Летопись обреченных

О ты, читающий эти строки. Знай, что я – Сэйтун из рода Ашины – написал это, чтобы наши потомки не предали забвению историю славного города Телен, столицы Запада и жемчужины Барсии!

Часть I

Глава первая

Осень тысяча шестьсот тридцать второго года со дня рождения Великого Ашины выдалась особенно лютой. Западные земли уже несколько месяцев изнывали от бесконечных набегов полудиких кочевников. Ара́мы, са́рты и еще с десяток племен поочередно совершали грабительские рейды на Запад, пользуясь наступившим там безвластием. В тот год умер наместник Тамбу́ и его сановникам стало уже не до варваров, борьба с которыми велась веками.

И пока князья ссорились, обычный люд искал любые способы, чтобы выжить. Мы с братом не были исключением. Мы жили в Квартале Теней – той части городских трущоб, что расположилась у Северных ворот славного города Те́лен. Вообще, надо сказать, что нищими или тенями были заселены все окраины столицы Запада.

Мне было двенадцать. Моему брату – Тука́ю на три года больше. Мы тогда старались держаться вместе и редко слушались нашу матушку. Постоянное чувство голода не давало нам оставаться хорошими сыновьями этой рано овдовевшей женщины.

Вот и в ту ночь мы не легли спать, как думала наша матушка, а тайком вылезли через окно из дома, и прибились к стае таких же, как и мы голодранцев. Заправилой у нас был Тукай, потому что он был старше остальных. А всего нас было около пятнадцати. По ночам мы промышляли мелкими грабежами. В основном, в нашем же квартале. Нападали на припозднившихся обитателей трущоб, отбирая все мало-мальски ценное. Не брезговали ничем: в быту пригодятся и истоптанные сандалии, и замызганная курительная трубка.

Неподалеку от того места, где мы с братом жили, была таверна «Черный филин». Там мы часто и искали себе новую жертву. Выслеживать одиноких пропойц и оглушать их в темных подворотнях было занятием нехитрым. В ту ночь Тукай обратил внимание на подвыпившего гвардейца, вышедшего на улицу, чтобы освежиться. Оружия при нем не было. Только с правой стороны на поясе висел короткий кинжал в ножнах.

Это была дерзкая затея. Нам всем было страшно, но в решающий момент Тукай указал нам на увесистый кожаный мешочек, болтавшийся на поясе у пьяного гвардейца. Глаза у нас загорелись алчным блеском, и мы, не теряя больше ни минуты, ринулись вперед. Первым к ничего не подозревавшему гостю «Черного филина» со спины подскочил мой брат. Он привычным движением занес тяжелую дубинку, чтобы обрушить ее на голову вояке, но вместо этого сам упал на землю. То ли гвардеец был недостаточно пьян, то ли Тукай сам сплоховал, но жертва успела обернуться. Короткий тычок кулаком в нос и мой брат потерял равновесие, выронив из рук свое орудие.

Не успели мы что-то сообразить, как он стал хватать нас по очереди и швырять во все стороны. Так дело дошло и до меня. Я отлетел на несколько шагов и больно ударился затылком, когда приземлился. Видя это, мой брат снова набросился на гвардейца сзади и попытался его задушить, но быстро ослабил хватку, получив локтем в живот. На шум выбежали другие посетители таверны, и среди них мы увидели еще пятерых гвардейцев. В руках у некоторых блестела сталь оголенных клинков.

Быстро поняв всю безнадежность ситуации, большинство мальчишек бросились в рассыпную, и уже через пару мгновений, у «Черного филина» остались только я и мой брат. Я помню, как у меня тогда дрожали колени и как бешено колотилось мое сердце, но я не дрогнул. Не бросил брата. Хотя, признаюсь, мне стоило больших усилий не поддаться такому соблазну.

- Эй, что это? – протянул один из гвардейцев, нарушая молчание.

-  Никаких проблем, Ситх. – ответил тот, кого нам так и не удалось ограбить. – Просто эти коротышки позарились на мой кошель.

- Ну так тащи их сюда, Галл. – крикнул с порога еще кто-то. – Мы отрежем им руки, и продолжим пить дальше. Ну же, Галл! Чего ты возишься с ними?

Услышав о том, какая участь нам угрожает, Тукай вскочил на ноги и попытался смыться, но не смог пробежать мимо Галла. Гвардеец ловко ухватил его за тонкое запястье и вывернул руку. Тогда Тукай изловчился и в отчаянии ударил обидчика кулаком в лицо, но этим, кажется, только раззадорил его. Галл злобно заржал и обернулся к своим приятелям, бесстрастно наблюдавшим за этой картиной.

- Ты глянь, Ситх. – выкрикнул он надтреснутым голосом, сдерживая накатившую на него волну дикого веселья. – А мне нравится этот парень! Пожалуй, руку ему оставим. Он нам еще пригодится.

Он снова разразился хохотом и на этот раз дружки его поддержали. В этом пьяном веселье я отчетливо расслышал, как Галл произнес, глядя на меня:

- А вот тебя, щенок, можно и проучить!

С этими словами он потянулся к своему кинжалу, но прежде, чем острое лезвие покинуло ножны, я уже развернулся на пятках и со всех ног бросился бежать куда глаза глядят. Страх гнал меня по темным закоулкам меж убогих хижин, заставляя забыть обо всем на свете. Я думал только о спасении своей жизни.

Я был уверен, что больше никогда не увижу своего брата. К счастью, я ошибался, но та ночь навсегда отложилась в моей памяти.

Помню, какая безнадега была в глазах моей матушки, когда я ей рассказал о случившемся. Она сначала не поверила мне. И у нее были на то основания, ведь я перевернул все с ног на голову – сказал, что тот гвардеец первым напал на нас, и Тукай только защищался.

В итоге я получил несколько несильных затрещин и был отправлен спать. Мать сомкнула глаз до самого рассвета. А утром Тукай пришел сам. Он был не один. Вместе с ним порог нашей хижины переступил тот самый гвардеец, с которого и началось наше ночное злоключение. На этот раз он был в полном обмундировании и при оружии.

- Воздай хвалу небесам, женщина! – вместо приветствия произнес Галл. - Твой выродок зачислен в княжеский легион. Он будет охранять покой нашего города, а ты, как его мать, будешь освобождена от ежемесячной подати. Разве я не принес тебе новость, заслуживающую кружку доброго эля, женщина?

Слушая гвардейца, глаза матушки вновь сделались влажными. Она неотрывно смотрела на Тукая, который выглядел подавленным и испуганным. Я никогда не видел брата таким.

- Ну чего ты на него вылупилась, женщина? – слегка повысил голос гвардеец, пытаясь привести мать в чувства. Я заметил, что Тукай при этих словах сжал кулаки. Это был жест отчаяния. Галл, тем временем, продолжил: - У меня жутко раскалывается голова, потому что твои щенки вчера не дали мне как следует напиться.

- Мне нечем угостить тебя, воин. – тихо ответила мать, дрожащим голосом.

- Вот же бестолковая баба! – негодующе воскликнул Галл. – Тогда, пожалуй, я заберу у тебя и второго. На невольничьем рынке за него могут дать пару серебряников.

Было непонятно, говорит он всерьёз, или и в самом деле намеревался продать меня в рабство. С лица Галла не сходила какая-то злая ухмылка с того момента, как он перешагнул наш порог. Матушка не на шутку перепугалась. Она встала передо мной, закрывая меня своим телом, и громко запричитала:

- Нет! Не отдам! Будь ты проклят вместе со своим князем! Уходи, негодяй!

- Мама… - я пытался остановить ее, ведь за такие речи полагалось серьёзное наказание.

- Молчи, Сэ́йтун! – оборвала меня мать. – Тукай, сынок, я буду молиться за тебя. Будь мужчиной!

Мой брат кивнул, а Галл грозно прикрикнул на матушку:

- Не заговаривайся, женщина! Я сделаю вид, что ничего не слышал, но если ты не заткнешься, я и вправду заберу у тебя и второго выродка. Радуйся, что для старшего все обернулось именно так. Мы могли бы отрезать ему руку, как вору безо всякого суда. В этом городе и без того слишком много ублюдков!

Сказав это, он развернул моего брата за плечи к порогу и толкнул в спину. Они вышли, и хлипкая деревянная дверь осталась распахнутой. Мать опустилась на колени и уткнулась лицом в ладони. Я же выбежал на улицу, чтобы проводить брата до границ Квартала Теней. Напоследок, мы обменялись взглядами, Тукай даже поднял вверх кулак, давая понять, что он не собирается сдаваться и призывает меня к тому же. Я повторил за ним этот жест. Гвардеец на нас не смотрел. Он уверенно прокладывал себе дорогу, распихивая копошащихся на его пути обитателей трущоб. Вскоре я потерял их из виду на улице мастеровых. Узкое пространство между двумя рядами одноэтажных глинобитных домов с приклеившимися к ним лавками, в которых работали мастера самых разных дел, запрудили люди со всех окрестностей. Это был самый обычный день в Квартале Теней, но он изменил всю мою жизнь.

 

Глава вторая

Минуло два года с тех пор, как Тукая забрали в легионеры. За это время на княжеском троне Телена успел укрепиться Иба́к – один из приближенных почившего наместника Тамбу. Разумеется, простому люду было мало дела до событий, разворачивавшихся внутри замка, но беда была в том, что и обитатели двора редко интересовались тем, что происходило вне стен цитадели.

Первым, что сделал Ибак, став правителем города, отменил освобождение от ежемесячной подати для семей легионеров. Ему нужны были деньги на укрепление армии Телена. Так что его вторым шагом стало увеличение набора рекрутов для своих легионов. Одним из них и стал мой брат. И еще несколько сотен мальчишек из нашего квартала. Новый князь решил, что сумеет вырастить из них верных ему солдат. Я был уверен, что и за мной вскоре явятся гвардейцы, чтобы объявить матушке о том, что ей выпала великая честь быть матерью сразу двух воинов.

Все эти два года я провел в лавке гончара Та́на, что располагалась на соседней от нас улице. Я служил у него подмастерьем, а он подкидывал нам с матерью гроши, на которые мы умудрялись не только выживать, но и добросовестно пополнять казну князя. Иначе было нельзя, ведь тем, кто уклонялся от уплаты налога, грозил каторжный труд по укреплению городских стен и строительству новых башен.

Люди чувствовали, что надвигается беда. В городских кварталах поселилась тревога. Мы знали, что князь затеял войну с правителем соседней провинции Така́р, так и не сумев договориться с ним о том, кому управлять всеми Западными землями после смерти Тамбу. В добавок к этому участились набеги дикарей с востока, которые умело пользовались наступившим на Западе безвластием. У меня не было никаких сомнений о том, что мой брат тоже был брошен на борьбу с ними. И почему-то я был уверен, что он был жив.

Хвала небесам, но регулярные рейды на Запад варваров, и воинственность враждебного Такара пока еще не вылилась в полномасштабную войну. Город, в целом, жил мирно.

Однажды утром (это было в один из летних дней) в лавку Тана зашли трое молодых мужчин. Это не были военные, но у каждого из них за поясом висело по длинному кинжалу. Поначалу я не обратил на них внимания и продолжил шлифовать большой кувшин для вина, над которым мы трудились со вчерашнего вечера. Тан с привычной ему добродушной улыбкой вышел к посетителям, приняв их за крупных заказчиков. Такие к нам частенько заходили. Но эти трое явились в лавку вовсе не для того, чтобы пополнить дом какого-нибудь богача набором посуды, которую, надо сказать, гончар Тан делал мастерски.

Не сразу я обратил внимание на то, что в голосе хозяина лавки стали проскальзывать тревожные нотки. В какой-то момент он стал размахивать руками, пытаясь выпроводить нежеланных посетителей. Он был стар и немощен, но, почему-то, не подумал об этом перед тем, как начинать конфликт. Тан вел себя очень шумно. Он кричал и топал ногами, но трое с кинжалами даже не сдвинулись с места. Наконец один из них – тот, что больше остальных пытался успокоить гончара – влепил старику звонкую пощечину, от которой тот свалился на пол. Слова, которые он сказал Тану, слегка наклонившись к его уху, я услышал отчетливо:

- Это он у себя в замке будет командовать, а здесь все теперь принадлежит нам. Так что или плати, или…

Вместо того, чтобы продолжить, он вытянул из ножен свой кинжал и поднес острие к самому горлу Тана. Я замер, ожидая развязки, но ее не последовало. Посетители ушли также спокойно и вальяжно, как и вошли. Я подбежал в гончару.

- Мастер! Вы целы?

- Проклятые выродки! – выдавил гончар сквозь зубы. – Небо покарает их! Выродки! Выродки!

- А что они хотели, мастер? – не унимался я, помогая старику подняться.

- Они говорят, что мы должны будем платить им. – Тан тяжело дышал и прижимал сморщенную ладонь к левой половине груди.

- Как это? – я захлопал глазами.

- Они говорят, что установили свою власть в Квартале Теней, и княжеские гвардейцы здесь больше не появятся.

Честно сказать, я не поверил словам Тана. Решил, что старик чего-то напутал с перепугу, но на следующий день они вернулись. Все те же трое мужчин с кинжалами и холодными, как лед глазами.

На этот раз гончар вел себя смирно. Он сразу же вручил вошедшим мешочек с медяками. Тот, что вчера угрожал Тану кинжалом, взвесил деньги и передал одному из своих спутников. Получив свое, они уже собирались уходить, но старик остановил их.

- А что мне сказать сборщику подати, если он все-таки придет ко мне? – неуверенно спросил он своим скрипучим старческим голосом.

- Не бойся, старик! – обнадеживающе кинул старший. – Никто к тебе не придет. В Телене теперь два князя. День – принадлежит Ибаку, а ночь нашему повелителю – одноглазому Аргу́ну!

Они ушли, а я повторял про себя незнакомое мне имя, стараясь запомнить его. В этот момент у меня и появилось желание познакомиться с этим человеком, не побоявшимся бросить вызов самому князю Ибаку.

И действительно, в назначенный день сборщик подати не появился. Хотя прежде такого никогда не случалось. Квартал Теней жил своей обычной жизнью, и казалось, что ничего в нем не изменилось.

Спустя месяц после того, как мы уплатили первую дань людям Аргуна, в лавку Тана явился человек. Это был высокий мужчина, широкоплечий с мужественным подбородком. Ему было лет двадцать, и он тоже имел при себе кинжал. Держался посетитель уверенно и даже высокомерно.

- Время платить, старик. – сообщил он Тану, глядя на него сверху вниз. – Меня прислал Аргун.

- Одноглазый? – зачем-то решил уточник гончар.

- А какой же еще? – гневно отозвался вошедший. – Старик, ты отнимаешь мое время. Мне еще всю улицу обходить.

Тан спохватился и засеменил к своей каморке, откуда вскоре вернулся с мешочком медяков. Я все это время не сводил глаз с посетителя. Мой интерес к нему не остался без внимания.

- Чего смотришь, мелкий? – пренебрежительно спросил он, сощурив глаза.

По спине пробежал холодок. Взгляд, направленный на меня, был тяжел, и я опустил глаза. Мне не пришлось отвечать, потому что в этот момент Тан отвлек посетителя на себя:

- Через месяц нам снова ждать тебя?

- Меня, не меня, какая тебе разница, старик! – отмахнулся новый мытарь, разворачиваясь к выходу. – Ты главное плати, и работай дальше.

Он вышел, и я, не раздумывая, рванул за ним, не обращая внимания на шипение своего мастера, который пытался меня остановить.

- Господин! – закричал я уже отдаляющемуся человеку, которого послал Аргун. – Господин, подождите!

Он обернулся:

- Чего орешь, мелкий? – спросил он с недовольным видом.

- Господин, позвольте мне пойти с вами! – выдохнул я, затылком ощущая на себе пристальный взгляд выскочившего за мной Тана. Я знал, что если мытарь мне сейчас откажет, я лишусь своей работы, а значит, перестану приносить домой деньги. Но я решил рискнуть. Мне было ясно, что в Телене появилась новая сила. И я хотел примкнуть к ней.

- Со мной? – усмехнулся мытарь. – А зачем ты мне?

- Я тоже хочу служить у Одноглазого Аргуна. – решительно заявил я.

Мытарь ненадолго замолчал, изучая меня взглядом.

- Сколько тебе лет, малый?

- Следующая весна станет для меня пятнадцатой.

- Мал еще. – неожиданно отрезал мытарь и уже собирался развернуться и идти дальше, но я схватил его за руку.

- Я могу показать себя в деле.

- Отпусти руку, щенок! – предупредительно зашипел мытарь, и я разжал пальцы, но не отстал от него.

- Давай так: если я сейчас смогу свалить тебя с ног, то ты возьмешь меня с собой и познакомишь с Аргуном. А если нет…

- …а если нет, я отрежу тебе ухо. – продолжил за меня он.

Я, не говоря больше ни слова, бросился ему в ноги. Мы с братом в детстве часто боролись, и я нередко выходил победителем.

Конечно мой противник был куда крупнее Тукая, но жизнь в Квартале Теней подготовила меня и к таким схваткам. Я знал, что мне нужно было только выбить под соперником опорную ногу. Это я и пытался сделать, но мой проход не застал мытаря врасплох. Он одной рукой обхватил меня за шею, оторвал от себя и отшвырнул в сторону. Боковым зрением, я заметил, что за мной в тот момент наблюдало около десятка зевак, оказавшихся поблизости.

Я быстро поднялся, но сразу делать второй бросок не стал. Решил выждать удобный момент, начиная кружить вокруг противника. Когда ему надоело вертеться на одном месте, чтобы не оказаться ко мне спиной, он сильно замахнулся кулаком и решил, что пора. Все произошло быстро. Я пригнулся, чтобы пропустить удар над головой, и подсек правую ногу мытаря, на которую он как раз перенес весь свой вес. Тот грохнулся на землю, даже не успев выставить при падении руки. Наблюдавшие за нами свидетели, в том числе и Тан, одобрительно завопили.

Мой поверженный соперник медленно поднялся, а я стоял перед ним сжавшись, в ожидании ответного нападения. Но мытарь только стер вытекшую из уголка губ струйку крови тыльной стороной ладони, и, вдруг, растянулся в довольной гримасе.

- Молодец, малый! – неожиданно похвалил он, и протянул мне руку. – Мое имя – Сар.

Я протянул руку в ответ. Сар тут же притянул меня к себе, и перебросил через бедро.

- Это тебе, чтобы зазнавался. Так и быть, возьму тебя с собой. Может быть толк с тебя выйдет.

 

Глава третья

В тот же вечер я увидел его. Собрав дань со всех лавочников на нашей улице, и встретившись в течении оставшейся половины дня с несколькими людьми, мы с Саром направились прямиком к дому Аргуна. Это был обыкновенный одноэтажный домик, затерянный в лабиринте Квартала Теней. Снаружи он ничем не отличался от других, точно таких же бедняцких хижин. Разве что у входной двери все время находилось несколько молодых и сильных мужчин.

Аргун принимал дома всех сборщиков, разосланных в разные концы трущоб. Ему было лет двадцать пять. Он был высок, и широкоплеч. Из-под грубой серой сорочки, поверх которой был накинут кожаный жилет, выпирала мощная грудь. С острого подбородка свисала короткая черная борода, сросшаяся с усами. Зато на круглой голове волос вовсе не было. Левую сторону его лица наискосок пересекала черная повязка, скрывавшая пустую глазницу.

Когда мы вошли, он сидел в невысоком кресле в дальнем конце единственной в доме комнаты. Перед ним грудой были свалены мешочки с монетами, которые успели принести те, кто пришел раньше нас. По обеим стенам дома были разбросаны подушки, на которых разместилось около пятнадцати мужчин. Среди них были и те двое, что приходили в лавку Тана в прошлом месяце. Они сидели к нему ближе всех.

Аргун лишь мельком взглянул на подошедшего к нему Сара, сухо кивнул ему, и кивнул на пустые подстилки у самого входа. Там мы и разместились, но прежде Сар бросил свой мешок в общую кучу, а одноглазый продолжил беседу с человеком, сидевшим справа от него.

- Значит, ты говоришь, что уверен в своих людях, Грат? – он говорил достаточно тихо, но голос его отдавался стальным звоном.

- Мои люди не подведут, Мастер! – уверенно ответил тот, кого назвали Гратом.

- Хорошо, тогда позаботься о том, что все они были обеспечены оружием.

Аргун потянулся к мешкам, взял один и небрежно швырнул Грату.

- Если чего не хватает, отправь людей на Кузнечную улицу. Пусть докупят все, что нужно.

Грат поймал брошенные ему деньги одной рукой, и с достоинством поклонился.

Аргун, тем временем окинул единственным глазом всех присутствующих и остановился на мне.

-  Кого ты привел, Сар?

Мой спутник слегка помешкав, ответил:

- Его зовут Сэйтун. Он вроде толковый парень.

- Сколько тебе лет, Сэйтун? – переключил на меня свое внимание хозяин дома.

- Четырнадцать. – мне почему-то хотелось встать. Настолько важной мне представлялась личность этого человека.

- Ты знаешь кто я?

- Да.

- И кто же я?

- Вы князь трущоб! – выпалил я, мною же придуманный титул.

Аргун сухо рассмеялся, и по тому, как этот смех был поддержан остальными, я убедился, что был недалек от истины.

- Ты хочешь быть частью моего клана? – продолжил Аргун, когда все утихли.

- Да, Мастер! – не раздумывая отчеканил я, вовремя вспомнив услышанное только что обращение.

Черные усы Аргуна снова легка приподнялись, но на этот раз он ограничился простой ухмылкой. Он еще какое-то время продолжал сверлить меня своим карим глазом, и лишь когда я, не выдержав такого натиска, опустил голову, продолжил:

- Сар, отведешь его к младшим. – распорядился он. – Накорми, и определи на ночлег, если ему некуда идти. Если есть, выдай ему пять медяков за вступление в наши ряды и отправь домой. Но сначала проведешь обряд посвящения. – Аргун провел пальцем прочертил полосу с левой стороны шеи, а затем обратился уже ко всем: - Гостей ждем к утру. На рассвете все должны быть на местах.

После этих слов, все начали подниматься с мест и потянулись к выходу. Аргун остался сидеть в своем кресле, легкими кивками прощаясь со своими соратниками, в число которых теперь входил и я.

Оказывается, за этот месяц, в течении которого сборщики подати возвращались из Квартала теней в цитадель с пустыми руками, князь трижды посылал своих гвардейцев усмирить строптивых бедняков. И трижды воины Ибака получали по зубам.

Аргун откуда-то прознал о том, что назавтра князь запланировал взяться за наши трущобы всерьёз. Не из-за денег, конечно. Бедняки платили меньше всех, и их подать исчислялась медяками, когда большая часть города вносила в казну серебряники, а знать так и вовсе рассчитывалась с Ибаком золотом. Правитель Телена боялся, что бунт может перекинуться на другие кварталы. Это уже грозило ему потерей власти.

На рассвете я уже был там, куда накануне велел мне явиться Сар – у восточных окраин квартала. Там, где наши хиленькие хибары вплотную приклеились к добротным каменным домам зажиточных ремесленников и купцов.

Таких, как я в клане Аргуна набралось человек тридцать. Мы выглядели как банда ободранных малолетних разбойников. И у каждого на левой стороне шеи красовалась татуировка – маленький трезубец. Такую же накануне ночью сделали и мне, из-за чего кожа покраснела и сильно чесалась.

Большинство мальчишек были либо моего возраста, либо чуть старше. Всего у восточной окраины нас набралось около двух сотен.

Нам – младшим – велели взобраться на крыши, где уже было заготовлено все, для предстоящей бойни – груды каленых камней и огромное количество острых дротиков. Вместе с нами наверх взобрался и Грат, и я понял, что в бою нам придется выполнять его приказы. Я заметил, что у всех мальчишек, расположившихся по двое-трое на одной крыше, были точно такие же кинжалы, как и у старших. Мальчишеское счастье буквально захлестнуло меня, когда Грат подошел ко мне, чтобы вручить недостающий атрибут настоящего члена клана. Я был чрезвычайно горд собой, ведь мне доверили носить оружие. Это значит, что я больше не мальчик. Я – мужчина!

Нельзя сказать, что я боялся перед своим первым боем. Именно потому, что он был первым. Много позже, когда я пройду через все, что мне было суждено пройти, вспоминая тот день я всегда буду завидовать самому себе. Ведь тогда я ничего и никого не боялся. Но мне все было интересно.

Я притаился за кирпичным выступом, возвышавшимся над крышей дома на которой я засел. То и дело выглядывая из своего укрытия, я старался не упустить ничего из виду. Спустя час ожидания, я заметил какое-то движение между домами. Старшие к чему-то готовились, и очень скоро я увидел, к чему именно.

К Кварталу теней приближалось около сотни закованных в железные латы гвардейцев. Они были при полном снаряжении. Так, словно шли на настоящую войну. Мое сердце сжалось, когда я перевел взгляд на спрятавшихся между лачугами, старших. У них были только мечи и кинжалы и никаких доспехов и даже щитов. Но даже тогда мне не было страшно.

Те пять-шесть человек, которые встали в узких проходах между бедняцкими хижинами, никак не отреагировали на появление княжеского карательного отряда. Они продолжали лениво переговариваться между собой, сплевывая себе под ноги какую-то зеленую густую жижу. Их беспечность вселяла веру в успех, и в то же время вызывала удивление. Гвардейцы, тем временем, подходили все ближе, и когда до границы трущоб им оставалось всего несколько шагов раздался чей-то мощный крик, тут же подхваченный несколькими сотнями луженых глоток.

- А-а-а-а! – неслось со всех сторон, и старшие члены клана Аргуна безудержными волнами покатились навстречу врагу.

Грат первым поднялся во весь рост и швырнул в нападавших гвардейцев один за другим три дротика. Все последовали его примеру. На карателей посыпался настоящий смертоносный град. Правда, в основном, камни и острые шипы дротиков со звоном отскакивали от стальных доспехов, наступавших, поэтому не наносили им серьёзного урона, но все равно заставляли их отвлекаться от главного удара.

Старшие, действовали умело и слаженно и после короткой стычки, начали оттеснять гвардейцев от границ Квартала теней. Клинки со звоном скрещивались и отскакивали друг от друга. Чей-то крик был полон ярости, в то время, как кто-то уже кричал от ужаса или боли. Появились первые жертвы. Было видно, что люди князя явно не ожидали такого остервенения от голодранцев, обитающих в трущобах. Очень скоро сражавшиеся отошли так далеко, что мы уже не могли забрасывать их сверху. Грат приказал нам ждать момента, когда гвардейцы снова приблизятся.

Но они в тот день больше не приблизились. Восточные границы трущоб выстояли, так же, как и весь остальной Квартал теней.

 

Глава четвертая

Мы готовились к новым нападениям, но Ибаку вскоре стало не до строптивых обитателей нищего квартала. Князья Такара и Ке́рата объединились, чтобы вместе ударить по бывшей столице Западных земель. Легионы правителя Телена были брошены на борьбу с врагом, и верные вассалы Ибака надолго завязли в вялой и оттого изнуряющей войне.

Теперь границы трущоб уже не нуждались в защите, так как в Телене осталась лишь небольшая когорта гвардейцев, в основном охранявших цитадель. Это плохо сказалось на дисциплине в клане Аргуна Одноглазого. Он все реже покидал пределы своей хижины, и кроме собирателей подати, впускал к себе только особо приближенных.

Членам клана еженедельно выплавилось жалование. Я получал семь медяков - по одному за каждый день недели. Это было в два раза больше, чем-то, что мне платил гончар Тан. Кстати, через какое-то время он сам начал платить мне. Конечно, это были деньги, предназначенные Аргуну, но мне было приятно то, что мы поменялись с ним местами. Старик теперь вел себя со мной, как с равным, а иногда в его мутных глазах даже мелькала тень подобострастия. И вообще, в те дни мой авторитет, по крайней мере, на моей родной улице, значительно вырос. Все видели во мне взрослого, и я наслаждался этим стремительным взрослением.

Как ты уже догадался, мой читатель, мне очень скоро тоже доверили работу мытаря. Раз в месяц я обходил каждый дом на своей улице, собирая положенные с каждого десять медяков или два серебряника. Золота обитатели Квартала Теней никогда не видели. Многие даже не догадывались, что в Телене есть и золотые монеты. Все свое свободное время я старался проводить с Саром. Оказалось, что он был меня старше всего на четыре года, и очень скоро я привязался к этому веселому, но иногда очень жестокому парню.

Однажды при мне он убил какого-то старика на рынке только за то, что тот наступил ему на ногу. Просто воткнул ему кинжал в горло и быстро выдернул лезвие, оставляя того захлебываться собственной кровью на глазах у сотен людей.

Может быть именно это меня к нему и тянуло. Сар был прирожденным воином. Он отлично владел мечом и кинжалом, метко метал дротики и был хорош в рукопашном бою. Я не отставая, старался следовать за ним всюду, чтобы заслужить его доверие, и добился своего. Сар заменил мне Тукая, которого мне в те времена очень не хватало.

Сара уважали и откровенно побаивалась большая часть членов клана. Даже многие старшие старались не связываться с этим отчаянным парнем. Настолько быстр был его клинок. Отчасти из-за этого вокруг Сара всегда было тесно. Разного рода прихлебатели и мелкие сошки искали защиты в тени такого воина.

Страдая бездельем, Сар частенько пропадал со своей компанией в «Черном Филине», из-за чего многие стали обходить эту таверну стороной. Мы собирались там почти каждый вечер, и почти всегда наши шумные застолья заканчивались кулачными бойнями с кровью из носа и хрустом рёбер.

Прошло уже восемь лет с тех пор, как забрали Тукая. Мы с матерью уже были уверены, что его тело давно склевали стервятники в бескрайних степях. Но случилось чудо. В один из весенних дней, Тукай вернулся. В тысяча шестьсот сорок втором году армия Ке́рата капитулировала после того, как наши легионы взяли в осаду этот город. Такар тоже вскоре запросил мира, так что Ибак отозвал часть своих людей и вместе с остальными гвардейцами в Телен вернулся и мой брат.

Я не сразу заметил одинокую фигуру, пристроившуюся у дальнего стола возле окна. За годы службы у князя Тукай превратился в мужчину, настоящего воина. Даже просторная накидка с глубоким капюшоном не могла скрыть его могучий торс. Он молча сидел, не выпуская из рук кружку с элем, и смотрел в окно. Я обратил на него внимание только когда мы – человек семь из постоянного окружения Сара - шумно расселись за двумя спаренными столами.

Конечно, я сразу же подошел к нему, и лицо мое расплылось в улыбке. Мне показалось, что он не сразу узнал меня, но узнав, просиял не меньше моего. Он поднялся мне навстречу, и мы крепко обнялись. Мы уже были одинакового роста, но за пять лет, мускулы на руках Тукая уплотнились, а плечи расправились. Правую кисть наискосок прорезал шрам от рубящего удара. Вся нижняя половина лица поросла плотной черной щетиной. Свои вечно непослушные волосы он стянул шнурком на затылке. Брат превратился в настоящего воина.

Мы сели друг против друга. Я попросил трактирщика принести мне эля.

- Брат, ты жив! – первое, что я сказал. - Расскажи мне все. Где ты был, что видел?

Повидавшие множество смертей карие глаза Тукая излучали теплоту и радость. Он умел улыбаться только ими. Даже не растягивая губ. В этом он остался прежним. А вот голос стал гораздо тверже:

- Много чего видел, братец! – неторопливо начал он. – Неспокойные времена настают в Западных землях, да и во всей Барсии. Грядет большая война.

- Как? Еще одна война?

- Верно, Сэйтун. Еще одна. Гораздо страшнее. – он слегка подался вперед, предварительно посмотрев по сторонам. Я, поняв, что следующие слова брата будут предназначаться только мне, и сделал ответное движение: - Я слышал от одного из сотников, что где-то в южных землях люди выпустили из подземелья джина Тау – самого страшного из всех обитателей царства тьмы. Причем, вместе с ним на свободу выбрались и его слуги, люди называют их дэвами. Их сотни, а может даже тысячи. Говорят, что Тау уже видели в окрестностях Такара, скоро он появится и у нас. Он всегда предстает людям в разных обличьях.

Я умолк, пытаясь переварить услышанное. В голове вертелось множество вопросов, и я выдал тот, что казался самым назойливым:

- А ты? Тебя надолго отпустили?

Тукай выпрямился и с достоинством расправил плечи:

- Я теперь сотник. Командую в пятом легионе. Мы сначала били арамов, вытесняя их с нашей земли, потом схватились с кератцами. – на этом месте он сделал паузу, чтобы сделать еще один глоток эля, потом как-то тяжело выдохнул. – Знаешь, братец, десять лет войны – это много. Я пережил семерых сотников в своем отряде, пока сотником не сделали меня. Сейчас нам разрешили вернутся в казармы, но скоро мы снова уйдем. Кстати, за тобой уже приходили? Почему тебя еще не забрали в армию?

Только теперь я вспомнил, что набросившись на брата с расспросами, совсем не посвятил его в те события, которые успели произойти в Квартале теней за время его отсутствия. Я постарался как можно короче изложить ему историю последних восьми лет, и по мере того, как я говорил, глаза Тукая делались все шире.

- Откуда взялся этот Аргун? – спросил брат, и, кажется, сделал это громче, чем нужно было.

Успевшие за время нашей беседы заметно захмелеть, Сар и его дружки, при упоминании имени князя трущоб, разом замолкли. Кожа у меня на затылке съежилась, предчувствуя беду, и это предчувствие оправдалось. Сар поднялся со своего места. За ним поднялись остальные. Вся эта компания направилась к нашему столу. Все, кто присутствовал в этот момент в «Черном Филине» притихли, ожидая развязки.

Тукай достойно выдержал немую атаку Сара и не отвел глаз, даже когда тот подошел к нему вплотную. Правда для этого брату приходилось смотреть на него снизу-вверх.

- Как зовут твоего нового друга, Сэйтун? – слегка заплетающимся языком спросил Сар.

- Сар, это мой брат, Тукай. – Тукай при этих словах слегка кивнул, но не особо вежливо. Сар, в свою очередь, всем своим видом давал понять, что на самом деле ответ его не интересует.

- Ты, кажется, гвардеец? – обратился он к брату.

- Я – рыцарь пятого легиона. – невозмутимо ответил Тукай.

- А разве твой братец не рассказал тебе, что таким, как ты не рады в нашем квартале? – продолжал провоцировать Сар моего брата, и ткнул указательным пальцем на рукоятку меча, висевшего у Тукая на поясе. – Ты пришел к нам с оружием, а в трущобах если ты вооружен, но при этом не член клана, значит ты враг.

- Я пришел не к вам, я пришел домой. – Тукай поднялся со своего места, вслед за ним вскочил и я. – Я родился здесь, и здесь живут моя мать и мой младший брат. Я – рыцарь, и мне не нужно спрашивать разрешения у всякого отрепья, чтобы носить оружие там, где мне вздумается.

Сказав это, он поднял со стола свою кружку с недопитым элем, и сначала сделал вид, что собирается отпить, но вдруг резко выплеснул все содержимое прямо в лицо Сару. Тот разразился громкими проклятьями и выхватил из-за пояса кинжал, но на него уже был направлен длинный, обоюдоострый рыцарский меч. Сар замолчал и на его лице читалось удивление.

Я понял, что слишком долго продолжаю быть просто сторонним наблюдателем, как будто дело меня не касается вовсе.

- Кого ты сюда привел, выродок? – набросился на меня Сар. – Режьте их, братцы!

Сзади на меня навалились сразу трое. Остальные начали окружать брата, который оказался готов к нападению лучше меня. Зазвенели клинки. Тукай попятился назад, уверенно отражая натиск сразу нескольких нападавших, в том числе и Сара. Правда я этого всего еще не видел, так как меня повалили на землю и осыпали градом ударов по всему телу. Мне с трудом удалось подняться на ноги, когда мои обидчики остановились, чтобы перевести дух. Один из тех, кто бил меня, уже спешил в ту часть зала, где отчаянно бился мой брат. Воспользовавшись моментом, я выдернул свой кинжал, все это время находившийся у меня на поясе, и вспорол брюхо тому, кто стоял ко мне лицом. Он даже не увидел момента удара. Со вторым пришлось повозиться, но в итоге, и он слег на замызганный пол старой таверны с кровоточащей раной в груди. Это было странное чувство. Еще утром я был одним из них, и даже называл их своими браться, а теперь они оба покидали этот мир от моей руки.

Если брата закалила война, то меня закалила улица. На моей совести уже было несколько прерванных жизней. За три года, проведённых мною рядом с Саром, я многому у него научился.

Тем временем, оставшимся в живых четверым дружкам Сара, вместе с ним самим, никак не удавалось сломить сопротивление хорошо обученного бойца, коим теперь был Тукай. Я устремился ему на выручку, и мой брат сам перешел в атаку. По трактиру распространился запах крови и человеческого пота. Я тоже размахивал кинжалом, стараясь вывести из строя как можно больше противников, и в какой-то момент заметил, что Сару каким-то образом удалось зайти за спину Тукаю. Он уже был готов проткнуть его сзади. Не теряя драгоценных секунд, я оттолкнул нападавшего на меня парня, взял свой кинжал за лезвие и метнул его в своего бывшего наставника. На мое счастье бросок оказался удачным, хотя прежде мне редко удавались такие трюки.

Сар с пронзительным криком согнулся пополам, держась за рукоять, торчащую из живота. Тукай обернулся к нему, но тот уже сползал на пол. Оставшиеся без своего лидера члены клана Аргуна, замерли. Их оставалось трое, они все еще превосходили нас числом, но соотношение сил поменялось. Я – убил Сара, человека, которого боялись почти все в трущобах.

 

Глава пятая

Когда мы вышли из «Черного Филина» город уже утопал в сумерках. Мы поспешно нырнули с один из узких проходов между хижинами и в тот же миг затерялись в этом лабиринте трущоб. Я еще не до конца отдавал себе отчет в случившемся. Мы с братом старались как можно дальше убраться от таверны, пробираясь к своему дому по безлюдным улочкам. Большинство обитателей Квартала теней в такое время на улицу старались не выходить, ведь это было далеко не безопасно.

- Днем, я не застал матушку дома. – прервал наше напряженное молчание брат.

Я замялся, не зная, как лучше ответить ему.

- Она дома, брат, - успокаивающе начал я. – Она теперь никуда не выходит.

- Почему?

- Нуу…

- Почему же она не отворила мне дверь, если была дома?

- Она не может. – наконец решился я. – матушка больна, брат. Ноги больше не слушаются ее. Она не встает с постели, и я запираю ее на целый день.

Тукай остановился, тяжело переводя дыхание. Я тоже перестал идти. Мы смотрели друг другу в глаза и нам нечего было сказать. Мне даже показалось, что в ту ночь я впервые за много лет сквозь сгущающуюся тьму увидел набухающие капли в уголках его глаз. У меня и самого колючий ком подкатил к горлу так, что даже стало тяжело дышать.

До нашей хижины мы доплелись уже без всякой спешки. В ней все равно больше не было никакой необходимости – если и стоит ожидать мести за смерть сразу трех членов клана, то точно не сейчас. Мы все равно не сможем никуда сбежать, и все об этом знали. Поэтому если даже Аргуну уже сообщили о происшествии в «Черном Филине» вряд ли он пошлет карателей ночью, когда можно наделать много шума. Он сделает это завтра.

Едва переступив порог, Тукай хотел бросится к постели матери, но я удержал его, напомнив про время. Наш дом состоял из двух помещений: в одном мы спали, в другом принимали пищу и редких гостей. Там мы с братом и разместились. Я набросал нам несколько подушек на полу, и первым повалился на них. Тукай присел рядом, прислонив спину к стене. За окном было уже совсем темно, но мы не зажигали лампы.

- О каком клане говорил тот парень в таверне? – вполголоса спросил Тукай, глядя в темноту.

- Пока тебя не было, здесь многое поменялось, Тукай. – начал я. – В трущобах появился свой князь – Аргун Одноглазый. Говорят, когда-то он тоже был легионером. А потом сколотил свой собственный отряд с которым и пришел в Квартал теней. Он вышвырнул отсюда всех гвардейцев и сборщиков податей, служивших князю и объявил себя главой собственного клана. Гвардейцы пытались вытеснить Аргуна отсюда, но сами получили по зубам.

- А ты? Ты был с ними. Значит, ты тоже член клана?

Я ждал этого вопроса.

- Да. – признался я. – Мы выжили благодаря этому. Аргун платит своим людям деньги.

- Ты убивал кого-нибудь прежде? – с едва уловимой тревогой в голосе спросил брат.

- Да.

- Этому тебя тоже научили в клане? – продолжал допытываться Тукай.

- Нет, этому меня научил Сар. Так звали того парня, которого я прикончил в «Черном Филине».

Тукай замолчал ненадолго и задал последний за сегодняшний день вопрос, который сразу же стер трехлетнюю разницу в возрасте между нами. Мы разговаривали, как равные.

- Что мы теперь будем делать, братец?

- Завтра утром я сам пойду к Аргуну. – начал я, отвечая и брату и себе самому, ведь этот вопрос волновал меня в не меньшей степени. – Расскажу ему, как все было. Мастер – человек хоть и жесткий, но справедливый и не глупый. Должен понять. Если нет, то по законам клана, меня все равно не убьют, как собаку. Мою судьбу решит поединок, а соперника назначит сам Аргун.

- А что ты предлагаешь делать мне?

- Ничего. Тебя не тронут, ведь я все возьму на себя. Брат, поверь мне. Я прожил с ними восемь лет и выучил их повадки. Тебя, как чужого для клана, да к тому же еще и легионера, они убьют сразу же, как только все станет известно. Со мной они еще будут разговаривать. Таковы наши законы.

Снова повисла пауза. Мы слышали, как спорят о чем-то неугомонные сверчки под окном и как тяжело дышит во сне наша больная матушка.

- Знаешь, - заговорил я первым. – Аргун говорит, что мы не выбираем свою судьбу. Наверное, он прав. Так вышло, что ты служишь одному князю, а я другому, но от этого кровь в наших жилах не стала разной. Мы – братья с тобой, и для меня это всегда будет важнее того, кому я вынужден служить.

- Слова мужчины. – одобрительно протянул Тукай совсем переходя на шепот, когда матушка, не просыпаясь прокашлялась и снова затихла. – Будь по-твоему. Но знай, если с тобой что-то случится, я приведу сюда мою сотню и раскрою череп твоему одноглазому князю!

Мы бесшумно рассмеялись, и Тукай по-братски положил руку на мое плечо. Я воздал молитву небесам за то, что ушедший день закончился именно так, а не иначе, и растянулся на подушках.

Проснувшись с рассветом, я отправился к дому Аргуна. Было непросто избавиться от Тукая, который никак не хотел отпускать меня одного. Неизвестно, как долго бы мы спорили, если бы не матушка. Увидев Тукая, она даже пыталась подняться на ноги, но брат вовремя подскочил к ее постели. Глаза еще не старой женщины вновь вспыхнули своим прежним прозрачно-голубым светом. Я воспользовался тем, что брат отвлекся и поспешил выскользнуть на улицу.

У самого дома Аргуна, меня остановили двое личных охранников Одноглазого.

- Мастер не ждет гостей. – сказал один из них, выставив мне навстречу свою гигантскую пятерню.

- Я не гость. – отзывался я, останавливаясь. – Мое имя Сэйтун, я – мытарь с гончарной улицы.

- Эй, погоди, - влез в разговор второй охранник. – А не ты ли тот парень, который устроил заварушку вчера в «Черном Филине»?

- Именно так. – спокойно ответил я.

- Пропусти его, Клин, пусть заходит. Мастер как раз собирался послать за ним.

Так я оказался внутри. Аргун все также восседал в своем кресле в дальнем конце комнаты. По правую руку от него на подушках развалился Грат и еще несколько привычных посетителей дома Мастера. Но мое внимание привлекали вовсе не они. По левую руку от Одноглазого съежившись присел коротышка Лу – хозяин «Черного Филина», а чуть дальше от него расположилось трое стариков. Вчера я видел их в трактире.

Аргун испытующе смотрел на меня, но я не отвел глаз. Лишь коротко поклонился главе клана. Он указал мне на место напротив себя. Туда, куда обычно садились провинившиеся, люди, над которыми должен был свершится суд. Я проследовал в центр комнаты, опустился на пушистый ковер, подогнув ноги под себя.

- Ты – храбрый малый, Сэйтун, - по привычке тихо заговорил Аргун. – раз у тебя хватило смелости явиться ко мне.

- Нужно быть очень смелым человеком, чтобы пытаться спрятаться от Аргуна в Квартале теней.

- А почему ты пришел один? – спросил Аргун, с плохо скрываемой злой ухмылкой. – Вчера вас было двое. Как зовут твоего нового друга?

