Доктор, помогите нам!

Молодая женщина со спящим ребенком на руках несмело вошла в приемную, затравленным взглядом, посмотрела на присутствующих. Постояв немного у двери, из пустующих стульев, выбрала себе стоящий в углу, почти у двери. Села на краешек стула опустив глаза в пол. Ребенок тихо заплакал, и она немного осмелев, придвинулась к спинки стула, стала укачивать его. Ребенок заснул, а она так и сидела, покачиваясь вперед-назад, глядя в пол. - Тасболатова, - выкрикнула фамилию секретарша. Женщина вздрогнула, и замерла.

- Тасболатова, проходите. Положив голову спящего ребенка себе на плечо, женщина встала, неестественной походкой подошла к двери и постучала в нее. Не дождавшись ответа, посмотрела на секретаршу:

- Можно войти? Секретарша кивнула головой. Женщина потянула на себя дверь, и сделав над собой большое усилие, вошла в кабинет. Ее не было довольно долго. Ожидающие начали ерзать на своих стульях, поглядывая на часы. Самые нетерпеливые подходили к секретарше с вопросом: «Почему так долго?», секретарша мило улыбалась и пожимала плечами «Ожидайте». Наконец, дверь приоткрылась и из нее вышла женщина. Ребенок на ее руках обняв мать за шею, вертел головой осматривая незнакомую обстановку. Следом вышел глав врач и обращаясь к секретарше сказал:

- Гуля, запиши Тасболатову ко мне на среду. Подготовь ее выписки и историю болезни, - а потом, обращаясь к женщине, - в среду к пяти часам, поняла? Та, кивнула головой:

- Спасибо, доктор. Доктор, оглядел приемную:

-Ого, - удивился количеству присутствующих,

- кто следующий? Распахнул дверь, пропуская очередного посетителя. Доктор просматривал одну за другой истории болезней. Клиника частная, поэтому отношение к клиентам должно быть особое, ведь они платят деньги и не малые. Доктор взял очередную карточку со стола. Тасболатова Джамиля. Он сразу вспомнил ее, хотя посетителей сегодня было больше, чем обычно. Испуганная закомплексованная девочка с ребенком. Она очень отличалась от его постоянной клиентуры, тем, что была скромно одета, очень скромно. Ответив на ряд общих вопросов, молодая женщина, набрав смелости, попросила, чтобы лечение ее сына вел именно он. Доктор показал прейскурант. Она думала не долго, пробежав глазами по списку, решительно кивнула головой.

- По карману ли Вам наша клиника? – доктор из-под очков посмотрел на нее

. - Да, я согласна, - она выглядела решительной.

- Но… - доктор был в замешательстве, сумма за лечение выходила кругленькая.

- Ради здоровья сына, я готова отдать любые деньги. У меня самой, было далеко не счастливое детство.

– Она несмело посмотрела на доктора. Он кивнул головой «Продолжайте».

- Я единственный ребенок в семье. Сейчас единственный. Я никогда не видела и не знала своего отца. Когда я спрашивала у мамы «Где мой папа?», она отвечала: «Черт его знает? Забудь о нем! Ни я, и тем более ты, ему не нужны». Когда мне было шесть, у меня родился братик Самат. У него большие черные глаза, на впалых щечках ни когда не было румянца, он редко плакал и редко улыбался. Мама тогда жила с дядей Сериком. По началу они жили хорошо, а потом когда дядю Серика уволили с работы, они с мамой запили. Денег не хватало, поэтому стали продавать все что можно. Одежду, мебель, посуду, продавали по дешевке, лишь бы хватило на бутылку и мало - мальскую закуску. Когда братишке было полтора года, он заболел. Самат лежал на полу, на старом матрасе, потому что наши кровати были давно проданы, и тяжело дышал. Мама с дядей Сериком, как обычно на кухне, вели свои пьяные разговоры, звеня стаканами. - Мама, Саматик, кажется, заболел, - я потянула ее за руку,

- Мама! - Мой сын, здоровм растет! – крикнул Серик, и засмеялся. - Ну, укрой его, может ему просто холодно, - мать махнула в мою сторону рукой, уходи! Прибежала в комнату, накрыла братишку одеялом, таким же старым как матрас, легла рядом обняв его рукой и заснула. Проснулась от того, что Саматик громко хрипел. Побежала к родителям на кухню. - Мама! Мама! - Отстань, - мать больно толкнула меня, продолжая что-то доказывать отчиму. - Там, Саматик…

- Да, отстань, ты! - Чего к матери привязалась? – дядя Серик угрожающе посмотрел на меня и стукнул кулаком по столу, так, что задребезжали пустые тарелки на столе.

