Просмотров: 1730 | Опубликовано: 2017-08-11 01:38:48

Соверены Георга

Курт с детства мечтал ходить в море, он любил рассматривать компас, оставшийся от деда, бинокль, доставшийся от отца. Он часто ходил на пристань, смотреть на корабли, разговаривал с матросами, расспрашивал про морские путешествия. Больше всего ему хотелось попасть на корсар кайзера «Зееадлер», о котором тайком рассказывал отец. Отцу повезло прослужить на нем коком всего несколько месяцев, в течение которых он пережил невероятные приключения, подхватил цингу и еле добрался до дома. Но на удивление быстро поправился. На заработанные деньги отец купил пивную на пристани.  Сначала он принимал участие в ее работе, но со временем потерял к ней интерес и начал надолго пропадать из дома. Матери пришлось нанять работников, иначе они с Куртом не справлялись. Посетители пивной рассказывали, что отец частый гость у тетушки Берты, что он сорит деньгами и хвастает своими подвигами на корсаре. Мать часто плакала после таких разговоров, а однажды открылась Курту:

– Один ты у меня остался, лишь бы тебя на эту проклятую войну не забрали. А отец твой запил от того, что совесть не чиста. Украл он эти деньги… чувствую, что украл, такое не прощается…проклятые деньги… убьют его.

Так и случилось. Отец пропал на месяц, а потом его труп нашли на берегу во время отлива. После похорон, прибираясь в подвале пивной, Курт нашел зарытый мешок с золотыми соверенами и перепрятал его. Решил не рассказывать матери о находке, часть денег он планировал использовать на путешествие в поисках «Зееадлера». В дорогу он собрался сразу после Рождества.

            Зима в Гамбурге выдалась на удивление холодной и ветреной. На улицах лежал снег. Ледяные бурлящие волны слизывали с пристани всё без разбора. В воде бултыхались бутылки, дырявые бочки, рваные снасти, всякий мусор из прибрежных домов и пивных.  Всплывали трупы бродячих животных, а порой, и трупы людей, чаще всего, вернувшихся с войны калек.

Курту исполнилось шестнадцать перед Рождеством, самое время сходить к тетушке Берте. Он вытащил из мешка два золотых соверена, один из них разменял в порту и пошел через ратушную площадь к дому тетушки Берты. Курт долго кружил по площади возле праздничных лавок, не решаясь ступить в переулок. Выпитый тайком шнапс будто улетучился. Проходящий мимо матрос, озираясь, вполголоса спросил его:

            – Паренек, ты не знаешь, где тут дом тетушки Берты? – и скабрезно ухмыльнулся.

– Знаю, господин матрос, я вас провожу, – обрадовался Курт и уверенно направился в переулок. Матрос вразвалочку шел за ним.

– Можно, я с вами, господин матрос? – спросил неуверенно Курт.

– А тебе не рано, малец?

– Мне уже восемнадцать исполнилось, и деньги есть, – ответил, краснея Курт.

– Ну, тогда тебе прямая сюда дорога, – усмехнулся матрос, открывая массивную дверь.

На пороге крохотной прихожей им скрещенными пиками перегородили дверь двое мужчин в красных капюшонах палачей. Курт испуганно отпрянул в сторону. Матрос громко расхохотался:

– Испугался малец? Чтоб тебя!

Потом протянул деньги мужчине справа. Палачи расступились, и Курт, следуя примеру матроса, тоже дал им деньги. Матрос удивленно посмотрел на английские пенсы в его руках и открыл следующую дверь.

– Откуда у тебя английские монеты? – чуть слышно спросил матрос, первым переступая порог.

– Так, нашел, обронили… в пивной, – ответил неуверенно Курт и охнул от открывающейся перед ним картины, он даже не обратил внимание, как матрос шепнул ему:

Frad Pirat.

Женщины всех возрастов и мастей предстали перед ними в огромной гостиной, они сидели, полулежали, танцевали в прозрачных нарядах. Несколько солдат сидели в глубине зала в окружении женщин.  Бледный тапер за огромным роялем играл что-то бравурное. В воздухе витали запахи табака и спиртного, но не такие тяжелые, как в пивной, их перебивал особый женский запах, который Курт чувствовал иногда в пивной от некоторых женщин. Запах этот смущал и притягивал его, и он часто крутился возле таких столов, а женщины, замечая его интерес, подмигивали ему и громко хохотали. А однажды рыжая красотка словно нечаянно коснулась рукой его бедра, посмотрела блестящими глазами и подмигнула. Курт выбежал из трактира, спустился со двора в подвал. Руки сами потянулись к низу живота, и он бурно предался запретному удовольствию.