- Это мой брат, Мастер. Он остался дома с нашей больной матушкой.

Аргун перестал улыбаться, и я знал, что появившееся на его лице сочувствие было не фальшивым.

- Да, я слышал о твоей беде, Сэйтун, но ты ведь понимаешь, что за вчерашнее тебе придется отвечать.

- Я готов! – решительно заявил я.

Аргун удовлетворенно кивнул и указал на притихшего подле него толстяка Лу.

- Наш дорогой Лу рассказал нам только что, как вчера ты со своим братом устроил резню в таверне. Он говорит, что из-за вас он понес убытки. Вы распугали людей, и убили трех членов клана. Как ты это объяснишь, друг мой?

- Да, это так. – подтвердил я. – но наш уважаемый Лу рассказал тебе не все, Мастер. Я могу поклясться, и вот эти люди (я показал на стариков) подтвердят, что зачинщиками драки были вовсе не мы.

- Пусть так, друг мой. - невозмутимо парировал Аргун, даже не взглянув на тех, кого я призывал в свидетели. – Но ведь ты знаешь, какое наказание полагается за убийство членов клана?

- Знаю, Мастер, и готов ответить за себя и за брата!

- А что же твой брат, не может ответить за себя? – подал голос молчавший все это время Грат, который тихо потягивал вино из медного кубка. - Не хочет ли он разделить твою участь?

Я повернул голову вправо, чтобы посмотреть в глаза говорившего, но затем вновь перевел взгляд на Аргуна.

- Мой брат – рыцарь. – заговорил я, чуть повышая голос. – Такой же, каким когда-то был ты, Мастер. Он бы не побоялся прийти сюда даже если бы здесь его ждал сам джин Тау, о котором сейчас все говорят. – при этих словах лицо Аргуна слегка перекосилось. – Но, самое главное – он мой брат. Мой отец – мертв, а моя мать уже никогда больше не сможет дать новую жизнь. Другого брата у меня не будет, и если убьют нас обоих, у нее больше никого не останется на этом свете. Поэтому я отвечу и за брата, и за себя.

На улице ветер зашумел в листьях деревьев, снимая с земли несколько слоев пыли. По мутному стеклу в круглом окне дома Аргуна ударило несколько капель. Начинался дождь. Обычный весенний дождь, который смоет всю грязь с хижин несчастных обитателей трущоб. Этот же самый дождь в то утро смыл с меня вину за убийство братьев по клану ради брата по крови. Я был оправдан даже без судного поединка.

 

Глава шестая

Спустя три дня Тукай, следуя приказу генерала своего легиона, вернулся в цитадель, где располагались казармы. Еще через три дня в город вернулись отряды тех, кому было поручено добить остатки сопротивлявшихся кочевников. Телен ликовал. Князь Ибак был признан единоличным владыкой Западных земель, и в честь этого, новый наместник простил своих главных врагов – князей Такара и Керата. Это было проявлением милосердия с его стороны.

Поначалу обитатели трущоб тоже радовались победе княжеской армии, ведь в ее рядах были и выходцы из Квартала теней. Однако эти всеобщие ликования, сплотившее разрозненные части великого западного города, быстро прошли. Добившись важной, и главное, малокровной победы, Ибак снова обратил свой взор на непокорных нищих. К трущобам снова подступили княжеские псы – гвардейцы. Они не участвовали в войне, все это время оставаясь подле князя.

На этот раз Аргун поднял против карателей всех мужчин в трущобах. Даже тех, кто не вступил в клан. Я уже давно не относился к младшим и меня, как взрослого вооружили мечом и легким круглым щитом. Выдали составной лук с роговой вставкой посередине, и колчан, туго набитый короткими стрелами.

Меня и еще несколько сотен человек направили к северным окраинам. Ибак через верных ему людей узнал, что именно там скопилось больше всего гвардейцев. Мы были уже почти на месте. От наших противников нас отделял только нестройный рядок покосившихся деревянных хижин, за которыми пролегала одна из главных городских дорог. Мы выстроились, чтобы выслушать последние наказы Грата. Именно ему поручили отбросить княжеских псов от северных окраин.

Почему-то у меня в этот момент сильно зудело под коленом. Наверное, я боялся. Все-таки для меня это была первая битва. Так и хотелось потянутся и почесать, но нельзя.  К мне приближался Грат, по пути раздавая что-то другим членам клана. Те сразу же засовывали то, что получили из рук командира в рот и тут же сплевывали зеленую слюну.

- На возьми. – сухо сказал Грат, протягивая темно-зеленый шарик, размером с горошину.

- Что это? – поинтересовался я, поднося шарик к глазам.

- Засунь его в рот. – велел Грат. - Только слюну не глотай!

Я сделал, как мне было велено, и во рту сразу же закислило. Я сплюнул вязкую жижу и увидел, что моя слюна, как и у остальных стала ядовито-зеленого цвета. Я брезгливо сморщился, но не выплюнул шарик, чтобы не показаться слабаком.

Странно, но колено тут же перестало чесаться. Поднявшиеся на крыши крайних домов мальчишки, подали условный сигнал. Мы натянули тетивы луков, и я вдруг ощутил, что рука моя тверда, как никогда, а сердце наполнялось яростью. Первая туча стрел взмыла в небо, чтобы обрушится на засевших по ту сторону гвардейцев. Выпустив еще по три-четыре стрелы, мы бросились в атаку.

Просочившись сквозь узкие проходы между хижинами, мы увидели перед собой выстроенных в ряд закованных в латы воинов, спрятавшихся за большими прямоугольными щитами. Горячая кровь ударила мне в голову и застелила глаза. Мы с диким ревом обрушились на наших врагов, не замечая выставленные нам навстречу острые копья. Мой меч то опускался, то снова поднимался ввысь. Я делал то рубящие, то колющие удары, вовремя прикрываясь щитом. На мне, также, как и на остальных защитниках трущоб, не было даже кольчуги.

Я действовал скорее по инстинкту, нежели по велению своего разума. В меня словно вселился дух войны, который сделал меня смелым до безрассудства. Мельком поглядывая по сторонам, я понял, что и остальные члены клана бились с таким же остервенением. Я вспомнил, как много лет назад я уже наблюдал нечто подобное с крыши одной из хижин на восточной границе Квартала.

Очень скоро мы начали теснить гвардейцев. Люди князя несли большие потери, и, обливаясь кровью, отступали по сигналу рога. И вновь не было никакого преследования. Вслед за Гратом, который, конечно, бился в первых рядах, мы разом остановились и потянулись к своим лукам. Наши стрелы догнали проигравших быстрее нас.

Пошарив языком во рту, я не смог нащупать шарик. Он растворился в моей слюне, которую я забывал сплевывать. Осмотрев себя, я обнаружил два неглубоких рубца на правой руке и кровоточащую рваную рану на левом бедре, из-за которой подол моей туники стал мокрым от крови. Боли не было. Зато вернулся зуд под коленкой.

«Вот бы мне еще одну такую горошину, - сказал себе я. – знать бы еще как она называется».

Мы снова отбились, но почти никто в трущобах не сомневался в том, что каратели придут снова. Квартал теней перешел на осадное положение. Резко в цене подскочили соль, мука и масло для домашних лампад. Поговаривали, что на этот раз Ибак бросит на усмирение нищих свои боевые легионы. Тогда уж нам точно было несдобровать.

Но ни один рыцарь так и не покинул пределов цитадели, а гвардейцы к трущобам пока не приближались, хотя мы и видели, что в городе их стало больше. Особенно много их было у городского рынка, у купеческих складов, и в кварталах мастеровых.

Мы по очереди дежурили в закоулках, через которые можно было проникнуть в Квартал теней. Это было мучительно скучным занятием. Целый день приходилось простаивать между домами и следить, чтобы в трущобы не проникли чужие люди.

На четвертый день после стычки с карателями, я снова был поставлен между двумя рядами одноэтажных деревянных хижин недалеко от того места, где принял свой первый бой. Было около полудня, но теплое майское солнце не пробивалось сквозь массивные навесы на крышах и густые кроны каштанов, которых здесь было особенно много.

Все улицы, ведущие к Кварталу теней, резко сужались по мере приближения к трущобам. К нам не были проложены дороги из гладкого булыжника. К нам не могла въехать ни повозка, ни даже одинокий конник. На некоторых улочках внутри квартала с трудом можно было разойтись двум взрослым людям. Нищие Телена привыкли жить в тесноте, потому что не могли себе позволить больших домов. Мы научились существовать в тени. В тени остального города. В конце концов, мы сами стали тенями.

Рядом со мной от скуки маялось еще трое парней. Они были моими ровесниками, но относились ко мне, как к старшему. Вообще, после происшествия в «Черном Филине» и после боя с карателями, мой авторитет в клане заметно вырос. В те дни я только осваивал роль того, кто не только выполняет чьи-то приказы, но и сам отдает их.

Я уже собирался отправить одного из младших раздобыть нам несколько лепешек и кувшин с козьим молоком, но вовремя заметил, что к нам приближается вооруженный воин. Я подал сигнал остальным, и потянулся к мечу, но быстро убрал руку с рукояти. Этим храбрым рыцарем, не побоявшимся в одиночку сунуться в Квартал теней, оказался мой брат. Я невольно растянулся в улыбке, боковым зрением замечая смущение на лицах тех, кто был рядом.

- Стойте на месте! – скомандовал я. – Это мой брат.

- Мир тебе, брат! – произнес Тукай, приветственно поднимая вверх правую ладонь. На три всполошившиеся тени он взглянул лишь мельком. Мы по-братски обнялись. Тукай отвел меня в сторону.

- Мы уходим, Сэйтун. – тревожно заговорил он. – С дальних сторожевых башен передали, что к нам приближаются новые орды дикарей. Они пришли с юга и уже успели разграбить часть наших земель. Приближаются к Такару. Говорят, что князь отправлял послания наместникам Срединных и Восточных окраин Барсии, но они ответили отказом. Завтра на рассвете все пять легионов покинут город. Здесь останется только гвардия.

Я не знал, что сказать. Мысли в голове перемешались.

- Я хочу повидаться с матушкой. – вновь заговорил брат. – Никто не знает, скольких заберет эта новая война.

- Брат… - я положил руку на плечо Тукая, и посмотрел ему прямо в глаза, но так и не нашел нужных слов. – Я провожу тебя.

И несмотря на то, что с оружием никого из чужих, а уж тем более солдат или гвардейцев, в трущобы не пускали, трое младших возражать не посмели. Мы с Тукаем, ни от кого не прячась, углубились в сложный лабиринт переплетенных друг с другом улочек Квартала теней.

 

Глава седьмая

Тукай надрывался от крика, как раненый зверь. Он метался по комнате и выбивал крошки засохшей глины из стены нашего дома. Это продолжалось уже достаточно долго. Мое состояние было ничем не лучше. Я застыл над окровавленной постелью матушки. Два помутневших стеклянных глаза, которые совсем недавно источали столько тепла и любви, сверлили пустоту. Ее длинные полуседые волосы, которые она обычно сплетала в косы, были разбросаны по подушке. Чуть ниже подбородка поперек горла пролегла почерневшая от запекшейся крови неровная линия. Рот мамы был приоткрыт.

Рана была свежая. Кто проник в наш дом, пока я был в дозоре и убил мою матушку. Ее смерть была мучительной, и почему-то я чувствовал вину за это. В сердце острой пикой врезалась мысль о том, что я мог предотвратить смерть матери. После того, что случилось в «Черном Филине», и Аргун якобы простил меня, кто-то шепнул мне, что он все-таки остался недоволен. Ведь я убил одного из самых верных его псов. У Сара были и друзья, которым произошедшее тоже понравиться не могло. Они готовили месть. Скорее всего, с позволения Одноглазого. Я не мог даже подумать о том, что они пойдут на такое.

Я до боли сжимал кулаки, перебирая в голове всех, кто мог оказаться убийцей. Я был готов сейчас же отправится на поиски тех, кто лишил жизни мою мать, но что-то удерживало меня.

Тукай успокоился. Он безвольно опустился на пол и прислонился к стене, положив руки на согнутые колени. Помолчав немного, он прервал мои размышления:

- Брат, пойдем со мной!

- Куда? – продолжая думать о своем, спросил я.

- Тебе здесь больше делать нечего. Пойдем со мной. Я возьму тебя в свою сотню. Нам теперь нужно держаться вместе.

- Конечно, брат. – тихо ответил я, не глядя ему в глаза. – Только сначала я найду, тех, кто посмел сделать это с нашей матушкой.

Тукай резко поднялся и быстрыми шагами подошел ко мне.

- Этим ты ничего не исправишь! – он схватил меня за плечо и слегка потряс. – Матушку не вернешь, а отомстить мы еще успеем.

Я молчал.

- Сэйтун, - сказал он серьёзно. – мне кажется, ты влезь не в свою игру. Этот Аргун не так прост, как кажется. Он сказал, что простил тебя потому что знал обо мне. Он боялся, что если бы с тобой что-то произошло, то я привел бы сюда рыцарей. Клянусь Вечным Небом, я так и сделал бы! Он ведь не знал, что я вернусь, но я вернулся. И как старший брат я говорю тебе: пойдем со мной. Если предкам будет угодно, мы останемся живы. И тогда, клянусь, мы убьем этого Одноглазого!

Я начал обдумывать слова брата. Он был прав. Сейчас Аргун ждет, что я начну мстить. Охрана у его дома усилена. Вдвоем тут было не справиться. Помедлив еще немного, я кивнул Тукаю. Наши взгляды встретились, и мы безо всяких слов поделились друг с другом чувствами, которые владели нами.

Мы омыли рану на шее матери, завернули ее тело в чистую простыню и спустились в погреб, чтобы вырыть там могилу. Так делали все обитатели трущоб. Земли было мало и умерших хоронили прямо под домами, чтобы их духи охраняли живых от всяческих бед.

На то, чтобы предать земле тело нашей несчастной матушки ушло не меньше двух часов. Потом мы избавились от окровавленной постели, и вышли из дома. Я запер дверь и спрятал ключ под порогом. Раньше, мы с братом часто так делали. Нам нужно было торопиться. Скоро ворота цитадели закроются и если Тукай не явиться к этому времени, его объявят трусом и дезертиром. Армия должна была выступить на рассвете. Мы быстро шли мимо знакомых нам обоим домишек, и я мысленно прощался с этими местами, потому что у меня не было уверенности, что когда-нибудь мне доведётся вернуться сюда. Еще утром я был членом клана Аргуна Одноглазого – главного преступника Телена, а вечером стану одним из рыцарей в сотне своего брата. Моя судьба вновь делала невообразимый зигзаг.

 

Я впервые оказался так близко от ворот цитадели. Это была хорошо укрепленная крепость, окруженная высокими стенами со смотровыми башнями у входа. Прямо над аркой, с двумя огромными деревянными створками, висел княжеский герб.

У ворот стояли два стражника с длинными копьями. Мой брат показал им медную пластину, которую каждый рыцарь носил на шее. На вопросительный взгляд одного из воинов, направленный на меня, он заявил:

- Это рекрут. Он будет служить в моей сотне.

Стражники остались довольны таким ответом. Меня пропустили. Внутренний двор цитадели сильно отличался от всего остального города. Дорожки здесь были аккуратно вымощены речной галькой. Вдоль главной, которая вела от ворот к княжескому замку, были аккуратно высажены высокие тополя. Еще здесь были целые рощи из голубых елей и ровно подстриженных вязов.

Внутри было достаточно многолюдно, но большую часть обитателей внутренней крепости составляли военные и многочисленная прислуга. В цитадели разместилось около десятка больших каменных домов, построенных в два яруса. Это были жилища придворной знати. В центре возвышался княжеский замок, который был самым высоким строением во всем Телене.

Я с разинутым ртом любовался окружавшей меня роскошью, и брату приходилось за руку тянуть меня в нужном направлении. Мы свернули с главной дороги и оказались среди вытянутых в длину глинобитных домов, служивших казармами. Они расположились по обе стороны от ворот и стояли друг за другом, образуя длинные ряды с внутренней части стены.

Тукай завел меня в одну из казарм, и я увидел, что все ее внутреннее убранство состоит из выстроенных друг за другом двухэтажных деревянных нар. Внутри никого не было, и это меня слегка удивило.

- Сейчас время тренировок. – словно прочитав мои мысли, сообщил Тукай. – Все рыцари на заднем дворе. Здесь ночует моя сотня.

Я кивнул, и брат пошел вглубь казармы.

- Это будет твое место. – он указал на одну из коек, на которой, в отличии от остальных, не было набитой соломой подстилки. – Того, кто спал здесь раньше, мы похоронили под Кератом.

Эти слова навеяли на меня тоску. Нелегко было думать о том, что и я могу переночевать на этой койке всего один раз. Но я не подал вида. Просто снова кивнул, и мы вышли на улицу. В тот же день мне выдали доспехи легионера, короткий меч и красный плащ, который были обязаны носить все.

На следующий день, едва забрезжил рассвет, мы строем вышли из ворот цитадели, и я увидел, что на всей протяженности улицы, которая соединяла внутреннюю крепость с городскими воротами выстроились люди. Это были простые горожане, которые провожали нас на войну. Я видел подобное еще до того, как Квартал теней отгородился от остального города, но никогда не думал, что когда-нибудь все эти люди будут провожать и меня. Жители столицы Запада, бросали нам под ноги белые платки веря, что этот цвет поможет нам добыть победу. А еще теленцы пели песню, которой всегда провожали уходящих в бой воинов:

«Пусть предки даруют вам храбрость свою,

Пусть небо вам станет защитой

Победа родится в кровавом бою

Враги наши будут разбиты…»

 

 

Часть II

Глава первая

Западные земли были самыми суровыми в Барсии. По сути Запад представлял собой огромную провинцию, состоящую всего из трех крупных городов и дюжины деревушек, разбросанных по пустыне. Лето здесь знойное и засушливое, а зима бесснежная, но очень суровая из-за сильных ветров.

И лишь весной западные ашины получали скупые ласки от своей матери – Вечного Неба, и отца – Дарящего жизнь Солнца. То был последний день весны тысяча шестьсот сорок второго года. С запада дул соленый морской ветер, говоривший о том, что мы с каждым шагом приближались к Такару. Великое Море было уже близко.

Я никогда не видел моря. Потому что я никогда не покидал пределы Телена, а до вчерашнего дня и Квартала теней. Но зато с самого детства слышал о том, как прекрасно оно - Великое Море, омывающее берега Западных земель Барсии. Я не знал, что ждет меня у стен Такара, но я рвался к нему, чтобы увидеть наконец этот дар богов.

Было уже далеко за полдень, когда командующий армией – генерал Кирк - приказал войску остановиться. Мы разбили лагерь у небольшой речушки, которая несла свои воды к Великому Морю. Их было не так много в наших краях.

Сотня Тукая вместе со всеми расположилась на берегу, чтобы сбросить с себя тяжесть походных мешков и доспехов, и перекусить тем, что выдали нам еще в Телене. А выдали каждому рыцарю, надо сказать, не так уж много: небольшой кожаный мешок, наполненный кобыльем молоком, кусок вяленого мяса и несколько лепешек. Ровно столько, сколько потребуется для того, чтобы добраться до Такара.

Я впервые в жизни увидел такое количество жующих одновременно людей. Наши пять легионов, посланные отразить нападение дикарей, рассыпались по всему берегу. Мы жадно поглощали пищу и наслаждались долгожданным облегчением после длинного перехода. В тот момент мне впервые пришла мысль: сколько нужно еды и питья для такой армии? Все вместе мы за несколько минут съели то, что нам с матерью хватило бы на год! Откуда князь берет столько пищи для своих солдат? И, самое главное, что мы будем есть, когда захваченный с собой запас закончится?

Я хотел бы задать все эти вопросы моему брату, но он сидел с другими сотниками, и я понимал, что мне нельзя в этот момент быть рядом с ним. Я и без того уже несколько раз ловил на себе недобрые взгляды рыцарей из сотни Тукая, которые решили, что если я брат командира, то отношение ко мне будет иное.

После еды нам дали час на отдых, и тогда я, наконец, позволил себе подойти к Тукаю. На его лице читалась тревога. Взглянув на меня снизу-вверх, он поднялся, коротко пожелал остальным сотникам приятного отдыха, и предложил мне прогуляться. Мы молча пошли по берегу, обходя рассевшиеся прямо на земле группы воинов.

- Князь Акрам прислал гонцов. – сухо сказал Тукай, слегка понизив голос. – Такар в осаде. Наместник просит командующего Кирка поторопиться, так что ночлега не будет. К рассвету мы будем уже у стен Такара

- Мы будем нападать сходу?

- Да.

- А Такар выстоит эту ночь?

Тукай промолчал, и я понял, что его заботит вовсе не эта мысль.

- Кирк идиот! – неожиданно для меня заявил он. – После такого марша без отдыха нас самих можно будет брать голыми руками. Нас всех перебьют еще до того, как мы увидим стены Такара.

Я не знал, что ответить. Да и нужно ли вообще было что-то отвечать? Какое-то время мы шли молча, но затем я все же задал вопрос, мучивший меня:

- Брат, а можно, когда все начнется, я буду биться рядом с тобой?

Тукай посмотрел на меня, и я впервые за долгое время увидел его улыбку. Он положил руку мне на плечо, и хотел что-то ответить, но в этот миг кто-то выкрикнул: «Керу́бы! Керубы приближаются!».

Я впервые услышал это слово, и посмотрел туда же, куда и остальные, но увидел на горизонте только небольшую стаю птиц. Они приближались к нам. Как мне показалось, немного быстрее, чем должны были.

- Беги к своему щиту, брат! – быстро крикнул мне Тукай, вынимая короткий рыцарский меч из ножен. – Поднимай сотню. Готовьтесь, сейчас будет жарко.

Я вновь посмотрел на небо, и едва успел пригнуться, потому что одна из птиц – она была огромных размеров – летела прямо на меня. Позади кто-то коротко вскрикнул. Я обернулся и увидел, что молодой рыцарь подлетел в воздух, подцепленный острым орлиным клювом. Но удивило меня не то, с какой легкостью этот несчастный взмыл в небо. Я был поражен видом самой птицы. Вернее сказать, птичья у нее была только передняя часть туловища, задняя больше напоминала львиную. С кисточкой на хвосте и мощными лапами, покрытыми короткой коричневой шерстью.

Эти полульвы-полуорлы стали низко кружить над переполошившимися солдатами, цепляя по очереди то одного, то другого. Все они затем вновь оказывались на земле, но были уже настолько оглушены, что не имели возможности подняться. И так происходило всюду. Керубы налетели так неожиданно, что никто не успел даже облачиться в доспехи, которые мы сняли во время трапезы.

Я попытался отыскать глазами Тукая, но началась такая неразбериха, что сделать это было очень трудно. Тогда только я бросился в ту сторону, где оставил свой отряд, и где лежало мое вооружение

Керубы, подлетая совсем низко, издавали истошные крики, затем пытались схватить кого-нибудь из рыцарей когтями или клювом. Но даже это было не самое страшное. Эти твари засыпали нас стальными иглами, которые вылетали прямо из их крыльев после каждого взмаха. Они заменяли им перья и отрастали в одно мгновенье. Размах крыльев керубов был шире длинны рыцарского копья. Это были очень сильные и свирепые создания, с которыми я встречался впервые.

Когда я добежал до того места, где я оставил свою сотню, там уже вовсю орудовали эти хищные демоны. На куцей траве лежало несколько трупов. Но солдаты постепенно приходили в себя, после неожиданного нападения.

Мне все время приходилось нагибаться или уклоняться, чтобы не попасть в цепкие лапы керубов, или чтобы избежать попадания пущенной в мою сторону иглы. Только когда щит снова оказался в моей руке я расправил плечи. На облачение в доспехи времени не было, и я просто схватил меч, и поднялся во весь рост.

Меня заметил один из керубов, хищно круживших над рыцарями. Он рванулся мне навстречу, и я закричал от страха. Щиты легионеров были хороши тем, что могли прикрывать от плеч до середины бедра, но были при этом очень тяжелы. Зато мечи были короткие и легкие. Правда воспользоваться клинком я не успел. Керуб налетел с такой силой, что меня отбросило на несколько шагов. Я выронил щит и остался с одним мечом, а мой крылатый противник уже шел на второй заход. Он уже разинул свой клюв, чтобы вырвать кусок моей плоти, но я что было силы отмахнулся от него мечом. Хорошего удара не получилось. Я лишь слегка изменил направление полета керуба. Он столкнулся с другим рыцарем из моей сотни и кубарем полетел по земле. Не теряя времени, я бросился добивать его, но был опережен чьей-то стрелой.

Подняв глаза с бьющегося в предсмертных судорогах крылатого существа, я увидел перед собой брата со спущенным арбалетом в одной руке и мечом в другой. Его туника была забрызгана кровью, а плащ висел за спиной рваными лоскутами. Тукай тяжело дышал, глядя на меня.

- Они улетают, брат! – прерывистым от сбитого дыхания голосом сообщил. – Все хорошо.

Я не сразу понял, что крики керубов стали отдаляться. Они действительно улетали на восток, откуда и прилетели. Их было больше сотни, и за эти несколько мгновений, показавшихся мне вечностью, успели наделать немало бед в нашем войске. Отовсюду слышались стоны раненых и умирающих, а выжившие бросали вслед крылатым демонам громкие проклятья.

- Кто эти твари, Тукай? Откуда они прилетели и зачем?

- Я видел их несколько раз. – брат успел отдышаться и теперь говорил спокойным и ровным голосом: - Говорят, керубы вырвались из подземелья вместе с джином Тау и его дэвами. Они служат ему, и это он послал их к нам. Джин хочет подчинить себе всю Барсию, и дает понять нашему князю, на что он способен.

- Значит они вернуться?

- Не хочу тебя пугать, братец, но кажется, керубы не самые страшные наши враги. Надвигается большая война, Сэйтун. И я не уверен, что ашинам удастся в ней выйти победителями. Может быть и те дикари, что пытаются сейчас захватить Такар, тоже были посланы Тау. Ведь он умеет подчинять людей своей воле. Наступило такое время, когда никто точно не может сказать, что происходит сейчас, и чем это обернется потом…

 

Глава вторая

Подсчитав потери, мы узнали, что керубы убили десять, и покалечили почти тридцать рыцарей. Многие солдаты лишились конечностей и уже были не пригодны для боя. Похоронив убитых, и воздав короткие молитвы Матери Небу, мы двинулись дальше. Солнце проделало две трети своего дневного пути, и нам нужно было торопиться. Мы переправились через речку, на берегу которой состоялось мое первое сражение, и в полном боевом порядке двинулись дальше – на юг. К вечеру, когда воздух наливался красками приближающейся ночи, в сумраке показалась первая сторожевая башня. На ее вершине горел сигнальный огонь.

Мы сделали привал прямо у стен первого дозорного пункта Такара, который повстречался нам на пути. В башне, как оказалось, было всего трое стражников, охранявших северные подступы к крепости. Все они покинули свое укрепление, чтобы соблюсти воинские заповеди, приписывающие приветствовать командующего армии должным образом. Кирк, ехавший на кауром жеребце во главе войска, поднял правую руку в ответном приветствии, спешился и только потом заговорил:

- Какие новости из Такара?

На правах старшего ответил уже немолодой, смуглолицый дозорный. Взгляд его черных глаз был усталый и тревожный.

- Генерал, новости плохие. – говорил он на особый манер, но с первого раза уловить непохожесть с тем, как разговаривали мы, было трудно. – Эти дикари называют себя сарты. Они пришли с юга по суше и по морю. Их сопровождают какие-то диковинные твари, каких в Барсии никогда не видывали. Сегодня утром Такар был взят в осаду.

- Не нужно было затевать ссору с князем Ибаком! – презрительно ответил Кирк. – Если бы вы сразу признали владыку Телена наместником Срединных земель, ни один враг не посмел бы позарится на наши земли.

- Генерал, судьбы народов вершат сильнейшие, а я всего лишь старый воин. – начал было оправдываться, дозорный, но Кирк перебил его.

- Все, старик! Такие, как ты чаще хватаются за подол своей женщины, чем за боевое копье. Принеси-ка лучше мне и моим воинам вина. Мы устали и хотим отдохнуть.

 - Но, генерал. – униженный оскорблением Кирка, который был моложе его, как минимум на десять лет, дозорный побледнел и это было видно даже в наступавших сумерках. – У меня нет столько еды и питья для вас.

Кирк передал поводья лошади своему оруженосцу. Подошел вплотную к старому воину, грубо схватил его рукой за затылок и притянул к себе.

- Тогда для чего ты вообще до сих пор торчишь в этой башне, если тебе даже нечем накормить спасителей твоего никудышного князя? – процедил он в самое ухо дозорному. Двое других стражников башни молча взирали на эту картину, не решаясь вмешаться. – Либо ты сражаешься, либо прислуживаешь тем, кто сражается, старик. Если не принесешь мне вина, я прикажу отрубить твою голову. Все равно от нее мало проку.

Удивительно, но после этих слов, и вино, и еда у дозорных нашлись. Правда хватило ее только для самого Кирка и нескольких командиров. Остальные снова принялись жевать свои припасы. Когда с едой было покончено, мы отправились дальше, оставив трех дозорных наблюдать с высоты своей башни за тем, как мы растворяемся во мраке наступившей ночи.

На небосклон надкусанным яблочком выкатилась яркая луна. Где-то вдалеке, в степи протяжно выли волки. Мы уходили на юг, гадая о том, что нас ждет у стен осажденного дикарями Такара.

Такие сторожевые башни нам попадались на пути еще трижды. На рассвете мы вышли к последней из них. При нашем приближении, из нее никто не вышел, а створ ворот был распахнут. Кирк послал людей внутрь и те вернулись с тревожными новостями: дозор подвергся нападению. Все трое стражников растерзаны.

С вершины этой башни уже были видны стены Такара, и теперь мы знали насколько плотным кольцом зажат город ордами дикарей. Кирк выстроил войско: вперед вышла тяжелая конница – знаменитые теленские катафрактарии, за ней встали лучники, и только потом мы: пехотинцы. Рыцари развернули флаги, и несколько десятков трубачей подали сигнал к началу атаки, который также должен был оповещал оповестить наших союзников о нашем пришествии.

Конница рванула с места, подняв столб пыли. Остальное войско двинулось вслед за ней. Дикари готовились к встрече с нами, как будто были предупреждены о том, когда и откуда мы появимся. Они встретили наших всадников выставленными перед собой длинными копьями. Так и не сумев сломать передние ряды противника, конница, после первого же столкновения, развернулась и помчалась обратно. Мы расступились, пропуская лошадей, и тут же в небо с нашей стороны взмыла туча стрел. Пользуясь таким прикрытием, пришла в движение и пехота. Мы шли, не ломая строя, с каждым шагом все быстрее, прикрываясь тяжелыми щитами. Когда до противника оставалось не больше ста шагов, рыцари взорвались боевым кличем, и мы неудержимой лавиной понеслись вперед.

В те минуты я ощутил прилив какого-то странного воодушевления, передавшегося мне от тех, кто шел рядом со мной. В нас летели стрелы и дротики, но они не причиняли особого вреда. В ответ мы кололи дикарей копьями, а вскоре настал черед оголять клинки.

Биться в тяжелых латах оказалось делом не простым. К тому же в ближнем бою громоздкий щит только мешал, отягощая левую руку. Наши враги двигались быстрее из-за того, что не были облачены в броню. Они не отличались высоким ростом, зато почти все были широкоплечи и мускулисты. Лица их были небриты, и у некоторых бороды свисали грязными космами едва ли не до груди. Их головы защищали бронзовые шлемы с шипом на макушке, а тело – кожаные туники со стальными пластинами на груди. Они бились уверенно и очень умело, но мы превосходили их числом.

Я старался не упускать из вида Тукая, который расчищал себе дорогу мечом, увлекая за собой свою сотню. Мы начинали теснить дикарей, напирая на них стеной из своих щитов. В нас продолжали лететь снаряды всех мастей. Мы же в ответ кололи и рубили неприятеля мечами и копьями. Несколько раз вонзившись в чью-то плоть, мой клинок покрылся густой липкой кровью. Сражавшийся справа от меня рыцарь лишился руки, когда хотел зарубить одного сарта. Я вдруг осознал, что оказался в самой гуще жестокой сечи, выбраться из которой можно только сломив сопротивление врага.

Внезапно шум битвы как-то резко стих. Подхваченный нами в очередной раз боевой клич вышел каким-то зажеванным, а дикари перестали улюлюкать. Я почувствовал, что все вокруг меня замерли, и выглянул из-за щита. Оказалось, что все смотрели в сторону бухты, у которой вырос славный город Такар – единственный морской город Барсии. Там стояло на якоре несколько диковинных судов. Хотя диковинными они были в тот момент только для меня, ведь я впервые видел корабли, и вообще море. В суматохе сражения, я даже не успел ощутить, что мои ноздри вдыхают влажный соленый воздух, а то, что мне показалось частью неба, на самом деле и есть Великое Море.

По рядам прокатились тревожные вдохи. Дикари начали расступаться, давая дорогу странным существам, похожим на заросших шерстью людей. Только они были выше самых высоких наших воинов на три-четыре головы, передвигались на не разгибаемых ногах и имели странные лица с резко выступающей челюстью и маленькими глазками.

- Дэвы! – закричали в толпе. – Они привели дэвов!

Я не сразу вспомнил, где мне прежде доводилось слышать это слово. Значит, вот как выглядят слуги джина! Значит, все это правда!

Каждый дэв держал в руке огромный двусторонний топор. Они двигались неуклюже, и казались очень неповоротливыми ровно до того момента, пока не перешли на бег. Дикари ликовали, приветствуя их, именем того, кому они служат:

- Тау! Тау! Тау! – слышалось со стороны осаждавших.

Их было несколько сотен. Нас – несколько тысяч, но атака дэвов для нас стала полной неожиданностью. Одним взмахом каждый великан мог убить сразу несколько рыцарей, броня которых была бессильна против такой силы. Опытные солдаты после столкновения с этими тварями взмывали в небо, как древесные щепки. Напрасно генерал Кирк призывал нас держать строй и не бояться демонов, мы начали откатываться назад и рассыпаться. Вскоре командующий замолчал. Один из дэвов опрокинул его на землю ударом ноги и сразу же опустил на его голову свой топор. Генерал умер мгновенно, но демону, лишившему его жизни, тоже жить оставалось недолго. Один из воинов решил отомстить за своего командира и в отчаянном прыжке сначала мечом проткнул дэву брюхо, а затем им же перерезал ему горло. Из рассеченной раны на смельчака брызнула черная струя. Демон рухнул на землю, несколько воинов в знак восхищения, что-то крикнули, и этот кличь дружно подхватили остальные:

- Тукай! Тукай!

Мы поняли, что дэвы тоже смертны, и вновь пошли вперед. Только теперь нас вел вперед уже не генерал Кирк, а мой брат! Я был горд и воодушевлен подвигом Тукая, и тоже хотел проявить себя. К нам вновь вернулось самообладание, а на подмогу из городских ворот уже выходили остатки такарского войска, для которого настал момент решающего удара.

 

Глава третья

Только к вечеру нам удалось сломить сопротивление сартов. Перебив большую часть дэвов, и почти половину войска дикарей, мы обратили оставшихся в бегство, и далеко отогнали от стен Такара. На преследование у нас уже не было сил. Мы потеряли много наших братьев в той битве, и почти валились с ног от усталости, жажды и голода.

Роль командующего окончательно закрепилась за Тукаем, поскольку многие командиры были либо убиты, либо тяжело ранены. То же самое творилось и в войске Такара. Мы успели побрататься сразу после победы над сартами, и вместе вырыли общую могилу для наших павших товарищей. Когда на небе появилась луна, мы в конец обессиленные, устроились на ночлег прямо у стен освобожденного нами города. В каких-то двух сотнях шагов от Такара теперь возвышался огромный курган.

Мы развели костры и, с удивлением увидели, что со стороны города к нам приближается длинная вереница людей, несущих нам еду и питье. Благодарные за спасение жители Такара кормили нас рыбой и поили вином. Мы пели песни в честь тех, кому не довелось отпраздновать с нами эту победу и топили в хмельном напитке тайную вину перед ними за то, что остались живы.

  Ту ночь я вспоминаю до сих пор, но так и не смог разобраться, что тогда кружило мне голову больше: вино, или вкус победы? Я вышел целым и невредимым (если не считать нескольких неглубоких порезов) из самой пучины кровавого боя, рядом со мной был мой кровный брат, который теперь был не просто сотником, а превратился в настоявшего командира. Я даже улавливал, как некоторые воины начали называть его «генерал».

Когда утром князь Такара прислал своих людей, чтобы они сопроводили командующего армией к нему во дворец, у меня даже не возникло сомнений, что на аудиенцию отправится именно мой брат. Так и вышло. Какого же было мое счастье, когда Тукай, выбирая тех, кто будет сопровождать его, указал и на меня. Всего нас набралось шесть человек. Мы с братом первыми вошли в главные ворота Такара.

Жители города высыпали на улицу, чтобы приветствовать победителей. Дети, женщины и старики бросали нам под ноги лепестки роз и пели гимны в нашу честь. Впереди нас шли трубачи, возвещавшие горожан о нашем появлении, а сопровождавшие четверо слуг князя на каждом шагу выкрикивали:

- Генерал Тукай! Спаситель Такара!

И толпа подхватывала за ними этот кличь. В те минуты мне вдруг подумалось, что, возможно наши сегодняшний потери оказались напрасны. Такар бы спокойно выстоял и день, и два, и целый месяц. Когда вчера мы расправились с дикарями, было уже темно, и города я толком не разглядел. Утром же он предстал передо мной во всей красе. Он был окружен мощной крепостной стеной, перед которой был прорыт глубокий ров, куда вода поступала прямо из моря. Башни у ворот Такара не уступали по величине теленским. Это был большой город, способный выставить не меньше четырех легионов воинов, не считая конницы. Не удивительно, почему этот местный князь целых два года пытался оспаривать с Ибаком право на первенство в Срединных землях.

Замок князя Акрама, также, как и теленский замок, находился внутри цитадели, которая тоже была окружена рвом, правда, в отличии от наружного, он был заполнен не морской водой, а какими-то нечистотами. После я узнал, что это было сделано специально, чтобы отпугивать от внутренней крепости городских бродяг и нищих. У ворот в цитадель через ров был перекинут подъемный мост, по которому мы и вошли внутрь.

Сердце Такара, ничем не уступало по красоте и величию замку Ибака. Он возвышался над стеной цитадели, имел несколько башен со смотровыми площадками и бойницами. Замок сиял белым мрамором и казался неприступным.

Акрам во главе своей свиты встречал нас на ступенях у дверей замка, и это делало ему честь, ведь Тукай не был благородных кровей, каким был павший генерал Кирк. Отчего-то я представлял его себе седовласым стариком с подлым крысиным взглядом, но вместо этого увидел перед собой подтянутого статного мужа с черными короткими кудрями на голове и подбородке. Голову его венчал княжеский золотой венец. Видимо по случаю победы Акрам был в вышитой золотом хламиде, под которой я сумел разглядеть короткий меч, выкованный местными кузнецами. Армия Такара пользовалась особыми мечами: они имели короткое основание, но заметно расширялись к острию.

Свита Акрама была многочисленна. Она состояла как из мужчин, так и из женщин. Это была местная знать, которая сейчас вместе со своим князем приветствовала победителей сартов.

Мы остановились перед лестницей. Тукай первым встал на одно колено, и приклонил голову перед князем. Мы, находясь позади него, сделали то же самое. Акрам ответил на это легким, но почтительным кивком. Люди из его окружения и вовсе никак не отреагировали на наше приветствие.

Когда мы поднялись, Акрам развел руки в стороны и громко выкрикнул. Голос его звучал твердо и звонко:

- Приветствую тебя, Кирк – верный слуга моего брата Ибака и любимый генерал Телена! Надежда и защита…

- Генерал Кирк убит! – спокойно перебил князя мой брат. – Мое имя – Тукай.

- Генерал Тукай! – выкрикнул я со своего места, и тут же прикусил язык, когда брату пришлось обернуться на мою дерзость.

- Вот как! – удивленно воскликнул Акрам, слегка сощурив глаза и опустив руки. – Тогда я приветствую Тукая, нового генерала Телена! Я – Акрам – князь Такара и страж морских ворот Барсии!

Мы поднялись по мраморным ступенькам, и князь повел нас внутрь. Мы сразу же оказались в колоном зале, в дальнем конце которого на пьедестале стоял высокий трон. На каждой из восьми колонн, выстроенных в два рядя, были закреплены позолоченные факелы. Свет сюда проникал и через несколько окон, под самым потолком. Посреди зала стоял длинный стол, накрытый щёлоковыми скатертями и уже заставленный едой и напитками. Возле него суетилось с десяток слуг, а чуть поодаль сидели музыканты.

Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что князь Такара Акрам не был воином. Таким, каким был наш генерал Кирк, или мой брат. Серебро на богатой рукояти его меча было тусклым, из чего следовало, что владыка города-порта редко вынимал клинок из таких же богатых ножен. Оружие он носил скорее для приличия. Ни на лице, ни на руках не было ни единого рубца, кожа князя была белой и гладкой, как у девушки.

Он мало ел, но часто отпивал из кубка, не давая отдыхать своему виночерпию. Много говорил, но так витиевато, что смысла его речей я понять не мог. Разумеется, основным его собеседником был мой брат, который, впрочем, отвечал редко и односложно. Разделившие с нами стол придворные только поддакивали своему правителю.

- Говорят, князь планирует расширить свои знаменитые бани? – задал свой очередной бестолковый вопрос Акрам.

- Об этом мне ничего не известно, князь. – пожал плечами Тукай. – Я – солдат, а не придворный. Мы моемся отдельно.

- Да-да, конечно. – понимающе кивнул князь, и без перехода спросил снова: - А сколько тебе платит твой князь?

Тукай смутился.

- Серьёзно, генерал, мне правда интересно. Сколько тебе платят за твою службу?

- Мне… - неуверенно протянул Тукай, выгадывая время, чтобы решить, как лучше ответить. В итоге так ничего и не придумал: - нам дают пищу, кров и женщин. Нам не нужны деньги.

Акрам весело расхохотался и его смех дружно подхватили остальные сидевшие за столом такарцы. Я невольно поежился, воспринимая происходящее, как оскорбление. Тукай, кажется, тоже был раздражен. Вена на его шее вздулась, он сжал свой увесистый кулак, отчего пальцы сделались белыми. Князь заметил перемену в настроении гостей.

- Кажется, мы обидели наших гостей. – громко воскликнул он, обращаясь к своей челяди. – Прости меня и моих глупых слуг, генерал. Мы не хотели нанести оскорбление воинам славного Телена! – он по-дружески положил руку на плечо брату, сидевшему справа от него, понизил голос: - А может тебе все-таки нужны деньги?

Тукай внимательно смотрел на князя, ожидая, что он скажет дальше.

- Такар – богатый город! – продолжил князь. – А я – богатый правитель. Одно твое слово, и я озолочу тебя и твою армию. Всего одно слово, генерал.

- Какое слово? – не удержался Тукай.

- Присягни мне на верность. Клянусь Великим Небом ты не пожалеешь. Твой князь – выскочка и глупец. Он никогда не даст тебе того, чего ты заслуживаешь. Он ведь не ценит тебя, признайся. Иначе почему генералу приходится ходить в поход в стоптанных сапогах?

Тукай стыдливо спрятал облезлый сапог под лавку, на которой сидел.

- Мы – не наемники, князь. Телен – наш дом и мы воюем за него, а не за князя. И сюда мы пришли чтобы помочь нашим братьям из Такара, а не тебе!

Ответ прозвучал так дерзко, что галдевшие все это время придворные внезапно затихли. По всему было видно, что с князем в этих стенах в таком тоне, да еще и на «ты», еще никто не разговаривал. Однако сам Акрам даже бровью не повел. Лишь привычным жестом потребовал снова наполнить его кубок.

- Напрасно ты так сердишься, генерал. – в полной тишине голос его звучал спокойно и даже величественно. – Я не собирался покупать тебя, я лишь хочу предложить тебе лучшую долю. Ты молод и силен, из тебя вырастит настоящий воитель, чье имя станет гарантией безопасности моего города. Я умею ценить своих людей, и у тебя никогда не будет столь щедрого господина.

Тукай медленно поднялся со своего места. Мы последовали его примеру. Я невольно потянулся к рукоятке меча, но голос моего брата заставил меня одернуть руку:

- Распорядитесь, чтобы мои люди были накормлены, ваше сиятельство, дайте нам в дорогу еды и питья, и мы бы не отказались от новых лошадей. Завтра к полудню мы возвращаемся. Спасибо за угощенье!

