненужно столько пить, алкоголизм, был его главной проблемой. А я, что могла сделать, только не выходить из утробы, но это было уже сделано. До скорбного момента полного понимания всего, что имели в виду взрослые, мне удалось быть счастливой маленькой девочкой. Что до них, то в тот момент, у меня было лишь одно мнение, они не придадут, никто из них, никогда. Теперь же я считаю, что та счастливая малышка, посторонний человек, с которым мне пришлось столкнуться, и у меня самой не было ничего, хоть отдаленно похожего на ее мир. Когда и по какой причине, они все меня дико возненавидели. Мне хотелось узнать. Помню, я задала этот вопрос Стефани и ее ответ шокировал меня.
– Электра, ты действительно решила, что у нас нет причины ненавидеть тебя?! Конечно, она есть. Причина в тебе самой, ведь ты ворвалась в нашу жизнь не как ребенок, а как наказание и мы были вынуждены воспитывать тебя, кто обрадуется инвалиду – никто. Она сказала это так, будто я насильно заставила их воспитывать меня, не отец, а я сама оставила себя у них, не мать, а я сама себя родила, специально, чтобы замучить их, хотя никогда не ссорилась с ними, спорила, да, но не могла даже мимоходом понять, что это их так раздражает. Суд не мог поверить, что я настоящая убийца. Там были уверены , что мне пришлось кого – то выгородить. И кто убийца? Взять, к примеру, Стефани, у нее был, как и у них всех, мотив, они могли уничтожить меня, но не тех, кого уничтожила я. У меня действительно был мотив, но он меркнет на фоне желания отомстить за страдания, не мои, других, которые обеспечили мои родственники. Я потеряла тех, кто действительно обо мне заботился и решила, что они должны потерять тех, о ком заботятся, все по честному. Мне следует рассказать все в подробностях, я начну с того момента, который помог мне понять, какого мнения действительно придерживаются обо мне родственники. Когда мне исполнилось 7 лет, Варнар и Стефани, решили переехать в освободившийся дом, за 3 дома до этого. Я была против, это была дурная постройка, насквозь пропахшая сигаретами, уговаривала подыскать другой, если им так хочется. Но они не хотели знать возражений. Меня вырвали силой из личного уюта и отправили туда. Вопреки заявлениям Варнара, я вовсе не считала, что все крутится вокруг меня и все решения они должны принять с дозволения маленькой дуры. Это был первый раз, когда он меня оскорбил, поэтому я уже внутренне забила тревогу. Мне было ясно, что им нравится в этой халупе, которая была всего лишь на одну комнату больше нашего дома, и она душила меня каждый день моего пребывания там. Поэтому, через месяц я уже не могла там находиться. Мне пришлось сбежать. За наш прежний дом никто не дал ни цента, поэтому он все еще считался нашей собственностью. Забрав с собой Плуто, я зашла домой, и мне сразу стало легко, разместилась на полу, ведь мебель отсутствовала, мы уснули вместе. Мне было весело, хорошо, считала, что утром смогу переубедить родственников, и они позволят мне жить здесь. Меня разбудил весьма болезненный пинок в бок. Проснувшись, я поняла, что надо мной стоят Варнар, Стефани и Кристофер. Сначала, решила, что это вышло случайно, в комнате на меня натолкнулись, но бить не хотели. Однако разозленный Варнар повторил свой пинок. Я потрясенно ойкнула, и он пнул меня в третий раз.
– Достаточно, брось Варнар – посоветовал ему Кристофер.
– Эта тварь опозорила нас перед обществом, теперь все будут считать, что мы жестоко выгнали ее из дома, это не так – разъяренно прорычал Варнар.
– Нет. Я хочу жить здесь, а не там. Позвольте – попыталась я все им объяснить, считая, что этим могу уменьшить их гнев.
– Хочешь жить здесь, пожалуйста, но для этого ты должна перестать быть нашей внучкой! Тебя забыли спросить, что ты хочешь! Мы больше не намерены терпеть твои заскоки, запомни, ты ничтожество, которое мы из жалости приютили, а у тебя нет никакой благодарности! – проверещала мне Стефани. Варнар схватил меня за руку и потянул вверх. Я попыталась вырваться и объяснить лучше, что не допущу их позора, но проживать буду только здесь. Ему это не понравилось, он схватил меня за голову и впечатал лбом в пол, в этот момент, остальные не остановили его. Луч фонаря высветил мое лицо, он ждал, что я зарыдаю, но этого не произошло. Плуто с лаем кинулся на мою защиту, но Кристофер огрел его. Стефани плюнула в меня. Если вы считаете, что я вру, спросите у нее, проверьте на детекторе лжи. После этого, ее муж, которого я больше никогда не могла называть дедушкой, перекинул меня через плечо и все вышли из дома. Пса тоже захватили. Я была помещена обратно в вонючее болото, называемое домом. С тех пор Варнар применял силу постоянно, когда я пыталась хоть немного поспорить с ними, люди, конечно, замечали синяки и спрашивали, в чем дело. Но отговорка всегда была одна: «Милая Электра толком не может ходить и часто падает».8 августа 1988 года, родилась моя кузина со стороны матери, дочь ее старшего брата, Хизер Шепард. Все мы собрались поздравить семью. Они поселились рядом с нами, впрочем, только позже я узнала, что у любительницы все контролировать, Стефани, было хобби, насильно селить всех родственников там же, где живет она. Мне не терпелось узнать, как выглядит моя сестра. Я вбежала в комнату и сразу же поднеслась к кроватке, но Алисия схватила меня за руку и оттащила оттуда. Жена моего дяди: Вайолет Шепард, удивилась.