- Пошла, отсюда! Ушла, побоялась, что он может треснуть меня по голове, так, что голова в том месте будет болеть дня три. Села, рядом с братишкой, стала гладить его по руке:

- Саматик, Саматик. Он открыл свои глаза, и посмотрел на меня так, что по спине поползли мурашки. Я поцеловала его в щеку: - Спи, Саматик, спи. Он закрыл свои глаза, уснул. Я прилегла рядом, придвинулась к нему ближе, может ему просто холодно? Утром, проснулась и посмотрела, на братишку, он спал. В квартире тишина. Прошла на кухню, родители спали сидя на табуретах, уронив головы на стол. Дядя Серик заругался, во сне на кого-то, мать похрапывала. Хотелось есть. На столе жестяная банка с какой-то не доеденной рыбой и пару кусочков хлеба. Потихоньку чтобы не разбудить родителей взяла все. Осторожно промокнула в остатках консервы хлеб, съела один кусок, второй оставила для братишки, как только проснется, накормлю его. Время близилось к обеду, а братик все спал, не меняя положения. Как –то было не по себе, в тишине квартиры не было слышно его дыхания. - Саматик, Саматик, вставай, – братишка лежал как кукла, такой же бледный и холодный, без движений,

- Саматик! Побежала на кухню, стала тормошить мать:

- Мама, вставай, вставай! Мать с трудом подняла голову, не видящими глазами уставилась на меня, еле ворочая языком, спросила:

- Чего, тебе?

- Там, там, Саматик… он… он не шевелится… Мать, раскачиваясь из стороны в стороны, пошла в комнату, а через минуту, раздался ее истошный крик. Я росла незаметно, я старалась быть не заметной. В школе, во дворе, все сторонились меня, у меня не было подруг и друзей. Я росла сама по себе. Одна. В тот год, когда умер мой маленький братик, дядя Серик ушел, прихватив с собой единственную ценную вещь в нашем доме, электрический чайник. После него мать приводила домой бессчетное количество мужчин, с которыми жила от нескольких дней, до нескольких лет, а потом перессорившись с очередным сожителем, выгоняла из дому. В дни своей трезвости, мать устраивалась на работу уборщицей, посудомойкой или дворником. Наводила порядок в нашей убогой квартире. Получив зарплату, бежала в магазин купить какую-нибудь дешевую обновку для меня и немного продуктов. Клялась, что не будет больше пить, а потом срывалась и пила беспробудно, до чертиков. В четырнадцать лет я бросила школу, не выносимо было терпеть презрительные взгляды и насмешки одноклассников и учителей. С помощью соседки тети Поли устроилась санитаркой, в дом для престарелых. Правда работала я не официально, потому что мне на тот момент не было шестнадцати лет. Официально санитаркой числилась тетя Поля, и за это я ей ежемесячно отдавала половину зарплаты, другая половина оставалась мне, которой я была несказанно рада. К своим обязанностям я старалась относится ответственно, мыла, терла, убирала, помогала старикам, не жалея себя. Видя мое рвение в работе, старшая медсестра разрешила мне иногда ночевать в приюте, на раскладушки в подсобке. Уж лучше так, чем идти домой, где бесконечные пьянки. Где один раз там и второй, и я уже могла неделями ночевать в приюте, при этом старалась помогать своим коллегам во всем. Дом для престарелых, стал моим домом.

- Вот, что, Джамиля, - говорит мне как-то, наша старшая медсестра, - комиссия к нам едет, на два дня. Сама понимаешь, твои ночевки, здесь не допустимы. Придется тебе сегодня поехать к своим.

– Она уже была наслышана от сердечной тети Поли, какая у меня семейка. Дома меня конечно не ждали:

- Доченька! – мать как всегда была на веселе. Сальные волосы свисали над ее лицом, обнимая, дыхнула недельным перегаром.

– А ты че пришла?

- Соскучилась! – огрызнулась я, - не ждали?

– Сунула ей пакет с продуктами.

- Вот какая у меня дочь! – повернулась к очередному сожителю Мурату.

– Красавица! По-мо-щница… - мать слезливо завыла пьяным голосом, разбирая пакет. Последний ее сожитель Мурат, был младше матери лет на десять. Тунеядец и такой же пьяница как она. Мурат сидел на табурете и курил, сощурив один глаз. Бесцеремонно оглядывая меня с ног до головы, пробурчал:

- Ничего себе, штучка.

- Да, пошел ты! – я не церемонилась с ухажерами матери.

- Надолго? – мать вопросительно посмотрела на меня.

- Завтра утром уйду, - было обидно и досадно, что пришлось опять прийти в эту квартиру, все больше и больше похожую на бомжатник, в которой тебе не только не ждут, но и не рады. Прошла в комнату, прикрыла за собой дверь, скорее бы утро.