С этими словами, Тукай вышел из-за стола, коротко кивнув князю. Он уже собирался направиться к выходу, но Акрам движением руки дал понять, что хочет, чтобы его выслушали:

- Я хочу остаться с генералом с глазу на глаз! – привыкшим повелевать голосом, произнес он, и все его придворные с шумом стали покидать свои места. Мы - сопровождавшие Тукая солдаты - в нерешительности замерли.

- Возвращайтесь в лагерь. – велел Тукай. – Проследите, чтобы рыцари не разбрелись по городу, как бараны по пастбищу.

Получив такое распоряжение, мы не могли оставаться. Все пятеро последовали за слугами Акрама. Мной в тот момент овладело одновременно и юношеское любопытство, и тревога за брата. Мало ли, на какие подлости готов пойти этот сколький человек.

 

Глава четвертая

Жизнь в Такаре сильно отличалась от жизни в столице Запада. В Телене никто никуда не торопился, и всюду царила сонливая величественность. Здесь же люди сновали по узким и широким улочкам с невероятной скоростью. Покинув цитадель, мы оказались на главной улице города. Она была так широка, что по ней спокойно могли бы промаршировать десять рыцарей, выстроившихся в одну шеренгу.

Погода стояла теплой, а с моря Такар обдувался влажным соленым воздухом. Однако на это, кажется, сами обитатели порта не обращали никакого внимания. Всюду сновали люди с тележками и тюками. И во всей этой суете часто мелькали люди в рыцарских доспехах. Как и ожидал мой брат, солдаты от безделья подались в город, хотя без приказа оставлять лагерь, который все еще находился за пределами городских стен, было нельзя.

Только когда солнце было уже в зените, нам удалось собрать разбежавшихся легионеров. Некоторых даже пришлось высечь в назидание остальным. Конечно, всем этим занимался не я. Моей задачей было только дожидаться возвращения брата. Когда все рыцари вернулись в лагерь, из города, как по волшебству, снова выползла вереница людей, несущих нам еду и питье. Глядя на все это изобилие, я вдруг осознал, что наше пребывание в Такаре наносит серьёзный урон казне Акрама. И чем дольше мы здесь будем находится, тем быстрее начнут таять его запасы. Такая армия голодных мужчин запросто могла осушить небольшое озеро, а сколько рыбы нужно было наловить, чтобы накормить всех нас, я даже представить не мог.

Тукай вернулся только под вечер, и я, к тому времени, успел истомиться от ожидания. Поэтому, едва я разглядел одинокую фигуру, вышедшей из городских ворот, и направившейся в сторону лагеря, я тут же бросился ему навстречу.

- Да погоди ты! – отмахнулся брат на мои спешные расспросы. – Собери командиров. Будем держать совет.

Больше он не сказал ни слова, и я прочел в его глазах, что он чем-то сильно озабочен.

Мы развели большой костер прямо в центре лагеря – между палаток. Тукай велел выставить дозорных. На совет были допущены главные командиры войска – старые воины, под чьим началом было по несколько сотен человек. Меня среди этих людей не должно было быть, но я подрядился обслуживать совещавшихся, время от времени поднося им воду, чтобы они могли смочить горло. Благодаря этой хитрости, я мог слышать каждое слово.

- Князь не хочет отпускать нас. – сухо начал Тукай. – Акрам боится предательства. В городе смута.

- А нам-то что с этого? – это взял слово командующий лучниками Фесса́л. Гигант с каменным лицом, превосходящий в росте любого рыцаря. Он был опытным и уважаемым воином, и, как и многие другие, не особо приветствовал назначение моего брата на роль главного военачальника.

- В Тараке расплодились прислужники джина. – спокойно ответил Тукай, обращаясь ко всему совету, словно не заметив дерзости лучника. – Какой-то человек назвался князем нищих и склоняет всех присягнуть на верность, вырвавшемуся из пекла подземелья Тау. У него уже много сторонников, и если мы сейчас уйдем, он захватит власть в городе. Нам снова придется проливать кровь под этими стенами. Только тогда нам уже будут противостоять не только такие же люди, как мы, но и вся нечисть, вырвавшаяся на свободу вместе с джином.

Все замолчали, и я, воспользовавшись паузой, поднес брату кожаный мешок, наполненный родниковой водой. Тукай задержал мою руку, с благодарностью принимая питье, и взглянул на меня глазами человека, выполнившего свой долг. По лицам членов совета было видно, что его слова произвели на них должное впечатление.

- Что ты предлагаешь, генерал? – спросил Фессал, впервые обратившись к Тукаю подобным образом. Его вопрос неожиданно прозвучал, как признание главенствующей роли за моим братом.

Впрочем, сам Тукай не придал значения этой детали. Или сделал вид, что не придал.

- Мы не можем находиться здесь слишком долго. – начал он. – Телен остался под защитой всего пятисот гвардейцев, а у нас много врагов. Они могут воспользоваться нашим отсутствием, если прознают об этом походе.

К этому моменту я настолько набрался дерзости, что так и остался стоять подле своего брата, продолжая держать сосуд с водой. Благо, на меня уже никто не обращал внимания.

- Мы не можем ворваться в Такар и перерезать всех нищих. – продолжил Тукай, также будто не замечая меня. – Тогда против нас встанет весь город. Нужно убить этого самозваного князя и его приспешников. Для этого нам даже не потребуются все силы. Мы поступим так: я остаюсь здесь. Со мной отряд лучников, и сотня рыцарей. Остальное войско ты – Фессал - поведешь домой.

- Ну уж нет! – сразу же вскипел командующий лучниками. – Ты кажется решил присвоить себе всю славу спасителя Такара? Не получится, генерал. Я остаюсь с тобой.

Тукай улыбнулся, Фессал тоже растянул губы, оголяя белые крупные зубы. Дальше совет заседал совсем не долго.

Общим решением временным командующим, который должен был возглавить обратный поход был назначен опытный воин по имени Лин. Ему поручили поднять людей с рассветом. Тукай, Фессал и еще две сотни самых надежных воинов утром должны вернуться в Такар.

Когда все закончилось, брат первым поднялся и попрощавшись со всеми, ушел к своей палатке. Разумеется, я бросился за ним.

- Брат, а мне куда? – обратился я к нему, выждав, когда мы отойдем подальше от костра.

- А ты сам куда хочешь? – отозвался Тукай, глядя себе под ноги. Я не успел ответить, потому что он резко остановился, и, возможно, впервые посмотрел на меня, как на взрослого мужчину. – Мне понадобиться твоя помощь, Сэйтун. Ты ведь слышал мои слова о самозванце в такарских трущобах? О ком ты подумал в тот момент?

Честно сказать, я ни о ком сразу не подумал, но ответ на вопрос Тукая у меня возник сразу же. От досады я даже шлепнул себя ладонью по лбу. Брат, тем временем, продолжал:

- Теперь ясно, что этот твой Аргун появился в Телене не случайно. Это еще одна причина, по которой мы должны помочь Акраму. Иначе нас ждет та же участь. Весь город подпадет под власть джина. За ним весь Запад, а может и вся Барсия!

- А какая помощь требуется от меня? – спросил я первым делом, как только осознал услышанное.

- Сам того не ведая, ты уже играл на стороне Тау. – ответил Тукай. – Сделай это еще раз. Нам нужен свой человек в клане нищих.

 

Глава пятая

Утром, когда наше войско с обозами уходило на север, мы – две сотни смельчаков – двинулись в обратном направлении. В город мы вошли, соблюдая все законы походного строя. Нас разместили в казармах княжеской гвардии в цитадели. Акрам даже удостоил нас чести тем, что даже покинул свой дворец, чтобы лично приветствовать наш отряд. В целом, он вел себя, как добродушный хозяин. И, конечно, он предложил Тукаю разместиться в прекрасных покоях, коими была богата его обитель. Но брат отказал, чем немало смутил князя.

По всему было видно, что он решил, будто Тукай принял его предложение, и согласился служить ему. Однако брат просто постарался быстро спровадить Акрама, сославшись на то, что ему нужно обсудить со своими людьми план действий. Так и произошло. Правда, само обсуждение продлилось недолго.

Когда солнце поднялось так высоко, что тени стали короткими, ворота нашей казармы распахнулись, и мы небольшим отрядом покинули цитадель. В крепости осталось лишь полсотни рыцарей. Оказавшись по ту сторону стен цитадели, мы рассыпались по всему городу.

Расспросить прохожих, где находится местный рынок, было не сложно, а мне нужно было попасть именно туда. Вернее, туда шли все мы, но нам нельзя было передвигаться по городу строем. Это привлекло бы лишнее внимание, а оно нам было ни к чему. Поэтому я в сопровождении Фессала шел первым, а все остальные – также по двое, по трое, двигались позади, стараясь не выпускать меня из виду. Меня распирало от гордости при мысли, что именно мне выпадет честь сыграть решающую роль в предстоящем деле. Я знал, что иду на риск. Понимал это и Тукай, и его вера в меня придавала мне сил.

Если местные нищие живут по тем же законам, что и клан Аргуна, то базарные улочки для них должны быть излюбленным местом обитания. Рассудив подобным образом, я не ошибся. Очень скоро мы как-то незаметно для себя оказались посреди торговых рядов, которые начинались в середине одной из нешироких улиц без всякого предупреждения.

По обе стороны от дороги выстроились лавочники, предлагающие свежие овощи и зелень. Я велел Фессалу обогнать меня. Он должен был изображать солдата-выпивоху, пришедшего на рынок с увесистым кожаным мешочком на поясе. Там, правда, были одни медяки, но это было не важно. Главное, что сам кошель выглядел очень внушительно, а главное – привлекательно.

Мой расчет оказался верным. Когда Фессал, пошатываясь, свернул на кузнечный ряд, за лучником увязался юркий парнишка низкого роста. Он стал внимательно следить за мнимым пьяницей, но приближаться пока не смел. Я ускорил шаг, и проходя мимо лучника, как бы нечаянно толкнул его плечом.

- Началось. – коротко передал я ему, не замедляя шага.

Фессал на это выругался басом, изображая искреннее возмущение. Затем он вдруг восторженно вскрикнул, и направился к лавке с дорогими кинжалами. Я облегченно выдохнул.

- Пойдем ко мне брат! – услышал я справа от себя. Меня зазывал к себе усатый лавочник, торговавший конскими сбруями и прочим снаряжением для верховой езды. – Хорошему человеку за дорого не продам. Подходи, брат! Сторгуемся!

Я отошел на приличное расстояние, поэтому спокойно направился к зазывале. Сделал вид, будто мне понравилась одна из имевшихся в лавке плеток, сам же в это время то и дело поглядывал в сторону с Фессала. Торговец не закрывая рта расхваливал свой товар, и даже клялся, что имея такую плетку любой конь для меня станет тулпаром, но я не слушал его.

Фессал, тем временем, все никак не мог определиться с выбором кинжала. Он делал вид, что не замечает, как к лавке подошло еще несколько покупателей. Несколько молодых мужчин тоже задавали вопросы, интересовались ценой, но тратить деньги не торопились. Это явно были члены местного клана, которые, как позже выяснилось, называли себя «воронами».

Их было слишком много, и это мешало делу. В Телене мы никогда не охотились такой толпой. Всего один-два человека. Один отвлекает, второй срезает кошель. Здесь же их было не меньше семи. Благо, что нас все-таки было больше.

Мне пришлось отвлечься от них, чтобы успокоить начинающего терять терпение торговца сбруями. Тот, кажется, понял, что я ничего не собираюсь покупать, да и кожаного мешочка с монетами, как у Фессала, у меня не было. Мы ведь отдали лучнику все, что у нас было.

Именно в этот момент Фессал снова начал сыпать грязные ругательства. Он схватил за руку того коротышку, чье внимание привлек еще в начале рынка. Я тут же рванул туда. События развивались стремительно. Один из окружавших лучника мужчин откуда-то вытащил нож, но Фессал заметил это и успел уклониться. В следующее мгновенье кинжал, который он рассматривал до того, как у него попытались срезать кошель, вонзился в грудь еще одному «покупателю». Торгаш при этом громко завопил. Стал звать на помощь. Возле лавки началась толкотня. Несколько наших рыцарей уже спешили на помощь Фессалу. Это было как раз кстати, потому что трое из семи нападавших к этому времени уже лежали на земле.

Я добежал до лучника первым и подпрыгнув сбил его с ног. Окровавленный кинжал выпал из его рук. Оставшиеся в живых «вороны» встали в замешательстве, не понимая, зачем один пришлый рыцарь повалил другого на землю.

- Чего застыли? – прикрикнул на них я, резко поднимаясь. – Уносите ноги!

Помощь была уже близко, да и Фессал начинал приходить в себя. Не дожидаясь, когда их окружат, три «ворона» рванули с места. Я поспешил за ними, на ходу подмигивая брату, который одним из первых поспешил на подмогу лучнику.

 

Глава шестая

Бежать пришлось недолго. Все три «ворона» нырнули в ближайшую подворотню, и я не отставал от них. Мы оказались в улочке, стиснутой с обеих сторон хибарами торговцев. Бежавший первым коротышка, перешел на шаг, а затем и остановился. Тяжело дыша, он уперся ладонями в колени и смотрел на землю. Двое его дружков встали рядом с ним.

- Ты веришь в богов, чужак? – спросил у меня коротышка, выпрямляясь. В руке у него блеснула сталь короткого ножа. Теперь у меня не осталось сомнений, что он был главным в этой банде.

Двое других «воронов» стали обходить меня с обеих сторон. Я медленно, положил руку на рукоять меча.

- Мой бог – это я сам! – ответил я в тон заданному вопросу. – Так нас учил Аргун – наш великий мастер.

Мои слова возымели должный эффект. Коротышка спрятал нож.

- Кто ты такой? – спросил он. – Разве ты не служишь своему князю?

Я повернул голову вправо, чтобы мой собеседник смог разглядеть трезубец на моей шее. Точно такая же была и у него самого и обоих его подельников.

- Я – Сэйтун из Клана теней. Ученик и последователь мастера Аргуна Одноглазого. Усмири своих братьев, иначе я могу зарубить их обоих. И, кстати, ты не назвался.

- Мое имя – Талыш. – сказал он, и кивнул подбородком в сторону двух других «воронов». - Это, как ты правильно понял, мои братья. Мы представляем клан Кая Руми – истинного хозяина этого города.

- Мое почтение, братья! – я изо всех сил старался казаться искренним, поэтому не скупился на ложь: - Я много слышал о вашем мастере. Наши кланы живут по одним законам.

- На тебе доспехи рыцаря-легионера, Сэйтун. – возразил Талыш. – Твои слова противоречат твоему облику.

- Меня забрали в легион силой. – снова соврал я. – Я здесь не по своей воле.

Талыш ненадолго задумался. Его дружки встали подле него, и хотя взгляды их все еще не выражали дружелюбия, оба были уже не опасны.

- Зачем ты ввязался в драку, Сэйтун? – поинтересовался он, наконец.

- Ты не внимательно меня слушаешь, брат. – ко мне возвращалась уверенность, а с ней и самообладание. Этого было достаточно для того, чтобы быть убедительным. – Я ведь уже сказал, что пришел сюда не по своей воле. Я – свободный человек и не хочу воевать за князя. Я пришел на рынок, чтобы найти вас, и я вас нашел. Я хочу примкнуть к вашему клану.

Талыш поочередно обменялся взглядами с каждым из своих дружков. Он долго взвешивал свое решение, и наконец, вымолвил:

- Будь по-твоему, брат. Мне кажется, тебе можно верить. Идем с нами, и ты будешь удостоен чести, предстать перед нашим мастером.

В ответ на это, я сдернул висевший на груди серебряный медальон, который выдавался каждому рыцарю, и бросил его себе под ноги.

- Он мне больше не понадобиться. – так я объяснил свой поступок.

Хотя на самом деле это был условный знак для моего брата. Я знал, что за нами наблюдают, и в случае опасности никто кроме меня уже не вышел бы из этой подворотни живым. В меткости нашим лучникам поспорить было не с кем. Сорванный с груди знак рыцаря означал, что моя задумка удалась. Враги князя Акрама приняли меня за своего. Дальше все зависело только от меня.

Лидера местных нищих звали Кай Ру́ми. Кай – по-ашински означало желтый, Ру́ми – змей. Также, как и Аргун, Кай Руми чурался роскоши. Жил в самой дальней хижине, упиравшейся в городскую стену. Похоже, что местные порядки мало чем отличались от тех, что были заведены в Телене.

У самого входа в низкий домишко с плоской крышей, лениво прислонились к стене двое мужчин с бритыми головами. Вообще, большинство мужчин в клане Кая Руми не имели волос на голове, либо оставляли только короткий ежик, и то лишь потому, что ленились бриться чаще. Зато почти все носили бороды, которые не брились и не стриглись.

- Кого привел, Талыш? – поинтересовался один из стражей у коротышки.

- Это наш брат из Телена. – сообщил Талыш, указывая на меня пальцем. – Он хочет говорить с мастером Руми.

- Пусть сначала оставит свой меч. – страж преградил нам дорогу, второй встал рядом с ним плечом к плечу.

Вид обоих не оставлял сомнений, что обсуждать свое требование они явно не собирались. Я молча вытянул из ножен свой меч. Не беда, к правому бедру под туникой прямо поверх кожаных штанов был пристегнут короткий кинжал. В случае чего, можно будет пустить в дело его. Хвала Всевидящему Небу, его не заметили. Оставив меня с пустыми ножнами, оба поставленных у входа стража расступились. Внутрь вошли только я и коротышка.

Очень скоро мне пришлось пожалеть о том, что я расстался со своим оружием. Помню, мне даже пришла в голову мысль, что меня заманили в ловушку. А все потому едва я переступил порог дома местного темного князя, как мне пришлось резко пригнуться, потому что напротив меня стоял полуголый гигант, отпускающий тетиву лука. Длинная стрела с гусиным опереньем устремилась сквозь открытую дверь и попала в одного из «воронов», которые остались на улице. Древко насквозь пронзило бедняге шею, и он зашелся в булькающем кашле. Снаружи никакой реакции на это убийство не последовало. За нами просто закрыли дверь, и я увидел, что с внутренней стороны на досках мелом выведена фигура человека, из головы которого кучно торчал с десяток стрел.

Я уже ждал, что сейчас Кай Руми (а это был именно он) вытащит еще одну стрелу, и она достанется мне, но хозяин дома молча опустил лук, и подошел к Талышу. С коротышкой темный князь поздоровался за руку, как с равным. На меня уставился с любопытством. В его больших черных глазах не было ни страха, ни тревоги. В отличии от своих приближенных, Кай Руми голову не брил. Он стягивал свои черные прямые волосы в тугой пучок на затылке, и носил недлинный жиденький отросток на самом кончике подбородка. Выразительный рот с глубокой ложбинкой под носом не был обрамлен усами. Глубоко посаженные глаза смотрели сквозь слегка сдвинутые густые брови, от чего между ними проступала морщинка. Он был выше меня на полголовы и значительно крупнее. По мощному голому торсу струйками стекал пот. Кай Руми встретил меня в одних кожаных штанах и домашних сапогах без подошвы.

- Мастер, этот человек пришел из Телена. – начал объяснять Талыш. – Он говорит, что служил в клане Одноглазого Аргуна – твоего брата и соратника. Я решил, что тебе будет интересно побеседовать с ним.

- Говори. – коротко велел Кай Руми, даже не взглянув на коротышку во время его доклада.

Признаюсь, я слегка затушевался. Кай Руми показался мне гораздо опаснее Аргуна, и вообще всех, кого я встречал на своем пути до того момента.

- Мое имя – Сэйтун. – все же выдавил я из себя. – Я пришел с миром. Меня насильно забрали в легион и погнали сюда на войну с дикими. Мой настоящий князь – Аргун Теленский. На Западе его знают, как Одноглазого.

Кай Руми нетерпеливо поднял руку, и я умолк.

- Не нужно объяснять мне, кто такой мой брат. – он говорил совсем негромко, но голос его был таким глубоким, что казалось исходил из самого низа живота властителя местных трущоб. – И не нужно называть дикарями наших братьев, которые пришли помочь нам одолеть самозванцев, объявивших себя князьями. Если бы не ваш глупый князь, мы бы уже захватили цитадель, и поджарили бы Акрама на вертеле. Теперь же нам снова придется ждать, пока сарты не накопят сил на новый поход.

Я не знал, что ответить поскольку в тот момент еще не был готов услышать такие откровения.

- Зачем ты пришел ко мне? – вновь спросил Кай Руми.

Он начал неспешно прохаживаться по единственной комнате, разминая плечи и шею, словно готовящийся к схватке кулачный боец.

- Я хочу служить тебе! – твердо заявил я, стараясь придать этим словам как можно больше выразительности. Но Кай Руми, кажется, все равно не воспринял меня в серьез, потому что громко расхохотался. В тон ему захихикал и коротышка.

- Сейчас все хотят служить мне. Только дурак теперь будет держаться за князя. Скоро я поселюсь в замке этого дурака Акрама и надену его диадему. – отойдя ненадолго к дальне       й стене дома, он снова медленно подошел ко мне вплотную и посмотрел сверху вниз глаза в глаза. – Быть членом моего клана – большая честь. Ее нужно заслужить.

Я сглотнул скопившуюся во рту вязкую слюну. Резко захотелось пить.

- Что я должен делать?

- Принести мне голову одного из тех, с кем пришел сюда. – увидев непонимание в моих глазах, он терпеливо пояснил: - убей кого-нибудь из рыцарей. Мне неважно кого именно. Они все-равно все скоро подохнут. Сделаешь это, считай, что заслужил мое доверие, нет – тебе самому не жить. Таково мое слово. А теперь уходите. Я еще не закончил упражняться.

С этими словами, он отшвырнул от себя лук, который он все это время держал в правой руке. Поднял с пола два такарских меча. Отполированные точильным камнем клинки стали со свистом рассекать воздух. Больше на посетителей хозяин дома внимания не обращал.

Вот как мне запомнилось знакомство с этим человеком…

 

Глава седьмая

Также, как и в Квартале теней, трущобы Тарака тоже состояли из множества кривых, тесно прижатых друг к другу закоулков. В летние дни городского зноя почти не чувствовалось, потому что солнце здесь было редким гостем. Определить, сколько я провел времени в доме Кая Руми, я не мог. Однако небо над моей головой густело синевой. Огненная колесница Солнцеликого бога уходила за Великое море. Я знал, что скоро ворота цитадели закроют на ночь, и своих товарищей мне в этом городе не сыскать до утра, а может и еще дольше.

Мои вялые, не разгибающиеся в коленях ноги, медленно несли меня в сторону рынка, где я и повстречал людей здешнего темного князя. Они, кстати, шли за мной от самого дома Кая Руми. Талыш и оставшийся в живых после меткого выстрела «ворон». Я чувствовал затылком их сверлящие взгляды. Я не оборачивался, но даже не глядя на их лица, знал, что они ждут, когда я дрогну. Побегу к своим. Но не для того, чтобы исполнить приказ Кая Руми, а лишь в поисках защиты. Сейчас, вспоминая тот день, я могу сказать, что такие ожидания были вполне обоснованными. Я не знал, как мне поступить.

Так я и шел, петляя по переулкам местной бедноты, но еще все не решаясь принять важного решение, как вдруг смог расслышать в голове свой собственный внутренний голос.

«На любой войне так всегда. Нужно отдать малое, чтобы получить большее. Бог войны отдает победу только взамен на людские жертвы. Не испачкав руки в крови, ты не сможешь стать членом клана Кая Руми. Небо простит тебя за этот грех».

Теперь шаг мой стал тверже, а плечи расправились. Я знал, что люди брата все еще были на рынке. Так было условлено на случай провала – ждать до темноты.

Похлопав рукой по правому бедру, я решил, что проткну им первого же рыцаря, которого встречу. Один точный удар в зазор между нагрудными пластинами сделают смерть быстрой, без диких мучений. Но едва я успел выйти из лабиринта трущоб, как отчетливо услышал за спиной трескучий голос Талыша:

- Иди к тому громиле!

Я быстро пробежал глазами по рыночной площади, и не сразу понял, на кого мне указывают. Потом до меня дошло, что за мной следят не только сзади. Фессал, мой брат и еще четверо легионеров, до моего появления прохаживавшиеся между рядами лавочников со скучающим видом, теперь же все они не сводили с меня глаз. Гигантская фигура командира лучников особо выделялась из толпы. Коротышка Талыш оказался злопамятным. Однако решение принято, и отступать от задуманного я не собирался.

Вдруг я вспомнил, что Кай Руми потребовал именно голову. Простого убийства, пусть совершенного на глазах посланных им людей, ему было недостаточно. Значит одним кинжалом не обойдешься. Я в тот момент еще не имел достаточного боевого опыта, чтобы лишить кого-то головы одним ударом. А на большее количество взмахов мне рассчитывать было глупо. Фессал, как я уже отмечал, был опытным воином, и свою жизнь за даром не отдаст. Когда не получается победить честно, на выручку всегда придет хитрость.

Не доходя до своих братьев по оружию нескольких шагов, я посмотрел по сторонам, затем решительно прошел мимо Фессала, бросил на ходу:

- Иди за мной. Один.

Заинтригованный лучник сделал знак остальным и двинулся следом. Мы прошли мимо гончарного ряда, после которого начались мелкие мастерские лавки. Сразу за ними начиналась та часть базара, где продавцы и покупатели сбились в одну кучу галдящих крикунов. Отовсюду слышались зазывные возгласы:

- Конская сбруя! Продаю конскую сбрую!

- Чудо-эликсир от всех болезней!

- Змеиное мясо. Целебное змеиное мясо!

Это были купцы одного дня. Люди, которым нужно продать то, что им самим без надобности. Среди них слонялось много попрошаек, шарлатанов и просто местных бездельников. Вся эта людская масса засасывала в себя любого, кто приближался к ней. Я усердно распихивал тех, кто мешал мне продвигаться вперед, тогда как следовавший за мной Фессал пользовался уже готовым, мною пробитым, живым коридором.

Наконец, толпа стала редеть. Мы оказались на небольшом пустыре, спрятавшимся за базарным шумом. Я хотел пройти еще дальше, чтобы нырнуть в тень городских стен, но услышал позади нетерпеливый оклик:

- Великое небо! Ты еще долго собрался меня водить по этому городу? – голос Фессала звенел раздражением.

Только теперь я обернулся. Первым делом мне нужно было отыскать приставленных ко мне соглядатаев, но кроме лучника и меня на пустыре не было никого.

- Эй, да что с тобой? – не выдержав, Фессал сам подошел вплотную. Положив пятерню мне на плечо, он затряс меня.

Все. Дальше медлить было нельзя. Схватившись за руку Фессала, я вывернул ее так, что лучнику пришлось выгнуть спину, подставляя мне грудь. Моя правая рука легко дотянулась до набедренных ножен. Клинок со скрежетом вошел в зазор между стальными пластинами, прикрывавших грудь воина. Глаза Фессала расширились не то от боли, не то от неготовности к такому моему коварству. Перед тем, как они помутнели, я лишь успел шепнуть ему:

- Прости.

Затем тело его обмякло, и он опрокинулся на спину. От самого низа живота к горлу подступила едкая желчь, которая тут же вылилась из меня на зарастающую мелкой травой землю. Я брезгливо поморщился, вытер липкое от крови лезвие кинжала краем плаща Фессала, и перевернул его тело на живот. Затем я вытянул из ножен его же меч, чтобы не пачкать свой.

Как я и предполагал, отсечь голову гиганта с первого раза у меня не получилось…

 

Такарцы, каждый по своим нуждам, явившиеся в тот день на городской рынок ошарашенно отпрыгивали от меня, как только замечали в моих руках окровавленный куль, сделанный из плаща покойного Фессала. Я делал вид, что меня нисколько не смущает такая реакция на мое появление. Молча продвигаясь сквозь расступающуюся толпу, я оставлял за собой крупные капли, а иногда и целые потеки темной крови лучника.

Среди прочих посетителей толкучки я встретил и два уже знакомых мне лица. Как я и полагал, Талыш и его напарник следили за мной. А еще они, скорее всего, видели, как я расправлялся с Фессалом. Оба теперь смотрели на меня с намеком на некое почтение. По крайней мере прежде в их взглядах такого не читалось. Я намеренно не стал на них задерживаться и даже не кивнул моим соглядатаям. Просто прошел мимо. Путь я запомнил.

Правда стоило мне выбраться из беспорядочного людского хаоса, и добраться до торговых рядов, как они меня обогнали. Я понял, что Талыш спешит оповестить своего хозяина об исходе дела и о моем приближении.

Было уже темно, когда я добрался до дома Кая Руми. Бритоголовые телохранители темного князя теперь держали каждый по факелу. Еще один был прикреплен над самым порогом скромного жилища. Не произнося ни слова, я отстегнул от ремня меч, и передал его одному из стражников. Тот принял из моих рук оружие, но все-равно преградил мне путь своей широкой грудью. Его напарник тоже оживился.

- Кинжал тоже снимай. – пробасил один из бритых, хмуря густые брови.

Я мысленно усмехнулся, но спорить не стал. Надо же, подумал я тогда, даже об этом доложить успели.

Лишь, когда мой кинжал оказался у стражников, мне позволили войти внутрь. На этот раз Кай Руми был не один. Он сидел, скрестив под собой ноги, в дальнем конце комнаты. Перед ним на полу стоял низкий прямоугольный столик, богато уставленный едой и напитками. Откуда он взялся, было не ясно. Днем я вообще не заметил здесь никакой мебели. По обоим краям от него расселось несколько мужчин, которые судя по близости к телу темного князя, играют в его клане не последнюю роль. Талыша и его дружка среди них видно не было, а всего присутствовавших я насчитал девять человек без самого Кая Руми и меня.

Основательно оглядев всех, я остановился на хозяине дома, и аккуратно придерживая голову Фессала, развернул плащ. Глаза мертвеца были широко раскрыты, безжизненный губы слегка раздвинуты, а короткие волосы на голове взлохматились во время переноски. За них я и схватился, демонстрируя необходимый для членства в клане трофей.

Кай Руми одобрительно кивнул, скривив рот в полуулыбке.

- Это – Фессал. Командующий отрядом лучников. – представил я покойного. – Он был одним из самых лучших воинов в войске теленцев.

Кай Руми на это только хмыкнул, а его гости продолжали хранить молчание.

- Ты – молодец! – словно выдавил из себя глава клана, и жестом указал на свободное место у его стола, словно специально оставленное для меня. – Мне уже сообщили. И знаешь, вот что я скажу тебе: мне нужны такие люди. Считай, что ты теперь с нами. Присядь за мой стол, выпей моего вина.

К стыду своему признаю, что щеки мои в тот момент зарделись, так как прежде мне редко приходилось слышать похвалу в свой адрес. С плеч словно упал тяжелый груз, и я даже ненадолго забыл о совершенном мною подлом убийстве, в котором я еще долго буду каяться.

Как только я опустился на подушки, откуда-то из неосвещенного конца комнаты возник юноша с кувшином в одной руке и пустой чашей в другой. Эта чаша предназначалась мне. Слуга наполнил ее мутноватой красной жижей и снова растворился в темноте. Кай Руми поднял свой кубок, и мы все сделали то же самое.

- Славься Тау – наш темный властелин!

- Славься Тау! – трижды повторили остальные, в том числе и я.

Я залпом осушил чашу, ощутив во рту терпкую сладость. Внутри меня медленной струйкой растеклась жгучая волна. Голова пошла кругом. Я почувствовал, что проваливаюсь под землю.

 

Глава восьмая

Я шел по ночным, мощеным булыжником, таракским улочкам, и дрожал от холода. Городской мрак был насквозь пропитан морской сыростью. Я не знал, куда иду и почему на мне нет одежды, но был уверен, что мне нужно куда-то идти. Ни в одной из хижин, выстроившихся в две ровные линии, между которыми я был зажат, свет не горел. Дымоходы не источали уютный аромат домашних очагов. Тарак словно вымер. По пустынным переулкам гулял ветер и от него несло трупным запахом.

Я сворачивал то в один проулок, то в другой, все глубже уходя в лабиринт таракских кварталов. Я полной тишине я слышал только как трепещут на ветру озеленившиеся совсем недавно вязы – единственные деревьев, прижившиеся в этом суровом климате.

И вдруг все резко поменялось. Темнота в один миг отступила и над городом взошло солнце. Я стоял посреди базарной площади в окружении сотен людей, склонившихся до самой земли, и не смеющих поднять глаза на того, кто проезжал вдоль торговых рядов. Оглядевшись, я понял, что был единственным, кто остался стоять.

Провожая взглядом группу всадников, сопровождаемых несколькими десятками вооруженных воинов, я вдруг остановил взгляд на том, кто возглавлял эту кавалькаду. Кай Руми смотрел прямо перед собой, словно брезгуя удостаивать вниманием тех, кто встречал его приветственным поклоном. Высоко поднятый подбородок с клинообразной бороденкой и подтянутая к носу верхняя губа были венцом этого показного высокомерия.

Внезапно один из склонившихся дерзнул поднять взгляд на повелителя теней. К старику, оказавшемуся в первых рядах, не сговариваясь бросилось несколько телохранителей Кая Руми. Повалив тщедушное тело на землю, они принялись осыпать его ударами палок. Несчастный выл от боли, прикрывая седую голову обеими руками, а в это время склонившаяся рядом с ним молодая девушка попыталась остановить избиение. По всей видимости, это были отец и дочь. Процессия при этом даже не замедлила своего хода, а Кай Руми так не оглянулся, чтобы посмотреть в чем причина шума.

Один из воронов вытащил из-за пояса короткий нож с выгнутым лезвием, и одним движением перерезал тунику девушки от подола до самого ворота. Одежда лохмотьями повисла на ней. Еще двое членов клана Руми с диким хохотом принялись срывать ее с дочери старика, и вскоре она осталась совершенно нагой. Пытаясь прикрыться голыми руками, она рыдала от отчаяния и просила мужчин остановиться. Но те, лишь еще громче потешались над ней, толкая по очереди друг другу в объятья. На старика уже никто не обращал внимания. Он хрипел, пытаясь зажать рану руками. Из правого уголка губ вытянулась тугая струйка темной крови.

- Эй, вы! – не выдержал, я наконец. Мне показалось, что этот крик негодования был слышан даже за пределами городских ворот, но на меня никто даже не обернулся.

Слуги Кая Руми продолжали терзать несчастную девушку, а все остальные боялись поднять на них глаза. Привычным движением я потянулся к мечу, но ремня на мне не оказалось. Я был безоружен, но кипел от ярости.

На меня все еще никто не обращал внимания, и я решил, что пора переходить к действиям. В два прыжка мне удалось добраться до ближайшего «ворона». Еще не успев твердо встать на ноги я хотел залепил ему увесистую оплеуху, но моя руку прошла мимо. Никакой ответной реакции. Я снова пытаюсь нанести удар. И снова соперник остался невредим. Даже не повел взглядом в мою сторону.

Тем временем, двое других «воронов» подхватили раздетую девушку и потащили ее в ту же сторону, куда проследовала вся процессия. Та извивалась как могла и просила о помощи, но каждый боялся за свою жизнь. Третий, которого я тщетно пытался сбить с ног, почему-то задержался. Проследив за его взглядом, я понял, что он пристально наблюдает за стариком. Расширившиеся глаза выдавали в нем крайнее любопытство. Точно такой же взгляд появился и на моем лице, как только я тоже присмотрелся к избитому старцу. Тот уже перестал хрипеть. Он словно собака сидел на корточках, скривив в сторону обидчика беззубую ухмылку. Откуда-то из глубин иссохшейся человеческой оболочки послышался утробный рык. В ту же секунду, старик в невероятном прыжке бросился на своего обидчика, который так и не успел ничего сообразить.

От неожиданности, я даже отпрянул назад, едва не наступив кому-то на руку. Увиденное мною дальше вообще чуть не заставило меня вскрикнуть. Старик словно слился с «вороном» в одно целое, и теперь его лицо заменило собой затылок воина. Жуткое двуликое существо завертелось на одном месте как волчок. Люди вокруг уже не прятали лиц. Старики, женщины и дети разбегались кто куда, лишь бы самим не попасть в плен этой черной магии.

Я остался с двуликим один на один. Солнце померкло также внезапно, как и вспыхнуло. Непроглядную ночь освещала полная луна и тысячи звезд. Базарная площадь была пустынна. Торговые лавки свалены и разрушены. От некоторых поднимался дым.

Он стоял передо мной, обратившись ко мне старым ликом. Но в полумраке я уже не мог разобрать в полумраке его очертаний. Но я точно знал, что он по-прежнему зло ухмылялся.

- Что ты здесь делаешь, пришелец из Телена? – обратился он ко мне скрипучим голосом.

На меня нашла такая оторопь, что я стал клацать зубами, из-за чего я не смог выдавить из себя ни звука?

- Ты знаешь кто я. – словно читая мои мысли, продолжал демон.

- Видимо… - кое-как протянул я, пытаясь унять дрожь во всем теле, - Видимо и ты знаешь, кто я, раз тебе известно, откуда я прибыл.

Не успел я договорить, как старик расхохотался и его трескучий хриплый смех был подхвачен еще кем-то. Когда двуликий обернулся, стало ясно, что вторым смеющимся был тот самый несчастный, чьим телом он завладел.

- Да ты и вправду храбрец! – это произнесла уже молодая сторона двуликого.

- Что тебе нужно, Тау?

- Хочешь увидеть свое будущее, Сэйтун?

Не успел я ответить, как меня ослепила яркая вспышка. Повисшую ненадолго тишину прорезал пронзительный крик, который не мог принадлежать ни человеку, ни зверю. Еще до того, как я решился разлепить глаза, я уже знал, что больше не стою посреди полуразрушенного рынка.

На небе снова ярко светило солнце. Я смотрел наверх, глядя на кружащих надо мной крылатых львов. Вокруг меня кипела жаркая сеча. Один из керубов пролетел прямо надо мной. Он бросил мне под ноги что-то круглое. Я опустил глаза и крик отчаяния застыл у меня в горле. Снизу-вверх на меня смотрели стеклянные глаза моего брата. Его оторванная голова была испачкана в грязи и крови.

На меня насели двое такарцев. Один из них выбил из моих ослабевших рук меч и мне оставалось только прикрываться щитом. Я стал пятиться назад, и споткнулся о чей-то труп. Оба моих врага навалились на меня. Один прижал к земле руку, державшую щит, а второй занес надо мной меч. В следующее мгновенье я почувствовал в себе холодную сталь. Из правой груди толчками выливалась теплая влага.

 

Глава девятая

Когда я с трудом разлепил веки, шум призрачной битвы какое-то время все еще звенел в моих ушах. Меня переместили на грубый лежак, поверх которого была брошена выцветшая овчинная шкура и больше ничего. С низкого потолка на почерневшей цепочке свисала масляная лампа, отбрасывавшая на стены тесной комнаты тусклый свет. Рядом с лежаком стоял маленький колченогий стол. На нем небольшое блюдо с нарезанными кусками вяленой конины, деревянный бутыль и одна чаша. У противоположной стены на узкой лавке поблескивали мои доспехи, кольчуга и меч. На мне была только моя рыцарская туника.

С трудом оторвав отяжелевшую голову от жесткой поверхности моего ложа, я ощутил легкое головокружение. Я еще раз огляделся, но взгляду больше зацепиться было не за что. Окон в комнате не было, а дверь, собранная из толстых досок, перехваченных железными пластинами, была плотно заперта, и ручки с внутренней стороны не имела. Я понятия не имел, где оказался, а вчерашний день возвращался в мою память лишь короткими урывками: пустырь, голова Фессала со взъерошенными волосами, сладкий терпкий привкус во рту. А дальше только выкрики:

- Славься Тау!

- Славься Тау!

Пошатываясь, я побрел к двери, ощущая босыми ногами сырую прохладу деревянных половиц. Они натужно скрипели подо мной, хотя я никогда не считал себя тяжелым. Поскольку изнутри хвататься было не за что, я толкнул дверь, надеясь, что она поддастся, но этого не произошло. Я был заперт. Еще раз обшарив глазами помещение, я убедился, что другого выхода отсюда нет.

Вернувшись к лежаку, я с недоверием посмотрел на еду, оставленную теми, кто запер меня. Желудок протяжно заурчал. Когда я ел в последний раз?

Колебания мои были недолгими. В конце концов, решил я, если бы кто-то желал моей смерти, то я вряд ли бы вообще проснулся. Я с жадностью набросился на еду, больше не опасаясь, что она может быть отравлена. Я жив, а это самое главное.

Только почувствов насыщение утробы, я снова стал перебирать в голове вопросы: где я? Почему я заперт? Какое решение в отношении меня принял Кай Руми? Неведение пугало меня, но я понимал, что иного выхода, кроме как ждать, у меня не было.

И я стал ждать. Ожидание это было мучительным. Хуже всего было то, что мне нечем было заняться. Я тщательно рассмотрел свое вооружение и доспехи – они оказались в порядке, несколько раз обошел свою тесную комнатушку, выяснив, что в длину она занимает семь полных шагов, а в ширину - четыре. В конце концов я снова завалился на лежак и принялся наблюдать за ленивыми танцами теней, отбрасываемых абажуром лампы. Временами я впадал в какое-то вязкое забытье, но сны ко мне больше не приходили.

Когда кто-то с той стороны двери вставил ключ в замочную скважину, я моментально очнулся, однако решил, что лучше пока не выдавать своего пробуждения. Дверь со скрипом отворилась, в комнату ворвался яркий закатный свет. Трудно было понять, был ли это конец сегодняшнего дня, или уже наступило завтра.

В проеме появилась низкая фигура, удлинившаяся тень которой дотянулась до противоположной стены. Вошедший прикрыл за собой дверь, но теперь она была уже не заперта. Сквозь щелки полуприкрытых глаз я наблюдал за тем, как он подошел к моему лежаку и встал над изголовьем. Лица я разобрать не мог.

- О чем твои сны, дружище? – услышал я наконец знакомый голос и как смог попытался изобразить только что разбуженного человека.

Я сел и принялся протирать глаза, стараясь не выдавать своего волнения. Поднимая глаза на Талыша, ибо это был именно он, я мельком прикинул расстояние до меча – на случай опасности. Но Талыш был не вооружен. Если не считать короткого ножа, покоящегося в ножнах у него на поясе. Правда, облегчение мое было не долгим. Постояв немного, Талыш направился прямиком к противоположной стене, у которой стояла лавка с моим оружием. Я мысленно выругался, а «ворон» просто отодвинул доспехи в сторону, чтобы освободить для себя место. Он присел и с прищуром взглянул на меня.

- Где я? – не выдержал я, наконец. – почему меня заперли?

- Что тебе снилось, Сэйтун из Телена? – невозмутимо спросил в ответ Талыш, словно не услышав меня.

- Где я, Талыш? – настойчиво повторил я. – Какое тебе дело до моих снов? Кто меня запер и зачем?

- Ты видел его? – не унимался Талыш. Кажется, он донимал меня одним и тем же вопросом не из праздного любопытства.

- Кого?

- Старика. Ты видел его? Что он показал тебе?

- Какого еще старика? – по моей спине пробежал мерзкий холодок.

- Не притворяйся, дурень! – вскипел вдруг Талыш. – Он приходит ко всем, кто пьет из чаши посвящения. В самом начале пути Тау каждому из нас показывает его будущее. Поэтому я спрашиваю тебя: какой сон тебе привиделся?

Слова эти, надо признать, встревожили меня еще больше. Так значит, это был не просто сон. И вино, что я вчера выпил, тоже было не обычным вином.

Поскольку ответа я придумать так и не смог, мне пришлось говорить правду. Ибо сделать это было легче всего.

- Я видел гибель Телена.

Потрескавшиеся от здешних суровых ветров тонкие губы Талыша расплылись в довольной ухмылке.

- Значит конец эпохи князей близко! – воскликнул он потирая ладони.

- Теперь ты ответь на мои вопросы. – потребовал я.

- Судьба благосклонна к тебе, друг. Мастер принял тебя в наш клан. А заперли мы тебя, потому что ты проходил обряд посвящения. Нельзя нарушать сон человека, который видит Тау.

- Что дальше?

- Дальше? – Талыш оглядел мое снаряжение. – Тебе снова придется облачиться в доспехи рыцаря.

- Зачем?

- Нам нужно попасть в цитадель. Ты будешь нашим проводником. Ты ведь сумеешь договориться с княжескими стражниками?

Что это вы там задумали? Этот вопрос чуть не вырвался у меня, и Талыш, кажется, заметил мое смятение.

- Что-то не так? Мастер сказал, что ты на хорошем счету в теленском войске. Разве не твой брат возглавил легион после смерти генерала Кирка?

- Откуда вы знаете про это? – искренне удивился я.