– Лучше не подпускать ее к ребенку. Ведь он здоров, а она больна. Ты сама это знаешь, поэтому, осторожно – недовольно сказала Алисия. – Я не заразная! – возмущенно крикнула я.
– Алисия, отпусти девочку и убирайся из комнаты – заступилась за меня Вайолет.
Шокированная женщина не смогла возразить Вайолет и моментально удалилась. Я же с ее разрешения смогла познакомиться с сестрой. Однако крошечный ком нервов не был в таком восторге, от нашего знакомства как я, поэтому сразу же громко заревел. Как только я вышла из комнаты, Варнар перегородил мне дорогу и дал затрещину.
– Электра, не смей спорить, когда старшая решила, что ты не должна там находится, значит это так и есть – рявкнул мне Варнар.
– Конечно, а взяли вы меня сюда, чтобы кто – то посторонний не узнал, что все здесь, а я одна дома, точнее, в той гадости, в которой я живу – твердо заявила я.
– Заткнись – потребовала Стефани. Но только потому, что я сказала правду.
В этот момент, к нам подошел мой дядя Леонардо Шепард.
– Я считаю, что Электра не должна общаться с Хизер. Нашей дочери в раннем возрасте, ненужно знать, что в мире существуют такие, неправильно сделанные люди. Это может расстроить ее, такое, конечно, нам нельзя допустить – сказал Леонардо и его слова были решающими. Однако, через 3 года такой запрет был снят. Хизер хотела играть с детьми, но своим несдержанным поведением, распугала всех и в этот момент, отец пообещал ей личную игрушку, которую он назвал «больная сестра Электра». Сестра решила, что имеет право делать со мной все, что захочет. Но в этом нет ее вины, это родители так воспитали маленькую эгоистку. В тот период, я спокойно общалась с одним только Киллианом, Отис по неясной причине отдалился от меня, Плуто не мог говорить. В один момент, Кристофер, Леонардо и Варнар примчались во двор к моему другу, схватили меня и насильно увезли, указав, с кем играть. Еще мне поставили условие: играю – нахожусь здесь, не играю – убираюсь. Они считали, что я, по не понятной причине, дорожу правом, бывать у них в доме. Да, я любила бывать там, где не живу, это расслабляло меня и не хотелось возвращаться в ту вонь, из которой мне не позволили уйти. Но такой шантаж был мне противен. Тогда они просто заставили меня, выполнять все капризы Хизер, так же как и они делали это. В благодарность они давали мне горстку конфет. Которые, впрочем, я рассыпала по двору всякий раз, как уходила оттуда, им было это известно, но они все пичкали меня бесполезной карамелью. Я привыкла к общению с Хизер и не обращала внимания, на ее пинки, подножки, смех. Во мне появилось мнение, что когда она перерастет период родительских наставлений, станет правильным человеком. Мы сможем подружиться. Помешал странный случай, и тогда я поняла, что такого не произойдет. В тот день, она упросила меня выйти с ней их дома, постоянно следившие за нами родственники, в этот раз даже не заметили, что мы ушли гулять. Хизер вела меня за руку и делала вид, что она главная, но по сути это так и было. Мы подошли к опасному обрыву, который сделали, чтобы некие богачи создали «внутренний» город, однако они передумали и уехав, не исправили рельеф. Я хотела уйти, но сестра остановилась здесь.
– Алисия сказала мне, что такие люди как ты ничего не стоят. Они должны быть благодарны нам. Без нас они ничего не могут. Значит, у меня есть право управлять тобой. И не спорь – ребенок сказал такие слова, которые присущи взрослому. Это уже внушение.
– Нет, Хизер, правильно, я благодарна тем, кто меня воспитал, но и им нельзя считать, что мы никто – конечно, ответила я. Мое мнение не понравилось Хизер, ведь она твердо сказала: и не спорь. Но я не считала себя обязанной, абсолютно во всем подчинятся ей. И она отомстила, легла на край обрыва: заголосила:
- Помогите, Электра меня столкнет вниз!