- Доченька, - мать, приоткрыв дверь, громким шепотом позвала меня.

– Доча, мы там стол накрыли, пойдем, посидишь с нами. Пойдем, родные же ведь. Пошла. Мурат сидел закинув ногу на ногу, ухмылялся. Мать суетилась у стола.

- Какой стол, какой стол! – а потом робко, – может за бутылочкой, а? Доча, дай денежку, Мурат быстренько сбегает. Знаю, проходили это! Не дашь денег, будет сначала хныкать, потом орать и выгонять из дому. Мне бы только до утра продержаться, ну не на улице же ночевать. Знала, поэтому и денег много с собой не брала, только на продукты, и матери на бутылку, если станет канючить.

- На, - протянула деньги на пол литра. Мать поджала губы.

– Все, больше нет! Для убедительности, вывернула карманы. Мать сунула деньги Мурату, он быстрее зенитной ракеты выбежал из квартиры.

- А, че, зарплату не получаешь, что ли? – мизерная доза алкоголя не устраивала ее.

- Зарплата маленькая, не хватает.

- А, я смотрю, приоделась, вся из себя! - Мне что голой ходить? Мать захохотала, предвкушая близкое принятие спиртного. Мурат прибежал, не разуваясь сел к столу, суетливо открыл бутылку, причмокивая губами разлил по стаканам. Мать взяла обеими руками стакан:

- За тебя, доча! – и выпила почти залпом. Потом, прикрыв рот рукой и зажмурившись, сидела, сдерживая дыхание. Через минуту открыла глаза, посмотрела на нас с Муратом, отломила маленький кусочек хлеба, положила его в рот и засмеялась.

- Мать у тебя мировая! – засмеялся Мурат вместе с ней

. - Мам, ты закусывай.

- Я подала ей бутерброд

. - Все нормально, доча, все нормально, - мать без аппетита стала жевать бутерброд.

- А че, дочка, с нами не пьет?

– Мурат протянул мне налитый стакан.

- Отстань, - меня раздражал Мурат с его идиотскими выходками. – Не пью я. - Ты, че неув….. – начал было Мурат, но мать его отдернула, повысив голос - Сказано, тебе, не пьет! Значит, не пьет! Не приставай к ней, а то вылетишь от сюда!

– От нее можно было ожидать, что угодно. Мурат притих, сопя начал пить из налитого стакана, делая большие глотки. Мать замахала мне рукой «Уходи!». С облегчение ушла в комнату, закрыла дверь. Я вспомнила своего маленького братика Самата, его глаза полные печали и боли. Чувство вины перед ним, меня никогда не покидало, почему не растормошила тогда мать, почему не бросилась за помощью к соседям? А вместо этого спокойно уснула, обняв его. Хотя можно ли судить девочку, которой не исполнилось и восьми лет? Входная дверь хлопнула, кто-то пришел, был слышен раскатистый мужской голос. Через некоторое время, дверь в комнату приоткрылась, мать пьяным голосом позвала: - Дочааа, дочаа

. - Ну, - не было желаний с ней говорить.

- Доча, дай денежку… сосед пришел, неудобно, как-то…

- Нет у меня, денег, нет! Сколько можно говорить! – встала, решительно пошла на кухню, - и соседа своего гони отсюда! На табурете рядом с Муратом сидел дядька, лет сорока, рослый и в меру упитанный, и не пропойца, какой -то, хотя и выпивший.

- Ну, ни фига себе фига! – присвистнул он, увидев меня.

- Дочка моя, - мать, готова была лбом ударится об пол. - Чего расселся? – прикрикнула я на соседа, - тебе бы с женой и детьми дома сидеть, а ты по чужим квартирам шастаешь! Собрал свои вещички, и домой!

- Смотрю, дочь у тебя, боевая, – зло ухмыльнулся сосед. - А какая есть, не нравится, проваливай! – вот чего он пришел среди ночи?

- Ты, дочка так не говори. Сосед наш, он нам всегда помогает… он если хочешь знать… знаешь какой… - мать не находила нужных слов. - Да, спаивает он вас! – тоже мне нашлась защитница, я злилась на мать.

- Ты это… тихо!

– Мурат привстал с табурета, - не обижай соседа!