- Мы знаем обо всем, что твориться в этом городе. – сквозь усмешку заявил Талыш. – Так готов послужить клану, или Кай Руми в тебе все-таки ошибся?

- Нет! – торопливо выкрикнул я, боясь вызвать лишние подозрения. - Не ошибся. Просто… Акрам не настолько глуп, чтобы мимо его людей можно было так легко провести столько людей, чтобы захватить цитадель.

- Нам не нужно ничего захватывать. Твоя задача провести мимо стражи троих членов нашего клана, включая меня. Главное, чтобы Акрам не пронюхало нашем визите. Сможешь?

Я кивнул, хотя не был уверен, что эта задача выполнима. Мне нужно было понять, что задумали люди, чьим союзником я притворился. Как знать, может быть мое пребывание в клане окажется короче, чем я сам ожидал. Теперь мне стало ясно, почему меня продержали здесь до самого заката. Под покровом ночи во внутреннюю крепость действительно проникнуть легче всего. Нужно только убедить стражников позвать моего брата, а там уж Тукай подскажет, что делать.

 

Глава десятая

На улице уже смеркалось, когда мы двумя бесшумными призраками выскользнули из узкой щели в деревянном заборе, который окружал таракские трущобы. Князь Акрам в отличии от Ибака позаботился о том, чтобы люди, въезжающие в город по главной дороге не видели, как живет местная беднота. Потому и приказал скрыть кварталы нищих от лишних глаз. Столь хлипкая преграда, лишь с наружной стороны окрашенная белой краской, разумеется не могла служить надежной преградой от самих нищих. Люди Кая Руми отыскали в заборе множество слабых мест, позволяющих проходить сквозь него. Одним из таких мест и была щель между двумя деревянными балками, через которую мы только что прошмыгнули.

В этот час дорога, вымощенная стоптанным до блеска булыжником, была пустынна. Уличных фонарей как в Телене здесь не зажигали, и вся улица утопала в сгущающихся сумерках. В нескольких домах, расположенных по другую сторону от забора, стали поочередно загораться тусклые огоньки. Я подумал, как бы я хотел в тот миг очутиться в одном из этих справных домиков, в каких в моем родном Телене селились весьма преуспевающие торговцы, или владельцы галантерейных мастерских. Представив себя в тепле чужого очага, я даже не заметил, как от забора отделились еще две тени. Они пошли вслед за нами, отставая на пару шагов. Почему-то я не решался оглянуться. Мне казалось, что те двое пристально наблюдают за мной, держа оружие наготове на случай подвоха.

Никто ничего не говорил. Только Талыш время от времени воровато оглядывался назад и не слишком убедительно кашлял, явно подавая какие-то сигналы тем двум. Но мой панцирь был на мне, а на поясе болтались кожаные ножны с моим мечом. Мне даже вернули мой кинжал, который так полезен в ближнем бою. Так что я был спокоен – если мне и суждено вступить в неравную схватку, то я, по крайней мере, не останусь с голыми руками.

Впереди из полутьмы отчетливо выступили очертания цитадели. Мощное каменное сооружение с четырьмя ярусами башен. Главная – центральная часть замка – была самой высокой и с ее крыши можно наблюдать весь город как на ладони. Между зубьями на стенах и в бойницах над воротами мелькали огоньки стражников. Сами ворота ярко освещались четырьмя факелами.

Когда мы вплотную подошли к рву, я вновь ощутил гадкий запах застоявшихся нечистот. Откуда-то сверху нас окликнули.

- Эй вы! Ни шагу дальше.

Я взглянул наверх, чтобы наблюдавшая за нами стража могла разглядеть меня, и лишь потом ответил:

- Мне нужен генерал Тукай. Вели позвать его.

- Назовись! – приказал все тот же голос.

- Я служу в третьей сотне пятого легиона армии Телена. Мое имя – Сэйтун. А теперь живо позови моего брата. У меня срочное донесение к нему!

Последние слова, прозвучавшие в полной тишине как приказание, возымели действие. Наверху засуетились. Стражники начали о чем-то переговариваться вполголоса. После недолгой паузы мне был дан ответ:

- Жди.

Только теперь я позволил себе обернуться, чтобы рассмотреть кого я привел в этот поздний час к воротам цитадели. Однако из этой затеи ничего не вышло. Позади меня стоял Талыш, чье лицо было выхвачено дрожащим светом факелов и не выдавало никаких эмоций. За его спиной возвышались две массивные фигуры в плащах с глубокими капюшонами. Смятение мое нарастало: предприятие, в которое меня втянули могло оказаться не просто рискованным, смертельно опасным. Мне было неизвестно, что затеяли люди Кая Руми. А может быть это он сам пожаловал сюда под покровом сумерек? Я был почти уверен, что спутники мои были вооружены.

- Опустить мост! – послышался сверху знакомый голос брата.

- Чей это приказ, генерал?

- Мой. – ответил Тукай.

- Но у меня…

- Стражник! – оборвал говорившего брат. – На время нашего здесь пребывания я назначен командующим личной охраны князя. Я повторяю свой приказ: опустить мост.

Не знаю зачем, но я снова обернулся, и нарвался на скривившуюся самодовольную гримасу Талыша. Он еле заметно кивнул мне, как бы давая понять, что пока мною доволен.

Зазвенели ржавые цепи и мост начал со крипом опускаться. Он был высотой в три человеческих роста, а шириной в два лошадиных крупа. Когда сколоченные вместе деревянные балки оказались у нас под ногами, я разглядел по ту сторону ворот фигуру брата. За ним толпилось с десяток воинов, некоторых из которых я знал – они были из нашего войска. Каждый держал в руке по факелу, поэтому света было достаточно. Сердце мое обдало приятной теплотой при виде родного человека. Наверное, это отразилось на моем лице, потому что я заметил на лице брата ответную улыбку. Но она быстро сошла.

Тукай отдал какое-то короткое распоряжение, слегка повернув голову к своим людям, и двинулся в нашу сторону. Отставая от него на полшага за ним последовало двое стражников. Я напрягся, готовясь к любой подлости от людей Кая Руми.

- Не думал, что увижу тебя снова, брат!

- Честно говоря, я тоже.

- Кого ты привел с собой?

- Это… - я замялся. – Эти люди со мной. Они не опасны.

- Не опасны?

- Им нужно кое с кем встретиться.

Мне нельзя было подавать Тукаю никаких сигналов, иначе бы это заметила стража. Я просто уверенно выдержал его пристальный взгляд, и он понял все без слов.

- Пропустить.

- Но генерал! – запротестовал один из стражников.

Вместо ответа Тукай просто повернулся на служителя цитадели и грозно сдвинул брови. Этого было достаточно. Прежде я не замечал, какие изменения произошли с моим братом, после того, как его сделали генералом. Теперь это был не просто босяк из теленских трущоб. Тукай превратился в матерого, хоть и молодого, воина и сурового командира.

Мы беспрепятственно вошли внутрь, и мост за нами все с тем же скрежетом натягивающейся цепи поднялся. Цитадель снова оказалась запертой.

Нам дали сделать всего десять шагов после чего стража взяла нас в плотное кольцо. Около дюжины вооруженных защитников замка не спускали с нас глаз, и пристальнее всех за нами наблюдал Тукай.

- Зачем пожаловали? – обратился он, озвучив зависший в ночном воздухе вопрос.

- Мы пришли с миром. – ответил за всех Талыш. Двое плащей продолжали изображать немых. – Нам нужен начальник стражи Таргак. Он ждет нас.

Сообщив это, Талыш жестом приказал стражникам пропустить нас и даже сделал шаг вперед, но мой брат выхватил меч из ножен. Тоже самое сделали и остальные. Талыш был вынужден снова остановиться, но на лице его не возникло и намека на тревогу.

- Еще один шаг, и вы все отправитесь к праотцам! – пригрозил Тукай. – Вы не сдвинетесь с места пока не назоветесь и не сообщите для чего пришли сюда.

- Ты слишком молод для генерала. – беспечно бросил в ответ Талыш. – Сколько тебе? Двадцать? Двадцать пять? Видимо для тебя этого не достаточно, чтобы понять, что пришелец не может менять правила. Лучше отойди и просто дай нам встретиться с тем, к кому мы пришли. После этого мы спокойно уйдем сами.

Краем глаза я заметил, как двое стражников, стоявших справа от меня, о чем-то оживленно зашептались. Затем один из них передал свой факел другому, и скрылся в темноте. Тукай, кажется, этого не заметил. По его напряженному взгляду я догадался, что он обдумывал ответ. Впрочем, думал он не так долго.

- Твои морщины, как я вижу, тоже не прибавили тебе ума, раз ты позволяешь себе такую дерзость будучи окруженным. У меня есть право лишить жизни любого, кто пытается проникнуть в цитадель без приглашения или без веской причины. А что если я…

Но договорить брату не удалось, потому что за его спиной разнесся чей-то громогласный вопрос:

- Что здесь происходит, генерал?

Стражник, о чем-то шептавшийся со своим товарищем вернулся. И он был не один. Вперед вышел низкорослый кривоногий муж, лицо которого показалось мне знакомым. Я видел его в нашем лагере сразу после победы над дикарями. Он приходил, чтобы передать приглашение от Акрама. Это и был Таргак.

 - Вы знаете этих людей? – спросил Тукай, проигнорировав адресованный ему вопрос. – Они уверяют, что пришли к вам.

- Так и есть, генерал. – неожиданно сообщил начальник стражи. – Эти люди – мои друзья, и я ждал их. Пропустите их.

- Мне придется доложить обо всем князю. – предупредил Тукай прежде чем вложить клинок в ножны.

- Думаю, его это вряд ли заинтересует, генерал. Он сейчас слишком занят своими делами. Но все-равно, спасибо за службу.

После этого маленькие глазки Таргака замаслились, и он мягко отстранил брата. Широко раскинув руки он направился мимо Талыша обнимать двух загадочных ночных гостей. Он молча сделал приглашающий жест и повел их куда-то вглубь цитадели.

- Ты останешься здесь, Сэйтун. – придержал меня Талыш и пошел следом за удаляющимися фигурами. – Жди нас, мы скоро вернемся.

 

Глава одиннадцатая

- Разойдись! – скомандовал Тукай, как только Талыш и двое его таинственных спутников, скрылись за дверью одной из башен цитадели.

Мы остались вдвоем, но он все еще оглядывался по сторонам. Я же, не отрываясь, смотрел на него. Мы не виделись всего полдня, а казалось, будто прошла целая вечность.

- Если людям Кая Руми есть к кому приходить в замок, значит у них здесь свои люди. – шепотом поделился брат своими мыслями.

Теперь наши взгляды встретились. Он потушил свой факел и, приложив указательный палец к губам, повел меня за руку вглубь внутреннего дворика. Лишь после того, как мы оказались далеко от освещенных мест – где-то возле конюшен – он притянул меня к себе. Мы крепко обнялись. Снизу-вверх меня окатило приятной теплой волной. Я вдруг резко почувствовал такое умиротворение, будто снова оказался в нашем старом доме.

- Я боялся, что ты уже мертв. – признался брат, держа руку на моем плече.

- По правде сказать, я тоже удивлен, что стою сейчас перед тобой, а не лежу в какой-нибудь вонючей канаве. – я помолчал, и снова продолжил. – Брат, я не хотел убивать его.

- Я знаю.

- Если бы я этого не сделал, они бы прикончили меня.

Тукай понимающе закивал. Он больше не смотрел на меня.

- Это моя вина. – сказал он. – Мне не следовало посылать тебя к ним. Ты туда больше не вернешься. Это очень опасно.

- Нет! – вскричал я в ответ, заставив Тукая снова приложить палец к губам. – Нет, брат! Иначе жертва Фессала была напрасной. У меня получилось. Они приняли меня за своего.

- Если бы они приняли тебя за своего, то не оставили бы сейчас здесь. – возразил Тукай, и мне нечего было на это ответить. – Ладно. Скажи, что они затевают? О чем они говорят с Таргаком?

- Я не знаю, брат. Клянусь небом. Мне было приказано провести их сюда. После того, как я принес им голову Фессала, они опоили меня каким-то зельем, и я уснул. Когда проснулся, меня привели сюда. Мне ничего не известно.

- Я верю тебе, брат. – успокоил меня Тукай. – Скажи лучше, ты видел его?

- Да.

- Какой он? Сколько с ним людей?

- Он – настоящий воин. Тело его покрыто шрамами. И люди у него такие же. Они совсем не похожи на прихлебателей Аргуна. Мне кажется, такарский клан намного опаснее нашего.

Эти слова заставили Тукая задуматься. Под весом тяжелых раздумий голова его склонилась, взгляд уперся в землю. Откуда-то сверху вскрикнул ворон. Черная птица, уселась на край соломенной крыши конюшни, вальяжно пощипывая перья. Резкое карканье вывело брата из недолгого оцепенения.

- Ты останешься здесь. – еще раз повторил он.

- Нет! Я найду способ убить его. Не волнуйся за меня, брат.

Тукай поднял на меня глаза и глубоко вздохнул от осознания того, что он не в силах переубедить меня. Тогда я попросил его рассказать о жизни внутри стен замка.

Оказалось, что с тех пор, как город покинула большая часть нашего войска, Акрам больше не покидал своих покоев. Поговаривали, будто он держит где-то в глубине замка настоящих тулпаров – крылатых скакунов, о которых часто говорят старики, но никто из ныне живущих никогда не видел их. Князь в любой момент готов покинуть свой замок, прихватив с собой только членов своей семьи. Весьма многочисленной, надо сказать. Одних только жен у правителя Такара было не меньше дюжины.

К тому времени как ворон, который все еще сидел над нами, прокаркал второй раз, Тукай завершил свой рассказ, и теперь уже мы оба погрузились в тяжелые раздумья.

- Тебе пора идти. – спохватился Тукай, прерывая молчание. – Иначе они могут что-нибудь заподозрить. – Сделай то, что должен, и мы вернемся домой. – Он снова крепко обнял меня. – Мы принесем богатую жертву богам, чтобы вымолить для тебя прощение за смерть Фессала. Береги себя, братик. Ступай.

Проклятая черная птица вскричала в третий раз и с шумом сорвалась с насиженного места. Я поднял голову и увидел, что ворон взял курс в сторону замка. Я пробирался сквозь складские помещения, прилепившиеся вплотную к одной из башен. Тукай остался там же – у конюшен.

Но торопился я напрасно. Небольшой внутренний дворик был пуст. Лишь между зубцами крепостных стен мелькали дрожащие на ветру огоньки – это делали обход стражники. Ночь была тихой и ясной. На середину неба взобрался тоненький полумесяц, отбрасывая свой тусклый свет на мириады звезд вокруг себя.

Очень скоро я устал стоять и присел прямо на ступеньках входа в башню. Я так долго смотрел на звезды, что мне начало казаться, будто они падают на меня. Причем все разом. Потом я понял, что это не они падают, а я устремился к ним. Тело мое оторвалось от земли и теперь, взглянув вниз я мог видеть, как стремительно уменьшается мощный каменный замок с высокими шпилями. Вскоре не только цитадель, но и весь город, окруженный толстым кольцом крепостных стен, стал сжиматься до маленькой точки на берегу моря.

Бездонное черное небо будто пыталось проглотить меня, все быстрее втягивая в свои чертоги, и вскоре не было уже видно земли, а лишь удаляющийся синий шарик маячил у меня под ногами, уменьшаясь в размерах. Став совсем крохотным, он и тысячи таких же, но разных по величине шариков, влился в огромную белую спираль и таких спиралей становилось все больше. А я продолжал лететь ускоряясь все больше. Очень скоро все звезды вокруг меня слились в один сплошной светлый коридор, в конце которого взорвалась ослепительная вспышка.

Я вылетел из огромного синего озера, ослепительной чистоты. Оно тоже быстро уменьшалось, и мне стало ясно, что это вовсе не озеро, а глаз. Кошачий глаз. Выходит, правы были предки, говоря о том, что мир живых спрятан в глазу снежного барса. Поэтому небо голубеет, когда он бодрствует, и становится черным, когда он закрывает свои веки.

И сейчас я видел этого барса. Он сидел на краю снежной вершины, величественно обернув свой длинный пятнистый хвост вокруг себя. Он держал голову прямо и неспешно осматривал свои владения. Ни до, ни после этого мне не доводилось видеть животное, исполненное такой грации.

В какой-то момент я понял, что Ирбис заметил меня. Я был уверен, что он смотрел на меня с большим любопытством и даже навострил короткие круглые уши. Я продолжал лететь дрожа то ли от страха, то ли потоков холодного воздуха.

Кто-то отчаянно тряс меня за плечо, приговаривая:

- Эй, да он уснул здесь! Эй, вставай, воин.

Я открыл глаза, но мне тут же пришлось зажмуриться, потому что кто-то поднес горящий факел прямо к моему носу. Я лежал, завалившись на бок, на холодной, истертой ступеньке, а надо мной возвышалось четыре фигуры. Ближе всех стоял Талыш. Это он растормошил меня.

- Просыпайся, парень. – сказал он. – Мы уходим.

Все четверо: Талыш, двое загадочных незнакомцев в плащах, и начальник стражи Таргак следили за тем, как я сначала сел, потирая глаза, пытаясь проснуться, а затем поднялся. Двое плащей тут же развернулись и уже собирались двинуться к выходу, утратив ко мне всякий интерес. Я тоже сделал пару шагов, но вдруг почувствовал, что теряю равновесие. Падая лицом вниз, я попытался ухватиться хоть за что-то, и рука моя дотянулась до плаща одного из гостей Таргака. Плотная черная материя соскользнула, и я с ужасом обнаружил, что под ней была пустота. Один из незнакомцев так и застыл на месте, а там, где должен был быть второй, не оказалось ничего. Плащ так и остался у меня в руке, а сам я позорно плюхнулся на каменные плиты, которыми был обложен весь внутренний двор цитадели. Я не успел подставить руку и приложился лбом к твердой поверхности. Из глаз посыпались искры.

 

Глава двенадцатая

Открыв глаза, я снова обнаружил себя в том самом доме без окон. Уже знакомая свисающая лампа, лавка у стены и мои доспехи на ней. Словно ночной поход в цитадель был лишь очередным сновидением, посетившим меня. Правдоподобным, но сном. Тот же низенький столик и та же самая еда. Не иначе все это колдовство, и теперь я всякий раз буду просыпаться в этой лачуге, что бы со мной не происходило.

Мысли лезли одна на другую, и я мучился от того, что ни на один из вопросов я не могу ответить. Я рывком поднялся и бросился к двери. И она открылась. Причем, открылась наружу, и я в чем был вывалился на улицу. Тот самый узкий переулок, который в сумерках мне так и не удалось рассмотреть. Собственно, ничего примечательно в нем не было. Всего лишь часть человеческого муравейника.

Выскочив наружу, я едва не расквасил нос о стену дома напротив. Точно такого же, как и мой. Кривая кирпичная кладка песочного цвета, дверь без ручки и никаких окон. Глинистая земля, утоптанная сотней сандалий и сапогов была словно каменной. И холодной. Как и воздух вокруг. Я поежился, поскольку был в одной тунике и без обуви. Прозрачно голубое небо отдавало желтым сиянием с востока. Начинался рассвет.

Внезапно раздавшийся звук заставил меня подпрыгнуть на месте. На лету я развернулся туда, в сторону источника шума. Слева от моей двери у стены стояла покосившаяся арба, на каких обычно перевозят сено. Запряжена она была маленьким осликом, который и заставил меня так перепугаться. Животное просто устало стоять без дела. У заднего колеса повозки я заметил чью-то склонившуюся фигуру. Какой-то человек, присел на корточки ко мне спиной, и активно работал руками у самой оси.

Я с любопытством сделал шаг к незнакомцу. Словно почувствовав это, человек обернулся, и я даже не удивился, узнав его.

- Похоже, я тебя разбудил, брат Сэйтун! – вместо приветствия воскликнул Талыш.

- Брат?

- Ты чему-то удивлен? Ты прошел испытания, мастер доволен тобой. А это значит, что ты наш брат. И теперь ты с нами за одно.

- Клянусь душой своей матери, я рад этому! – ответил я, несмотря на свое замешательство. Чтобы не выдать его, я спросил: - А что ты здесь делаешь, брат Талыш?

- Подпиливаю ось на этой повозке. – обыденно бросил в ответ Талыш, и снова принялся за работу. Теперь, наконец, я рассмотрел, чем он там был занят. Он активно водил рукой взад-вперед, зажимая в руке короткий, похожий на меч, инструмент с зазубренным лезвием.

- А…

- Скоро сам узнаешь зачем. – Талыш поднялся, подошел к ослу и взял его за узду. – Собирайся. Ты мне скоро понадобишься. Доспехов можешь не надевать, но меч возьми. Возможно, он может нам понадобиться.

- Что нам предстоит сделать, брат?

- К полудню на рыночной площади появится Ринк – родной брат князя Акрама. – Он часто там появляется вместе со своей свитой. Многие торговцы, стараясь задобрить князя, ублажают его подарками. Поэтому он там частый гость. Частый, и не желанный. Купцы недовольны, но вынуждены отдавать ему бесплатно свой товар, который стоит денег. Все они до поры до времени молчали, но сегодня мы заставим их говорить.

Больше я ничего спрашивать не стал. Да и босые ноги на мерзлой земле вынуждали меня не медлить с принятием решения. А решение было простым: я должен пойти с Талышем, чтобы узнать, что он задумал.

Но на площадь мы отправились не сразу. Нам предстояло еще обойти едва ли не добрую половину местных трущоб. Всюду суетливый Талыш заходил в какие-то домики, проводя в каждом из них разное время. Меня, при этом, он всегда держал снаружи. Лишь к полудню мы, наконец, вышли из нищих кварталов. Талыш уселся управлять повозкой, которая так и осталась пустой. Я пошел рядом – чтобы не нагружать скотину и подпиленную ось.

Свою рыцарскую тунику я спрятал под просторной накидкой, точно такой же, какие давеча ночью были надеты на загадочных друзьях начальника дворцовой стражи. Скрыв голову под капюшоном, я шел, низко склонив голову, беспокоясь за то, чтобы из-под грубой материи не выглянули ножны моего меча. Я делал все ровно так, как велел мне Талыш, и кажется, ему нравилась та моя беспрекословность.

Солнце прогрело город так, что мне стало нестерпимо жарко, но я должен был терпел, ибо до определенного времени мне нельзя было разоблачаться. Еще на подступах к рынку нам пришлось заметно сбавить шаг, хотя мы и так шли без особой спешки. По улицам, вливающимся в этот незастроенный остров посреди города, в разных направлениях сновали сотни, а может быть и тысячи человек. Словно гигантское сердце Тарака площадь пропускала через себя неиссякаемые людские потоки. Иноземные купцы, селяне, везущие в город разного рода плоды или семена, мастера самых разных профессий, солдаты, рабы, пьяные моряки, кого здесь только не было.

И вот я не заметил, как сам влился в этот живой круговорот. В своем родном Телене я видел такое, разве что на празднике жертвоприношения, который проводят каждую осень, чтобы задобрить Небо. В остальные дни наша рыночная площадь была едва ли не самым пустынным местом. В портовых городах все было совсем иначе.

Талыш то и дело вертел головой, кивая и даже улыбаясь кому-то. Меня же не могло покинуть зудящее чувство неопределенного ожидания. Мы все так же продолжали проталкиваться вперед среди кричащих на все лады людей. Вдруг Талыш, прежде не обращавший на меня внимания, повернулся ко мне, и протянул что-то в ладони. Маленький зеленый шарик, размером не больше ногтя на моем большом пальце, оказался податливым на ощупь. Память в тот миг попыталась подать какой-то смутный сигнал, но я его не сразу распознал.

- Разжуй и выплюнь. – велел Талыш, и я снова, как и восемь лет назад ощутил во рту позабытый кислый вкус.

Наблюдая за тем, как скривилось мое лицо, Талыш кивнул, давая понять, что так и должно быть, и указал рукой в сторону дороги, ведущей из ворот цитадели. Она тоже вливалась в площадь. Проследив за этим движением, я увидел среди колышущихся голов двух одинаково одетых всадников. Их лошади также были накрыты бело-синими попонами. Они сопровождали роскошный паланкин, завешанный шелком, который несли на руках четыре полуголых раба. Следом ехали еще два точно таких же всадника. Вооружены они были такарскими мечами и короткими копьями.

Кислящий привкус во рту одурманил меня. В глазах все расплывалось, но я видел, как люди расступались, давая дорогу всевластному вельможе, смиренно склоняя пред ним головы. И только мы не собирались уступать дорогу, упрямо прокладывая свой дальнейший маршрут навстречу паланкину. Что-то заставило меня подумать о том, что оказавшиеся здесь люди знают о наших намерениях. Один только я продолжал оставаться в неведении.

Потом я увидел, как округлились глаза у сопровождавших Ринка (а это несомненно был именно он) гвардейцев. Видимо, редко им доводилось встречать подобную дерзость прежде. Расстояние между нами сокращалось, и я заметил, как один из телохранителей подстегнул своего коня, чтобы поскорее убрать нас с дороги. Когда он был уже совсем близко, Талыш едва заметно подпрыгнул, сидя на арбе, и подпиленная ось, наконец, не выдержала. Повозка завалилась на одну сторону. Круглое колесо откатилось в сторону. Ишак остановился, а Талыш, чего я никак от него не ожидал, вдруг начал причитать:

- Проклятое колесо! Пусть лучше все демоны подземелья сварят меня в адском котле, чем на мою голову обрушится гнев светлейшего Ринка.

- Эй ты! – выкрикнул, еще не успев подъехать гвардеец. – Убирай свою телегу, и приклони голову!

Талыш мигом спрыгнул, стянул с себя мохнатую шапку крестьянина, и принялся бить поклоны. Украдкой он обернулся ко мне и шепнул:

- Как только прольется кровь, пускай в дело свой меч.

Я, наконец, сплюнул разжеванную зеленую горошину. В голову резко ударила горячая волна. Кровь яростно застучала в висках, и я понял, что рассудок мой теряет контроль над телом.

Один из гвардейцев спешился, и нетерпеливой походкой приблизился к телеге, у которой в напускном ужасе корячился Талыш. На ходу солдат вытащил из ножен меч, схватил склонившегося перед ним горожанина за короткую бороденку, и приставил к горлу лезвие.

- Убирай свою телегу, или я украшу твоей тупой башкой свою копье, которое воткну прямо в центре этой площади.

Талыш играл свою роль идеально. Его глаза источали неподдельный ужас, голова была вжата в плечи, а руки выставлены вперед для защиты лица.

- Я ничего не сделал, господин. – тихо простонал он. – Моя повозка сломана и в одиночку мне ее не починить.

Гвардеец прокрутил рукоятку меча в руке и ударил Талыша по лицу плоской частью лезвия. Тот взвыл от боли. Вокруг нас начала собираться толпа зевак. Все внимательно следили за тем, как будут развиваться события дальше.

Вдруг произошло то, чего я никак не ожидал. Кто-то из толпы крикнул гвардейцу, чтобы он оставил беднягу в покое, и равнодушные наблюдатели обернулись сочувствующими единомышленниками.

- За что вы его бьете?

- Он ничего не сделал!

- Неужели княжескому брату трудно объехать маленькую тележку?

Люди зашумели, и сначала в глазах гвардейца, все еще державшего Талыша за волосы, вспыхнуло смятение, но оно вскоре погасло. Было видно, что слуги Ринка не знали, как нужно действовать в такие моменты. Сам брат князя даже не показался из-за своего паланкина, что можно было счесть либо за равнодушие, либо за трусость.

Быстро приняв решение, гвардеец оттянул руку с мечом назад и резко ткнул остриём в правое плечо Талыша, заставив того вскричать от боли. На этот раз уже безо всякой фальши.

Вокруг раны по старенькому кафтану расплывалось темное пятно, и я рванул вперед, плохо отдавая себе отчет в своих действиях. Не ожидавший столь внезапного нападения гвардеец, отлетел в сторону после столкновения со мной. Свой меч он выронил, и кто-то из толпы быстро подобрал его. Видя, что ситуация накалилась трое других гвардейцев попытались оттеснить собравшихся крупами лошадей, но напоролись на жесткий отпор. Я же в этот момент сбросил с себя плащ и оголил клинок. В гвардейцев полетели камни. Кто-то попытался стащить одного из всадников с коня, но остался без руки.

Началась дикая давка. Того несчастного гвардейца, оставшегося без меча растоптали, даже не дав ему подняться. Еще одного сбили с седла точным броском увесистого булыжника. Третьего я стащил с лошади и проткнул ему живот мечом. Четвертый попытался спастись бегством, но уйти удалось только его коню.

Рабы в ужасе бросили паланкин и разбежались. Ринк вывалился наружу, и тут же скорчился на земле. Во время падения вельможа лишился своей роскошной диадемы, которыми выделяли всех членов княжеской семьи, и теперь пытался прикрыть свою лысеющую голову руками. Я ожидал увидеть горделивого, полного достоинства мужа, а передо мной предстал плюгавенький мужичок, трусливо свернувшийся в калачик на глаза у городской черни. Он ждал, что и на него вот-вот набросится остервенелая людская стая, но его никто не трогал. Все разом стихли, и только теперь я вновь увидел Талыша. Рана его чудесным образом перестала источать кровь, и теперь уже он чувствовал себя хозяином положения, возвышаясь над некогда могущественным в городе вельможей.

- Бежим! – послышалось откуда-то.

- Князь пришлет карателей. Начнется резня. – вторил другой голос.

- Тихо! – прогорланил Талыш звучным, словно не своим басом. – Свободные люди Такара, мы так долго терпели нашего князя и его семейку, но разве мы заслужили такого правителя?

- Нет! – робко отозвался кто-то, и тут же был поддержан.

- Не заслужили! – подтвердил Талыш, окончательно входя в образ оратора. – Но сами мы бессильны перед князем. Он убьет нас и разорит наши семьи. Нам нужен заступник.

- Заступник? Но кто может защитить нас от самого князя? – недоумевали в толпе. В ответ на это Талыш поднял руку, давая понять, что у него готов ответ.

- Мы обратимся за помощью к Каю Руми! Кай Руми – покровитель нищих. Когда придут каратели, только он сможет дать им отпор. Он защитит нас и избавит от князя!

Толпа взорвалась оглушительными воплями всеобщей истерии. Люди с остервенением выкрикивали угрозы в адрес Акрама и его семьи, уже не боясь быть наказанными. Я же оставался немым наблюдателем происходящего, и чувствовал, как меня покидает дурман и мысли вновь обретают отчетливые формы. Я внезапно осознал, что сам того не желая, помог врагу стать еще ближе к своей цели.

 

Глава тринадцатая

Городской форум Такара располагался недалеко от рынка, в самом центре города. Овальная каменная площадка была окружена огибающими ее трибунами, на которых было предусмотрено четыре выхода. В каждый из них нескончаемым потоком стекались жители города. Новость о народном совете молнией разлетелась по городским кварталам.

Группами, по пять шесть человек, среди которых были и старики, и женщины, жители Такара занимали свои места на трибунах. Ни гвардейцев, ни рыцарей поблизости не было видно.

Мне было велено следить за восточной аркой. В мои задачи входило любыми способами не пропускать внутрь форума людей князя. Когда трибуны заполнились до отказа, появился Кай Руми. На нем был короткий зеленый камзол, хорошо облегающий его стройную фигуру, кожаные штаны и черные сапоги на коротком каблуке.

Он шел прямо на меня, в окружении небольшой группы «воронов», прикрывавших своего господина со всех сторон. Мы встретились взглядами и мне даже померещилось, что его безусый рот растянулся в подобии улыбки. Я поднял руку в знак приветствия, и темный князь ответил мне тем же. Вместе с остатками тех, кто уже вряд ли займет хорошее место на трибунах, небольшая свита Кая Руми проследовала мимо меня внутрь. Сразу за ними шли еще двое членов клана. Они сопровождали связанного и уже изрядно помятого Ринка.

- Закрыть ворота! – непонятно откуда прозвучала команда, хотя для городских собраний подобное было редким явлением. Во все времена в городах Запада вход и выход на форум всегда оставался открыт. В этом и заключалась функция подобных сооружений.

Талыша нигде не было видно, а Кай Руми со своими людьми уверенно продвигался к самому центру овальной площадки. Туда, где обычно находился выступающий. Как только темный князь достиг центра форума, сопровождавшие его люди тут же рассыпались в разные стороны, встав лицом к трибунам. Все они были при оружии, а сам Кай Руми даже в кольчуге, которую он пытался скрыть под своим камзолом.

К нему подвели княжеского родственника. Я вдруг понял, что на меня никто не обращает внимания. Я был предоставлен сам себе.

В какой-то степени это играло мне на руку. Назревала серьезная буря, и мне пора было действовать. Галдящие такарцы подняли в воздух над форумом стаи птиц, потревоженных их появлением. Над моей головой с пугающим карканьем пронесся ворон. И я вспомнил минувшую ночь. Правда долго копаться в своих воспоминаниях мне не пришлось. Словно по команде трибуны разом стихли. Те, кому не хватило места на деревянных лавках, встали в проходах между трибун.

- Вы меня позвали, и я пришел. – не слишком напрягая связки произнес Кай Руми. – Чего вы ждете от меня, граждане Такара?

- Мы ждем справедливости, Кай Руми! – послышалось с трибун.

- Мы пришли услышать тебя!

Я почти не сомневался, что все эти крикуны были членами клана. Суть происходящего теперь была окончательно ясна. Не сумев получить поддержку извне из-за нашего похода, Кай Руми решил заручиться доверием городской черни. С этой минуты мне нельзя было спускать с него глаз, ведь шанс убить его может представиться в любой момент. Прибегая к помощи толпы, темный князь неизбежно может оказаться в самой ее гуще. Один меткий бросок кинжала, и поднявшаяся суматоха станет мне идеальным прикрытием. Нужно только дождаться момента.

Все эти мысли пронеслись в моей голове в тот момент, когда я усердно расталкивал впередистоящих, чтобы пробиться в передние ряды тех, кому не хватило сидячих мест.

Кай Руми стоял посреди форума, широко расставив ноги. На фоне его могучей фигуры убогое тельце Ринка вызывало жалость. Член княжеской фамилии стоял на полусогнутых ногах, опираясь руками в колени. Уткнувшись взглядом в землю, он выставлял напоказ свою плешивую голову. За его спиной встали двое крепких парней – из личного окружения темного князя.

- Скажите мне, свободные граждане Такара, много ли у вас остается, после того, как вы уплатите подать князю? – вопрошал Кай Руми, медленно прокрутившись вокруг своей оси. Так, чтобы каждый из тех, кто был на форуме мог иметь возможность рассмотреть его лицо. Толпа недовольно загалдела. Разобрать отдельные ответы было сложно, но по реакции людей было понятно, что тех, у кого остается много здесь было гораздо меньше тех, у кого совсем ничего не остается.

В какой-то момент я встретился с ним глазами. В двух вдавленных в глазницы угольках мелькнул огонек. На чувственных губах сидела довольная ухмылка. Он поднял руку, сообщая, что намерен продолжить. Все тут же затихли.

- А знаете ли вы этого человека? – вновь обратился к собравшимся Кай Руми, но времени для ответа не дал. – Это единокровный брат вашего князя. Его имя Ринк. Нынешняя осень станет для него пятидесятой. И как вы думаете, сколько из этих пятидесяти лет княжеский братец провел с плугом, молотом или мечом в руках? А велик ли взнос этого человека в городскую казну? – в этом месте Кай Руми выдержал многозначительную паузу, и окончательно завладел толпой. – Или может быть городская казна для того и была создана, чтобы такие как он могли не думать о том, как им прокормить себя и свою семью? Разве таким видели наше будущее наши великие предки – отцы-основатели свободных городов Запада?

Трибуны взорвались праведным гневом. На несчастного Ринка сыпались проклятья и даже угрозы. Я заметил также, что первыми пугать некогда всемогущего брата правителя города начали как раз люди Кая Руми, растворившиеся в толпе и также сидевшие на трибунах.

Одна из птиц, улетевших с форума с появлением горожан, вернулась. Словно проклиная собравшихся, она подлетела хлопая крыльями прямо в центр площадки. Туда, где стоял Кай Руми. Темный князь отвлекся на ворона, внимательно разглядывая его, затем снова поднял голову к трибунам.

- Прямо сейчас сюда идут солдаты. – по рядам прокатился тревожный вздох. – Вам пора принимать решение, свободные граждане Такара. Либо вы и дальше будете жить под бременем княжеской власти, либо вдохнете полную грудь и начнете сражаться!

- Но чем нам сражаться? – тут же донеслось с трибун.

- Мы ничего не сможем сделать против солдат!

- Солдаты на вашей стороне! – неожиданно заявил Кай Руми. Неожиданно это было, в первую очередь, для меня. – За князем встанет только его гвардия, и еще небольшой отряд, пришедший из Телена. Их мало, а нас много.

- Кто нас возглавит? – снова раздалось из толпы.

- Помоги нам сбросить князя!

- Стань новым князем

Кай Руми кивнул кому-то из своих людей, и невесть откуда на трибунах появились люди со связками мечей, копий, коротких пик, или просто домашних топоров. Отложившие все свои дела горожане принимали запретное для них прежде оружие с каким-то благоговейным трепетом. Толпа крестьян превращалась в вооруженную орду, численностью не меньше пяти тысяч человек. Разумеется, вооружить такое количество людей было невозможно, и многие так и остались с голыми руками, но менее опасной толпа от этого не стала. Я пожалел, что у меня больше было тех волшебных шариков, превращающих человека в бесстрашного дикого зверя.

Работая локтями, я рванул вверх по лестнице к самому последнему ярусу форума. Оттуда лучше было видно, что творилось за пределами арены. Не обращая внимания на недовольные возгласы и даже угрозы в мой адрес, я все-таки достиг невысокого парапета, которым заканчивались трибуны.

Снаружи гвардейцы заблокировали все четыре выхода. Их и вправду было не так много. Я пытался отыскать глазами своих соратников, но всюду были только синие такарские плащи, и ни одного красного, какие надевали теленские рыцари. И за и внутри форума все замерли в ожидании. Наконец от гвардейцев отделился одинокий человек. Он не был солдатом. Он вообще не имел оружия. В его руках была лишь длинная конусообразная труба.

Княжеский глашатай подал три сигнала, после чего гул голосов заметно стих. Все, кто смог, ринулись к краю, чтобы выглянуть наружу. Вестник, тем временем, церемонно извлек из своей кожаной наплечной сумки хрустящий свиток. Раскрыл его, и хорошо поставленным голосом начал читать:

- Свободные граждане Такара! Внимайте словам своего господина. Среди вас есть люди, которые пошли на гнусное преступления. Они убили моих верных слуг и захватили в плен моего единокровного брата. Повелеваю вам немедленно выдать мне этих людей, и разойтись по своим домам. Мое милосердие велико, и я дам вам возможность узреть его. Посему даю вам слово, что каждый, кто непричастен к злодеянию против моей семьи, будет отпущен. Мои гвардейцы беспрепятственно выпустят тех, кто пришел на форум по глупости, или по ошибке. Остальные же будут казнены на месте. Великий правитель Такара, хранитель священного порта, и потомок великого Ашины – князь Акрам Третий.

Выполнив свой долг, глашатай, все так же церемонно, скрутил свиток и аккуратно вложил его назад в сумку. Настало время отойти от парапета, потому что дальнейшие события зависели уже от Кая Руми, который, как оказалось, вместе со всеми внимал словам князя, но не покинул своего места.

Темный князь, не стал тянуть время, а сразу перешел к ответным действиям. Выдернув из-за пазухи длинный, заточенный с двух сторон кинжал, он поднес его к горлу Ринка. Если бы я видел эту сцену вблизи, то наверняка заметил бы, как расширились поросячьи глазки некогда всемогущего вельможи от предчувствия скорой смерти. Второй рукой Кай Руми почти оторвал свою жертву от земли, схватив за подбородок.

- Убей его, Кай Руми! – донеслось с трибун.

- Пора заколоть эту свинью.

Толпа снова загудела в неистовом, бессознательном экстазе. Разогретая кровь не позволяла людям сесть. Все стоя наблюдали за тем, как Кай Руми и его ближайшие телохранители тащат Ринка к одному из выходов. Видя это, люди на трибунах тоже потянулись вниз. Несколько молодых людей, которые оказались шустрее всех, первыми подбежали к выходу, и убрали тяжелый засов. Ворота форума распахнулись. Около сотни лучников приготовились стрелять, но едва они увидели того, кто показался первым, тут же опустили луки. Прикрываясь Ринком, Кай Руми первым вышел наружу. За ним почти сразу высыпалось около сотни человек. Остальные напирали друг на друга изнутри. Вскоре перевес в силах был уже на стороне крестьян, и люди продолжали выходить на улицу, используя всего один вход.

Когда мне удалось протиснуться наружу, те, кто оказался там раньше вдруг сорвались с места и ринулись на гвардейцев. Все кричали и размахивали в воздухе своим оружием. Те, кому оно не досталось, просто сотрясались воздух кулаками.

Не успев добежать даже до первых деревьев, небольшого тенистого парка, который отделял форум от рынка, люди начали спотыкаться друг об друга. Я и сам едва не повалился на землю, зацепившись ногой обо что-то мягкое. Опустив взгляд, я увидел, что это была чья-то нога в подозрительно знакомом красном сапоге. Добравшись глазами до лица несчастного, я понял, что не ошибся – это был Ринк. Родной брат правителя города, на которого прежде все смотрели снизу-вверх, теперь был растоптан чернью, выставляя напоказ свое перерезанное горло. Лучники дали залп, и дальше тела попадались чаще. Толпа безжалостно давила не только мертвых, но тех, кто просто не смог удержать равновесия.

Было ясно, что гвардейцы вот-вот дрогнут. Они никак не ожидали такого натиска, и стали пятиться в сторону цитадели, надеясь укрыться за ее стенами. Толпа рассеялась и теперь бежать было уже легче. Я все выискивал глазами зеленый камзол Кая Руми. Несколько раз он мелькнул из-за спин других бегущих людей. Не останавливаясь, я вынул из ножен свой меч, и прибавил скорости, грубо распихивая всех, кто попадался мне на пути. Цель становилась все ближе. Я уже видел, как подпрыгивает пучок волос, стянутых на затылке темного князя.

В тот момент, когда я был уже готов занести над клинок над его головой, на меня откуда не налетела черная птица. Чем-то озлобленный каркающий ворон врезался в мою грудь, выставив вперед свои острые когти. Столкновение было столь сильным, что я даже опрокинулся на спину. Быстро поднявшись я уже собирался разрубить проклятую птицу, но ее нигде не было. Зато прямо передо мной выросла фигура Талыша. Прежде, чем я что-либо успел сообразить, он коротким копьем, снова сбил меня с ног, и в следующее мгновенье холодное острие уперлось мне в грудь.

- Ну что, собака теленская? Отбегался? – злорадно прохрипел он, а я почему-то не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

 

Глава четырнадцатая

Как и обещал Кай Руми, солдаты не встали на защиту князя. Напротив, они присоединились к восставшим, едва те ворвались в цитадель. На защиту замка вышли только теленцы, под командованием моего брата, но, разумеется, серьёзного сопротивления они оказать не могли. В живых осталось не больше двадцати воинов. Сам Тукай был ранен в плечо, отчего правая рука его повисла плетью. Их связали, но добивать не стали. Акраму каким-то чудом удалось сбежать. Его многочисленной семье повезло меньше. Князь действительно имел крылатого коня, но он был всего один.

Впрочем, побег прежнего правителя города не особо расстроил нового князя. Первое, что сделал Кай Руми, оказавшись в замке – уселся на дубовый трон Акрама, и тут же велел разыскать золотую диадему – символ власти такарских властителей. И она нашлась. Не где-нибудь, а в княжеской спальне. Спасаясь, владыка Такара забыл прихватить ее с собой, окончательно утратив права на восстановление своего титула.

Бухта, у которой раскинулся славный город Такар еще отливала кровавым закатным блеском, а городские улицы уже горели от зажженных фонарей и факелов. По случаю победы, Кай Руми велел открыть княжеские погреба. И под прикрытием этой пьяной вакханалии, новый князь за ночь установил свою власть во всем городе. К утру вместе с похмельной головной болью такарцам пришло осознание, что теперь их жизнь уже никогда не будет прежней.

Обо всем об этом я узнал уже гораздо позднее, когда очнулся в каменном мешке, куда меня бросили люди Кая Руми вместе с другими моими братьями. Первым, что я увидел, когда открыл глаза – было страдальчески скривившиеся лицо брата, который превозмогая боль, попытался даже приобнять меня.