– Господа, не желаете ли выпить? – подплыла к ним колышущаяся тетушка Берта.

– Рому, – сухо сказал матрос.

– Пожалуйте, господа, – пригласила она их к дивану с маленьким столиком.

Как только матрос с Куртом расположились на диване, к ним подошли две женщины с бокалами в руках: полная и худенькая. Худенькая села рядом с Куртом, протянула ему бокал. Он залпом выпил содержимое и, стараясь не смотреть ей в лицо, положил руку на ее колено и тут же убрал.

– Неплохо, неплохо, – рассмеялась она и положила его руку обратно на свое колено. Рука дрожала и горела.

– Я – Герда, а как зовут молодого господина? – спросила она кокетливо, и Курт поднял на нее глаза. Это была молодая девушка, почти девочка с веснушками на щеках и вздернутым носиком. То ли ром подействовал, то ли возраст Герды успокоил его. Курт рассмеялся. 

Они вывалились из дома тетушки Берты под утро и, покачиваясь, прошли через площадь к пристани. Тогда Курт прошептал матросу в ухо:

Frad Pirat.

– Я так и понял, – пожал ему руку матрос и представился:

– Фриц Райх из Висбадена.

– Курт Лохнер.

– Ты, случаем, не сын кока Лохнера?

– Да, собственной персоной, – вытянулся по-солдатски Курт.

 – Жалко, что от цинги умер, хороший был кок, мы его часто вспоминали.

– Его в порту в пьяной драке зарезали, труп в воде нашли, – ответил Курт и неожиданно расплакался.

– Ты чего, малец? Чтоб тебя! – растерялся Фриц.

Курт неуклюже уткнулся матросу в плечо. Фриц хлопнул его по спине:

– Хороша ведь Герда, а?

Курт вытер рукавом слезы и смущенно улыбнулся:

– Расскажи, расскажи, какие еще корабли на корсаре потопили?

– Да, прав капитан фон Люкнер, лучше в море англичан топить, чем на суше воевать.

– Отец рассказывал мне о нем. Как ты думаешь, он возьмет меня юнгой?

– Не дрейфь, разберемся, – сказал Фриц, – только деньги нужны, чтобы до корсара добраться.

– Ты знаешь, где парусник? – вскрикнул Курт.

– Есть один человек, из коммерсантов, он должен знать.

– Есть деньги, я золотые монеты в подвале нашел после смерти отца, – сказал с гордостью Курт и вынул из кармана золотой соверен.

– Так это совсем другое дело!

            Они договорились, что Фриц найдет его, как только вернется в Гамбург, навестив родных.

            – Будь наготове, малец! – сказал Фриц на прощание.

 

***

Курт приготовил котомку со сменой белья, положил туда компас, бинокль и начал ждать известий от Фрица.

 Как-то вечером в пивную забрела группа моряков, среди них был матрос, к которому все относились уважительно. Вид у него был изможденный, как после долгого тяжелого плавания.

За полночь, подавая им пиво, Курт расслышал, как те говорили про капитана фон Люкнера.

– Настоящий капитан, таких, больше нет! – хвастливо рассказывал матрос.

– Жалко, что парусник разбился, – сказал другой матрос.

– Прост! За капитана! – кричали они время от времени, потом шумно вставали и выпивали.

Курт дождался, когда моряк выйдет на улицу, и подошел к нему:

– Простите, господин матрос, я Курт Лохнер, сын Иоганна Лохнера, вы знали его.

– Сын кока Лохнера? А где отец?

– Он… его убили.

– Вот беда, сынок. А мы в аду побывали, чудом выжили, чудом спаслись, всего шестеро и осталось нас.  И «Зееадлера» больше нет… вздохнул моряк.

Вскоре Курт присоединился к компании, они вместе помянули его отца. Курту не хотелось верить, что мечта его лопнула, как мыльный пузырь. Матрос Шустер рассказывал, как капитана загребли в новозеландскую тюрьму, как они бежали, как чудом добрались до Гамбурга. Курт спросил у него про Фрица Райха.

– Фриц Райх? – удивился Шустер, пристально глядя на Курта. – Кто это?  – спросил он потом.

– Матрос с «Зееадлера», – ответил смущенно Курт, вспомнив про обстоятельства знакомства. – Так он, кажется, сказал.

– Нет, не припомню такого… Матросы часто сменялись на корсаре. Так отец, говоришь, эту пивную купил?  – перевел он разговор.