И прежде, чем я сделала шаг ей навстречу, сюда примчались Стефани Вайолет, Алисия, Леонардо и Варнар. Мужчина ударил меня кулаком в лицо, даже не попытавшись понять. Для Хизер это была игра, она радостно поднялась и подскочила к ним. Доказательство моей вины лежала на земле и мне не было оправдания, никто не поверит в то, что я не при чем здесь.
– Электра, ты мне нравилась, и я не знала, что ты способна на такое, чудовище! – крикнула мне Вайолет.
– Она просто завидует нашей красавице, потому, что сама уродливый, брошенный, инвалид! – нагло заявила Алисия.
– Поверьте, я не хотела сбросить ее! – отчаянно крикнула я. Никто не поверил. Варнар схватил меня за плечи и наклонил над обрывом:
- Нет, ты больше никогда не навредишь нашей семье, теперь ты полетишь вниз, я сброшу тебя туда, дрянь! – прорычал мне Варнар.
– Варнар, ненужно, ты не убийца, пусть она сама туда кинется – посоветовала ему Стефани. Мне неизвестно, сделал бы он это на самом деле, я решила, что жене удалось бы его отговорить, вовсе не потому, что они беспокоятся обо мне, склонны верить в мою честность, хотят все исправить, просто это могло грозить ему тюрьмой, если кто – то из присутствующих проговорится. – Сбрось вниз сам себя, ублюдок! – раздался голос Отиса. Он одним рывком отобрал меня у Варнера и подхватив на руки понес прочь. Вслед ему, мужчина прокричал странность:
- Забирай ее, но ко мне больше не смей приближаться, содомит! – тогда я не придала этому значения, ведь не знала, что это значит, но именно из – за этого я потеряла его. К ночи, им удалось отобрать меня у Отиса и я переночевала в ненавистном доме. С утра, без объяснения причины, меня резко разбудила Стефани, она помчалась, схватив меня на руки, у дома нас ожидал Варнар. Он недовольно хмыкнул, можно сказать, что таким образом встретил меня. Конечно, супружеская пара и 11 летняя девчонка в одной сорочке, завернувшие во двор семьи Портер, выглядели весьма странно, к тому же шокировали трех парней, которые пололи клумбу с нарциссами. И все же, Киллиан был рад мне всегда.
– Электра, объясни парню, что с этого момента вы больше не друзья! – потребовала сердитая Стефани.
– Почему? – удивленно спросила я.
– Мне не понятно, каким образом ему стало известно о твоей жестокой выходке с бедняжкой Хизер…
- Дорогая, я знаю, ему все рассказал Отис – сказал ей Варнар.
– Да. И вчера он пришел к ним, выбрал момент, когда малышку оставят одну, толкнул в грязь, а после этого закидал взятым из дома кроличьим пухом. Он посчитал, что тебя зря обидели, уж не знаю, как хоть что – то понял, но его поступок отвратителен.
– Значит, теперь я не должна с ним дружить, только потому, что справедливость восторжествовала, пусть даже в такой странной форме – констатировала я факт. – Прекрати! –рявкнул Варнар.
– Нет, этого никогда не произойдет, опусти меня, Стефани. Женщина не стала церемониться и просто разжала руки, чтобы я упала вниз без шанса опоры. Однако меня совершенно неожиданно подхватил Гаррет. Остальные тоже удивились.
– Сучка! – прошипел Варнар.
– Сам ты кретин – сердито сказал Дэнэл.
– Убирайтесь отсюда, немедленно – заявил им Гаррет. При этом, он совсем не имел ввиду меня и я окончательно растерялась, понимая, что ошиблась семьей. Мои странные родственники, не хотели уйти спокойно, поэтому собрались отпустить в адрес парней оскорбительные замечания. Но Киллиан широко открыл рот и принялся завывать сереной, поэтому, им пришлось ретироваться. Ближе к обеду, Гаррет отправился к ним и потребовал одежду для меня, ведь я не могла расхаживать в спальной одежде по двору постоянно. Стефани не стала с ним спорить, а молча швырнула в лицо оранжевое платье. Я гостила у них целый день и мой друг был этим очень доволен. Однако, резкая перемена настроения, которой подверглись Гаррет и Дэнэл, насторожила меня. Мне было все известно об их взрывном характере. Доброта, которую они проявили, могла в любой момент лопнуть как мыльный пузырь. И, скажу вам прямо, я не чувствовала себя в безопасности, когда находилась рядом с ними, в тот же момент зная, они не причиняли мне вреда. Не поборов эту дилемму, я была вынуждена отказаться от их предложения остаться жить с ними, как подруга их младшего брата. В тот момент, они действительно его так назвали, но могли опять наречь щенком, за малейшую провинность и мне пришлось бы бежать. Провожали домой меня, их хмурые лица. Я вернулась назад и никто из родственников ничего мне не сказал. Следующий день был дико ужасен.