Мы не были связаны. У нас просто отобрали оружие, сняли доспехи, и бросили в яму. Нас оставили в живых, а я не мог понять, для чего. Через зарешеченную круглую дыру на наши несчастные головы падали теплые лучи первых летних дней. От этого становилось легче, но только до тех пор, пока солнце не начало жалить. Спрятаться нам было негде. Мы и без того едва втискивались в эту обитель местных преступников.

Хвала небесам, к полудню мы услышали сверху спасительное позвякивание ключей. Чья-то фигура на миг закрыла собой небесное светило, и мы, затаив дыхание, слушали, как натужно проворачивается ключ в замке. Нам скинули веревку.

- Вылезай по одному! – послышался уверенный приказ, и я, перехватив взгляд брата, прочел в нем собственные мысли: скоро все закончится. Стоит ли говорить о том, что я сильно ошибся?

Наверху нас все-таки связали. Одной веревкой. Как рабов. Завязали глаза плотной тканью и пинками погнали навстречу неизвестности. Мы слышали с каким негодованием встречала нас толпа. Мы кожей ощущали на себе тысячи взглядов. Нас оплевывали и забрасывали камнями. Сопровождавшие нас солдаты, еще вчера изображавшие верных слуг князя, не предпринимали никаких действий, чтобы успокоить людей. Потом этот живой коридор кончился, и я понял, что нас вывели на какое-то открытое пространство. Гул голосов теперь звучал сильнее, но гораздо дальше от нас.

Когда нам развязали глаза, я увидел перед собой уже знакомые трибуны. Всех пленников вывели в центр форума. Мы испуганно переглядывались и озирались по сторонам. Наши руки все еще были связаны одной веревкой. Нас охраняло всего два копейщика. Оба даже не смотрели в нашу сторону. Зато все, кто сидел на трибунах – а были они забиты доверху, как и накануне – не сводили с нас глаз.

Когда форум уже кипел от перевозбуждения, на арене появилась небольшая группа людей, в центре которой возвышался Кай Руми. Слева от него уверенно шагал коротышка Талыш, нацепивший свою привычную злую гримасу. Копейщики, при приближении нового князя, покорно склонили головы, и отступили в сторону. Первым к нам подошел Талыш. Остальные предпочли сохранить дистанцию.

Одним ловким движением Талыш выхватил из-за пояса кинжал. Подошел сразу ко мне. Он сверлил меня глазами, словно пытался заглянуть в мои мысли.

- Ты, наверное, хочешь узнать, почему до сих пор жив? – ехидно поинтересовался коротышка.

Я промолчал.

- Вы – идиоты – спутали нам все планы. – продолжал Талыш, не сводя с меня глаз. Он поигрывал кинжалом, перекидывая рукоять из одной руки в другую. – Если бы не вы, мы бы уже давно вышибли Акрама из его замка. Причем даже не своими руками. Сарты сделали бы все за нас. Но, как видишь, мы все равно добились своего. Спасибо тебе, что помог нам договорится с солдатами.

Снова я не нашел, что ответить. Все вокруг напряженно слушали. Даже люди на трибунах разом стихли, пытаясь уловить хоть слово.

- Ты – храбрый малый, Сэйтун, раз решил, что тебе по силам одолеть слуг всесильного Тау. Но в этом и твоя глупость. Кай Руми был прав, когда предположил, что ты нам можешь пригодиться. Хорошо, что я его послушал.

Я вздрогнул. По телу пробежал липкий холодок. Заметивший это Талыш вдруг разразился громким хохотом. Повернув голову на Кая Руми и его людей, я увидел, что они тоже скалились от собственного торжества.

- Ты хоть понял, почему таких, как мы называют воронами? Мы - души тех, кого не пустили на небо. Вырвавшись на свободу Тау вернул нас к жизни, превратив в черных птиц и дав нам право возвращаться в свои прежние тела, когда мы того захотим. Мы – не люди. Мы – вороны. Верные слуги Всесильного властелина. Он, - здесь он указал пальцем на Кая Руми, - не ворон. Он лишь посредник между джином и людьми. Через него мы установим здесь власть. А затем двинемся дальше. Скоро все земли Барсии признают власть Тау. И таких, как мы станет еще больше, ведь среди живых бродит много неприкаянных душ.

Сказав это, Талыш повернулся лицом к трибунам.

- Свободные граждане Такара. Эти люди – пришли сюда, чтобы защитить нашего врага – человека, которого все это время называли князем. Этой ночью Акрам трусливо сбежал. Сначала, мы хотели их перебить. Но ваш новый господин – почтенный Кай Руми – принял мудрое решение. Поскольку эти люди пришли сюда не по своей воле, а приказу своего князя, мы дадим им шанс самим решить свою судьбу. Согласно древним законам Барсии они получат право сохранить свои жизни, если смогут в поединке одолеть равное количество наших лучших солдат. Такого решение нашего нового князя. Да свершится справедливость!

Толпа взорвалась предвкушением предстоящего зрелища, а Талыш вновь обернулся ко мне, резко схватил за связанные запястья и одним коротким движением разрезал веревки. Передал мне кинжал, держась за лезвие.

- Если кому-то из вас суждено выжить. – он обращался теперь ко всем нам. – передайте своему князю, что мы можем обойтись и малой кровью. Пусть лучше сам признает власть Тау. Мы все равно добьемся своего. Ни один из живущих не способен противостоять слугам Всесильного.

Затем в центр арены вынесли три охапки мечей, после чего Талыш вернулся к свите Кая Руми, и они вместе неспешно покинули форум. Под оглушительный рев трибун я бросился помогать своим братьям освободиться от пут, а новый князь Такара, окруженный своими сподвижниками, занял ложу своего предшественника.

На арену уже со всех сторон выходили вооруженные солдаты. Вопреки обещаниям, их было гораздо больше, чем нас.

- Давай, режь уже! – нервный голос брата заставил меня оторвать взгляд от выстраивающегося для атаки конного отряда. Около десятка всадников уже готовились сорваться с места, выставив вперед свои длинные пики. Чуть позади стояло еще два десятка пеших ратников, закованных в рыцарские латы.

Едва мне удалось освободить от пут последнего из своих братьев, всадники пошли в атаку. Мы второпях похватали мечи, не выбирая и не примериваясь. Ни щитов, ни кольчуг ни у кого из нас не было, и то, что сейчас происходило на форуме вполне можно было назвать казнью. Единственным нашим преимуществом против палачей был мой брат. За время такарского похода он превратился в опытного воина и мудрого командира.

- Разбежались! – скомандовал Тукай, когда всадников отделяло от нас всего несколько шагов.

Подчинение было беспрекословным. Мы бросились в разные стороны, заставляя нападавших резко менять направление удара. Две лошади столкнулись друг с другом, один из конных воинов не удержался в седле, но нога его застряла в стремени.

- Делайте, как я! – снова прокричал брат и выскочил навстречу одному из всадников. Тот попытался насадить его на свою пику, но Тукай умело увернулся, и полоснул мечом по лоснящемуся боку лошади. Ремень со стременем лопнул, и несчастное животное, обезумев от боли, перестало слушаться. Наездник вылетел из седла, и едва он успел приземлится спиной на каменные плиты, как брат уже подскочил к нему, чтобы добить одним точным ударом меча. Действуя только одной рукой, он всадил лезвие между пластин на доспехах.

Конечно, повторить подобное был способен не каждый из нас. К тому же оставшиеся всадники уже разворачивали своих коней и собирались снова обрушиться на нас. Пешие ратники пока не вмешивались.

- Сэйтун, ко мне! – вновь раздался приказ брата. – Остальные разбейтесь на пары. Нападайте вместе.

Я тут же побежал к брату. Не сводя глаз с приближающейся конницы, Тукай неожиданно подмигнул мне, и это придало уверенности. Я верил в своего брата и во мне вдруг проснулась надежда.

Было видно, что нападавшие не ожидали от нас такой организованности. Действуя парами, мы приспособились уклоняться от копий, и наносить свои удары. Так мы быстро перехватили инициативу. В итоге пятеро всадников остались лежать на арене. Остальные спаслись бегством. С нашей стороны был убит один. Еще один получил удар копьем в бедро и не мог стоять.

Мы, не сговариваясь, обступили нашего раненного товарища, образовав своими телами плотное кольцо. Я, разумеется, встал плечом к плечу с братом. Чтобы не создать брешь, мы не могли первыми напасть на приближавшихся пеших ратников, но наши противники сами не заставили себя ждать. Звон скрещивающихся клинков потонул во взрыве ликования на трибунах. Люди пришли на зрелище, люди его получили.

На меня наседали сразу двое. Прикрываясь длинными прямоугольными щитами, они поочередно наносили рубящие удары. Мои же выпады вообще не причиняли им никакого вреда. В таком же положении находились и все остальные. Я не успевал оборачиваться, когда кто-то из моих братьев вскрикивал от боли, пронзенный сталью.

Но несмотря ни на что мы продолжали биться. Все мы знали, что тяжелые латы могут, как помочь воину, так и погубить его. Рано или поздно это должно было произойти. Побоище затягивалось, и наши соперники начали уставать. Уже не так высоко поднимались их щиты, а удары становились слабее. Мы же хоть и были измотаны не меньше, но тяжести металла на себе не ощущали. Начались потери и среди нападавших.

Когда тени стали в два раза длиннее полуденных, из двадцати ратников на ногах осталось стоять не больше дюжины. Нас было девять, но мы дрались, как загнанные хищники, уверенно оттесняя противника к трибунам. Следившие за всем этим действом такарцы забрасывали нас всем, что подвернется под руку.

Тукай, от которого я по-прежнему старался не отставать, убил еще одного солдата, потерявшего в бою свой меч. Половину лица ему залила кровь от пореза на лбу. Я тоже был ранен в левую руку, но, хвала небесам, моя правая рука все еще была способна держать меч.

Когда над форумом трижды протрубил рог, я в бессилии рухнул на колени, а затем и вовсе повалился на каменные плиты. Я все еще был жив, но надолго ли? Я был уверен, что нет. Как только потрепанные нами ратники скрылись с арены, в нашу сторону двинулось еще около сорока солдат. Десять из них держали наготове заряженные короткими стрелами арбалеты. Нас снова согнали в центр арены и окружили плотным кольцом. Ноющими от мозолей пальцами я снова добела сжал рукоять своего меча, но у меня не было сил даже стоять. Одно неловкое движение, и арбалетчики ослабят тетиву.

- Бросьте оружие! – прозвучал приказ, который отдал незнакомый мне бородатый муж в рыцарских доспехах. – Вы покинете наш город только безоружными. Таково веление князя!

Прежде чем подчиниться, мы все посмотрели на Тукая. Брат тяжело дышал. Рана на его лбу все еще кровоточила, одна рука не слушалась, но он все равно не опускал подбородка. Переглянувшись с каждым, кто остался с ним, он с презрением отшвырнул от себя меч, и сплюнул. Мы последовали его примеру.

Когда все девятеро были обезоружены, нас под оглушительный рев начали подталкивать трибун в сторону одного из выходов. Огромная толпа высыпала на улицу вслед за нами. Люди выстраивались в живой коридор, чтобы поучаствовать в нашем изгнании, и казалось, будто только мы одни были виновниками всех их несчастий. Понурив головы и от бессилия сжимая кулаки мы прошли через весь город. Когда за нашими спинами заскрежетали ржавые цепи, поднимая мост, такарцы стали драться за место на крепостной стене. Нашим унижением упивались абсолютно все, но мы все равно покидали этот город непобежденными. Вот, что служило нам утешением.

 

Часть III

Глава первая

Мы долго шли молча по безлюдной дороге, ведущей на север. К заходу солнца впереди проступили очертания первой на обратном пути сторожевой башни. Вернее, того, что от нее осталось. За то время, что мы провели в Такаре, кто-то успел разрушить оставленный стражей дозорный пункт, и теперь она лежала в руинах. В сгущающихся сумерках призрачно мелькнул огонек, заставивший нас насторожиться. По обломкам стен мелькали чьи-то тени.

Тукай остановился и жестом приказал остальным прекратить движение. Мы застыли на месте.

- Энкин, Сутэй. – шепотом произнес он, и названные солдаты бесшумно юркнули в темноту.

Вернулись они быстро – до башни было недалеко.

- Генерал, там никого нет. – доложил один из разведчиков, слегка повысив голос. – Только…

- Там два связанных. - прибавил второй солдат.

Брат выждал вопросительную паузу, но больше ничего не услышал.

- Четверо обойдите башню с двух сторон, зайдете с севера. Остальные со мной, Сэйтун, ты тоже!

Без доспехов двигаться было непривычно легко. К тому же бряцание стальных пластин могло бы выдать нас прежде, чем мы сами обнаружили бы свое присутствие. Правда у нас совсем не было оружия. Мы шли навстречу неизвестности с голыми руками. Я тешил себя лишь тем, что все еще находился подле брата. А он всегда что-нибудь может придумать. В этом я был уверен с самого детства.

Последние несколько шагов до разрушенной башни мы преодолели очень медленно, аккуратно, боясь наступить во тьме на сорванный ветром перекати-поле. Эти сухие шарообразные кусты в этих краях были повсюду. Но вот мы добрались до руин, которые совсем недавно были дозорным пунктом. И внутри и за пределами сооружения, имевшего четыре угла, валялись обломки каменных блоков, из которых состояли стены. Она, впрочем, в некоторых местах сохранила достаточную высоту, чтобы скрыть человека в полный рост. Этим мы и воспользовались. Мы с братом прильнули у одного обломка, трое других у соседнего. Между нами зиял огромный пролом, который, судя по всему, и стал причиной обрушения башни. Я даже представить себе не мог, какая сила могла сотворить такое с каменой постройкой, строившейся на века.

Мы прислушались, но изнутри доносилось только веселое потрескивание костра и какое-то невнятное мычание. Я попробовал выглянуть, и меня тут же ослепило яркое пламя костра. Он был довольно большим. Кто-то бросил туда пять-шесть толстых палений. Едва же мои глаза свыклись со светом, я увидел то, от чего мне снова захотелось спрятать голову. В шаге от костра, связанные друг с другом спиной к спине сидели два дэва.

Тукай тоже увидел их, а затем внимательно осмотрел развалины. Обернувшись ко мне, он приложил указательный палец к губам и повлек за собой. Мы вошли в башню первыми, но тут же застыли на месте. Я вдруг почувствовал, как в левый висок кольнуло что-то холодное. С внутренней стороны стены нас уже ждали. Несколько человек спрятались там, куда не доходил свет от костра. Точное количество я определить не мог, потому что не смел повернуть головы. Послышался хруст натягивающейся тетивы.

- Стойте на месте и тем троим скажите, чтобы не двигались. – приказал кто-то невидимый. – Ваши друзья уже у нас.

Нам связали руки и вывели к костру. Те четверо, которых брат послал обойти руины башни, действительно уже были здесь. Их виновато опущенные лица выдавали готовность принять любую участь. Нас окружило около двадцати вооруженных степняков. Они были одеты в выдубленные кожаные жилетки с меховыми оторочками, носили на голове лохматые шапки и все были вооружены изогнутыми мечами. Помимо этого, многие держали наготове костяные луки с уже приставленными к ним длинными стрелами.

Главным у них, судя по всему, был худощавый, но жилистый воин с острыми скулами и слегка раскосыми глазами. Он был уже не молод, но лицо его еще не было похожа на измятый башмак. Свой лук он держал в заплечном колчане, а кривой меч в ножнах. Какое-то время он стоял чуть поодаль от своих соплеменников, и пристально изучал нас. Каждого по отдельности. Только когда последнему из нас стянули руки грубой шерстяной веревкой, он приблизился. Брат стоял к нему ближе всех, поэтому (а возможно и не только поэтому) именно к нему он и обратился. И едва он заговорил, как все для нас резко изменилось. Потому что сказал он следующее:

- Значит ты и есть, Тукай? – вопрошал степняк, внимательно разглядывая брата. – Хорош, признаю! Сколько лет прошло с тех пор, как ты впервые увидел свет?

Тукай слегка замешкался, но молчал все же недолго.

- Я старше твоего отца того времени, когда он зачал тебя.

Судя по прокатившемуся смешку, брат начал удачно.

- Ты не назвал своего имени! – требовательно напомнил Тукай в ответ на молчание собеседника.

- Правда? – На удивление мягко переспросил тот, и так же непринужденно продолжил: - Тогда прости. Мое имя – Садык. Я из племени аламеев. Мы пришли из Срединных земель.

- Откуда тебе известно мое имя? И что ты обо мне знаешь? – не унимался Тукай, держа подбородок почти на уровне высокомерия.

- Так ведь нас за тобой и послали. – с легкой усмешкой ответил Садык. – Мы – воины кагана Залмана. Это он велел встретить вас в этой пустыне. Можешь не спрашивать у меня о причинах такого решения. Мне и самому интересно для чего вы ему понадобились, но он просил доставить вас к нему.

- Зачем же вы тогда связали нас, словно мы преступники?

- На всякий случай. – отмахнулся Садык. – О тебе говорят, как о хорошем воине и опытном командире. Но теперь, когда я увидел тебя в деле, я понял, что это лишь преувеличенные слухи.

- Будешь ли ты так же смел, когда руки мои окажутся свободными, и в одной из них я буду держать меч? – с вызовом произнес брат, но Садык снова и ухом не повел.

- Остуди свою кровь, генерал. Иначе она обязательно прольется.

С этими словами Садык вытянул из ножен свой меч и путы упали с рук брата несколькими изношенными обрезками.

- Ты не злись, Тукай. – почти по-отечески сказал Садык, хотя вряд ли был намного старше брата. – Время сейчас такое. Нельзя никому доверять. Много зла выбралось наружу. И мы – кочевники, и вы – горожане должны забыть о нашей давней вражде. Ваши каменные домики вас не спасут, когда придет Он. Если Залман хочет тебя видеть, значит это важно. Хочешь ты того или нет, но вам придется пойти с нами. Но ты можешь выбрать: либо тебя и твоих людей пригонят в наш стан, как скот, либо ты предстанешь перед вождем как подобает благородному мужу – верхом на лошади. Как наш гость.

Дугообразный клинок снова спрятался в кожаных ножнах, перехваченных поперек несколькими стальными пластинами. Садык сделал жест, значения которого я в тот момент еще не знал. Он соединил большой палец со средним и безымянным, и оттопырил мизинец и указательный. Затем ту же руку он просто протянул Тукаю уже в виде раскрытой ладони, и теперь для меня все было ясно.

Мы все еще были живы. И все еще были вместе. Ясно было только одно: наше возвращение в родной город займет еще больше времени.

 

Глава вторая

Правда верхом довелось ехать только Тукаю. Срединные ашины, непонятно как оказавшиеся на Западе, взяли с собой только одну сменную лошадь. Надо сказать, что при этом Садык удостоил брата чести ехать подле него во главе отряда (а мне везти его лошадь под узды). Остальные семеро наших плелись в хвосте. Получалось, что я возглавлял это странное шествие. Странное, потому что впереди меня неуклюже шагали два связанных дэва. Странно, но эти заросшие шерстью великаны были смиренны, как овцы.

- Зачем мы взяли их с собой? – не выдержал, наконец, брат, сорвав этот вопрос с моих уст.

- Пригодятся. – процедил сквозь зубы Садык, не прекращая грызть шарик соленого сухого творога. Я пробовал такие в детстве, когда в Телен еще приезжали степняки, торгующие шкурами и мехом. Счастье, что каурая, на которую взгромоздился мой брат, то и дело издавала громкие фырканья. Иначе возмущение моей утробы было бы слышно даже в хвосте отряда. Я не ел уже несколько часов, но наши новые спутники своими запасами походной еды с нами делиться не захотели. Садык, тем временем, прикончив свой шарик, продолжал:

- Эти существа глупы настолько же, насколько сильны. На самом деле их легко подчинить своей воле. Для этого достаточно срезать им шкуру в той части тела, где было оставлено тавро джина. После этого они готовы подчиняться любому, кто освободит их от власти Тау. Они годятся для тяговой силы, а мы везем с собой много осадных башен.

- А куда направляетесь? – прервал его Тукай.

- Об этом ты узнаешь не от меня. – ушел от ответа Садык. – Скоро, скоро, генерал. Мы уже близко.

- Почему мы выдвинулись ночью?

- Вы – горожане слишком много времени проводите в своих каменных клетках и не знаете, что творится вокруг. В степи не безопасно. Множество тварей повылазило наружу и продолжает лезть дальше. Об этом ты скоро тоже узнаешь. Хвала Небесам, что мудрость Залмана позволила нам примириться с царством Ирбиса. Иначе помимо нечисти, вырвавшейся наружу вместе с джином, мы имели бы дело еще и со стаями диких зверей.

Последней фразы я не понял, но вмешиваться в беседу мне было не позволено. Поэтому пришлось отложить на потом свое любопытство. Тем более, что брат задал куда более важные вопросы:

- Какой человек этот Залман? Он молод? Богат?

- В его косе достаточно серебра, но ум его ясен, и не каждый смельчак рискнет бросить ему вызов. Вот уже тридцать лет его называют Великим Каганом.

- А все-таки, - продолжал допытываться Тукай, - как он узнал об мне?

- Ты же не думаешь, что мы вошли в Западные земли, полагаясь только на удачу? Наши лазутчики несколько новолуний провели подле вас.

Брат ничего не ответил и дальше мы шли уже молча. Я пытался усвоить все, что мне удалось услышать, и даже не заметил, как впереди медленно проступила полоска горизонта. Небо на востоке начало розоветь. Мрак отступал, и от этого становилось легче. А затем был привал, на котором едой с нами все-таки поделились, и мы перестали глядеть друг на друга с подозрением. Мы вновь тронулись в путь, и расстелившаяся перед нами степь уже вовсю купалась в первых лучах солнца. Когда оно взошло полностью, мы встретили первых людей. Это были воины, посланные в дальний караул. До стана Садыка оставалось совсем немного.

В трех дневных переходах в востоку от Такара есть небольшая горная гряда, за которыми начинаются Срединные земли Барсии. На ее западных склонах и расположился со своим войском на тот момент еще не известный нам с братом грозный каган. Причем с нашей стороны невозможно было определить численность его армии. Как я позже понял, кочевники разбились на небольшие отряды по сто человек, и прятались в тени скальных выступов так, что всех одновременно увидеть было невозможно. Хотя, надо сказать, что прятаться никто в лагере не собирался. На смуглые обветренные лица даже еще молодых воинов уже успела лечь тяжелая печать вечного кровопролитья. Таких усталых от войны глаз я не видел даже у седых ветеранов армии Телена и Такара.

Всюду горели костры, ноздри щекотал запах варящегося мяса. Мой желудок снова напомнил о себе самым громким, на какое только был способен, урчанием. Воины Садыка готовились к завтраку. Подле каждой десятки воинов паслось столько же отборных лошадей, которых воины привязывали к своим воткнутым в землю копьям.

По мере того, как мы продвигались вглубь этого разбросанного по склонам скал лагеря, я чувствовал на себе все больше любопытных взглядов. К чести кочевников скажу, что никто из них не попытался нас окликнуть или еще каким-либо способом привлечь наше внимание. Все продолжали заниматься своими привычными делами, лишь ненадолго позволив себе отвлечься на нас.

Небольшая группа круглых шатров разместилась на вершине невысокой горы. Даже выносливые степные кони с трудом преодолели этот подъем. Местами мне приходилось натягивать узду лошади брата так, что кожаные ремни едва не лопались. Когда же мы все-таки взобрались я понял, для чего кагану понадобилось именно здесь делать свою ставку. С этой высоты можно было оглядеть всю степь, насколько хватало глаз. При этом тыл каганстой ставки был надежно прикрыт неприступными скалами.

Всего шатров было одиннадцать. Десять были выстроены в виде подковы, направленной концами в сторону запада, одна – самая большая – стояла в самом центре образовавшегося полукруга. Перед входом в нее на двух мощных опорах был подвешен гонг. Он был отлит из бронзы. Всю его поверхность покрывали замысловатые рисунки, изображавшие сцены охоты и войны. Гигантский литой диск был больше человеческого роста.

Сам вход в главный шатер представлял собой расшитый узорами полог, охраняли его двое застывших на месте воина. Каждый был облачен в кожаные доспехи со стальными пластинами, и держал в одной руке длинный бунчук, в другой - круглый щит, из-под которого торчали изогнутые ножны.

Мы остановились шагах в двадцати от каганской ставки. Садык спешился на ходу, бросил поводья одному из своих людей, и направился ко входу. Ни один из стражников при этом даже не шелохнулся. Тукай тоже слез с седла, и мы вместе стали ждать.

Садык вернулся быстро. Он подошел к брату, положил ему правую руку на плечо, и одними глазами дал понять, чтоб тот следовал за ним. Затем он перевел взгляд на своих людей и коротко распорядился:

- До полудня свободны. – при этих словах он мельком взглянул на меня, поскольку я все еще находился подле брата. – Напоите коней, подкрепитесь сами, и гостей наших накормить не забудьте. Покажите горожанам что такое степное гостеприимство.

Они быстро скрылись за каганским пологом, а меня терзала досада, что я не могу пойти вместе с братом. Тогда мне очень хотелось поскорее увидеть этого загадочного предводителя кочевников.

Впрочем, ждать мне оставалось недолго.

 

Глава третья

Когда вся западная часть небосклона начала налилась раскаленным соком заходящего солнца, я почти не чувствовал шеи. Проходили часы ожидания, а полог каганского шатра даже не шелохнулся. Мне приходилось постоянно задирать голову, чтобы не пропустить появления брата. Все это время я находился внизу, с теми, с кем и пришел сюда. У нас тоже полыхал костер, и варилась еда, но я почти ни с кем не разговаривал и лишь изредка позволял себе отвлечься на еду или отойти по нужде. Трижды было так, что я поднимал голову, и видел новую стражу у входа в ставку Залмана. Все-таки стоять на одном месте без движения было делом не из легких.

И вот, когда я в очередной раз дал слабину, чтобы размять затекшие позвонки, надо мной вдруг раздался громкий металлический звон. В лагере все замолкли, и когда я огляделся, то увидел, что теперь уже все смотрят в сторону каганской ставки. Преодолевая ноющую боль, я тоже задрал голову.

У самого края горы теперь возвышались две фигуры, в одной из которых я признал брата. За ними полукругом встало еще с десяток воинов. Отдельно от остальных застыл человек, который держал в руках длинную палку с круглым набалдашником. Большой бронзовый гонг, раскачиваясь, то и дело вспыхивал, ловя отражение последних лучей солнца и, при этом, звонко вибрировал.

Человек, рядом с которым стоял мой брат, был облачен в богатый плащ с оторочкой из меха, голову его украшала островерхая шапка, также украшенная мехом у основания. Это был Залман. Каган дождался, когда все будут готовы внимать его речам, и приветственно поднял правую руку.

- Да прибудет с нами сила небес! – голос у него был глубокий и звонкий. Совсем не такой, какой должен быть у человека, в чьих волосах, как позволил себе выразиться Садык, «достаточно много серебра». – Завтра на рассвете мы выступим к Такару. То, ради чего мы проделали весь этот путь, не позволяет мне пойти с вами. Поэтому, вас поведет вот этот славный воин.

Сказав это, Залман положил руку на плечо Тукая, и я невольно присоединился к удивленному вздоху, прокатившемуся лагерю. Лица брата я разглядеть не мог, но почему-то был уверен, что он выглядит каким-то изнуренным. Когда же Тукай, в сопровождении все того же Садыка спустился, я убедился в том, что этот день действительно дался ему нелегко.

 

Ночь прошла спокойно, а едва только небо на востоке зарделось, весь лагерь пришел в движение. Воины-кочевники выдвигались в поход небольшими группами по несколько десятков человек. Но прежде, чем это произошло от этого живого муравейника отделилась сотня всадников во главе с самим Залманом. Я был частью этого отряда. В то время, как мой брат уводил остальных в сторону Такара, я все дальше удалялся на юг.

Подо мной был молодой рыжий жеребец с белой отметиной на лбу. Мы шли рысью по узкой тропе. Без знамен. Обмотав морды коней тряпками. Никто ни с кем не переговаривался. У меня было время, чтобы обдумать свое новое положение.

Отныне я снова один. Увижу, ли я брата, или нет, не известно. Тукай поведал мне обо всем, что обсуждалось в каганской ставке. Залман, не таил от чужеземца секретов. А брат ничего не скрывал от меня. Так я узнал, что пришедший к власти в Такаре Кай Руми объявил, что отныне город берет под свою опеку темный властелин – джин Тау. Несогласных казнили на форуме. Остальные повиновались.

Самого джина никто так и не видел. Люди уверяли, что Тау может быть где угодно, принимая любые обличия. Такарцы запуганы и слабы, а город заполнился всевозможной нечистью – уродами-полулюдьми, вырвавшимися из подземелья вслед за своим хозяином. Они и сейчас продолжают лезть из чрева темных врат. Потому что те так и не закрылись. Темная пещера, спрятанная где-то в южных скалах, каждый день изрыгает сотни самых страшных тварей из мира мертвых. И сейчас мы направлялись именно туда. Я выполнял приказ своего брата. Слова, которые он сказал мне этой ночью, навсегда врезались в мою память:

- Завтра ты уйдешь вместе с Залманом. Только он знает, как закрыть темные врата. Иначе наружу выберется так много тварей, что мы никогда не одолеем джина. Каган хочет, чтобы я повел войско на Такар, поскольку я знаю, как устроена оборона города. Я согласился им помочь. Я уже послал Сутэя в Телен за подмогой. Мы отвлечем Кая Руми, пока вы будете закрывать темные врата. Каган собрал всего тридцать тысяч воинов. Это даже меньше, чем гарнизон Такара. Если подмога не придет, мы долго не протянем. Но я должен пойти на это. И если меня убьют, ты позаботишься о том, чтобы наш город не пал вслед за Такаром. Я буду молиться за тебя, брат.

Сказав это, он завалился на бок, поджал ноги к животу, положил под голову ладонь, и захрапел. А я так и не сомкнул глаз. Поэтому теперь я едва держался в седле, пытаясь бороться со сном. Тяжелые думы и мерное покачивание, перешедшего с рыси на шаг скакуна уносили меня в иной мир, который люди посещают каждую ночь.

Мне снился наш старый дом, и мама. Снились люди, которых я не видел уже много лет. Снилась жизнь, которую будто пережил кто-то другой, а не я. А потом мой рыжий красавчик мог неожиданно взбрыкнуть, и я резко возвращался в мир живых. Но всегда ненадолго. Я видел красочные картинки, каких никогда не встретишь наяву, и обманывался с каждым пробуждением. Поэтому, когда я, в очередной раз, погрузившись в дремоту наблюдал, как нас со всех сторон окружает большой отряд, состоящий полностью из дев, я уже готовил себя к тому, что сейчас проснусь. Но я не проснулся. Это происходило наяву.

Мы были взяты в кольцо так внезапно, что, казалось, никто даже не понял, что произошло. Несколько сотен воинственных всадниц со скрученными на затылке косами, натянутыми луками остановили наше движение. Это были сактарии – южное племя, где сплошь состоявшее из женщин. До того момента я был уверен, что они всего лишь выдумки бродячих сказителей, а теперь видел их своими глазами.

Они все были молоды. И невероятно красивы. Ни в Телене, ни в Такаре я никогда не встречал таких необычный дев. Они не носили шлемов и не прикрывали тело доспехами. За спиной у одной из воительниц трепыхался на осеннем ветру серый плащ. Она и заговорила первой:

- Кто вы такие, и зачем вторглись в нашу землю? – голос этой девы ласкал слух, и никто из нас не верил, что она действительно сможет пустить в кого-то стрелу.

- Я – Залман сын Кейки. Каган аламеев.

Дева в плаще тут же ослабила тетиву.

- Уговор был на сотню, а вас на одного больше. – сказав это воительница перевела взгляд на меня. Глаза у нее были подобны двум изумрудам, и горели они так, что меня обдало жаром с ног до головы. Голова пошла кругом так, что я чудом удержался в седле.

- Ты не назвалась, дочь сактариев. – вовремя напомнил Залман, и она, как мне показалось, с неохотой прервала наш с ней безмолвный поединок.

В разговор вмешалась другая дева. Та, что восседала на своей низкорослой кобылке подле воительницы в плаще.

- Перед тобой принцесса Рина. Родная сестра царицы Аларис.

Залман с почтением склонил голову, приложив правую ладонь к сердцу. Мы все последовали его примеру.

- Приветствую тебя, Рина, дочь Гетиры. Я знал твою мать. Она была достойной царицей.

- Так почему вас сто один, вместо ста? – не унималась царевна, никак не отреагировав на приветствие кагана.

- Хорошо, можете убить одного из нас, - неожиданно предложил Залман, и ни один мускул не дрогнул на его лице - и тогда нас будет ровно сто.

Рина выкрикнула какое-то короткое слово, в котором я не уловил ни одного знакомого мне звука, и окружавшие нас девы опустили свои луки.

- Мы поступим иначе. Вот этого – она ткнула в меня оставшейся у нее в руке стрелой – вы оставите у нас.

- Как угодно. -  все так же невозмутимо ответил Залман, прежде чем я уловил суть прозвучавшего предложения. Вот так просто и обыденно каган распорядился моей судьбой, словно речь шла о коне, или о собаке.

- В таком случае, все в порядке. – удовлетворенно подытожила Рина и снова обожгла меня изумрудным взглядом.

Я никогда не задумывался над тем, каким меня видят окружающие. Свое отражение я видел редко, а потому не мог предположить, что именно так заинтересовало во мне эту воительницу. Мне было известно лишь то, что с виду я ничем не отличался от остальных аламеев, потому что перед тем, как отправиться в путь, я получил точно такое же облачение, какое было у всех: узкие штаны из тонкой шерсти, сапоги с загнутым носком, и плотную жилетку, обитую стальными пластинами, под которой была короткая туника. На поясе у меня висел дугообразный меч, а на седле болтался круглый шипованный щит с пучком конских волос в центре.

Но я все равно был уверен в том, что во взгляде царевны был интерес ко мне, и довольно сильный.

Мы снова двинулись в путь. Теперь уже в сопровождении обитательниц этих диких мест. Никаких троп больше не было. Нас окружала великая южная пустыня. Я слышал за спиной издевательские смешки аламеев, которых, конечно, очень забавляло, что я могу навсегда остаться вечным рабом женщин-воительниц. Никакой иной судьбы кроме невольничьей, я для себя в стане сактариев не видел.

 

Глава четвертая

Впервые об этом странном народе я услышал, еще когда был ребенком - от одного из ветеранов княжеской армии, который за годы службы повидал немало стран. Такие частенько покупали дома в Квартале теней, так как списанным солдатам от княжеской казны почти ничего не оставалось. Так вот этот старый вояка, едва только сумев утолить свою хмельную жажду, частенько любил собирать нас – местную детвору. Он много чего рассказывал нам, и сейчас я жалею, что в ту пору еще не обладал этим волшебным даром передачи знаний бумаге. От имени этого человека моя память уже давно избавилась, зато обрывки тех его пьяных рассказов я помню до сих пор.

Вот, что он говорил о племени южных воительниц: сактариями называл себя народ, поселившийся у северных отрогов Черных скал – на самой границе Барсии. От всех остальных детей Ашины их отличала очень необычная черта – главенствующую роль в племени играли женщины. Женщины ходили на войну и охоту, женщин поднимали на царской кошме, женщины делали все то, что в других народах делали мужчины. Мужчины сактариев малочисленны и почти лишены прав. На каждые десять женщин приходится всего один мужчина. Их обязанности состояли только в уходе за скотом, который давал еду и одежду. Но, все же главной задачей мужского населения – поддержание численности. Только царственные особы сактариев имели право выбрать себе мужа. У остальных такой привилегии не было, но каждая женщина в племени была обязана родить. При этом из десяти родившихся мальчиков выживал один.

Сактарии тоже были кочевницами. Разбивая лагерь в новом месте, они окружали его высокой изгородью из колючих железных прутьев. Войти внутрь можно было через единственные ворота с двумя створками. Никаких башен с бойницами, никакого рва я так и не увидел. Из этого я предположил, что огораживались эти храбрые воительницы только от диких зверей, которые в последние годы, и вправду, стали заметно свирепее.

Едва только мы приблизились к воротам на полет стрелы, из лагеря послышалось монотонный стук. Кто-то бил в гонг, предупреждая о нашем приближении. Мы не замедляли шага, и когда первые ряды, посланных за нами воительниц были у самых ворот, они раскрылись словно по волшебству.

Я уже понял, что мои детские представления о народе, в котором роль мужчины взяла на себя женщина, сильно отличались от реальной жизни. Сактарии не были похожи на мужеподобных бабищ с кулаками, размером с кузнечный молот. Напротив, они выглядели нежными созданиями с непривычными для барсийцев желтыми, а иногда даже золотыми волосами и большими глазами самых разных оттенков. Эти женщины были молоды и прекрасны. Признаюсь, в глубине души я даже радовался тому, что меня действительно могут оставить среди них.

Сопровождавшие нас воительницы, оказавшись в пределах границ лагеря, расчерченных, как я уже говорил квадратной изгородью, тут же спешивались и очень быстро растворялись среди точно своих соплеменниц, вышедших поглазеть на мужчин-чужестранцев. Одна только Рина осталась верхом, принимая на себя роль нашего проводника.

Мы медленно продвигались сквозь живой коридор из выстроившихся обитательниц поселения. Они встречали нас каким-то животным улюлюканьем, заглушая даже грохот гонга. Надо сказать, что некоторых аламеев происходящее только забавляло. Они выкрикивали похабности воинственным красавицам, и показывали им неприличные жесты. Наконец, впереди, поверх неприкрытых женских голов с причудливыми узелками из скрученных кос, мелькнула острая макушка ярко-алого шатра. Над ним полоскался на ветру такого же цвета флаг с изображением трех львиц. По мере того, как мы приближались к нему, улюлюканье толпы стихало, а вскоре над лагерем повисла полная тишина.

Шатер царицы Аларис тоже был квадратной формы, как и ее лагерь. Перед его входом сактарии оставили свободной небольшую площадку, выехав на которую мы начали спешиваться. В свою обитель владычица юга никого впускать не стала. Вместо этого, она сама предстала перед нами. В тот момент я засомневался, что ее и Рину, спешившуюся, чтобы встать подле сестры, родила и вскормила одна и та же женщина.

Аларис тоже скручивала косу на затылке, но они у нее были не золотистого, как у Рины, а черного цвета. Так же, как и глаза, которые были темнее безлунной ночи. Ее стан облегал короткий синий камзол, перевязанный широким кушаком. На боку висел короткий и легкий меч с прямым, заточенным с одной стороны лезвием.

От этой женщины веяло холодом власти. Она одновременно заставляла любоваться собой, и бояться себя.

Залман чуть выдвинулся вперед, приложил правую руку к сердцу и, слегка поклонился.

- Пусть небо над твоей головой будет ясным, царица!

- Да хранят тебя духи наших предков, каган. – величаво, слегка растягивая слова, ответила Аларис.

Рина в этот момент, приподнялась на цыпочки, чтобы что-то шепнуть сестре. Она была почти на голову ниже ее. Аларис внимательно выслушала, склонив голову, коротко кивнула.

- Ты уже успел найти себе провожатого? – поинтересовалась царица.

- Нет. Но уверен, ты сможешь мне с этим помочь.

- Давай обсудим это в моем шатре. – предложила Аларис, и вдруг добавила: - Извини, но твоим людям придется подождать тебя за пределами моей ставки. Сактариям запрещено общение с чужаками.

- Почему? – попробовал уточнить Залман.

- Потому что, большинство чужаков, которые заглядывают в мои владения – мужчины.

Каган понимающе кивнул, а по рядам окруженных со всех сторон женщинами аламеев уже пронеслись недвусмысленные смешки. Правда продолжалось веселье недолго. Залман выбросил вверх руку с раскрытой ладонью, и все тут же смолкли.

- Этот пусть останется. – вмешалась в беседу двух правителей Рина.

Сама царица никак не отреагировала на дерзость сестры. И снова аламеи стали давиться насмешками, но на этот раз Залман не поднял руки. Он тоже расхохотался. Я чувствовал, как пунцовеет мое лицо, как больно вжимаются пальцы в ладонь. В какой-то момент ярость даже на миг лишила меня слуха. Я видел, как Аларис шевелит губами, глядя на меня, но слова сливались со звоном в моей голове. Когда же он затих, до меня донеслось лишь:

- … она вправе распоряжаться им, как пожелает.

Залман все еще ухмыляясь, но, как мне показалось, не так злобно, как остальные кочевники, приблизился ко мне. Положив руку мне на плечо, он уже совершенно спокойно произнес:

- Если наша затея не удастся, я найду способ оповестить тебя, чтобы ты смог сбежать отсюда. – я не знал, что ответить, и он посчитал нужным добавить: - Не нужно бояться неизвестности. Быть может, твоя участь окажется куда завиднее нашей. Начинается война, и едва ли тебя назовут ее самой большой жертвой. Ты будешь жив, твоему здоровью ничего не угрожает. Это уже больше, чем ты думаешь. Если будет угодно Небу, мы еще встретимся.

Последние слова были сказаны каганом почти по-отечески. Вслед за Аларис он скрылся за занавесками шатра, а мой взгляд остановился на лице Рины. Она осталась снаружи. Между нами было не больше пяти шагов. Потом все пришло в движение. Сактарии начали потихоньку выдавливать чужаков из лагеря, а те, пятясь, отпускали в их сторону непристойные шуточки. Всяческие непотребства неслись и в мой адрес, но я в тот миг не уже не обращал на них никакого внимания. Я снова был во власти изумрудного сияния.

 

Глава пятая

Небу было угодно, чтобы мы с Залманом не расставались. Именно Рина согласилась стать нашей проводницей к Темным вратам. Поскольку же я к тому времени можно сказать считался ее собственностью, то и я тоже отправился вместе с остальным отрядом.

Она была младше своей сестры на целых десять лет. Других сестер (и уж тем более братьев) у Рины не было. Согласно законам сактариев, она вот-вот должна была принять титул младшей царицы и править наравне с Аларис. Трижды по семь жизненных циклов нужно было пережить ей для того, чтобы поставить свой трон рядом с троном своей сестры. Ей было восемнадцать, значит ждать осталось всего три года.

Обо всем этом я узнал от самой Рины за каких-то полдня, что мы успели провести вместе, после того, как покинули лагерь сактариев. Уже смеркалось, когда мы добрались до опушки леса, за которым начиналось подножие южных скал, куда мы направлялись.

Наши лошади шли бок о бок впереди отряда. Я не чувствовал унижения и больше не слышал насмешек за своей спиной. Наоборот, у меня словно отросли крылья за спиной, как у керуба. А еще мне хотелось говорить с ней вечно. Не важно, о чем. Постепенно, я понял, что и ей приятна моя компания. Ее не смущал румянец на ее щеках, и слишком громкий заливистый девичий смех, совсем неуместный в нашем положении. Она болтала без умолку, охотно отвечая на любые мои вопросы.

Чувствуя кожей затылка напряженный взгляд Залмана и других воинов, я старался говорить тихо, но она всегда отвечала в полный голос. Эта златовласая воительница то ли совсем не ведала страха, то ли не придавала значения грозящей нам опасности. Причем, об опасности она сама нас и предупредила:

- Если заметите на ветвях ворона, который, как вам покажется, слишком долго на вас смотрит, смело пускайте в него стрелу. – наставляла она следовавших за нами аламеев.

Услышав это, я невольно вздрогнул, вспомнив свою неудачную попытку устранить Кая Руми. Проклятый Талыш помешал мне. А сколько у джина еще таких Талышей?

- Идти ночью по этому лесу опасно. – продолжала Рина, добросовестно исполняя роль нашей проводницы. – Останемся здесь.

- У нас мало времени, царевна. – строго напомнил Залман.

- Всего одна тропа выведет нас к Черным скалам. – парировала Рина, развернув поводья своей лошади к правителю аламеев. – Взгляни в эту чащу. Солнцу едва удается пробиваться сквозь нее днем, ночью, даже в ясную ночь там любой зрячий станет слепым.

- До полной луны мы должны миновать лес. – снова попытался протестовать каган.

- Значит, время еще есть. – спокойно подытожила Рина, спрыгивая с лошади и давая понять, что спорить с ней бесполезно. – В этом лесу до сих пор бродят духи тех, кто остался в нем навсегда. Они уже никогда не выберутся оттуда. Хотите присоединиться к ним, можете идти. Я остаюсь здесь.

Залман только раздраженно выдохнул, но перечить больше не стал. Мы распрягли коней, выставили караулы, и легли, не разжигая костров. Я не обращал внимания на пустой желудок, и холодную землю подо мной, потому что изнутри меня согревало странное, не известное мне доселе чувство. Она позволила мне лечь подле нее, и тут же сладко засопела, сомкнув глаза. Я мог вытянуть руку и прикоснуться к ее золотым волосам, но боялся потревожить ее сон. Даже сквозь темноту я продолжал чувствовать на себе недобрые взгляды, но теперь я понимал, что это были взгляды завистников.