- Да, делайте вы что хотите! – ушла в комнату, хлопнув дверью. Легла не раздеваясь на матрас постеленный на полу, закрыв лицо руками, заревела. Было обидно за себя, за маленького Саматика, за такую жизнь. Наревевшись вдоволь, уснула. Сколько спала не помню, только проснулась от того как –будто меня кто-то толкнул. Рядом ни кого не было, за окном дребезжал рассвет, было слышно, как на кухни разговаривают, о чем не разобрать. Чувство тревоги нарастало с каждой минутой. Внутренний голос сказал: «Беги!» Но тогда, пересилив себя, снова легла. И зря, бежать надо было, бежать, подальше от матери, Мурата и соседа. Но было уже поздно… Только я закрыла глаза, дверь с шумом открылась, в комнату вошел сосед, подошел ко мне, и не дав опомниться, схватив за волосы, поднял с матраса. Держа одной рукой за волосы так, что я запрокинула голову назад, другой ударил поддых:

- Хочешь сказать, что такая деловая? – ударил еще раз. Дыхание перехватило, в глазах потемнело от боли, крик потерялся в глубине моего тела. Сосед опустил меня, я мешком свалилась на матрас, скрючилась от боли.

- Так ты еще деловая? – пнул ногой в живот. Соседу, явно нравилось издеваться над людьми.

- Ма-ма! – хотела крикнуть, но из груди вырвалось подобие крика, какое-то шипение.

- Пискнешь еще раз, прибью, - сосед своим кулачищем сдавил мое горло. Что было дальше? Мне очень тяжело об этом вспоминать, и тем более рассказывать. Скажу вкратце, мать, Мурат и сосед хорошо выпили, а когда мать уснула беспробудным сном, Мурат за очередную бутылку водки, продал меня соседу. Тогда я узнала значение слова «насилие», в полной ее мере… К утру мать отрезвела, зашла в комнату, увидев меня рыдающую, побитую, в разорванной одежде и крови, сидящую на полу в углу комнаты, все поняла. Она была моя мать, и она меня любила, я знаю это точно. Схватив со стола огромный кухонный нож, она со звериным рыком набросилась сначала на соседа, а потом на Мурата. Мать осудили за двойное убийство, через месяц она умерла в тюрьме, у нее была запущенная стадия рака. Через три месяца после всего случившегося, я узнала, что беременна. Беременная, не от любящего человека, а от садиста и насильника. Как бы вы поступили на моем месте? Да, и я тоже бросилась к врачу. После осмотра, врач сказал: -

Срок у вас, милочка, большой. Где же вы раньше были? Теперь только рожать. Для себя я решила твердо, родить - рожу, но откажусь от ребенка в роддоме. Когда подошел срок, я родила мальчика. Не скажу, что его жизнь далась мне легко, но это была моя боль, которую я могла выдержать. Я не хотела смотреть на ребенка, но медсестра поднесла его ко мне:

- Посмотри, какой славный малыш, - сказала с улыбкой. - Возьми его, пусть хоть раз почувствует материнские руки. Взяла маленький, беспомощный кулечек, что его в жизни ожидает? Мальчик открыл глаза и посмотрел на меня ясным понимающим взглядом. По спине поползли мурашки, как тогда в детстве. «Не бросай меня! Не уходи! Помоги мне!», как будто кричали его глаза.

- Саматик! – невольно вскрикнула я

- Ты назовешь его Самат? Я закачала головой:

- Нет, так звали моего маленького братишку. Своего сына я назову Ислам. Прижимая к своей груди крохотного сынишку, я поняла, что уже ни какая сила, не заставит меня отказаться от него! Так у меня появилась семья, хотя очень маленькая, но семья. Мы стали жить в маминой квартире. По началу, соседи косились на меня - дочь убийцы, потом когда не возможно было скрывать растущий живот, шушукались за моей спиной и обзывали разными гадкими словами. Меня это сильно не волновало, ведь с детства окружающие относились ко мне настороженно. Теперь у меня есть сын, и все свои силы, заботу и любовь я дарю только ему. И вот не давно, врачи поставили страшный диагноз сыну. Ему необходима операция. Я знаю, вы самый лучший хирург в нашем городе, своего сына могу доверить только вам. Лечение в вашей клиники очень дорогое, но я же вам сказала, что от матери мне досталась квартира, в центре города. Разве какая-то квартира может быть дороже здоровья моего сына?

- Да, конечно, вы правы. Доктор был ошеломлен историей жизни этой неприметной совсем юной женщины. Помолчав немного, он сделал записи в своем ежедневнике. В это время ребенок проснулся, испугано огляделся вокруг, но встретившись взглядом с матерью, улыбнулся и прижался щекой к ее щеке. А она стала ласково нашептывать ему что-то на ушко. - Ну, что я согласен.

– Доктор твердо для себя принял решение, - в среду к трем… нет к пяти, подойдешь, обговорим детали. Только не торопись с продажей квартиры, она еще вам пригодиться, - улыбнулся он. Джамиля улыбнулась в ответ, впервые за все время и кивнула головой. А доктор отметил, что она очень симпатичная, когда улыбается. Выйдя из клиники, Джамиля вздохнула полной грудью, поцеловала малыша в пухлую щечку:

- Теперь у нас все будет хорошо, доктор нам поможет!