 

Через месяц в пивную пришел Фриц. Наскоро поздоровавшись, сразу перешел к делу:

– Нашел я следы «Зееадлера». Здесь недалеко, в Северном море. Надо туда как можно скорее добраться. Завтра будь готов, возьми с собой все деньги.

«Да ведь «Зееадлер» разбился, капитан в плену!» – чуть не вырвалось у Курта, но он сдержался.

Фриц внимательно смотрел на него:

– И ты поверил в эту байку, чтоб тебя? Вроде того, что парусник разбит, команда в плену и прочую ересь?

– Здесь был матрос Шустер с парусника. «Зееадлер» разбился у берегов Новой Зеландии.

– Да ты простак, я смотрю. Это же тайный корсар кайзера, станут они перед тобой все карты раскрывать. Матрос Шустер! Чтоб тебя! Да такого матроса никогда не было на корсаре.

Курт не знал, кому верить, но жажда морских приключений взяла верх. Вечером он отсыпал половину соверенов, а остальное закопал в подвале.

Ночью они с Фрицем пробрались в трюм торгового судна и спрятались за мешками с сахаром и крупой.

– Это судно плывет в Кардифф за товаром. Завтра выйдем и попросимся подработать на судне. А как прибудем в порт, пойдем искать связного, который доставит нас на «Зееадлер», – сказал Фриц, доставая из котомки бутылку рома.

– В Кардифф, к врагам рейха? Ты с ума сошел!

– Не дрейфь, мы на торговом судне. Коммерсанты в войну не играют, они на ней зарабатывают. На, выпей лучше, – Фриц протянул ему бутылку.

В почти пустом трюме судна, среди мешков сахара и пшеницы, пахло мешковиной, мышами и виски – убаюкивающим запахом портовых трактиров. Курт слышал грохот запустившейся машины, и пока не отдали швартовы, и корабль, гулко качнувшись, не тронулся, его внимание было настороже. Он незаметно заснул под гул мотора. Во сне Курт, в красивой униформе, стоял навытяжку перед капитаном фон Люкнером на палубе «Зееадлера», а на мачте развевался пиратский флаг.

Курт проснулся от толчка. Во сне он откатился на другой конец трюма и лежал среди ящиков с инструментами. Он огляделся вокруг, пытаясь найти Фрица.

– Фриц! Фриц! – пытался он перекричать гул машины. Потом пощупал грудь, ища мешочек с соверенами, но не обнаружил его. Подумал, что потерял во сне, перекатываясь по трюму. Он встал, покачиваясь, пошел в сторону мешков, но тут же упал от мощного толчка. Судно остановилось.

Через некоторое время люк трюма открыли, и Курт облегченно выдохнул.

– Фриц! Фриц, наконец-то! – крикнул он.

Вниз спустился англичанин в военной форме, с оружием, и выругался:

– What a hell! Who are you?

– Фриц, где Фриц? – спросил удивленно Курт.

Англичанин крикнул что-то наверх, затем, сняв с плеча винтовку, направил ее на Курта.

– Господин солдат, я здесь с другом, с Фрицем Райхом, говорил испуганно Курт, вжимаясь в железный ящик.

– Рейх, ты шпион рейха? – солдат чуть не проткнул его ножом на конце винтовки, Курт успел отскочить в сторону и забиться в угол.

Наверху послышалась немецкая речь. Затем вниз спустился еще один вооруженный англичанин и капитан Зиберт, часто посещавший пивную Лохнеров.

– Курт, ты что здесь делаешь? – спросил удивленный капитан.

– Я здесь с другом, с Фрицем Райхом, мы хотели юнгами наняться.

            Зиберт что-то сказал военным на ломаном английском, и те, усмехнувшись, поднялись наверх.

            После допроса в каюте капитана Зиберт приказал накормить Курта и отправить на погрузку угля.

Разношерстная толпа грузчиков приняла Курта равнодушно, ему вручили лопату и поставили на сборку рассыпающегося из дырявых мешков угля. Курт все же надеялся найти Фрица и не мог поверить, что так глупо попался на его удочку. Говорили, что выходить немцам в город опасно. По вечерам они проводили время в ближайшей пивной, облюбованной немецкими матросами.

Судно простояло в порту Кардиффа неделю, пока его не загрузили доверху уэльским углем.

– А то у нас угля своего нету, в Сааре! – возмущался спившийся учитель истории, портовый грузчик Франц. – Что у нас за государство такое паршивое, у врагов втридорога уголь покупаем, а свое за копейки французам отдаем! Вот увидите, проиграют они войну. А после войны обратно Саар французам отдадут, и Эльзас отдадут, и Лотарингию.

– Зато Крупп с Кирдорфом обогатятся, – поддерживали его товарищи.