Я проснулся оттого, что стало трудно дышать. Кто-то зажал мне рот ладонью. Открыв глаза, мне пришлось подождать, когда с них сойдет липкая сонная пелена. Едва только обретя способность четко различать предметы, я увидел на расстоянии вытянутой руки от себя золотой венец из скрученной косы. И, конечно, два изумруда под тонкими дугами таких же золотых бровей. Рина прижала к губам указательный палец – ни звука – и убрала руку.

- Буди своих. – шепотом приказала она.

Пристально глядя мне в глаза, она добавила:

- Надеюсь, ты удачливый воин.

Сказав это, она пошла к своей лошади, которая в отличии от наших, не была привязана к воткнутому в землю копью. Она мирно хватала свежую траву мягкими губами, и прядала ушами, отгоняя мух. Однако, едва учуяв приближение хозяйки, это умное животное подняло голову и двинулось ей навстречу. Рина сходу вскочила на нее, в очередной раз поразив меня своей сноровкой. Я кинулся к ближайшему от меня воину и разбудил его тем же способом, каким только что разбудили меня. До рассвета оставалось совсем немного, но уже чувствовалось, что это будет хмурое утро. Сон человека, познавшего войну, всегда чуток и вскоре аламеи начали просыпаться уже без посторонней помощи.

Поначалу мы действительно старались создавать как можно меньше шума, но потом из леса донеслись чьи-то отчаянные крики. Это выставленные в лесу караульные в предсмертной агонии предупреждали нас об опасности. Кроны огромных дубов закачались, послышался треск ломающихся веток. Что-то страшное приближалось к нам из зарослей.

Мы уже готовы были встретить неприятеля выставленными копьями, когда раздвигая словно камышовые заросли тесно прижатые друг к другу деревья, на опушку один за другим выбрались десять дэвов. Таких мне еще видеть не доводилось. Покрытые слежавшейся шерстью четырехрукие великаны вертели по сторонам своими одноглазыми головами с выпирающими вперед челюстями. Завидев нас, они скачками на полусогнутых ногах побежали в атаку. Расстояние между нами сокращалось все быстрее: двадцать пять шагов, двадцать, пятнадцать…

Живым клином они уже готовились врезаться в наш строй, когда самый крупный дэв с косматой головой, клацая клыкастой челюстью, вдруг повалился на землю. В диких судорогах вожак великанов, бежавший впереди всех, дрыгал ногами, пытаясь выдернуть из пустеющей глазницы короткую стрелу.

- Делайте, как я! – услышал я откуда-то неподалеку крик Рины. – Она с удивительной легкостью и быстротой пробивалась сквозь ряды аламеев туда, где вот-вот должна была начаться страшная сеча. – Метьте в глаза! По-другому, их не убьешь.

Но те, кто стоял впереди не успели дослушать до конца, потому что обезглавленный клин все равно врезался в них. Затрещали ломающиеся копья, послышались ужасающие вопли и ржание коней. Четырехрукие дэвы действительно казались неуязвимыми. Ни меч, ни копье, ни, тем более, стрела их не брали. Аламеи же отлетали от первого же удара. Кого-то потом топтали свои же, кто-то просто сворачивал шею при падении.

Окруженный десятью телохранителями Залман, изначально находившийся в самом центре строя, теперь оказался в самой гуще битвы. Каким-то чудом он сумел удержаться в седле после того, как один из дэвов оставил глубокую вмятину на его бронзовом щите ударом кулака. Одновременно второй и третьей рукой великан выхватил копье из рук одного из телохранителей Залмана, и им же проткнул его насквозь. В ответ на это Залман мечом полоснул четырехрукого мечом по бедру, но тот похоже ничего даже не почувствовал. В следующую секунду каган вылетел бы из седла, если бы не Рина.

С кошачьей прыгучестью она набросилась на размахивавшего волосатыми кулаками дэва, оттянув руку, в которой блеснула сталь тонкого прямого клинка. Один тычок, и великан упал на колени, хватаясь всеми четырьмя лапами за повлажневшую глазницу. Рина же взобралась ему на плечи, и вскоре я узнал, что сактарии носили столь странные прически не из прихоти. Свободной рукой царевна высвободила свою золотую косу, на кончике которой был закреплен меленький стальной шарик, усеянный длинными шипами. Неуловимым движением головы, она качнула косой в сторону нового противника, и он тоже взвыл от боли.

Наблюдая за этим аламеи снова воспаряли духом. И вскоре уже Залман точным ударом подобранного за кем-то копья прикончил еще одного дэва. Наверное, единственным, кто все еще оставался сторонним наблюдателем развернувшегося у опушки боя, был я. Устыдившись этой мысли, я крепче сжал свое копье, жалея, что со мной больше не было более привычного мне обоюдоострого меча – кривые сабли кочевников для истребления великанов явно не годились.

Но пробиться в самую гущу было не так-то просто. Мне пришлось довольно долго топтаться за спинами аламеев, также рвущихся в бой. Когда же я, наконец, выбился в первые ряды, на земле уже лежало девять четырехруких туш. Последний был окружен и почти не сопротивлялся. В итоге и он лишился зрения после удачно пущенного в его глаз дротика.

Дети Ашины ликовали, выкрикивая имя своего предводителя:

- Заааааа-лман! – эхом прокатывалось по всей округе.

Меня же в этот миг съедало обжигающее изнутри чувство вины. Я никогда не считал себя храбрецом, но и труса на поле боя никогда не праздновал. Я видел, как гибли другие, и ничего не предпринял. Не успел предпринять. А может быть, не захотел. Но было и еще одно чувство, не дававшее мне покоя – чувство тревоги. Не за себя. За Рину. Ее нигде не было видно. Спешившись, я бросался от одного павшего воина к другому, но и среди мертвых ее не нашлось. Вконец обессилев, я сел на землю и закрыл лицо руками. Я уже чувствовал, как тяжелеют от соленой влаги уголки моих глаз, а носу вдруг стало трудно дышать. В последний раз со мной было подобное, когда умерла матушка. Меня с малых лет учили, что слезы срамят любого мужчину, но как их остановить никто не рассказывал.

Отчего-то мне казалось, что небо надо мной вот-вот рухнет прямо мне на голову, а сам я провалюсь в пропасть. В те самые Темные врата, из которых вышли все эти твари, погубившие самую прекрасную деву на этом свете. И вот, когда я уже мысленно был готов встретиться с вечным пламенем подземелья, что-то пощекотало мой затылок. Обернувшись, я невольно раскрыл рот, увидев над собой склонившуюся ко мне лошадиную морду. Локон длинных волос с ее гривы теперь касался моих плеч. Я просиял от счастья. В свете утреннего зарева надо мной снова сиял золотой венец причудливо скрученной косы. И конечно, обжигающий блеск изумрудов.

Она была жива. Она была рядом.

 

Глава шестая

Это был странный лес. Узкая просека, шириной в два лошадиных крупа вела нас куда-то вглубь пугающей чащи. Не было слышно ни птиц, ни зверей. Лес словно был впал в беспамятство. Уснул. Но не умер. А еще там было заметно холоднее, чем за его пределами.

Мы продвигались вперед рысью, вытянувшись в цепочку. Мой конь снова шел вровень с лошадью Рины во главе отряда. Признаюсь, мне было неловко от того, что я шел впереди титульной особы. Зато сам Залман, кажется, по этому поводу совсем не переживал. Потому что у него были заботы посерьезнее подобных пустяков. Дэвы убили десятерых и ранили еще шесть наших воинов. Они едва держались в седле, из-за чего задние ряды заметно растянулись. Заметив это, Рина занервничала:

- Нам нужно спешить, каган. – напомнила она, останавливая лошадь. – Не успеем выбраться отсюда до темна, останемся тут навечно. Избавься от раненых.

От неожиданности услышанного я слишком резко потянул за вожжи, и конь мой ответил на это свирепым ржанием. Мне едва удалось успокоить его. Я внимательно следил за Залманом. По скуластому лицу кагана мелькали угрюмые тени, глубоко посаженные глаза сосредоточенно смотрели прямо перед собой. Признаюсь, не хотел бы я оказаться на его месте, ведь ему предстояло сделать нелегкий выбор. Наконец, он, кажется принял решение. Тяжело вздохнул, обернулся к одному из десяти своих телохранителей, ехавших сзади, поманил пальцем. Тот приблизился, внимательно выслушал негромкий приказ и тронулся к хвосту отряда.

- Небо примет их, как героев. – только и было что сказать кагану аламеев.

Мы двинулись дальше. Теперь уже без задержек. И хотя ни я, ни Рина не подгоняли лошадей, мы все равно очень быстро оторвались от шедшего следом за нами Залмана, его телохранителей и остальных выживших аламеев. Что-то тяготило меня. Не давало мне покоя. Рина не обращала на меня никакого внимания. По крайней мере тогда мне так казалось. Я не мог заставить себя даже рта раскрыть, потому что все нужные слова перемешались в моей голове.

- Чем ты обеспокоен, горожанин? – словно прочтя мои мысли, спросила Рина. Оказывается, она смотрела на меня, пока я пялился в землю, собираясь духом.

- Простите, царевна?

- Я спрашиваю: тебя что-то беспокоит, или ты вдруг утратил ко мне интерес?

- Нет. – невпопад отозвался я.

- Тогда почему ты не развлекаешь свою царевну? – это был и вопрос, и каприз и требование одновременно, сердце мое в этот момент колыхнулось так, что пришлось сделать глубокий вдох.

- Чем же я могу развлечь вас? – робко поинтересовался я.

- Расскажи, где ты успел побывать, какие страны увидеть? До темноты времени еще много, а мы тут, как видишь одни. Твои сородичи слишком медлительны для таких путешествий.

- Они мне не сородичи. А побывать я успел только в Такаре. Так что мои рассказы вас вряд ли развлекут, моя госпожа.

На порозовевшей от лесного холода щеке возникла кокетливая ямочка. Она скосила в мою сторону свои горящие изумрудным блеском глаза и внутри меня вновь и вновь вспыхивал пожар. И от чего-то мне казалось, в ее душе творилось нечто подобное.

- Важен не рассказ, а рассказчик. Это я тебе, как женщина говорю.

Последняя фраза показалась мне смешной, ведь царевне трудно было дать даже ее возраст, но из уважения и, признаюсь, из-за страха я спрятал усмешку.

- Вы уже бывали здесь, госпожа? – надо сказать, что уловив тепло с ее стороны, я стал чувствовать себя чуть увереннее.

- Этот лес – часть наших владений. – объяснила Рина, и я окончательно понял, что она обращается со мной, как с равным. - Мы обязаны следить за ним. Ответ: да, я была здесь. Правда всего несколько раз. Честно сказать, я думала, что тебя больше интересует другое.

- Не понимаю вас, госпожа. – недоуменно промычал я.

- Тебе разве не интересно, для чего я приблизила тебя к себе? – она снова обожгла меня блеском своих пылающих зеленым светом глаз.

- Интересно…

- Так что же ты не спросишь об этом? Ведь ясно, как день, что если я вызвалась вас сопровождать, то я знаю эти места.

Она ждала, что я отвечу, но я вдруг так сконфузился, что не мог пошевелить языком. Меня ведь действительно мучил этот вопрос с тех самых пор, как она указала на меня при нашей первой встрече.

- Ты подаришь моему народу наследника. – объявила вдруг Рина, и я невольно остановил коня. Увидев это, она вернулась, подъехала ко мне вплотную. – Скоро я стану царицей и мне нужна наследница, которой никогда не будет у моей сестры. Она бесплодна, словно пустая скорлупа ореха. Сколько мужчин она превратила в скопцов понапрасну.

 Я вздрогнул, и кажется мой испуг не остался без внимания.

- Постой, - догадалась Рина, - ты ничего не знал? Неужели Залман тебе ничего не рассказывал?

- Не рассказывал чего?

Царевна уже не улыбалась и кажется была удивлена не меньше моего.

- Мы согласились вам помочь только с условием, что нам дадут достойного самца, способного продлить род нашей царствующей династии. Мою сестру много лет преследуют неудачи. Она уже никогда не родит на свет новую правительницу. Значит, это должна сделать я. Залман не обманул. В тебе и в правду что-то есть. Я это сразу почувствовала. К тому же, ты красив.

- Так значит, я стал сто первым не случайно. – подытожил я, осознавая происходящее. Меня использовали, как разменную монету. Причем предназначение мое оказалось еще более унизительным, чем могло показаться – подарить наследницу будущей царице и, тем самым обречь себя на участь раба-скопца.

- Не волнуйся, воин. – попыталась успокоить меня царевна. – я позабочусь о том, чтобы тебя не лишали жизни. Если, конечно, ты дашь мне то, что мне нужно.

Все это она сказала без единого намека на шутку.

Мы все еще стояли друг против друга, перегородив лошадьми единственную лесную тропу. Залман и его люди уже почти дошли до нас, как вдруг все вокруг начало резко погружаться во тьму. Рина завертелась в седле. Она первой поняла, что происходит:

- Джин затмил солнце. – вскричала она. - Мы пропали!

 

Стало так темно, что я не мог разглядеть собственного носа. В звенящей темноте я расслышал только едва уловимый писк. Он усиливался до тех пор, пока не стало ясно, что это чьи-то стенания. Какая-то женщина звала на помощь голосом, который больно уколол мое сердце.

- Сэйтун, сынок, помоги мне. Вытащи меня отсюда. – умоляла где-то совсем близко женщина, родившая меня на свет, ведь это был ее голос.

- Мама! – отозвался я, как можно громче.

- Я здесь, сынок. Спаси меня.

В голове проносилась тысяча вопросов, но я даже не пытался искать ответы на них. Мое бешено колотящееся сердце влекло меня в темноту. Одна нога сама выскользнула из стремени и перемахнула через лошадиный круп. Я спешился, и, не раздумывая, шагнул навстречу звучащему в ушах зову.

Чья-то маленькая, но сильная рука схватила меня за плечо и с какой-то нечеловеческой силой развернула в другую сторону. До меня донесся сдавленный голос, затем другой, третий. Шум нарастал, и я уже мог расслышать отдельные слова:

- Факелы…запалите факелы!

Затем в глаза ударила вспышка света и темнота отступила. Передо мной стояла Рина, поднимающая вверх руку с зажжённым факелом. Другой рукой она держала под узду свою кобылу, которая как я уже заметил, оказалась на удивление спокойным животным. Я говорю это потому что многие кони аламеев, и мой в том числе, протяжно ржали, испугавшись резко обрушившейся темноты. А эта лошаденка, даже ухом не повела. Смирно стояла позади хозяйки в то время, как мой рыжий поднимался на дыбы, порываясь высвободиться.

Голос матери куда-то исчез. Вскоре огней стало больше, и тьма уже не была столь пугающей. Мы все еще стояли в том же лесу, на той же тропинке, но я никак не мог отойти от пережитого. Рина в это время что-то объясняла остальным. Сначала я не слушал ее, но только до тех пор, пока не услышал:

- …Это не ваши родные, это не ваши друзья. Не верьте ушам. Это проделки духов. Сойдете с тропы и больше никогда не выберетесь отсюда.

- Почему мы не идем дальше? – попытался узнать Залман.

- Пока мрак не отступит, передвигаться в этом лесу нельзя. Я ведь уже говорила об этом. Придется ждать здесь.

- Вы сказали, что это джин затмил солнце. – напомнил я. – Откуда вам известно об этом?

- Так уже было.

- Когда? – не унимался я.

- Когда стали появляться все те твари, что наводнили наши земли. От них мы все и узнали.

- А разве среди них есть разумные? – удивился Залман.

- Некоторые из них обладают даже большим разумом, чем дети Ашины… Потому что они женщины.

- Женщины? – в голос переспросили я и Залман.

- Главное оружие джина – дочери самых верных ему демонов. Никто не знает их точное число, но нам удавалось несколько раз поймать ту, которая носит имя Инала. Она умела исчезать в одном месте и появляться в другом. Так она всякий раз ускользала от нас. Мне кажется, что ее просто забавляло это – попадаться нам в руки, чтобы напустить страха. Это она рассказала нам о том, что нас ждет и поэтому мы и решились помочь вам. Но теперь у всех нас есть одна большая проблема. Джин знает о нас.

- С чего ты взяла? – в голосе Залмана уже не было привычного спокойствия.

- Дэвы, которые напали на нас утром, пришли из леса, хотя они обходят это место стороной. Куда более древняя сила обитает здесь. Если же эти четырехрукие твари рискнули сократить путь и пройти сквозь чащу, значит мы им очень сильно понадобились. Я даже уверенна, что нам пришлось сражаться только с частью посланных нам на встречу дэвов. С теми, кому удалось выбраться отсюда. Остальные до сих пор где-то здесь. Но теперь они уже не опасны.

- Девку мы послушали. – раздались с дальних рядов недовольные возгласы.

- Скажи свое слово, каган!

- Что нам делать, каган?

 До того, как Залман ответил, тьма рассеялась. Также быстро, как и наступила. Аламеи один за другим стали тушить факелы, благодаря небеса за чудесное избавление от злых чар. Ничуть не оскорбившаяся словом «девка» Рина ловко впорхнула в седло, и ее кобылка без какой-либо команды устремилась вперед. Я поспешил за ней, пытаясь избавиться от чувства вины, которую принес мне голос матери.

 

Глава седьмая

Как и было нужно, из чащи мы успели выбраться до темноты. Покинув лес, вышли к пологому холму, за которым, как утверждала Рина, возвышались те самые Черные скалы, где мы и найдем темные врата.

На свежую, еще не пострадавшую от палящего солнца, траву стремительно ложилась тень от ближайших скал. Солнце погружалось в сон, а на его место уже спешило ночное светило. Нам нужно было сделать привал. Остановившись у самого подножья холма, мы, наконец позволили себе развести костры. Лично я в тот момент умирал от голода, и сильно жалел, что отказался от того куска сырого мяса, который мне предложили подложить под седло. Оно должно было просолиться от конского пота, после чего, якобы, было вполне пригодно для еды. Аламеи и многие другие кочевники именно так и выживали в дальних походах. А я побрезговал.

На этот раз караульных мы не высылали, из чего стало ясно, что привал будет коротким. Я воткнул глубоко в сухую землю свое копье и привязал к нему коня. Уже собираясь разводить костер для себя и для Нее, вдруг столкнулся взглядом с Залманом. Он пристально наблюдал за мной и в глазах его не было ни издевки, ни злобы. Было любопытство. Он поманил меня. Нерешительно я обернулся на Рину, но она не смотрела в мою сторону, занятая расчесыванием холки своей кобылки. Такие у нее были с ней отношения. Я подошел к кагану.

- Ты не плохо держишься, горожанин. – по-отечески сказал он, и развернувшись к специально для него разведенному костру, добавил: – Зови свою царевну, разговор есть.

- Я слушаю тебя, каган. – раздался за моей спиной голос Рины, заставивший меня вздрогнуть, ведь я был уверен, что она до сих пор занята лошадью.

А вот Залман как ни в чем ни бывало ответил царевне, даже не обернувшись:

- Отведай моей еды, выпей моей браги. Разговор будет потом.

Дойдя до потрескивавшего сухими ветками костра, он еще какое-то время продолжал стоять к нам спиной. Каган грел руки и о чем-то размышлял, пряча свои эмоции в тени глубокого капюшона. Но вот он скинул свой плащ и оказалось, что под ним не было дорогих доспехов, а голову Залмана не украшала золотая диадема с алмазами. Он ничем не отличался от остальных аламеев – длинные полуседые волосы, заплетенные в косу, безбородое лицо с выпирающими скулами. Тело его защищала короткая кольчуга, поверх которой был надет выпуклый панцирь с изображением волчьей головы. Под кольчугой была красная рубаха, и такие же красные шаровары, заправленные в длинные сапоги из матовой кожи.

Залман обошел костер сбоку и опустился на седло, снятое с его коня. Сделал приглашающий жест Рине, и она заняла место напротив. Я остался на месте, но каган позвал и меня. Больше поблизости никого не было. Все остальные держались на почтительном расстоянии, но вокруг нас суетился меленький седобородый старик – единственный слуга Залмана. Он сунул мне в руку деревянную миску со кислым кобыльим молоком. От одного аромата этого любимого напитка кочевников у меня приятно свело скулы. Затем все тот же слуга откуда-то достал вяленого мяса – совсем не того, что отбивают под седлами коней. Еще мне досталось несколько шариков засушенного соленого творога и сушеные фрукты. Я ел, как в последний раз в жизни и из-за постоянно работающих челюстей пропустил изрядную часть разговора, состоявшегося между Залманом и Риной. Они к еде даже не притронулись. Только царевна отпила немного молока, чтобы совсем не оскорбить старика-слугу.

- Я хотел использовать его на обратном пути, - говорил Залман, вытягивая из-за пояса странный дугообразный предмет, размером с ладонь. – Это коготь Ирбиса. Он поможет нам добраться до Темных врат незамеченными.

- Каким образом? - Рина с любопытством подалась вперед.

- Он сам отдал его мне, зная, что без него невозможно завершить миссию, которую мне поручили духи предки. Нужно лишь выпустить каплю своей крови этом когтем, чтобы стать невидимым для окружающих. Правда только до тех пор, пока рана не затянется. Я хотел воспользоваться им после того, как Темные врата закроются, но теперь все меняется. За нами началась охота и попадаться нам никак нельзя.

Сказав это он провел острием по своей левой ладони так, чтобы порез как можно дольше не заживал. Поднялся, подошел к Рине и передал коготь ей. Едва только царевна приняла его, каган мгновенно исчез, сжавшись до маленькой черной точки, которая рухнула на землю и затерялась в невысокой траве. С Риной случилось то же самое, как только коготь попал в мои руки. К тому времени, расположившиеся на приличном отдалении аламеи уже повставали со своих мест и не сводили с меня глаз, полных ужаса. Я отыскал в толпе Садыка, поманил его к себе и тут же оцарапал себе левую ладонь до крови.

Так и не поняв, успел ли я передать коготь, я почувствовал, что земля уходит у меня из-под ног. Я воспарил над землей, но твердь подо мной не уменьшалась. Наоборот, она увеличивалась. Пучки прошлогоднего сухого ковыля превращались в непроходимые заросли, и я падал вниз прямо в самую гущу. Не выдержав, я закричал, пытаясь отпугнуть приближающуюся смерть.

То, что произошло дальше, прежде я переживал только в своих снах. Мне часто снилось, будто я куда-то падаю с неимоверной высоты, и при этом остаюсь цел и невредим. То же самое случилось и тогда. Только на этот раз все было наяву. Тоненькие колоски ковыля теперь выглядели, как гигантские устремленные в верх копья, на которые меня и несло, но ни один из них не проткнул меня насквозь. Ударившись об острие первого колоска, меня отпружинило к другому и потянуло вниз. Я падал, сталкиваясь всеми частями тела с тесно растущими колосьями, толщиной не меньше столетнего дуба. Когда же я, наконец, оказался на рыхлой земле, выяснилось, что на мне не осталось даже синяка. Боли тоже не было. За исключением оцарапанной левой руки, конечно – она все еще кровоточила.

Я словно снова очутился в лесу. Только лес этот был не такой, как все. Толстые колосья упирались в облака и почти не имели стеблей и листьев. С некоторых шелухой отпадала длинная кора. Пространство между островками зарослей было завалено рыхлым песком вперемежку с камнями.

Еще не успев сообразить, что произошло, я услышал где-то над головой мощное ржание. Земля содрогнулась от столкновения с чем-то очень тяжелым. Тень накрыла все вокруг, и когда я задрал голову, сумел разглядеть сквозь заросли огромную голову своего коня. Несчастное животное испугалось и пыталось освободиться от привязи, неистово колотя копытами по земле.

Неподалеку от меня среди длинных стволов кто-то копошился. Когда ему все-таки удалось вывалиться наружу, я узнал в нем Садыка.

- Рад тебя снова видеть! – искренне приветствовал я его, помогая подняться. Тот, похоже, был растерян не меньше моего.

- Что происходит? Где мы?

- По-моему, мы там же, где и были. Просто стали меньше, ну или мир вокруг вырос. Для нас разницы особой нет.

Садык вертел головой по сторонам, одновременно ощупывая себя.

- Как мы найдем остальных? – задал он вполне уместный вопрос.

- Я думал, ты знаешь.

Нам обоим пришлось обернуться, потому что за нами послышался приближающийся шорох. Из-за ближайших зарослей выскочило два муравья, размером с человека. Садык вскрикнул, но не потерял самообладания. Он тут же выудил из ножен свой клинок, но вслед за первыми двумя появились и другие муравьи. Все они бежали в нашу сторону плотным потоком.

Не успел я моргнуть и глазом, как муравей, бежавший впереди боднул меня так, что меня подбросило вверх, а приземлился я уже на спину другому гигантскому насекомому. Тот же самый трюк был проделан и с Садыком. И тогда я начал осознавать, что происходящее следует воспринимать, как должное. Все, что творилось вокруг, было чьей-то волей. Примерно такая же мысль пришла и Садыку, потому что он спрятал меч и крепко держался за коленчатые усики своего нового «коня».

Таким способом мы очень скоро оказались на широкой прогалине, где нас уже дожидались Рина и Залман. Возле них нас и сбросили. Муравьи диким стадом помчались дальше, но поток их не иссякал, и по мере того, как они проносились мимо, число аламеев становилось все больше.

 

Глава восьмая

Все-таки далеко не все оказались готовы к такому повороту событий. Не возникало сомнений, что дети Ашины согласны были сопровождать своего кагана, куда бы он не отправился, но едва ли они ждали, что окажутся в царстве насекомых. Все взоры были направлены на Залмана, а он, в свою очередь, смотрел куда-то в небо, задрав голову.

Оттуда доносился какой-то гул. Что-то приближалось к нам по воздуху. Определить откуда именно следует ждать новой напасти было несложно. Я обернулся и тоже посмотрел вверх, но тут же пригнул голову. Прямо надо мной с шумом рассекая воздух прозрачными крыльями промчалась самка муравья. Она была размером с лошадь и внушала ужас и отвращение одновременно. Аламеи шарахались от крылатого чудища в разные стороны, а оно, тем временем, взяло курс туда, где стоял каган. Залман даже не думал сходить с места. Он вытянул руку с указательным пальцем, словно показывая насекомому, куда ему следует приземлится. Вздох восхищения вырвался у всех, кто своими глазами увидел, как самка подчинилась воле человека. Качнувшись на мохнатых лапах, она сложила крылья, сев там, куда указал каган.

- Я уже успел выслушать от царевны за то, что разлучил ее с лошадью. – возвестил Залман, дождавшись, пока все придут в себя. – Знаю, что многих из вас тоже беспокоит происходящее, но вы знали на что идете. Обратный путь удастся проделать немногим. Если наша миссия окажется провальной, то кони нам больше не понадобятся. – Залман выждал, когда аламеи примут то, что он сказал. – Эти существа будут нашими союзниками. Мы не замечаем их в обычной жизни, потому что они настолько малы, что редко попадаются нам на глаза. Но и они бывают полезны. И скоро вы в этом убедитесь. Мы уменьшились до размера муравьев и путь до Темных врат для нас увеличился в тысячу раз, но теперь мы стали незаметными и у нас есть новые кони - крылатые.

Закончив речь, Залман, опираясь на переднюю мохнатую лапу муравьихи, взобрался на нее, обхватив ногами ту часть, которая соединяет голову с панцирным туловищем. Оседлав таким образом свою новую лошадь, каган вновь посмотрел на небо и теперь уже головы вслед за ним задрали все. К нам приближалось целое облако крылатых насекомых.

Вопреки ожиданиям, удержать равновесие, восседая на гигантском летающем муравье оказалось не так уж сложно. Достаточно было крепко держаться за коленчатые усики, торчавшие из головы насекомого. Больше всего меня волновало, как я буду управлять этим летающим гигантом, но, как оказалось, этого вообще не требовалось. Муравей просто держался своих сородичей.

Я уже не мог точно определять размеры окружающего меня мира, но по ощущениям, мы поднялись на высоту человеческого роста. Держась в стае, мы взяли курс на вершину холма. Впервые я испытал это волнительное чувство, которое в обычной жизни недоступно детям Ашины. Это было чувство полета. Прохладный встречный ветер остужал горящее от волнения лицо и что-то пытался прокричать мне в ухо. Быть может, предупреждая о чем-то. Но я не слышал его.

Наши шумнокрылые друзья летели очень плотно, но мой муравей, повинуясь неким своим инстинктам постепенно стал обгонять своих собратьев. Наслаждаясь полетом, я как-то совсем позабыл и о Рине и о Залмане и вообще о том, что заставило меня пуститься в это опасное путешествие. Теперь же, когда я поравнялся с Залманом, впереди которого летела только царевна, память вернулась ко мне. Не задерживаясь рядом с каганом, который, впрочем, на меня внимания не обратил, я продолжил приближаться к Ней.

Плотно обхватив сильными ногами голову муравьихи у самого основания, она уверенно управляла движениями насекомого. Рина щурила глаза от встречного ветра, но лицо ее, также, как и у меня только что, сияло восторгом. Она все еще служила Залману провожатой и теперь ее задача значительно упростилась. Я уже не смотрел по сторонам. Все мое внимание было приковано только к ней. Ее гладкие колени, оголившиеся до середины бедра сильные ноги, вычерченный встречным воздушным потоком тонкий девичий стан будоражили мои мысли. Но вот глаза ее резко расширились, она словно поводья стала тянуть усики своей муравьихи на себя. Чья-то тень накрыла нас обоих. Едва я только успел повернуть голову, как почувствовал удар. Он был такой силы, что я был удивлен, когда понял, что не поломал ни одной кости. И вообще, даже не слетел с муравья. Я словно сам превратился в насекомого, которые, как мне всегда казалось боли не чувствуют и столкновений не боятся. И едва мне снова удалось выровнять свой полет, я увидел то, во что врезался. Вернее, в кого врезался.

Это был одноглазый дэв. Почти такой же, какие напали на нас еще по ту сторону леса, но уже с двумя руками. Зато с острым прямым рогом, торчащим прямо под единственным глазом. Он дико озирался по сторонам, словно в поисках убежища. Неуклюже перебирая заросшими шерстью ногами, он взобрался на самую вершину холма, но что делать дальше похоже не знал.

Он вряд ли смог бы меня заметить, и я должен был быть спокоен, но беда была в том, что мой муравей снова нес меня прямо на него. Казалось, что он собирается передохнуть прямо на его склизкой коже. Так и вышло. Глупое насекомое приклеилось лапками к расплющенному носу дэва и сложило крылья, заставляя меня напрячь все мускулы, чтобы не сорваться вниз. Я не знал, как заставить его взлететь снова и видел, что все остальные проносятся мимо.

Но вот мой крылатый друг сам расправил крылья. Сделал он это как нельзя вовремя, потому что в следующее мгновенье то место, где мы только что находились, накрыла огромная трехпалая лапа. Дэв пытался прихлопнуть меня, словно муху, но даже не обратил внимания, что мне удалось спастись.

Я вновь кинулся догонять остальных и теперь уже был более внимателен. Подо мною раскинулась широкая котловина, упирающаяся в острые скалы. Она была запружена самыми разными существами. Одни ходили на двух ногах, другие предпочитали передвигаться на четвереньках или вообще летали по воздуху. Но среди всей этой нечисти, я вдруг заметил человеческие фигуры. Двое мужчин, одетых как кочевники стояли у костра и нагревали на огне длинные прутья, на каждом из которых было закреплено клеймо. В тот момент я вспомнил рассказы о том, как дэвы попадают в услужение к джину.

А вскоре я сам увидел это воочию. Двое уже клейменных дэвов, с бычьими головами, и еще не зажившими ожогами на лбу, под руки подвели к одному из мужчин своего собрата. Раскалённый металл зашипел, выжигая на длинном ухе нехитрый рисунок – все тот же трезубец, что красовался и на моей шее. Клейменный дэв больше не пытался никуда бежать. Его отпустили, и он разворачивался на юг, туда, откуда слышал зов своего нового господина. До того дня я был уверен, что все дэвы появились в нашем мире уже в роли слуг Тау, но я ошибся. Это привело меня к мысли, что возможно джин не единственный властитель царства тьмы. Если так, то нам действительно стоило поторопиться и поскорей закрыть эти проклятые Темные врата.

 

Глава девятая

Они и в правду были черными. Словно обугленными. Лишенные всякой растительности эти скалы внушали трепет. Упираясь в Великое море, они, тесня друг друга, уходили далеко на восток и были непреодолимой преградой, оберегавшей юг Барсии.

Я начал замечать, что чем ближе мы приближаемся к скалам, тем выше поднимали нас наши крылатые друзья. Потом мне на глаза попался один дэв, которому для чего-то понадобилось взобраться на один из острых выступов. И только спустя какое-то время я понял, что он вовсе не поднимался. Он спускался. Затем показался другой. Третий. Острый каменный язык выступал из скалистой гряды словно навес, упираясь своим основанием в глубокую пещеру. Издалека эту зияющую пустоту в утробе гигантской возвышенности было не видно, но иногда чернота озарялась слабыми всполохами. Словно где-то внутри, в самом чреве горы, все было во власти огня.

Почему-то мы не стали приземлятся на выступе, а продолжили набирать высоту. В итоге, нам удалось подняться настолько, что и сам выступ и выходящие на него дэвы, сами уменьшились до муравьиных размеров.

Лишь добравшись до гребня этой скалы, мы снова почувствовали твердь под ногами. Признаюсь, с большой неохотой я тогда слез со своего муравья, который вел себя смиренней любой лошади. Разве что шевелящиеся в разные стороны усики выдавали в нем раздражение тем, что кто-то позволил себе оседлать его.

Когда последний из аламеев удачно приземлился, наши муравьи неожиданно снова поднялись в воздух и начали удаляться туда, откуда принесли нас. Снизу казалось, что гребень скалы слишком острый для того, чтобы на нем смог удержаться хотя бы один человек нормальных размеров. На самом деле он оказался достаточно широким, с множеством больших и малых отрогов и выступов. На одном из них мы и находились.

Не сговариваясь, все встали в круг, в центре которого остались трое: Залман, Рина и я.

- Темные врата под нами, каган. – провозгласила царевна. - Теперь, дело за тобой.

Вместо ответа Залман поднял голову к безоблачному небу. Солнце стояло в зените, сделав наши тени совсем короткими. Затем каган посмотрел на свою правую ладонь. Что-то заставило меня сделать то же самое, и тут только мне стало ясно, почему муравьи оставили нас. Рана на моей руке уже не саднила. Кровь свернулась.

Меня резко подбросило вверх, и я снова испытал чувство полета, но на этот раз от земли я цже не отрывался. Я просто очень быстро увеличивался в размерах. Действие магического когтя закончилось.

Не сумев удержать равновесия, я упал на одно колено. Голова кружилась, в глазах ненадолго потемнело, но я чувствовал, что рядом со мною, словно из-под земли вырастают другие люди. Последним к своим привычным размерам вернулся сам Залман. Я отыскал глазами Рину. Как и остальные, она выглядела растерянной, и без конца ощупывала себя, словно не веря, что все происходит наяву.

Неожиданно с севера налетел шквальный ветер, принесший с собой хмурые тучи. Они неслись по небу с невероятной скоростью и вскоре поглотили солнце. Маленькая холодная капля упала мне на лоб, быстро скатилась к переносице, а затем и к кончику носа. Не успела она соскользнуть вниз, как вслед за ней от моего стального шлема отскочило еще несколько капель. Значительно крупнее. Далее вода полилась с неба сплошным потоком. В самой глубине мрачных сгустков, собравшихся над нами, то и дело возникали грозовые вспышки.

Я пытался прикрыться от хлещущей с неба воды своим щитом, но быстро понял, что это бесполезное занятие. На мне уже не осталось сухого места. Впрочем, эта неприятность вскоре перестала меня беспокоить. Чей-то пронзительны хищный крик заставил меня посмотреть наверх. Небольшая туча, оторвавшись от бурлящей черноты, падала прямо на нас и по мере ее приближения становилось понятно, что это вовсе не туча.

Щит мне все-таки снова пришлось поднять, потому что сверху на наши головы градом посыпались острые шипы. Мы больше не были незаметными и те недавние обитатели подземелья, что имели крылья обратили внимание на группу людей, взобравшихся на вершину скалы. Своими криками они подавали сигнал дэвам, которые не имели возможность видеть нас, потому что продолжали копошится внизу.

- В круг! – услышал я надрывный призыв Садыка. – Защищайте кагана!

Что-то странное творилось в эти мгновенья с Залманом. Он не пытался прикрыться от острых града стальных шипов, которыми забрасывали нас приближающиеся керубы, а только раскачивался из стороны в сторону уставившись в пустоту. Но наблюдать за ним мне было некогда, потому что крылатые демоны были совсем рядом. Один попытсля ухватиться за мое плечо, но я вовремя увернулся.

Повинуясь приказу, мы сгрудились вокруг Залмана, который все никак не мог прийти в себя и продолжал раскачиваться, словно полоумный. Так и не нанеся нам серьёзного урона, стая керубов разворачивалась для новой атаки, а снизу к ним на помощь уже спешили четырехрукие дэвы. Удивительно, как быстро им удалось вскарабкаться на такую высоту. Положение наше становилось еще хуже, а я все не мог взять в толк, почему Залман ведет себя так странно в такую минуту.

Издав устрашающий вопль с десяток аламеев бросились на четырехруких с оголенными клинками, остальные развернулись в противоположную сторону, чтобы встретить возвращавшихся керубов. Крылатые львы снова принялись засыпать нас смертоносными иглами из своих крыльев, паря на недосягаемой высоте. В ответ в них полетели короткие стрелы. Каган все еще не принимал участия в начавшейся схватке, продолжая раскачиваться на не сгибающихся, словно окаменевших ногах.

Трое аламеев, первыми оказавшиеся возле четырехруких, отлетели в разные стороны, попав под размашистые удары мощных кулаков. Тогда в дело вступила Рина. Она снова распустила свою косу и кошкой прыгнула на одного из дэвов. Всего на тот момент на скале их было не меньше дюжины. Неуклюжий гигант выбросил вперед сначала одну, затем другую руку, но оба удара не достигли цели. Царевна прошмыгнула прямо у него между ног и уже в следующий миг оказалась за его спиной. Не успел дэв что-либо сообразить, как Рина вскарабкалась ему на плечи и резким движением вогнала свой клинок в основание шеи великана, выпуская фонтан черной крови. Четырехрукий зашатался, одной рукой пытаясь остановить брызгающую жижу. Остальными он силился сбросить с себя смелую воительницу, но она сама оттолкнулась от него обеими ногами, заставив полуживое тело потерять равновесие.

Не теряя времени, она бросилась к своей следующей жертве, и в этот момент я увидел, подлетающего к ней со спины керуба. Я было бросился на помощь, но поняв, что не успею, крикнул, что было мочи:

- Берегитесь, царевна!

Рина обернулась вовремя. Керуб уже был готов ухватить ее за хрупкую шею, но пролетел мимо, так и оставшись ни с чем. Потом мне стало уже не до нее. Потому что теперь опасность угрожала и мне. Один из четырехруких, скаля пасть с кривыми желтыми клыками, был всего в нескольких шагах от меня. Беспокоясь за Рину, я даже не заметил его приближения.

Одноглазое, заросшее шерстью существо, обладало одним недостатком, который сразу бросался в глаза. Короткие, кривые ноги, слегка подогнутые в коленях делали его неповоротливым. Этим мне и нужно было воспользоваться. Для того, чтобы нанести удар, требовалось как можно ближе подпустить его к себе, либо напасть самому. Но так, чтобы не подставиться под удар одного из молотоподобных кулаков.

Я выбрал второй вариант, не дожидаясь, пока дэв приблизится первым. Встреча хотя бы с одной из его рук грозила мне переломом костей, но у меня был острый клинок и надежный щит.

Мне почти удалось нырком уйти от первого удара. Кулак левой нижней руки лишь чирком задел острие шлема, отчего пластина, прикрывавшая лицо, больно врезалась в скулу. Не обращая внимания на боль и разливающееся по щеке тепло, я удачно подставил щит под второй кулак, намеренно развернув его так, чтобы пустить силу удара по касательной. Теперь была моя очередь. Будь у меня тогда более привычный прямой меч, я бы, не задумываясь вонзил бы его снизу-вверх прямо в чресла лохматого чудовища, но моя правая рука сжимала тонкую рукоять с кривым аламейским клинком. Он умел только рубить и резать, и в этом деле ему не было равных.

Вложив всю оставшуюся во мне силу в правую руку, обрушил на противника режущий поперечный удар. Из глубокого пореза, протянувшегося через весь живот великана, засочилась черная слизь, но сам дэв, казалось, даже ничего не заметил. Он угрожающе ощерил пасть, и пустил в ход верхние руки.

На этот раз уклониться я не успел, ноги мои оторвались от земли. Всего одним ударом, дэв отшвырнул меня шагов на пять. Если бы его кулак пришелся в шлем, то я бы уже лежал с проломленным черепом, но судя по вмятине всю мощь принял на себя стальной наплечник. При падении, я выронил щит, а шлем мой отлетел в сторону. Я ждал, что дэв добьет меня, но он переключился на других воинов. Двое аламеев пришли мне на помощь, но оба вскоре тоже оказались на земле. Один после этого еще смог подняться, а второй так и остался лежать.

Оглянувшись, я увидел, что наш малочисленный отряд тает на глазах. Заклейменные дэвы не чувствовали боли и были невероятно сильны. К тому же на нас все еще сыпался град из стальных шипов, выбрасываемых керубами. Их стало меньше, но они все еще кружили над нами.

А что же Залман? Каган больше не раскачивался, но теперь глаза его были закрыты, руки были скрещены на груди, а ноги тесно прижаты друг к другу. Он медленно вращался вокруг своей оси, что-то нашептывая. На шум битвы он по-прежнему не обращал внимания.

Казалось, даже само небо на этом краю Барсии было не на нашей стороне. Черные тучи продолжали слать на землю густые потоки. Наверху все грохотало, а иногда темноту прорезали яркие вспышки.

Дэвы пытались добраться до Залмана, но на их пути вставали все новые и новые телохранители кагана. Правда, мало кому из них удавалось причинить существенный вред четырехруким, которые даже истекая кровь, не ослабевали натиска. Лишь одному воину удалось дольше всех сражаться со слугами Тау. Маленькая, юркая человеческая фигура металась от одного великана к другому, но так ни разу и не подставилась под удар. Приглядевшись, я понял, что этим искусным воином была Рина. И ее пример заставил меня подняться на ноги. Но едва только я оторвал спину от скалы, как небо громыхнуло так, что эхо, казалось разнеслось по всей Барсии. Сверху ударил удивительно ровный столб света. Ударил именно туда, где только что стоял Залман. Поскольку все это произошло на моих глазах, на какое-то мгновение я ослеп.

 

 

 

Часть IV

Глава первая

Бывает, что сон не отличишь от жизни, а иногда и явь оказывается сном. Я открыл глаза и в первые мгновения вообще ни о чем не думал. Просто приходил в себя. Это всего лишь очередной кошмар, который я запомнил до деталей. Перед глазами светящаяся фигура Залмана, принявшего на себя удар молнии. Он начинает вертеться на месте все быстрее и быстрее до тех пор, пока совсем не закрутился волчком. Превратившись в размытое вращающееся пятно, он в какой-то момент просто соскользнул вниз. Потом загрохотало уже не над головой, а под ногами. Могучая скала, сначала вздрогнула, а затем…

…а затем я проснулся.

Но где я теперь? Я чувствовал, что лежу на роскошном ложе, покрытом шкурами писца и куницы, но перед глазами был сплошной мрак. Слух тоже в подсказчики не годился. Давящая тишина, не позволяла мне вспомнить, где я проснулся, потому что я не знал, когда уснул. События, застрявшие в памяти, лезли одно на другое и уже невозможно было понять, что из этого произошло на самом деле, а что мне просто привидилось.

Я не пленник, ведь члены мои не были связаны. Осознав это, я сначала сел, а затем попытался нащупать ногами твердь. Босые ног пощекотали приятные мягкие ворсинки. На мне не было одежды, кроме исподнего, но холода я не чувствовал. Спертый воздух зажат со всех сторон прочными стенами, сквозь которые не проходит шум. Такие мне встречалось только в одном месте – в замке князя Акрама. Я бы мог решить, что все еще нахожусь в Такаре, но там мы ночевали в казармах, и никакой роскоши в виде звериных шкур и ковров не видели. Чтобы понять, насколько велики покои, в которых я оказался, мне нужно было нащупать хотя бы одну стену. С вытянутыми вперед руками, словно слепец, я осторожно двинулся в направлении предполагаемой преграды.

Не успел я сделать и пары неуверенных шагов, как прямо передо мной возникла узкая полоска света, которая очень быстро расширилась до прямоугольного проема. Возникшая в нем фигура, накрывая меня своей тенью.

- Проснулся, братишка?

Что-то невероятное произошло со мной в следующий миг. Горячие волны счастья окатили меня с ног до головы и показалось, что я даже слегка приподнялся в воздухе. Неужели, все это и вправду сон? Ведь я снова слышал голос брата, что уже само по себе представлялось мне почти невозможным.

Не задумываясь, я бросился к нему в объятья. Мы мяли друг друга так, что кости трещали, и я был готов забросать Тукая вопросами, но, он вдруг, слегка отстранившись, приложил палец к губам. Затем снова вышел за дверь и вернулся с горящим факелом. Теперь я мог его разглядеть. Но прежде, мне нужно было осмотреться вокруг. Судя по убранству, я действительно оказался в княжеских покоях. Кроме широкого ложа здесь был еще низкий круглый столик с кувшином и двумя полукруглыми чашками. У противоположной от ложа стены темнело деревянное резное кресло с подлокотниками. Рядом – невысокая скамья с аккуратно разложенным на ней рыцарским снаряжением и длинным прямым мечом.

Пока я вертел головой, брат прикрыл за собой дверь и теперь комната – слишком маленькая для княжеских покоев наполнилась теплым, мерцающим светом. Тукай зажег лампаду, свисавшую с потолка. Стало еще светлее. Горящий факел он прикрепил к стене у самого ухода, прошел к столику и опустился на пол, скрестив под собой ноги. Я занял место напротив.

- Вот выпей, братик! – Тукай наполнил одну из чаш из кувшина и протянул мне. – Это отменный нектар. Конечно, он не сравнится с тем, что готовила нам в детстве мама, но тоже неплох. Он подкрепит тебя.

- Где я? – спросил я почему-то полушёпотом.

- В замке Ибака.

Я пожалел, что у меня всего один рот, ведь вопросов у меня была тысяча. И пока я выбирал, какой следует задать первым, брат заговорил снова.

- Нас разбили на подходе к Такару. Похоже, что джин знал о нашем приближении и устроил нам западню. Аламеи сражались отважно, но враг оказался сильнее.

- Как же ты выбрался?

Тукай подался вперед, упираясь локтями о столик.

- Ты не поверишь, братик, - заговорил он еще тише. – Меня Небо спасло. Я очнулся на поле брани целым и невредимым, но едва открыл глаза, решил, что уже оказался в мире мертвых. Надо мной склонился белоснежный крылатый конь. На нем я добрался до южных скал. Среди обломков увидел тебя. Так мы оказались здесь.

- А что же князь?

- Сбежал. Аргун поднял восстание, Ибаку с небольшой кучкой своих придворных удалось сбежать. Хвала небесам, не все генералы примкнули к восставшим, а многие рыцари сохранили им верность. Они отстояли цитадель.

Значит мне ничего не приснилось. Или, быть может, сон еще не закончился. В любом случае, я чувствовал, что должен принимать правила игры.

- Почему здесь так темно? – этот вопрос мучил меня давно, но едва ли должен был прозвучать в числе первых.

- Аргун пока притих. Ждет подкрепления из Такара. А еще дикари-арамы вынудили осажденных кератцев сдать город и выступить вместе с ними против нас. Несколько раз на замок уже нападали керубы. Пришлось заколотить все окна. – помолчав немного, Тукай продолжил: - Я бы хотел услышать твой рассказ обо всем, что ты видел за время нашей разлуки, но мне пора идти, братик. Скоро начнется совет генералов, на котором я дам тебе слово. Потому что всем будет полезно знать, что твориться за пределами городских стен. Там ты все и поведаешь. А теперь торопись, Сэйтун. Тебе ведь еще нужно наведаться к своей госпоже.

Последние слова он произнес, давясь от смеха, а я не знал, как лучше себя повести. Госпоже? Это он сейчас о Ней?

- Да, она тоже здесь. – Тукай ответил на мой вопрос прежде, чем я успел что-то сказать. – Вы лежали рядом, когда, когда я вас нашел. И знаешь, что я тебе скажу, братец: она держала тебя за руку. Теперь я вижу, что это была хорошая идея – отдать тебя сактариям. Кажется, она спасла тебе жизнь.

- Что? Отдать? Так ты знал все с самого начала?

- Не спеши осуждать меня, Сэйтун. Мы еще успеем обсудить все это. Она в соседних покоях. Я буду ждать вас обоих внизу. Ей тоже будет, что сказать на совете.

Так и не осушив свою чашу, Тукай встал из-за стола, еще раз внимательно посмотрел мне в глаза (теперь он был серьёзен) и пошел к выходу, оставляя горящий у стены факел для меня.

Я одним залпом допил нектар, и сморщился от слегка вяжущего послевкусия. Это и вправду был далеко не тот дивный напиток, которым баловала нас мать в детстве.

 

Выйдя из своих покоев, я оказался в длинном пустом коридоре, который освещали расставленные через каждые пять шагов масляные лампады. Справа от меня был тупик, слева чуть поодаль деревянная дверь. Такая же, как та, что была за моей спиной. Помедлив немного, я подошел к ней, и потянул за ручку.

Внутри меня ждал такой же мрак, какой совсем недавно царил в моих покоях. Он быстро отступил, когда я перешагнул порог, держа перед собой горящий факел. В дальнем конце комнаты темнело широкое ложе, скрытое под балдахином с завешанными занавесями. К нему я и двинулся, как только сумел зажечь масло в лампаде. Факел я прикрепил к стене у порога.

Сердце гулко колотилось от волнения. Впервые я оказался с ней наедине, да еще и в такой обстановке. Не было сомнений, что эти покои предназначались для гостей замка, которые путешествовали вместе с супругами. Заветы Ашины запрещают мужчинам приближаться к спящей женщине, если только она не является твое матерью, сестрой или женой. Поэтому находиться здесь я не имел права. Но законы войны меняют не только жизненные правила, но и саму жизнь. Чувствуя, как предательски дрожат руки, я все-таки оттянул край занавеси.

Не успел я ничего разглядеть, как маленькая, но на удивление сильная рука схватила меня за запястье. В следующий миг я уже лежал на спине, снова оказавшись в кромешной тьме, потому что сквозь колышущуюся занавесь свет от лампады не проникал. Что-то давило мне на грудь. К горлу подкралось холодное острие.

Понимая, что промедление будет стоить мне жизни, я выдохнул:

- Царевна, это я!

Нажим лезвия слегка ослаб, но колено с моей груди Рина не убрала. Занавесь слегка отодвинулась и на мое лицо легла полоска дрожащего света. Неожиданно что-то кольнуло меня у самого подбородка. По шее потекла теплая капля. Царевна поднесла к глазам испачканную кровью сталь маленького кинжала. Только после этого я снова смог вздохнуть полной грудью.

- Демоны могут принимать любое обличье, и подражать голосам людей. – Объяснилась Рина. – Только кровь у них никогда не станет человеческой.

Она замолчала, а я присел на ложе, держась за раненое горло. Занавесь снова колыхнувшись, погрузила нас во мрак. Порез был неглубокий, но кровь продолжала сочиться. Тогда очень нежная и легкая ткань обернулась вокруг моей шеи. Рина ловко затянула концы своего шелкового платка, перевязывая мне рану. Ее маленькая ладонь вдруг коснулась моего лица. Нисколько не загрубевшие от походной жизни пальцы, словно извиняясь, пробежались от виска к губам, на которых немного задержались. Я чувствовал, что наши лица были совсем близко.

Повинуясь неведомым мне доселе инстинктам, я притенял ее к себе. И она не отстранилась. То, что происходило со мной дальше, было похоже на один из тот снов, что часто снились мне в мирные годы.

 

Глава вторая

Когда мы спустились вниз, совет уже начался. Я впервые видел замок князя изнутри, и всю дорогу до тронного зала вертел головой, поражаясь высокими сводчатыми потолками и стенами, украшенными гобеленами и фресками. Все здесь кричало о роскоши.

Тронный зал, где проходил совет, располагался в самом сердце замка и сообщался с остальными помещениями сетью хитрых переходов. Двенадцать мощных колонн в несколько обхватов каждый, выстроившись в два ряда, поддерживали своды. Между ними в круг были расставлены десять кресел из цельного красного дуба. Они были накрыты лисьими шкурами. Ключевым, одиннадцатым, звеном этого кольца был обращенный спинкой к внутренней стене трон князя Телена и всего Запада. Он был установлен на возвышенности, и выделялся величественным блеском позолоченных вставок. Сегодня он был пуст. Как и шесть генеральских кресел. Кроме нас и собравшихся четырех генералов, троих из которых я уже видел во время похода в Такар, здесь не было никого.

Лукавая ухмылка, которой встретил мое появление Тукай, меня не на шутку смутила. А вот Рина либо ничего не заметила, либо была слишком погружена в свои мысли. В отличии от меня, ее княжеский замок совсем не впечатлил.

Однако положение дел не позволяло предаваться веселью, и брат очень быстро перестал улыбаться. При нашем приближении, он поднялся со своего места и торжественно произнес:

- Господа генералы! Поприветствуйте Рину – бесстрашную царевну дружественных сактариев!

Генералы кряхтя стали подниматься со своих мест. Некоторые делали это с явной неохотой. В холеных лицах вообще ничего не выдавало опытных военачальников. Один из них был настолько грузен, что едва ли сумел бы самостоятельно взобраться в седло. Его я видел впервые.

Тукай указал нам на два пустых кресла. Может быть для того, чтобы сохранить симметрию, или быть возможно, чтобы не вызывать лишних вопросов у членов совета, наши с Риной места оказались друг против друга. Таким образом, в этом кольце осталось всего четыре пустых генеральских кресла и одно княжеское.

- Давно ли дикие женщины стали нашими союзниками? – с плохо скрываемым презрением спросил тот самый генерал-тяжеловес, едва вместивший свое рыхлое тело в кресло

Уязвленная Рина уже была готова вскочить с места, но Тукай остановил ее движением руки.

- Сактарии, уважаемый генерал Ош, помогли закрыть темные врата. – спокойно объяснил брат, обращаясь к взмокшему толстяку.

- Они грабят наших купцов на юге! – выкрикнул со своего места другой член совета, но Тукай вовремя оборвал его:

- Потому что князь Такара совершал набеги на их кочевья! Не время сейчас вспоминать старые обиды, друзья! Сейчас они – наши союзники. – сказав это, Тукай повернулся к Рине и продолжил уже более степенным голосом: - Добро пожаловать в Телен, царевна! Простите, что приходится вас встречать в такой обстановке.

Рина молча кивнула.

- Если вы не против, совет хотел бы услышать о том, как вам удалось закрыть Темные врата. Не откроются ли они вновь?

- Не откроются. – уверенно ответила Рина. – Залман обрушил скалу. Пещеру, которую вы называете Темными вратами, завалило.

- И вы видели это? – допытывался брат. – Как это было?

- Из меня плохая рассказчица. Мы не умеем говорить так цветисто, как вы – горожане, но если вам интересно, я расскажу, все что видела.

И она рассказала. И все слушали с неподдельным интересом. Говорила она не долго. Местами присутствовавшим приходилось переспрашивать, когда она применяла слова, которые кроме самих сактариев не понимал никто. Когда повествование закончилось, генералы продолжали молчать.

Первым из всеобщего оцепенения вышел все тот же толстяк с лоснящимся лицом:

- Это несомненно увлекательный рассказ, генерал Тукай. Думаю, ради такого не грех сделать исключение и позволить женщине присутствовать на высоком совете. А вот что среди нас делает твой младший брат? Или он тоже успел получить военный титул за время похода в Такар?

Последний вопрос был встречен плохо скрываемыми смешками, которые, конечно адресовались моему брату. Все-таки те, кто получал военный титул от самого князя не могли смириться с тем, что обычный солдат может считать себя равным им. Только потому, что его выбрали в командиры такие же солдаты.

Тукай на колкость внимания не обратил, и стойко выдержал сверлящий взгляд маленьких круглых глаз генерала Оша. Его ответ был таков:

- Чтобы одолеть врага, уважаемый генерал Ош, нужно знать о нем немного больше, чем-то, что он наш враг. Сейчас самый главный враг для нас это – Аргун. Потому что именно он подхлестывает городскую чернь пойти на штурм цитадели. Мы ничего о нем не знаем. А вот мой младший брат когда-то служил ему. – Тукай поднял руку, требуя тишины, когда послышались возмущенные возгласы. – Да, это было! До военной службы Сэйтун входил в клан Аргуна Одноглазого, и вместо того, чтобы осуждать человека, который успел сам искупить свой грех, нужно признать, что сейчас он нужен нам.

Присутствовавшим не оставалось ничего другого, как согласиться с доводами Тукая, и тогда он обратился уже ко мне:

- Сэйтун, расскажи совету все, что тебе известно о клане Аргуна Одноглазого.

Настала моя очередь держать доклад перед высокими чинами. Момент был волнительным, но я справился.

В отличии от Рины, мой рассказ вышел коротким и, как мне показалось, очень путанно. Но все же мне, опять же по моим личным ощущениям, удалось поведать генералам все, что им будет полезно знать о клане Аргуна Одноглазого. Все, в том числе и Рина, ловили каждое мое слово. Когда я закончил, первым снова заговорил Тукай. К великому неудовольствию генерала Оша.

- Теперь вы понимаете, что если применить силу, мы можем увязнуть в городских кварталах. А потом сюда подоспеют войска Кая Руми, и мы потеряем город.

- Что ты предлагаешь? – с вызовом вопрошал Ош.

- Мое предложение многим из вас не понравится, но при нашем положении это хорошая возможность вернуть Телен под свой контроль.

 

Глава третья

Аргуна теперь было не узнать. Весь его вычурный аскетизм словно сдуло новостью о поражении под Такаром. Теперь голову его украшал отороченный мехом куницы золоченый колпак со скошенным острием. На плечах величаво сидел богато украшенный полудрагоценными камнями пестрый сюртук с поднятым воротом, из-под которого виднелся мощный шейный браслет из золотых пластин.

Он восседал на кресле, с массивной деревянной спинкой и с высокими подлокотниками. Задрав подбородок, он сверлил меня единственным глазом, широко расставив ноги в остроносых сапогах из дубленой кожи. При этом опирался он не на подлокотники, а на свои колени, одной рукой поглаживая черные усы.

Признаюсь, колени мои в тот момент так позорно тряслись, что я то и дело вертел головой, переживая о том, сколько человек увидит этот мой позорный страх. Да, я боялся его. Хоть я и увидел на своем веку столько, что еще двум поколениям после меня будет, что рассказывать друг другу. Но, одно осознание того, что я добровольно согласился передать себя в его руки, мешало мне сосредоточиться на речи, с которой я был послан в его ставку.

Совет генералов принял предложение Тукая. Но, с одним условием, которое (стоит ли удивляться?) выдвинул Ош. Он предложил отправить к повстанцам именно меня, дабы через мои уста они узнали о решении совета.

Как оказалось, связь между восставшими и осажденными все-таки имелась. Потому что, когда передо мной и двумя сопровождавшими меня гвардейцами распахнулись ворота цитадели, на нас не хлынула дикая, вооруженная до зубов толпа. Мы шли под белыми знаменами, и едва успев ступить на чужую территорию, оказались в живом коридоре, выстроенном по случаю нашего появления.

И вот я здесь. Уже не в саманном домике, просевшим под собственной крышей, а в роскошном доме у самых стен цитадели. Не трудно догадаться, что прежний владелец особняка – кто-то из местных богачей – бросил свое жилище, укрывшись в замке.

Помимо нас в приемном зале новой обители Аргуна Одноглазого, было еще с десяток его ближайших помощников. Все держали наготове оголенные клинки, давая понять, что по одному щелчку своего повелителя могут порубить нас в мелкую стружку. Глава клана был единственным, кто сидел.

- Так ты, предатель, еще осмеливаешься появляться передо мной после всего, что произошло? – грозно вопрошал Аргун, откидываясь на спинку. По обе стороны от нас стали раздаваться злые насмешки, но стоило Одноглазому поднял руку, как все тут же смолкли.

- Я… - мне пришлось откашляться, чтобы прочистить горло. Невероятным усилием воли я попытался взять себя в руки. – Я прибыл к тебе от лица совета генералов.

- Это мне уже известно, - перебил меня Аргун. – Я удивлен, что эти рабы в доспехах решили отправить сюда именно тебя, Сэйтун. Неужели, ты думал, что я не узнаю тебя? В отличии от ваших князей, я помню каждого своего воина в лицо. Ты бы мог быть среди них. – он обвел присутствовавших указательным пальцем, украшенным перстнем с рубином. – Но ты выбрал другой путь. Путь предателя. И после того, как ты продал своих братьев по клану, ты имеешь наглость приходить сюда?

С обеих сторон на нас посыпались уже не насмешки, а угрозы. Но Аргун снова заставил всех смолкнуть, милостиво предоставляя мне попытку оправдаться.

- Если ты не хочешь говорить со мной, совет может прислать другого переговорщика. – промямлил я, все-таки опуская взгляд в пол.

Аргун рассмеялся, и был тут же поддержан десятью лужеными глотками своих подпевал.

- Так ты еще и переговорщик! – выдавил он сквозь хохот. – Ну и о чем ты собрался вести переговоры?

Вот он, тот самый момент, ради которого я прибыл. Я собрался с духом, поднял глаза и четко произнес заученный заранее текст:

- Совет генералов готов принять волю жителей города Телен. Мы клянемся присягнуть на верность новому князю – Аргуну Одноглазому и тому, кого он назовет своим господином. В то же время, мы рассчитываем на милость и благоразумие нового правителя, и обещаем сложить оружие при гарантии безопасности всем укрывшимся в цитадели людям. Если князь примет наше условие, то мы откроем ворота ровно в полдень и до наступления ночи принесем ему клятву верности. С величайшим почтением, совет генералов города Телен.

- Условия? Вы еще мне будете ставить условия? Вы, стадо, оставшееся без хозяина, смеете торговаться со мной?

Я снова прочистил горло, чтобы перекричать поднявшийся гогот. Теперь все зависело от того, насколько я умею быть убедительным:

- Вообще-то. – громко начал я. – Под началом совета сейчас двенадцать тысяч солдат, которые не знали в жизни другого ремесла, кроме войны. Также мы можем вооружить всех мужчин, укрывшихся в цитадели. Тебе не взять крепость малой кровью.

Пальцы на левой руке Аргуна побелели, настолько сильно он сжал резной подлокотник. То ли доводы мои подействовали, то ли он просто не хотел показывать своим людям, как легко его можно вывести из себя, но Одноглазый сдержался:

- Я не собираюсь проливать кровь. – надменно заявил он. – Вы сами сдадитесь мне на милость, когда у вас кончится еда и вода.

Ко мне возвращалась уверенность, и я перестал думать о том, удастся ли мне выйти живым из этого дома. Свою миссию я был готов довести до конца.

- И того, и другого у нас в достатке. – парировал я. – Мы сможем продержаться не меньше месяца. А вот тебе медлить ни к чему.

Все вдруг стихли. Аргун снова подался вперед, глядя на меня исподлобья единственным глазом.

- Я был в Такаре. – продолжал я. – Я знаю, кто на самом деле завладел этим городом.

- Вышли все! – Аргун все-таки вышел из равновесия. – Я сказал: оставьте нас! Вы двое, – прикрикнул он на моих гвардейцев – пошли вон отсюда!

Мы остались одни.

- Я отрежу тебе язык, маленький гаденыш! – сквозь зубы выдавил Аргун, поднимаясь на ноги, и выхватывая из-за кушака длинный кинжал.

Он подошел ко мне вплотную, а я попытался унять дрожь, но не отстранился даже когда холодное острие уперлось мне в кадык.

- Не спеши убивать меня, мастер. Я ведь еще не сказал, что если до полудня я не вернусь, те двенадцать тысяч рыцарей, что стоят за стенами крепости, выйдут наружу. Может быть они и не победят, но сумеют перебить добрую половину твоих людей. А потом просто вернутся в цитадель. Как ты объяснишь Тау, почему тебе не удалось победить слуг князя Ибака без его помощи? Он высмеет тебя, а потом посадит на твое место того Кая Руми. И тогда не ты, а такарец станет повелителем Запада.

Клинок кинжала глубже вжался в мое горло. Я заговорил быстрее:

- Просто взгляни на вещи трезво. Тебе предлагают возглавить армию, а не воевать с ней. Мы поможем тебе отстоять трон Запада!

Эти слова заставили Одноглазого задуматься. Он ослабил руку и, с тяжелой головой, вернулся к своему «трону».

- Еще раз позволишь себе так говорить со мной, я вырежу твое сердце, и скормлю его уличным псам. – пригрозил он для начала. – А своим генералам передай: я принимаю их предложение. В полдень пусть будут готовы встречать своего нового господина.

Мое внутреннее ликование едва не вырвалось наружу:

- Они уже готовы, мастер! Лучшие княжеские повара уже готовят кушанья для сегодняшнего пира в твою честь.

Заметно изменившийся в лице Аргун только отмахнулся от меня, давая понять, что аудиенция завершена. Кажется, он впервые за долгое время столкнулся с тем, кто не собирался ему угождать. Я не мог поверить, что прожженный подпольной жизнью опытный командир превратился с обыкновенного сластолюбца, против каких он и поднимал городскую чернь.

Все-таки власть лишает рассудка.

 

Глава четвертая

К вечеру княжеский замок было уже не узнать. В тронном зале убрали кресла, сам трон сместился к самой дальней стене. Перед ним был роскошный стол, от которого на всю длину протянулось еще стола со всевозможными яствами. Непонятно откуда взявшиеся музыканты играли бравурную музыку. Между пирующими сновали уродцы-карлики. Они били друг друга на потеху публике, или просто корчили и без того криво слепленные рожи, за что получали объедки со столов. По всему залу бесшумными тенями мелькали слуги, приносящие и уносящие посуду.

Это был пир в честь восхождения на трон Аргуна Одноглазого, сразу после коронации получившего титул - Теленский. Абсолютно все генералы склонили перед вчерашним разбойником головы и принесли ему клятву верности. В том числе и мой брат. Они же, то есть члены совета, и организовали все это торжество. Новый князь приказал отобрать оружие у всех, кроме своих личных телохранителей. Их здесь было не меньше двух десятков. Они стояли вдоль стен и к царящему веселью были равнодушны. Еще четверо охраняли вход. Двое заняли место у трона своего господина. Остались при мечах и приближенные Аргуна – не больше пятнадцати молодых членов клана, занявших места по правую от князя руку. Генералы расселись по левую руку. Мне позволили присутствовать на этом празднике жизни только потому, что на этом настояла Рина.

Она была единственной женщиной на пиру. Если не считать то и дело появляющихся полуголых танцовщиц. Рина была представлена Аргуну, и он даже предложил ей занять место подле него, но отказ нисколько не смутил новоявленного правителя города. Потом начали разносить вино, и царевна вовсе была благополучно забыта после первого же появления грациозных дев, качающих бедрами в такт музыке.

Аргун упивался свалившимся на него величием. Он громко хохотал, разбрызгивая на усы и бороду красные капли. Много пил. Почти ничего не ел, и очень редко замолкал.

Оказалось, что жизнь в подполье научила его быть осторожным. Все, что он собирался съесть, или выпить он поначалу давал попробовать специальному человеку. Молодой юноша постоянно находился за его спиной и отлучался лишь однажды, когда его отозвал кто-то из прислуги. Правда со временем, видя, что с дегустатором ничего не происходит, Аргун позволил себе ослабить бдительность.

Впрочем, было уже поздно.

Мне не было дозволено сидеть за столом с высокими мужами, но я мог стоять позади Тукая. Неожиданно для себя я обнаружил, что мой брат может быть прекрасным лицедеем. Он превосходно влился в общий хор придворных подпевал и даже не уступал им в осушении кубков за здравие нового князя Телена и всего Запада. Несмотря на то, что на юге есть Кай Руми, именно так Аргун нарек сам себя после того, как надел золотую диадему.

В самый разгар пира, брат поднялся со своего места, покачиваясь, как бывалый выпивоха. Он махнул музыкантам и те разом стихли. Все с интересом смотрели на Тукая, ожидая услышать очередную оду хозяину пира.

- Почтенный князь Аргун, - начал брат вялым от выпитого языком. – Совет еще раз выражает вам свою преданность и просит дозволения узнать, когда вы намерены отправиться навстречу нашим братьям из Такара?

Наступила мертвая тишина. Хмельное веселье на лицах присутствовавших сменилось недоумением. Аргун тоже выглядел растерянным.

- Мы полагали, что вы не собираетесь встречать повелителя тьмы в этом замке? – язык брата уже не заплетался, и его больше не шатало из стороны в сторону.

- Кто ты такой, чтобы принимать решения за своего господина? – вскипел князь и плеснул в брата остатками вина. Правда все брызги достались первым двум генералам, что сидели ближе к Аргуну. Тукай же, нисколько не смутившись, продолжил:

- Ты мне не господин. Ты – обычный разбойник. Такой же нищий, как и я сам. Известно ли тебе, голодранцу на троне, что ни один генерал не может стать вассалом нового князя, если только он не был отпущен прежним. Ибак сбежал так быстро, что не успел даровать нам право выбора нового господина. По закону мы все еще служим ему.

- Продолжай. – сухо произнес Аргун, когда брат сделал паузу. Было видно, что сохранять спокойствие ему было крайне сложно. – Я хочу узнать к чему ты клонишь, прежде чем тебе перережут глотку.

Он недвусмысленно посмотрел на одного из телохранителей, стоявших за его спиной. Тот с готовностью положил приложился к рукояти меча.

Тукай поставил свой кубок на стол, так и не пригубив его, этим он вызвал волну возмущения у всех, кто сидел за столом напротив. Поднять бокал и не отпить из него во время пира считалось серьёзным оскорблением, явным неуважением к хозяину торжества. В данном случае, к новому князю.

Освободившейся рукой брат вытащил из-за пазухи продолговатую, похожую на трубку, стеклянную колбу. В ней плескалась мутно-зеленоватая жидкость. На вид, довольно вязкая. Но я смотрел не на нее. Мне была интересна реакция Аргуна. Он заглотил наживку и теперь был у нас на крючке.

- Каждый кубок, что ты уже успел осушить, был отравлен. – спокойно признался брат. Лицо Аргуна покрылось бурыми пятнами. – Яд начнет действовать с первыми лучами солнца. Вот это – противоядие. Мы пили вино из одних бочонков. Они все отравлены. Но каждый из нас принял это снадобье его до того, как сели за этот стол.

Дальше Аргун слушать не стал. Страх и гнев одновременно смешались на его лице, превратив его в жуткую гримасу. Он поднялся со своего места, выронив пустой кубок. Глухой звон удара бронзы о каменный пол эхом прокатилось до самого свода.

- Убить его! – почти шепотом процедил он сквозь зубы.

В то же мгновение два телохранителя Аргуна выхватили клинки и метнулись от трона к моему брату. Тукай остался неподвижным. Со своего места поднялась Рина. Дальше все происходило на запредельной скорости. Царевна выхватила из своих широких рукавов два длинных стилета. Ими она заколола первого подоспевшего к нашему столу прислужника князя. Второй свалился на под стол, хватая воздух губами и держась обеими руками за горло. Сквозь пальцев и изо рта несчастного толчками вытекала кровь. Коса Рины в этот момент болталась распущенной. Туго сплетенные черные волосы раскачивали испачканный шипастый набалдашник, с которого тоже капала бурая жидкость.

Помню, в тот вечер я окончательно разочаровался в Аргуне Одноглазом. В его расширенном черном зрачке читалась беспомощность. Он не знал, что делать. По правде сказать, многие из присутствовавших были ошеломлены произошедшим. В том числе и генералы, ведь никто из них так до конца и не верил в план Тукая. Он был единственным из присутствовавших, кроме меня, разумеется, кто знал о способностях сактарийских женщин.

- Что вы застыли, тупицы! – зарычал на оставшихся телохранителей князь, выхватывая меч из ножен. – Убейте ее! Убейте их всех.

Охрана бросилась к нашему столу гурьбой. Со всех сторон. Но добежать не удалось никому. Трое слева распластались на полу. Из груди каждого выпирала деревянная рукоять маленького метательного ножа, которые Рина прятала в голенище левого сапога. Столько же было и в правом. Поэтому следующих трех нападавших постигла та же участь. Она поразила шесть целей из шести и уже снова держала в руках стилеты. Изогнувшись кошкой, она была готова отразить новую атаку.

Однако желающих помериться силами с хрупкой воительницей заметно поубавилось. Да и сам Аргун как-то не осознанно стал пятиться назад. К стене. До нее оставалось совсем немного. Все уже давно были на ногах. Дело вот-вот грозило перерасти в кровавую баню, но люди князя в нерешительности топтались на месте.

- Ты напрасно губишь своих людей, князь. – твердым голосом заявил брат, несколько разряжая обстановку. – Им не справиться с царевной сактариев. К тому же, мы позаботились о своей безопасности.

Сказав это, Тукай обернулся назад. Под самым потолком стали вспыхивать факелы, освещая длинный балкон, растянувшийся по всей окружности тронного зала. На нем, на расстоянии в один шаг друг от друга были расставлены арбалетчики. Все это время они были скрыты под темными сводами.

 - Хорошо. – выдохнул, Аргун, осознавая, что хозяин положения больше не он. – Чего вы хотите? Вы ведь могли убить меня и моих людей, но не сделали этого. Зачем ты показал мне противоядие?

- Чтобы дать тебе шанс. – ответил брат. – Мы дадим тебе и твоим людям противоядие, и позволим беспрепятственно покинуть город всем, кого ты пожелаешь взять с собой.

- Чего вы хотите взамен?

- Только этого. – от невероятного удовольствия собственной победы, Тукай произнёс эти слова чуть ли не с усмешкой. – Только перед этим, скажешь гражданам Телена, что покидаешь город, чтобы со всеми почестями встретить джина Тау и его приближенных. А во время твоего отсутствия за порядок будет отвечать совет генералов.

Слушая выдвигаемые условия, Аргун вдруг покраснел и начал надрывно кашлять, пытаясь прочистить легкие. С большим усилием подавив приступ, он вложил меч в ножны и протянул к брату руку ладонью вверх.

- Я согласен. – прохрипел он. - Давай скорее свое противоядие.

Тукай все-таки не смог сдержать торжествующей улыбки. С таким же выражениям стояли и остальные генералы.

- Противоядие мы вышлем тебе только когда ты покинешь город. Так что, теперь все зависит только от тебя.

- Да ты верно спятил, генерал. Сейчас уже полночь. Город давно спит. Как я могу обратиться к людям, если все площади пусты?

- Все, кроме одной. – уточнил Тукай. – Ворота цитадели открыты. Пока ты пировал, наши люди обошли весь город, призывая людей собраться перед дворцом. Так что тебе достаточно выйти к ним. Как я уже сказал: все в твоих руках.

Аргун перестал кашлять и обвел свою свиту обреченным взглядом, и не найдя утешения ни в оном лице, стянул с головы княжескую диадему, и отбросил ее в сторону. Золотой венец покатился колесом по каменным плитам, но очень быстро завалился на одну сторону, вращаясь на месте. Абсолютно все в том момент словно зачарованные следили за тем, как символ власти над всем Западом затихает на полу с жалобным звоном утраченного величия.

 

Собравшиеся на площади жители, разумеется, ни о чем не догадались. Целое созвездие факелов выхватывали из толпы угнетенные, но еще живые лица. Первое появление нового князя для них было делом привычным, но еще никогда они не проводились ночью. Когда граждане Телена отдыхали после тяжелого дня.

Когда увенчанный диадемой, которую все-таки пришлось подобрать, князь Аргун появился на балконе, по толпе прокатился легкий гул. Так теленцы приветствовали воцарение нового правителя, которое по их представлению, должно было ознаменовать собой окончание смутного времени. Все уже устали от двоевластия и неопределенности. Такова уж природа человека – он не может жить без присмотра.

Надо сказать, что к тому времени Аргун заручился поддержкой абсолютного большинства граждан, которым ему удалось преподнести джина в образе избавителя от прежней власти. Эдаким освободителем угнетенных. Ничего необычного в намерении князя первым делом отправиться встречать нового покровителя Запада, чье прибытие ожидалось со дня на день, теленцы не увидели бы. Люди провожали своего нового повелителя восторженными криками, расступившись, чтобы дать ему проход. Только когда группа из пятнадцати всадников, во главе с Аргуном отошла от стен Телена на расстояние полета стрелы, мы выпустили им в след одинокую лошадь, к крупу которой была привязана сумка с пятнадцатью склянками, туго связанными между собой, чтобы не разбились от тряски.

Потом ворота закрылись. Небо на востоке стало белесым. Тьма отступала. Для города это действительно было окончанием анархии. И началом борьбы. Великой борьбы.

 

Глава пятая

Первое, что сделал совет сразу после того, как Аргун покинул город, объявил его вне закона, и отобрал у него титул. На рассвете на всех площадях было объявлено, что западные княжества переходят на военное положение, в связи с чем вся полнота власти переходит к главным военачальникам Телена – среди которых теперь числился и мой брат. Улицы тут же запрудили военные патрули. В Квартале теней даже пришлось провести зачистку. Поскольку именно среди нищих осталось достаточно тех, кто не захотел принимать новую правду. Для них – Аргун – народный герой, бросивший вызов тирании князей. К полудню было задержано больше ста человек. Столько же не захотели сдаваться живьем. Таких приходилось убивать.

Я не получил никаких привилегий, и поэтому был включен в один из патрулей, посланных в лабиринты трущоб. Несмотря на протесты брата, равно, как и всех остальных генералов, в ту же группу чистильщиков была зачислена и Рина. По правде сказать, царевна с самого своего первого появления во дворце стала неудобной фигурой для новой власти. Все-таки женщина, освоившая искусство убивать лучше, чем любой мужчина на всем Западе, сама по себе была сильным ударом по самолюбию теленских воинов. Ее могли бы со всеми почестями сопроводить в родные кочевья, но на юге было неспокойно, и рисковать безопасностью Рины означало нажить себе еще одного, очень сильного, врага. Еще можно было бы воспользоваться ситуацией, и обратиться за помощью к сактариям. Они могли бы ударить Каю Руми в тыл, но, во-первых, связь с югом прервалась, а во-вторых, снова вставал вопрос мужского самолюбия. В итоге, решили просить помощи у срединных и восточных ашин, а мне было поручено следить за тем, чтобы ни одного волоса не упало с головы царевны.

Жизнь в городе не остановилась. Крестьяне все также гнули спину на полях, за крепостными стенами, купцы торговали, ремесленники – работали в мастерских. Но в лицах людей читалась тревога. Теленцы плохо понимали, что происходит. Власть в городе перестала быть чем-то незыблемым. И тем не менее, силу новой – военной власти – они почувствовали сразу. С улиц исчезли все баррикады, которые использовал Аргун, пробивая себе дорогу к цитадели. Самых активных членов клана, оставшихся в городе, взяли под стражу, но, как я уже отмечал, сдавались не все. Почти каждой группе чистильщиков хотя бы раз приходилось вступать в стычку. Не избежали этого и мы.

Поскольку я лучше всех умел ориентироваться в трущобах, меня и назначили главным в нашей группе. Всего в патруль входило пять человек. С Риной нас было шестеро. В таком составе мы и вошли в лабиринты. Из-за того, что большинство улочек в Квартале теней были слишком узкими, идти пришлось по двое. Я шел во главе, слева от меня Рина. Если навстречу выходил кто-то из местных обитателей, как правило, это были старики, которых не привлекали к работам, приходилось перестраиваться в цепочку, чтобы дать дорогу.

По обе стороны от нас стояли кривые землянки. Крыши некоторых из них едва достигали роста взрослого мужчины. Нам приходилось прислушиваться к каждому дому – нет ли там притаившихся врагов.

Когда нам в очередной раз нужно было расступиться перед появившейся в другом конце переулка женщины почтенных лет, Рина прежде чем зайти мне за спину, спрятала обе руки в рукава.

- Это не старуха. – шепнула она мне, освобождая дорогу.

Но стоило только пожилой женщине сравняться с нами, как Рина резким движением сорвала платок, обвязывавший всю голову местной жительницы. Вернее, местного жителя. Невысокий, жилистый паренек, лет семнадцати, выпрямился, когда понял, что изображать сутулость уже нет никакого смысла. Особенно, когда ему в шею уперлось острие стилета, а правую руку скрутила напавшая со спины царевна.

Я приблизился к перепуганному парнишке. Заглянул ему в глаза.

- Как тебя зовут?

- Сурэл.

- От кого ты прячешься, Сурэл?

- Отпустите руку! – потребовал вместо ответа юный член клана. В этом я уже не сомневался, потому что на левой стороне его шеи красовался маленький трезубец. Такая же, как у меня.

Я повторил свой вопрос.

- Отпустите меня, и я покажу, где прячется Грат.

Услышать такое я не ожидал, поскольку был уверен, что названный Сурэлом человек покинул город вместе с Аргуном. Если он вообще остался жив после всего, что произошло в Телене за время моего отсутствия.

Прежде, чем Рина убрала стилет и отпустила руку мнимой старухи, я приказал его обыскать. Оказалось, что под балахоном Сурэл прятал еду: кожаный мешок, наполненный элем, несколько лепешек и копченое мясо.

- Это для него. – объяснил Сурэл. – Он хочет отсидеться в квартале до возвращения Аргуна.

- Сколько с ним человек?

- Четверо. В соседних домах прячется еще человек десять.

- Это далеко?

Сурэл помотал головой.

- Я покажу дорогу, если отпустите. Я итак хотел уйти из клана. Они заставляют меня красть еду, потому что боятся, что их могут поймать. Я помогу вам. Только отпустите.

 

Петлять пришлось недолго. Как оказалось, Сурэл почти дошел до пункта назначения. Остановившись перед кривой глиняной хижиной, спрятанной в какой-то грязной подворотне, он ткнул в нее пальцем. Опасливо поглядывая на Рину, которая все это время не спускала с него глаз, Сурэл, кажется, собирался сделать ноги, но в руках у царевны словно по волшебству появился уже знакомый моему читателю метательный ножичек.

Рина кивнула ему на дверь – стучи! Я аккуратно, чтобы не лязгнули ножны, вытянул меч. Остальные сделали то же самое. Нам нужно было действовать быстро и, по возможности, бесшумно, чтобы другие члены клана, прячущиеся неподалеку, не прибежали на шум. Я понимал, что если что-то пойдет не так, помощь до нас добраться не успеет.

Сурэл на цыпочках подкрался к маленькой двери из почерневшего дуба. Постучал. Один-два-два-один. Снова посмотрел на Рину. Но она на него уже внимания не обращала. Вместо ножичков у нее теперь было ее любимое оружие – два длинных палаша, заточенных только с одной стороны. Я встал так, чтобы створка открылась в противоположную сторону. В этот момент изнутри послышался щелчок отодвигающейся щеколды. Дверь скрипнув отворилась, и я не глядя пронзил появившегося на пороге человека насквозь. Ногой отшвырнул его от себя и рванул внутрь, ощущая затылком ровное дыхание Рины.

Внутри царил полумрак. Ставни на единственном окошке были захлопнуты и источником света служила только маленькая лампа, свисавшая с потолка. Но и она потухла, как только те, кто находился в доме, поняли, что происходит. Еще до того, как мои глаза привыкли к темноте, что-то кольнуло меня в бедро. Я тут же потерял равновесие, и повалился на пол, чувствуя, как подо мной растет горячая лужа. Как я не силился подняться, у меня ничего не получалось. Где-то в двух шагах от меня слышались звуки борьбы, звон клинков, и предсмертные хрипы, а я в самый важный момент оказался беспомощным и бесполезным.

Потом я и вовсе начал проваливаться в бессознательную бездну. Кромешная тьма сменялась обрывающимися картинками. Вот кто-то поднимает меня с пола, но я не могу разглядеть лица. Все плывет перед глазами. Снова темнота. Мы уже на улице. Меня тащат, подхватив за руки с обеих сторон, я волоку по земле раненую ногу, оставляя позади себя кровавый шлейф. Темнота. Я снова на земле, слышу, как надо мной бьются клинки. Еще один провал. Меня опять куда-то тащат. Теперь уже только с одной стороны. В конце концов все смешалось настолько, что я уже не понимал, где явь, а где сон.

- Потерпи, милый! – шептал мне знакомый ласковый голос, но я не могу сказать слышал ли я его на самом деле.

 

Глава шестая

Пошел уже седьмой день моего вынужденного заточения в замке. Прошла всего неделя с того дня, когда выбившаяся из сил Рина на себе втащила меня в цитадель. Лучшие княжеские лекари сумели сохранить мою ногу, но наступать на нее строжайше запретили. Так я и попал в одну из спален, расположенных в северной башне замка. Возможно, в то самой, куда меня принесли после чудесного возвращения брата. Днем мне совершенно нечем было заняться, поскольку вставать с постели я не мог. А ночью… Ночью эта тесная келья превращалась для меня в самое чудесное место на всем белом свете.

Рина всегда входила бесшумно. Едва только в проеме окна появлялся узкий месяц, как она уже сидела на краю моей постели, нежно, по-матерински, гладя мой лоб. А потом занавески балдахина неизменно опускались…

Уходила она всегда с рассветом. Благодарность брата за мое спасение была настолько велика, что Тукай, преодолев безмолвное сопротивление других генералов, сделал Рину своим советником. Они были всех высших командиров, а у некоторых их было сразу два. Но еще никто не привлекал в советники титулованную особу, тем более женщину.

Получалось, что пока светило солнце, Рина не отходила от моего брата, а при луне – от меня. Знал ли Тукай о наших тайных свиданиях? Пожалуй, что знал. Ему было известно о том, что комната, которую выделили для царевны пустует каждую ночь.

За все это время брат приходил ко мне лишь один раз. На следующее утро, после того, как мы убили Грата, но потеряли четверых бойцов. С собой зачем-то он принес целую охапку свитков. Чистых, как кожа младенца. Их он вывалил на небольшой обеденный столик, который специально для меня подставили у самого изголовья. Туда же он поставил глиняную баночку с чернилами.

- Помнишь братец как мы в детстве учились грамоте у старика Лу? – спросил он, жестом останавливая меня, порывавшегося встать с постели. – Я так много тумаков больше никогда в жизни не получал. Старик знал, что тянуть меня к знаниям бесполезно. А вот ты усваивал все гораздо лучше. Так что, братец? Ты еще не разучился превращать слова в знаки?

Поколебавшись, я кивнул, пытаясь угадать, куда он клонит.

- Видишь ли, братец, - начал объяснять Тукай, читая мои мысли по глазам. – Первое, что сделал Ибак, сбегая из города – убил своего летописца. Видимо тот знал больше, чем успел изложить в своих рукописях. То, что произошло с нами за эти годы, и то, что происходит сейчас заслуживает того, чтобы дети Ашины об это знали.

С этими словами он протянул мне гусиное перо.

Побыв рядом со мной еще какое-то время, за которое не проронил больше ни слова, он ушел, сославшись на дела по укреплению крепостных валов.

Поскольку заняться мне все равно было нечем, я перевернулся на живот, ближе подполз к столику, обмакнул перо в чернила и вывел первую строку. Я не верил, что у меня получится, но с каждым новым исписанным свертком, рука моя становилась все тверже. Я стал писать каждый день, выуживая из памяти все те моменты, которые показались мне интересными тебе, мой читатель.

 

И вот наступил седьмой день моего пребывания во дворце. Он ничем не отличался от предыдущих. Дворцовый лекарь, наконец, снял повязки. Рана моя затянулась.

Несколько раз появлялся слуга, приносивший мне еду. А я убористым почерком дописывал очередной свиток. Чистой бумаги оставалось все меньше, а чтобы обмакнуть перо в чернила, приходилось скрести им по самому дну глиняной баночки.

Когда же над городом вновь воцарилась луна, вместо привычного изящного силуэта в проеме моей спальни второй раз за всю эту неделю появился брат. Покои озарились пламенем лампы, которую я прежде даже не замечал. Не было нужды ночью зажигать свет.

Тукай выглядел взволнованным.

- Как твоя нога, братец?

Видя, что повязки больше нет, он продолжил:

- Похоже, что скоро ты нам понадобишься. – он присел на край кровати. На меня не смотрел. – Нам донесли, что Тау сейчас в на севере. Вот почему Кай Руми не напал на Телен до сих пор. Он ждет, когда с севера двинется армия дикарей, захвативших Керат. Там теперь тоже на троне его человек. Нас зажимают в клещи, а срединные княжества тянут. Помощи все нет.

- А где Рина? – я приподнялся на локте, глядя на Тукая.