– Проститутки они, там, в рейхстаге, проститутки сидят, разогнать их надо! – горячился Франц после каждой выпитой кружки пива, не опасаясь своего грозного оппонента грузчика Тройера из Баварии. Как рассказывали грузчики, краснощекий здоровяк не раз избивал бывшего учителя за критику рейха. Но с началом войны Тройер затих, он всячески избегал призыва на фронт, за что был не раз поносим Францем.

Накануне отплытия Курт не пошел в пивную, а решил пробраться в город. Он легко обошел портовый патруль и вышел на центральную площадь Кардиффа. Он шел по улице, натянув на глаза кепку, и заглядывал в окна пабов и магазинов. Через некоторое время он освоился и понял, что никто его не раскроет, если он будет молчать. «Если что, можно прикинуться немым», – думал он. Продрогнув на холодном ветру, он зашел в маленькую неприметную пивную, сел в углу и начал наблюдать. К нему подошел официант и спросил, что-то на английском. Курт только вытащил из кармана несколько пенсов, как увидел в окно знакомое лицо, это был матрос Шустер. Курт растерянно улыбнулся кельнеру и торопливо ринулся к выходу. Кельнер что-то крикнул ему вслед. Курт заметил, как Шустер свернул за угол, и побежал за ним. Ему хотелось окликнуть его, но он вовремя одумался. Он шел за Шустером, пока тот не вошел в низкую обшарпанную гостиницу на окраине. Курт осторожно открыл дверь и с удивлением услышал немецкую речь. Шустер спросил кого-то, где можно найти Фрица Кляйна.

– Комната номер 5 на втором этаже – ответил резкий женский голос.

Затем Курт услышал скрип лестницы и удаляющиеся шаги. Простояв несколько минут, он уверенно вошел, поздоровался и тоже спросил, где найти Фрица Кляйна. Поднялся на второй этаж и постучал в дверь с номером 5. Кто-то отворил дверь, он вошел и тут же, охнув от удара по голове, рухнул на пол.

            Курт застонал от боли, открыв глаза. Голова трещала, а тело затекло. Он хотел встать, но понял, что руки и ноги связаны, а сам он лежит на полу.

            – Очухался, малец? Чтоб тебя! – хохотнул Фриц, он сидел за накрытым столом.

            – Подлец! – крикнул Курт неожиданно зло и громко.

            – Ну-ну, тише, малец! – ответил Фриц.

            И тут Курт увидел сидящего с другой стороны стола матроса Шустера.

            – Да, Курт, это я, ну и глупый же ты парень! Отец твой был поумнее, мы с ним такие дела проворачивали. Должок у тебя перед нами. Старик твой наши деньги прикарманил и скрылся. Еще сотня золотых соверенов. Отдай по-доброму, и разойдемся.

            – Так это вы, гады, его убили?

            – Мы тут ни при чем! У него много должков накопилось, у старика Лохнера, – сказал Фриц. – Мы люди мирные, никого не грабим, не убиваем… – хохотнул он.

            – Мы только свое забираем! –  подтвердил Шустер.

            – Развяжите меня! Мне на судно надо, мы завтра в Гамбург уплываем, – сказал Курт.

            – Развяжем, не дрейфь, Лохнер! – ответил Фриц.

            – Так ты Кляйн, а говорил Райх! – сказал с сарказмом Курт.

            – Райх, Фриц Райх! Ну ты даешь! – закатился в хохоте Шустер, держась за живот. 

            – Заткнись, свинья! – Фриц встал и изо всех сил пнул Курта в живот. – А ты, Шустер, рассказал, как предал команду и капитана в плен сдал?

            – Гады, подлецы! – прохрипел, задыхаясь, Курт.

            – Всё, Фриц, успокойся, Райх, твою мать! Он нам живой нужен, с соверенами.

            Курт вернулся на судно под утро, а на следующий день они покинули Кардифф.

Мать, увидев Курта, избитого, осунувшегося, чуть не упала в обморок. Придя в себя, гладила его по голове:

– Один ты у меня остался, а иначе и жить незачем. К чему мне эта пивная?  Все из-за отца твоего, из-за жадности его непомерной. Отдай эти проклятые деньги и уезжай на учебу, езжай в Любек в мореходную школу, а там и война кончится, – плакала она.

Сон Курта Лохнера, приснившийся на торговом судне сбылся. Он встретитился с капитаном фон Люкнером через много лет, у берегов Австралии. С палубы своего корабля, Курт отдал честь легендарному капитану, проплывавшему на своей яхте «Зеетойфел».

 

 

 

Публикация на русском