- Я отправил ее с отрядом лазутчиков. Они вернутся к рассвету. Нам нужно знать, сколько у нас осталось времени? – тут он заметил на столе ворох исписанных свитков, улыбнулся. – Я смотрю дела у тебя идут!

Он потрепал мои и без того взъерошенные волосы и поднялся.

- Завтра я велю принести тебе твои доспехи. Лекари сказали, что ты уже можешь ходить. Скоро нам будет нужен каждый меч. У нас всего три легиона, один из которых – собран из ополченцев, небольшой отряд гвардейцев, и пятьдесят тысяч женщин детей. Так что придется тебе ненадолго забыть про свои записи.

 

Но про записи я не забыл. Кажется, я стал зависим от них. У меня вошло в привычку хвататься за перо, едва ли не сразу после пробуждения. Вот и сейчас я снова пытаюсь выводить аккуратные строчки на только что начатом свитке.

В одну из тех волшебных ночей, что я провел с Риной в этих покоях, я спросил ее:

- Неужели ты и вправду любишь меня?

Она лежала рядом лицом ко мне и водила указательным пальчиком с длинным розовым ногтем по моей голой груди.

- Ты, не такой, как они. – объяснила мне она. – Ты – настоящий. Искренний. Знаешь, у нас говорят, что жизнь за стенами испортила детей Ашины. Отгородившись от всего мира, вы запираете себя в тесные каменные клетки, и это делает вас злыми. Я тоже была уверенна в этом. До тех пор, пока не встретила тебя. А еще… - она улыбнулась глядя на меня, и сделала паузу, - а еще ты красивый!

Признаюсь, меня не так уж часто интересовало, каким я предстаю перед окружающими. Ну что лицо может сказать о человеке? Лица у всех разные. За свои годы я видел немало красивых лиц, но за ними скрывалось коварство и злость. В то же время те, кому не досталось хорошей внешности совершали благородные поступки и жертвовали собой ради общего дела.

И вот сейчас я смотрю на себя в бронзовое зеркало, оказывается оно все это время висело над моим изголовьем, и не понимаю, что может быть красивого в человеке, которого я увидел в отражении. Прямой нос с небольшой горбинкой, густые брови, дугой протянувшиеся к вискам, тонкие бесформенные губы, обрамленные со всех сторон черной щетиной. Волосы на голове отросли до самых плеч и свисали измятыми локонами. Похоже, мне не мешало привести себя в порядок.

Сегодня я впервые попробовал ходить, и обнаружил, что рана моя уже не беспокоила. Я слегка припадал на больную ногу, но передвигаться мог вполне свободно. Так я и обнаружил начищенный до блеска бронзовый овал над своей постелью. Пока я спал кто-то из слуг, которых жизнь в замке научила искусству бесшумного перемещения, принес мои доспехи. Они были аккуратно сложены на низкой тахте, что стояла у самого окна.

Мне было приятно вновь ощущать на себе тяжесть своих старых кожаных лат с бронзовыми пластинами на груди и спине. Стричь волосы было некогда и нечем. Поэтому пришлось связать их в пучок, и оказалось, что так шлем сидит гораздо лучше. Я вынул из ножен меч, подождал, пока рукоять примет тепло моей руки, и сделал им несколько взмахов.

Дверь бесшумно отворилась. На пороге едва различимой тенью застыл слуга в красной круглой шапочке.

- Господин, - с поклоном обратился он ко мне, - генерал Тукай просит вас присоединится к нему. Я пришел сопроводить вас.

Я с щелчком загнал клинок обратно в ножны, подправил шлем на голове и двинулся вслед за слугой. Он повел меня не через тронный зал, а какими-то коридорами. Потом нам пришлось долго спускаться по винтовым лестницам пока, наконец, я не оказался на заднем дворе замка. Здесь полным ходом шли подготовки к осаде. Всюду сновали мужчины, навьюченные всевозможными припасами.

Отцы-основатели Телена строили город так, чтобы даже во время длительной осады жители не испытывали проблем с питьевой водой. Прямо под цитаделью располагалось крупное водохранилище, куда вода поступала по подземным акведукам из реки Даикс, которая была одним из притоков Великого моря. Поэтому запасаться водой не было никакой необходимости, и люди тащили в замок все, что могло пригодиться помимо нее.

Суетливая фигура брата мелькала в дальнем конце заднего двора – у конюшен. Попутно он раздавал носильщикам указания:

- Камни сюда ставьте! – покрикивал по то и дело. - Ближе, ближе к стене. Чтобы брать удобно было. Эй, малый! Что там у тебя? Стрелы? Их тоже туда сложи!

Когда я подошел, кто-то из конюхов вывел ему большого черного коня, с лоснящейся гладкой шерстью и длинным, едва ли не до самой земли серым хвостом. Она не была оседлана, потому что это был не обычный конь. Это был тот самый тулпар, на котором Тукай я и Рина вернулись домой. Я глядел на него, словно завороженный. Его крылья были такими же иссиня-черными, как и он сам. Он нервно похлопывал ими себя по бокам, словно пытаясь расправить. Из центра лба торчал короткий прямой рог.

- Вижу, тебе стало лучше. – заметил Тукай, нежно гладя тулпара по холке, словно пытаясь успокоить его. Я тоже хотел прикоснутся к этому крылатому коню, но брат перехватил мою руку, и потянул меня в сторону от конюшни. Мои предположения о том, что он боится чужих ушей, подтвердились, когда он заговорил пониженным голосом: - Еще успеешь познакомится с ним, братец. Сначала о деле: положение скверное, братец. Разведка доложила, что войско Кая Руми в одном переходе от нас. Дикари, объединившиеся с кератцами тоже в пути. Мы послали навстречу такарцам наши летучие отряды. Будем надеяться, что они их немного задержат. Я возьму еще тысячу рыцарей, и поведу их на север. Если успеем, попробуем разрушить мост через Даикс. Людям джина придется тратить время на возведение переправы, в чем мы им, конечно, будем мешать.

- Я поеду с тобой! – заявил я, но брат покачал головой.

- Ты нужен мне здесь. Ты и Рина. Комендантом крепости совет назначил генерала Оша. Я не доверяю ему. Приглядите за ним пока меня не будет. И займитесь стенами. Расставьте людей. В окрестностях уже заметили несколько дэвов. И еще… Срединные князья не пришлют помощь. Вчера прибыл гонец из Анарата. Сказал, что там тоже зреет смута. Похоже, что джин, не задерживаясь в Керате, направился туда. – тут он вдруг весело подмигнул мне, и вся суровость слетела с его лица в один миг. – Я бы не оставил тебя одного, но теперь у тебя есть Она!

Он ткнул пальцем мне за спину. Я обернулся, и увидел Рину, она стояла в нескольких шагах и сияла от неподдельной радости, глядя на меня. Я чувствовал исходящее от нее тепло. Никогда ничего подобного у меня еще не было. Со стороны конюшни послышался недовольный лошадиный храп. Подчиняясь наезднику, истосковавшийся в тесной конюшне тулпар, проскакал мимо меня и вскоре расправил крылья. Все, как завороженные следили за тем, как он взмывает ввысь, слегка покачивая раскинутыми в сторону крыльями.

А я не мог оторваться от Нее.

 

Глава седьмая

По правде сказать, подготовка к осаде оказалась занятием невероятно скучным. Все необходимые процессы уже были кем-то запущены и кем-то управляемы. Рина делала вид, что показывает мне самые слабоукрепленные участки внутренней крепости. На самом же деле мы просто искали безлюдные места, чтобы в очередной раз побыть вдвоем. Мы дышали друг другом, и не могли надышаться.

Однако к полудню я немного отошел от страстного опьянения и вспомнил о наказе брата. Он ведь велел мне следить за Ошом. Пока мы изучали все закоулки цитадели я несколько раз видел генерала. Он ходил с потерянным видом, не реагируя на приветствия солдат. Я был слишком увлечен Риной, и не придал этому серьёзного значения. Теперь же Оша не было видно нигде. Я сообщил о своих опасениях царевне.

- Да, он сильно изменился с тех пор, как пришли вести от разведчиков. – сказала в ответ царевна. – Когда ему предложили возглавить летучие отряды, он отказался, сославшись на то, что будет полезнее здесь, а сам почти не выходит из южной башни.

- А что там, в южной башне? Что он там делает? – заинтересовался я.

- Если хочешь, можешь сам у него спросить.

Она слегка кивнула подбородком в сторону, и проследив за ее взглядом, я увидел Оша. Толстяк поднимался на второй ярус замка по внешней лестнице, и, как мне показалось, куда-то спешил.

Не раздумывая, я двинулся за ним. Рина не отставала.

Цитадель Телена состояла из четырех уровней, последним из которых была смотровая площадка на самой вершине замка. С обеих сторон от нее высились две башни: северная и южная. Вид из них простирался на весь город. К самой вершине башен вела сложная система внутренних и наружных лестниц и переходов.

Генерал Ош внутрь входить не стал. Чем выше он поднимался, тем тяжелее ему давался новый подъем. При этом нас с Риной, бесшумно следовавших за ним, он так и не заметил. Молча добрался до смотровой площадки, постоял немного у бойниц, пытаясь отдышаться, и зашел в южную башню. Стражи у входа не было, и кроме нас его никто не видел.

Я хотел отправиться за ним сразу же, как только Ош скрылся в темноте узкого входа, но Рина меня задержала.

- Пусть поднимется на самый верх. – прошептала она. – Иначе он нас услышит.

Мы выждали пару минут и побежали ко входу. Внутри было холодно и темно. Факелов на стенах не было, и нам пришлось передвигаться наощупь. Рина была права, любой шум моментально отражался от каменных стен и разносился по всей высоте башни. Пришлось двигаться еще медленнее.

Узкая лестница без перил вела нас на самый верх, в квадратную камеру с бойницами по всему периметру. Поскольку спрятаться внутри было негда, а безосновательная слежка за одним из военачальников города была серьёзным проступком, нам с Риной пришлось застыть на последних ступеньках. По каменным стенам эхом разносился голос Оша:

- …я все устрою. Караульных на башнях будет мало. Вечером я отправлю большую часть людей на стены.

- Вы приняли правильное решение, генерал. – прозвучало в ответ. Скрипучий низкий голос показался мне знакомым, но память пока отказывалась выдавать имя собеседника Оша. – Наш повелитель будет доволен вами.

- Что насчет наших договоренностей? –поинтересовался генерал.

- Наши договоренности в силе, генерал. – я был уже близок, имя обладателя голоса вертелось на языке. – Скажу даже больше. Если наш план удастся, вы можете получить должность наместника города. Теленом ведь должен кто-то управлять, после казни Аргуна.

- Вы его казнили?

- А как нам еще следовало поступить? Он никчемный человек, если не сумел выбить горстку рабов князя из замка. – Пауза. - У нас еще будет время обсудить это. Сейчас главное, чтобы все прошло так, как мы задумали.

- Главное, чтобы ваши войска подошли вовремя. – парировал Ош. – Иначе нас вышибут из цитадели еще до рассвета.

- Этого не произойдет. – уверенно ответил Талыш – вот чей это был голос. – Ваши летучие отряды для нашего войска не страшнее комариного укуса. С вечера к Телену подойдут объединенные силы Керата и кочевых племен. Арамы и сарты тоже присягнули на верность Тау. Взятие Телена – это всего лишь вопрос времени. А времени у нас мало. Нам еще предстоит покорить Срединные земли и Восток.

- Хорошо. Начинаем в полночь.

Ответом Ошу было только карканье, вслед за которым по камере разнеслись удаляющееся хлопки крыльев. Скрываться уже не было смысла. Ош перешел на сторону врага, и теперь нам нужно было не дать его плану осуществиться.

Когда мы вышли из своего укрытия, генерал все еще стоял спиной к нам у одной из бойниц, направленных на юг. Услышав шорохи за своей спиной, он обернулся. Мы приближались к нему с двух сторон. В руках у Рины уже мелькали стилеты, я тоже оголил клинок. Ош тоже схватился за рукоять, маленькие глазки забегали, инстинктивно выбирая соперника поопасней.

Я сделал Рине знак не вмешиваться. Мне хотелось самому расправиться с предателем. Заметив это, Ош переключил все внимание на меня. Честно сказать, я недооценил своего противника. Никак не ожидал я от грузного, засаленного генерала такой прыти. Не успел я и глазом моргнуть, как он выхватил меч из ножен и пошел в атаку. Совершая целую серию мощных рубящих выпадов, он стал теснить меня к лестничному проему. Да так, что я едва не свалился вниз. Я только успевал подставлять клинок под удары толстяка.

И все же было видно, что долго в таком темпе Ош биться на сможет. Все-таки возраст и чрезмерная упитанность этому никак не способствовали. Вскоре лицо его залоснилось от пота, а движения его стали вялыми. Настала моя очередь идти в атаку.

Но сдвинуть генерала с места оказалось делом не простым. Несмотря на мой неистовый натиск, Ош не стал пятиться, при этом сохраняя концентрацию и самообладание. Тогда я стал кружить вокруг него, выискивая возможность для точного удара. Мне не было его жаль, но я и не жаждал его смерти. Я только хотел обезвредить его. И мне это удалось. После очередного выпада подуставшего генерала, я сделал обманное движение и зашел ему за спину. Не раздумывая я всадил Ошу клинок между лопаток. И поскольку доспехов на нем не было, сталь вошла в плоть почти без сопротивления.

Ош разразился надсадным воплем, перешедшим в хрип. Из уголка рта потекла густая красная струя. Ош упал на колени, и только тогда я выдернул из его тела окровавленный меч.

Ощущая затылком пристальный взгляд Рины, пристально следившей за нашим поединком, я обошел генерала, и присел на корточки напротив него. Мне хотелось взглянуть ему в глаза, но они были закрыты. Ош не издал больше не звука. Его грузное тело кулем повалилось прямо на меня, и я едва успел отпрыгнуть назад.

В легком замешательстве я натолкнулся на взгляд Рины. Она улыбалась одними глазами.

- С воздуха. – сказала она, впервые за долгое время разомкнув нежные губы. – Они нападут с воздуха. В полночь. Идем.

Царевна схватила меня за руку и потащила к вниз по лестнице. Сохранять тишину больше не имело смысла, и наши торопливые шаги эхом разносились по каменным стенам южной башни.

 

После смерти Оша в крепости оставался еще один генерал. Это был дряхлеющий воин, заслуживший свое звание еще во время набегов орд кочевников. Звали его – генерал Минк. К моему удивлению, единственный представитель Совета спокойно отнесся к вести о предательстве Оша. Мы отправились к нему сразу же после того, что случилось в южной башне, и отыскали его на дворцовой площади, где он руководил обучением новобранцев.

Ни один мускул не дернулся на лице Минка, когда я сообщил ему о готовящемся ночном нападении.

- Хорошо, мы будем готовы. – объявил он, вытирая пот со лба, а затем все тем же невозмутимым голосом добавил: – Но, если никакого нападения не будет, вы будете обвинены в убийстве генерала.

Услышав такое, я забеспокоился. А что если Кай Руми передумает и не станет высылать ночной десант? Или наши летучие не дадут ему это сделать? Ведь кроме нас двоих, никто не сможет подтвердить намерений Оша, и со стороны мы действительно будем выглядеть убийцами. Но я не дал этим тревогам завладеть моими мыслями. У нас теперь были заботы поважнее.

К чести генерала Минка стоит сказать, что он оказался идеальным командиром. Когда город накрыло темным покрывалом ночи, мы были готовы отразить любое нападение. При этом все выглядело так, словно теленцы пребывают в неведении. На самом же деле на городских стенах и во всех башнях цитадели дежурило несколько сотен лучников и арбалетчиков. В самой внутренней крепости несколько тысяч человек прятались по казармам, конюшням и складам, ожидая сигнала к атаке. Не меньше воинов притаились в лабиринтах теленских улиц.

На наше счастье, ночь выдалась ясной и взошедшая над городом полная луна хорошо освещала все небо. Поэтому, когда с юга появились три приближающиеся черные точки, они были замечены еще издали. Это были керубы-разведчики. Они начали кружить над Теленом на высоте, недоступной для стрел. Продолжалось это не больше четверти часа. Затем керубы убрались восвояси.

Спустя еще час на горизонте появилось черное облако. Подхваченное порывистым южным ветром, оно увеличивалось в размерах по мере приближения. Но скоро стало ясно, что это вовсе не грозовая туча, а стая воронья. Их дикие проклятья пугающим эхом разносились по звенящему ночному воздуху.

Но, как я уже отметил, мы были готовы к встрече гостей. Как только вороны приблизились на расстояние выстрела, в них полетело несколько сотен коротких и длинных стрел. С шумом рассекая воздух, они сбивали черных птиц еще на подлете к городским стенам. И все же часть стаи все-таки прорвалась сквозь первую линию стрелков, но тут же была встречена второй, засевшей в городских кварталах, затем третьей. В итоге до крепостных башен долететь удалось немногим больше дюжины посланников Кая Руми. Но даже при этом, вороны не отказались от своей затеи. Мы видели, как они приземлялись в разных точках замка, и тогда Минк отдал приказ к атаке. Притаившиеся в засаде воины вышли из своих укрытий. Началась облава, в которой участвовали и мы с Риной.

Примерно час потребовался на то, чтобы обыскать все закоулки внутренней крепости. И вот здесь мы поняли, что кое чего мы все-таки учли. Кай Руми перехитрил нас. Вороны вовсе не собирались затевать бой внутри цитадели. Им лишь нужно было смешаться с теленцами, чтобы в нужный момент совершить диверсию в самом сердце города. Хотя нельзя исключать и то, что они планировали смешаться и с городским населением.

Приняв человеческий облик, такарские вороны по одному присоединились к тем, кто их же и искал. Такие выводы я сделал, когда в проходившей мимо группе солдат мелькнуло знакомое круглое лицо. Это был он. Талыш.

Не теряя времени, я кинулся ему наперерез, и кажется, действовал слишком самонадеянно. Коротышка узнал меня. Наши взгляды встретились лишь на мгновение, за которое он успел злобно ощерить пасть, выхватить клинок и проткнуть шедшего впереди него гвардейца. Та же участь постигла и того, кто двигался позади «ворона». Так, пока я успел добежать до Талыша, количество его жертв доросло уже до трех. Это была группа новобранцев, многие из которых только вчера обзавелись пушком на верхней губе.

Он застыл, готовясь встретить меня, но когда я налетел на него, клинок мой рассек воздух. Талыш оторвался от земли, и взмыл ввысь черной птицей. Однако хлопанье крыльев быстро прекратилось. Птица камнем полетела вниз, переворачиваясь и вновь принимая человеческий облик. Когда тело Талыша плашмя ударилось о землю, в спине коротышки торчала рукоять маленького ножичка. Я оглянулся на Рину. Она уже спешила к поверженному врагу. Все это произошло на глазах нескольких десятков солдат, очень скоро столпившихся за нашими спинами.

Держа меч наготове, я выдернул метательный ножик, и передал его Рине. Довольствуясь только свободной левой рукой я с большим трудом перевернул круглое тельце коротышки на спину.

Удивлением стало то, что он все еще дышал. Глаза человек-ворон держал открытыми. И обращены они были на Рину.

- Вы – прекрасны, царевна. – выдавил он с хрипом. – … и как воительница, и как женщина. Только вот вы встали не на ту сторону.

Талыш хотел сказать что-то еще, но зашелся кровавым кашлем.

- Ты – предатель рода людского, будешь меня учить, на какой стороне я должна быть? – похоже Рина вскипела по-настоящему.

Талыш перестал кашлять и даже сумел приподняться на локте, хотел что-то ответить, но приступ повторился. На подставленной ко рту пухлой ладони появились алые капли.

- Дети Ашины не спустились с небес. – снова заговорил он, и на этот раз ему понадобилось больше усилий. – Они – смертны, как и все остальные. Вы называете меня предателем, за то, что я стал полукровкой? А разве весь людской род не устроен так, что в нем постоянно будут происходить объединения ради общей вражды. Неважно против кого, важно с кем. Ваша неистребимая ненависть друг к другу сама бросила Барсию к ногам джина. Скоро вы все станете его рабами, и вы, царевна, еще вспомните этот разговор.

На последних словах он снова закашлял, и этот приступ стал для него последним. Сотрясаясь всем телом, Талыш откинулся на спину, задергался на земле, пока, наконец, не замер.

 Я оглядел окружавших нас солдат, почти в каждой паре глаз читалась обреченность. Похоже, что слова умирающего «ворона» произвели на них тяжелое впечатление.

Кончиком клинка я повернул голову коротышки так, чтобы показался трезубец на левой стороне шеи.

- Ищите воронов по этому знаку! – приказал я, справедливо решив, что кроме меня эту перепуганную толпу никто не вернет в чувства. – И не топчитесь на одном месте! Они – такие же смертные, как и вы! Ищите!

Мои слова подействовали на солдат. Облава внутри цитадели продолжилась и теперь мы точно знали, что нужно делать. К рассвету последний из долетевших до внутренней крепости воронов был мертв.

Начинался новый день. День, который не обещал ничего хорошего…

 

Глава восьмая

Эта беспокойная ночь не позволила нам сомкнуть глаз, а едва только северная башня цитадели вспыхнула золотом первых лучей восходящего солнца, к городским воротам прибыл одинокий всадник. Истерзанный, измученный долгой скачкой воин был в составе летучих отрядов, посланных замедлить продвижение войска Кая Руми. Едва держась на ногах, он первым делом выполнил свой долг – доложил Минку о полном разгроме летучих. Выжить удалось только ему.

Это был редкий случай, ведь легкая конница, высылаемая в таких случаях, обычно никогда не вступала в открытое противостояние с превосходящей силой противника. Однако в этот раз все было совсем по-другому. В распоряжении Кая Руми имелось большое число дэвов, керубов и прочей нечисти, успевшей вылезти из нижнего мира до того, как темные врата закрылись. Они не дали летучим отрядам уйти, хотя и сами тоже понесли потери.

- Думаю, что к полудню Кай Руми будет здесь. – закончил докладчик, и повалился на землю, но был вовремя подхвачен двумя гвардейцами.

Спустя еще примерно час с остатками легиона вернулся Тукай. Он потерял треть своих людей, но все-таки сумел хоть немного задержать союзные войска кератцев и арамов. Проблема заключалась в том, что помимо них с севера наступали и другие племена кочевников, которым не нужно было переправляться на правый берег. С ними и сцепился легион брата.

- Мы рассеяли их по степи, но скоро они снова соберутся в единый кулак. – подытожил Тукай в беседе все с тем же Минком.

- Выходит, дорогой генерал Тукай, что из всего Совета нас осталось только двое, если учесть, что командир летучего отряда тоже погиб. – заключил Минк, дослушав брата, и когда тот сделал удивленные глаза, рассказал о том, что произошло этой ночью и утром.

Тукай тяжело вздохнул.

- Обидно терять людей, когда главная битва еще даже не началась. – сказал он. – Нужно вернуть крестьян с полей, расставить лучников на стенах, выслать разведчиков…

Минк положил руку брату на плечо.

- Отдохните, генерал. Я уже отдал нужные распоряжения.

- Да… конечно… простите меня, генерал Минк. – смутился Тукай.

Город не замер в ожидании. Весь Телен был в движении, превратившись в единый организм. Вчерашние ремесленники и крестьяне теперь стали защитниками древней столицы Запада. Люди подтаскивали к городским стенам бочки с горючим маслом, чаны с водой, дрова, одним словом, все, что может понадобиться во время осады. Воины точили клинки и латали доспехи, женщины старики и дети спешили укрыться за стенами цитадели. А мы с Риной пытались украсть у судьбы еще немного времени, чтобы снова побыть вдвоем…

К вечеру вокруг Телена вспыхнуло целое море огней. Словно все звезды разом упали с неба, чтобы сиять уже на земле. Я наблюдал это зрелище, стоя на крепостной стене у южных ворот. Она была рядом, справа, Тукай находился от меня по левую руку. Он следил за перемещением вражеских войск, по привычке прикладывая ко лбу ладонь козырьком хотя солнце уже давно зашло.

- Пора! – объявил он, и пошел к лестнице.

Внизу, на дворцовой площади уже выстроились в четыре квадрата закованные в латы рыцари Телена. Таким образом нам удалось набрать четыре неполных легиона, над каждым из которых было поставлено по два генерала. Так, чтобы в случае гибели одного, командование тут же переходило второму.

Минк и Тукай приняли решение восстановить совет за счет повышения в звании нескольких особо отличившихся командиров. Всего высокие звания получили восемь самых опытных воинов. Одним из новоиспеченных генералов, несмотря на мои сопротивления, был назначен я, поэтому, едва успев спуститься со стены, где брат дал мне последние указания, я встал перед строем своих солдат.

Рине было предложено переждать осаду в цитадели, вместе с остальными благородными женщинами города, но царевна, конечно же отказалась. Стоит ли уточнять, что сделала она это только для того, чтобы быть рядом со мной.

Я боялся ответственности. До дрожи в коленях. Боялся провалить возложенную на меня миссию. Я всегда отвечал только за свою жизнь, и мне было легче воевать с этой мыслью. Теперь же, от меня зависели жизни еще трех тысяч воинов, и в придачу – царственная особа могущественного племени.

Мы должны были совершить первую вылазку в стан врага. К тому времени город был уже в плотном кольце, причем противник продолжал получать подкрепления и еще не успели подойти кератцы. Если бы я не был допущен на сегодняшний совет генералов, то счел бы такое решение самоубийственным шагом. Но теперь я имел право голоса и быть посвящен во все дела по управлению обороной.

Немногие в Телене знают, что под городом разрыта разветвленная сеть ходов, ведущих далеко за крепостные стены. Не знал этого и я. До сегодняшнего дня. Теперь же нам предстояло выйти по этим подземных коридорам в тыл врага и посеять панику в их лагере. Тукай с Минком остались в замке, полностью доверив вылазку новичкам совета.

Входы в катакомбы были спрятаны в четырех из семи внешних городских башен. Мы взяли курс к тоннелю, ведущему на запад. Старый служитель башни кряхтя распахнул перед нами маленькую железную дверцу, отлично спрятанную у самого основания. Я первым шагнул в сырую темноту, держа над головой факел.

Это был действительно коридор, а не какая-нибудь нора земле. Стены и пол его были обложены глиняными кирпичами, а потолок подпирали мощные дубовые доски. Здесь вполне можно было идти, не сгибаясь, и даже опуская головы, но плечом к плечу идти могли только два человека. Словно огромный червь мы проталкивались по этой построенной еще нашими дедами подземной артерии, чтобы нанести коварный удар в спину своим недругам.

Мы не собирались отбрасывать осаждающих подальше от стен города. Нам не нужно было убивать или захватывать в плен командующих вражеского войска. Все, что от нас требовалось - доставить как можно больше неприятностей тем, кто пришел к нам с оружием, и снова скрыться в туннелях.

Слегка пригнуться пришлось в самом конце коридора, который резко взял вверх и вывел нас на пустырь, где как раз собиралась пристроиться на отдых небольшая кочевников. Я навсегда запомню их ошарашенные лица, когда прямо перед ними из-под земли начали выскакивать закованные в доспехи защитники Телена. Мы изрубили их еще до того, как они успели оповестить об опасности остальных. Потом мы лавиной обрушились на тех, кто еще оказался поблизости. Усталые после долгого перехода воины в панике бросали свои обозы и спасались бегством. Это была настоящая резня: мы убивали всех без разбора, поджигая брошенные телеги и повозки с провизией. Так продолжалось до тех пор, пока отряды кочевников, на которых мы напали, не пришли в себя и не начали давать отпор. В этот момент я дал условный знак к отступлению.

Мы растворились во тьме и исчезли также быстро, как и появились. Только когда мы снова оказались в городе я вздохнул с облегчением: потери были минимальные, и Рина все еще была со мной. Она не отступала от меня ни на шаг и, признаюсь честно, пару раз даже спасла мне жизнь. Пока мы возвращались по туннелю он успела свернуть свою косу, и выглядела так, словно ничего не произошло. Словно не пришлось ей участвовать в убийстве сотен таких же, как и она сама кочевников, пожелавших служить джину Тау.

 

Наутро Кай Руми прислал переговорщиков. Пятерых людей из его самого близкого окружения провели через весь город с завязанными глазами. Хотя это выходило за рамки военной дипломатии, да и вообще выглядело весьма оскорбительно, объединенные силы, возглавляемые пока только новым князем Такара, согласились попасть в город на наших условиях. В итоге «гостям» развязали глаза только в тронном зале, где уже собрались все члены совета, в том числе и я. Рине разрешили присутствовать для того, чтобы послам не взбрела в голову какая-нибудь глупость. Все уже убедились, что в скорости с ней соревноваться было бесполезно.

На лицах переговорщиков, которых возглавлял высокий молодой воин с орлиным носом, застыла злоба от перенесенного унижения. Взгляды всех десяти генералов были направлены на них.

- С чем пришли? – первым прервал тишину Тукай.

Носатый зачем-то огляделся, затем развернул свиток, с которым вошел сюда, начал сбивчиво читать гнусавым голосом:

- Я, Кай Руми, нареченный князем такарским, призываю вас прекратить сопротивление и впустить наше войско в Телен. В этом случае я дарую жизнь и свободу каждому, кто согласится перейти на службу к темному властелину – джину Тау. Кроме того…

- Хватит! – оборвал говорившего Минк, поднимаясь со своего места. Он вплотную подошел к носатому. – Передай своему голозадаму князю, что ни нашими жизнями, ни, тем более, нашей свободой он не владеет. Поэтому и даровать он этого не может. Ваше предложение отклоняется. Возвращайтесь назад, и не приходите больше, пока не придумаете что-то получше.

Лицо носатого стало багровым. Он убрал свиток, но не спешил удалятся. Впрочем, его пока и не выгоняли.

- Думать будете вы. Времени у вас до полудня. Потом мы пойдем на штурм.

- Можете начинать хоть сейчас. – отрезал Минк. – Мы не передумаем.

На переговорщиков снова надели повязки, но перед тем как уйти, носатый обернулся, хотя ничего уже не видел, и пригрозил на прощанье:

- Мы зальем ваш город вашей же кровью!

Минк не стал отвечать, и послов вывели.

 

Глава девятая

То ли слова Минка так подействовали на Кая Руми, то ли он просто передумал ждать до полудня, но едва только переговорщики вернулись в свой лагерь, как слуги джина пошли на штурм. Несколько тысяч облаченных в легкие доспехи рыцарей лавиной хлынули в городским стенам. Впереди бежали заросшие шерстью дэвы. Они несли перед собой длинные составные лестницы. С их помощью такарцы собирались сначала перебраться через восьмиметровый ров, а затем и вскарабкаться на стены. Не меньше дюжины великанов подтаскивали ко рву тяжелый, окованный бронзой, таран.

Заработали лучники. Тучи стрел полетели на осаждающих, но в этот момент по нам ударили с воздуха. С разных сторон на защитников города налетели стаи керубов. Крылатые львы засыпали тех, кто оборонял стену своим стальным опереньем, после чего снижались, чтобы сбросить одного или сразу нескольких воинов вниз.

- Копейщиков на стену! – раздалась команда кого-то из генералов.

Несколько сотен рыцарей бросились к лестницам с длинными копьями наперевес. Но не зря теленцы издавна славились, как меткие стрелки. После каждого нового налета керубов становилось все меньше. Их или сбивали на подлете, или протыкали острыми копьями. Трубы полульвов-полуптиц падали по обе стороны от стены. Однако пока защитники стены отбивались от нападения с воздуха, внизу уже полным ходом шла переправа через ров.

Послышался мощный удар. Пользуясь прикрытием великаны вброд преодолели водную преграду и принялись долбить ворота. Едва ли они были готовы к тому, что произошло дальше. А произошло следующее: как только окованный металлом таран столкнулся с деревянными балками навесного моста, который служил городу воротами, как на дэвов полилось раскаленное масло. Ошпаренные великаны бросились в воду, и в этот момент мост начал опускаться. К этому времени несколько наших отрядов тяжелой конницы, в том числе и мой, уже были готовы вырваться наружу.

Как только мост опустился, мы сорвались с места. Проскакивая по дубовым бревнам, окованным сталью, мы шли четверками, но едва только начали выходить на открытое пространство, тут же перестроились в клин. Теленские катафрактарии всегда были мощной силой на Западе Барсии.

Нам навстречу беспорядочным строем неслись гиганты-дэвы. Мой отряд шел в авангарде. Мы первыми стали нести потери, но дэвов мы все-таки проскочили. Набрав такую скорость, мы просто насаживали этих туповатых великанов на свои длинные пики, но если дэву удавалось увернуться, то тогда всадник вылетал из седла. Место погибших тут же занимал тот, кто скакал позади и клин восстанавливался. Как и полагается генералу, я был на самом острие, этой выпущенной по врагам стрелы. Рина скакала позади меня, рядом с еще двумя всадниками. Ряд за ними уже насчитывал пять катафрактариев, потом семь и так далее.

Столкнуться с обезумевшим от запаха человеческой крови дэвом, означало лишиться главного преимущества такой быстрой атаки. Сбросить гиганта невозможно, и пика становится слишком тяжелой, чтобы держать его на весу. А ведь впереди уже виднелся строй противника. Нас встречала настоящая стена из длинных – до самой земли – щитов, между которыми торчали короткие копья. Сломать такой порядок с помощью меча было бы очень сложно. Поэтому всех дэвов, которые выскакивали мне навстречу, я старался или пропускать дальше, или сбивать ударом меча, который был у меня в левой руке. Поскольку пику я в ход не пускал, правая на время стала бесполезной.

До вражеского строя оставалось не больше двадцати шагов. Нам навстречу вылетела туча стрел, но большинство из них не нанесли серьёзного урона, ведь против наших лат они были бессильны. Десять шагов. Я уже мог видеть в прорезях остроконечных шлемов глаза тех, кто стоял на передовой. Пять шагов. Ряд выставленных против нас копий напряженно выровнялся. Удар!

Я опрокинул оказавшегося на моем пути такарца. Моя пика, не сумев проткнуть выпуклый щит, уходит в сторону, и когда я выровнял ее, она тут же пронзила солдата, стоявшего во втором ряду. Я слышал треск и звон металла за своей спиной. Наш клин разрывал строй противника. Пику пришлось бросить, когда на ней повисло третье тело. Я перекинул меч из левой руки в правую, и выхватил висевший у седла квадратный щит. Это было большим облегчением. Биться мечом для меня было куда привычнее.

Вскоре вражеский строй стал настолько плотным, что я увяз в нем, и уже был не в силах продвигаться дальше. Началась дикая рубка, в которой мой конь стал резко заваливаться набок. Кто-то из такарцев разрубил ему сухожилия. Я сполз вниз, вовремя успев вынуть ногу из стремени. На меня сразу же обрушился целый град ударов, и я осознал, что оказался в самой гуще своих недругов. Отбиваясь наотмашь, я пытался отыскать глазами своих, но мне не позволяли этого сделать. Я вертелся волчком, чтобы не получить удар в спину. Черный ангел смерти уже летал надо мной, ведь долго так продержаться я бы не смог. Но вместо собирателя людских душ с неба спустился другой ангел. Мой, личный ангел-хранитель.

Рина и вправду словно спустилась с небес, оттолкнувшись от седла своей лошадки обеими ногами и несколько раз кувыркнувшись в воздухе. Мягко, по-кошачьи, приземлилась она на землю с угрожающе раскачивающимся за спиной набалдашником на длинной косе. В отличии от меня, она не пыталась отбиваться вообще. Держа в обеих руках по длинному палашу, она набрасывалась на одного противника за другим, и никто потом не был в состоянии подняться. И вот уже тем, кто наседал на меня, пришлось отвлекаться на разъяренную царевну, и удары уже не шли со всех сторон. Я сам перешел в атаку и вскоре вокруг нас с Риной образовалось свободное пространство. Трупы врагов валялись всюду, словно поваленные сосны в лесной гуще. Я тяжело дышал и чувствовал стекающую с левой руки горячую струйку.

- Идем! – крикнула Рина, схватив меня за окровавленное предплечье.

Не встречая больше препятствий на своем пути, мы добежали до своих. К этому моменту движение катафрактариев полностью прекратилось. Множество лошадей топталось на месте без всадников. На одну из них запрыгнул я, другую оседлала Рина.

- Отходи-и-и-м! – заорал я что было мочи. Своего коня мне уже не отыскать, а рог, которым я должен был подавать команды, остался в подсумке у седла.

Кое как нам удалось развернуться и начать движение в обратную сторону. Вражеский строй был разрушен такарцы вперемешку с кочевыми конниками лавиной погнали нас обратно к крепостным стенам. Едва только последний наш всадник ударил копытами о деревянные балки моста, он, звеня цепями, начал подниматься, а на наших преследователей уже летели камни, стрелы и дротики. Я потерял треть своего отряда. У тех, кто шел позади нас погибших было меньше, и можно сказать, вылазка оказалась успешной.

Но еще до наступления сумерек с севера подошли войска из Керата. И мы столкнулись с новой напастью – осадными машинами.

 

Глава десятая

Скрип подвижных частей осадных машин было слышно даже за крепостными стенами. В нас летели валуны, размером с лошадиную голову каждый. Их добывали на специальных карьерах, разрытых к северу от Керата. Сами деревянные конструкции были расставлены по всему периметру стены. Осаждающие методично долбили именно те участки, которые казались им наиболее уязвимыми.

Когда стемнело, мы не стали зажигать факелов на стенах, чтобы у наводчиков не было ориентира. На наше счастье ночь выдалась безлунной. Камнепад прекратился, и наши стены выдержали. Но все прекрасно понимали, что долго мы так продержаться не сможем. Генералы снова собрались на совет…

 

Нас было две сотни смельчаков, облаченных в доспехи кочевников. Собственно, это и доспехами-то назвать нельзя. Просто кожаный панцирь, с металлическими пластинами и кольчуга. Вместо наших прямых мечей пришлось вооружиться кривыми саблями. Сражаться таким клинком было неудобно, но этого от нас и не требовалось.

Мы снова были в катакомбах. Две сотни ряженых. Возможно для такой операции понадобилось бы больше человек, но снаряжения было только на две сотни. Я сам вызвался участвовать в ночной вылазке. Хотя и брат и Рина были против. Ее я взять с собой не мог. Женщины среди кочевников не воюют, а нам нужно было, не вызывая подозрений, подобраться как можно ближе к осадным машинам.

Подземные туннели раздваивались и нас становилось все меньше. Группами мы уходили каждый в свою сторону, чтобы успеть разрушить как можно больше метательный орудий. В конце концов позади меня осталось всего пять бойцов. Таких же, как и я ряженых. У каждого из нас в специальной поясной сумке лежало по несколько кожаных шариков размером с кулак. Это было страшным изобретением теленских алхимиков. Достаточно было запустить один такой шарик в любую цель, и она вспыхивала, словно промасленная. Обладая таким оружием, нам достаточно было просто подойти к осадным машинам на расстояние броска.

Я аккуратно приподнял засыпанную землей крышку, и выглянул наружу. Только убедившись, что поблизости никого нет, я выбрался. Мы были примерно в пятистах шагах от западной стены. Повсюду, куда ни кинь взгляд виднелись костры, у которых отдыхали уставшие воины. Небольшими группами они были разбросаны по всей окрестности.

Дождавшись, когда выйдут остальные, я жестом приказал снова замаскировать наш потайной лаз, и обратился к своей группе полушепотом:

- Если нас будут окликать, молчите. Многие кочевники не понимают нашего языка. Просто идите за мной. Но если что-то пойдет не так…

Продолжать я не стал. Инструктаж был еще в крепости. Мы двинулись вперед, изображая группу вальяжно разгуливающих по лагерю степных воинов, и первое время не вызывали никаких подозрений. Внутри такого скопища народа постоянно происходили какие-то перемещения. Беда была в том, что осадные машины стояли на передовой. Костров там уже никто не жег, и шесть пеших воинов, целенаправленно двигающихся к орудиям, уже могли привлечь внимание. Тем более, что кочевники не приближались к ним вообще. Но делать было нечего. Мы шли вперед на свой страх и риск.

- Эй вы! – окликнул кто-то нас сзади. Я оглянулся и увидел трех такарских солдат. Похоже это были караульные. – Поворачивайте в другую сторону. Сюда вам нельзя.

Я не разглядел лица говорившего, но заметил движение руки к рукояти меча. Пора, решил я.

У наших прямых мечей было немало преимуществ перед изогнутыми клинками кочевников, но и они были не лишены важных качеств. Например, их можно было пустить в ход без замаха. Сразу из ножен. Рассекающим движением снизу-вверх. Так я и поступил с первым караульным. Мне в лицо брызнули горячие капли, а не ожидавший такого коварства солдат повалился на спину. Двое оставшихся стали звать на помощь, но быстро стихли, поскольку нас было больше.

Лагерь встрепенулся. Воины заметались у своих костров. В кромешной тьме люди не могли толком разобрать что происходит. Но вот где-то в двухстах шагах от нас вспыхнуло яркое пламя. Одной из групп удалось запалить проклятый камнемет. Не теряя времени, я тоже повел своих бойцов к ближайшему от нас орудию.

У каждой осадной машины возвышалась гора валунов, вокруг которых копошилось человек десять. Они заметили наше приближение. Это было не мудрено, ведь мы уже не изображали вальяжно прогуливающихся воинов. Мы бежали прямо на них сломя голову, и при этом каждый из нас уже держал наготове по одному шарику. Я метнул свой первым, и у меня осталось еще два на случай, если промахнусь.

Но я не промахнулся. Аккурат между двумя длинными бревнами, служивших подпорками для метательного механизма, вспыхнул огонь, который быстро пополз вверх. Языки пламени жадно облизывали сухие балки. Потом было еще несколько вспышек и пожар охватил всю конструкцию. Огонь перекинулся и на охранявших ее воинов. Несчастные превратились в живые факелы.

- Уходим! – скомандовал я.

К тому времени в лагере царила такая суматоха, что мы просто слились с общей массой воинов, взбудораженных неожиданным нападением. Мы спустились в тот же туннель без потерь. Все шестеро. А когда пошли по направлению к городу, к нам стали присоединяться и другие поджигатели.

 

Однако насладиться своим триумфом мы не успели. Разъяренные потерей большей части осадных машин, вражеские полчища пошли на штурм, не дожидаясь рассвета. На город снова налетели керубы. Но камней, разбивающих в крошки бойницы на стенах, больше не было.

На этот раз на стены поднялась едва ли не половина всего нашего гарнизона. Остальные были заняты обеспечением снарядов. Выстроившись в живую цепочку, люди передавали на стены стрелы, короткие метательные копья, дротики, камни. Высоко в небо поднимался густой пар из котлов, в которых плавилась черная смола. Ее выливали на головы тех, кому удавалось переправиться через ров. Зачастую наступающие преодолевали водную преграду с помощью обугленных бревен, которые остались от осадных машин. Однако закрепиться на узкой полоске между внешней стороной стены и рвом, мало кому удавалось.

Говоря проще, какое-то время нам удавалось отбиваться и от керубов с воздуха, и от вражеских солдат снизу. Но в один момент от чернеющей людской массы, обступившей стены древнего Телена, начали отделяться крупные фигуры. По одиночке выныривая из толпы они в один прыжок преодолевали ров, и лезли на стены. Это были не люди. Но и не дэвы. Во всяком случае, никогда прежде мне не приходилось сталкиваться с голыми дэвами. Не имевшая шерстяного покрова, их серая кожа при мерцающем свете факелов отливала странным маслянистым блеском, но при этом была лишена любых выпуклостей. Абсолютно бесформенные руки, ноги, туловище и голова. Голова была необычной формы, но издали было не разглядеть в чем именно заключалась странность.

Они карабкались вверх, цепляясь за каменные глыбы крючковатыми когтями. Мы лили на них кипяток, смолу, но ни один из них так и не сорвался вниз. В одного я запустил копьем, наконечник отскочил от лысой макушки, словно она была выплавлена из чистой стали. Очень скоро я смог разглядеть это невиданное мною прежде чудище во всей красе. Оно вскарабкалось на стену, и присело между зубьями бойниц так, словно готовилось к прыжку. Под высоким гладким лбом чернели два рыбьих глаза, под ними две дырки вместо носа и сильно выдающаяся вперед оскаленная челюсть с двумя рядами кривых зубов. Я отступил на шаг, выхватил меч. Как назло, именно в этот момент над моей головой раздалось хлопанье крыльев. Сделав очередной круг, в мою сторону летел одинокий керуб. Хвала небесам, тыл мой надежно прикрывала Рина. Она взяла на себя крылатого льва, и тот кувыркаясь полетел вниз, так и не успев снизиться до опасной высоты.

Но пока я наблюдал за этой короткой схваткой, голый дэв исчез. Вернее, он спрыгнул вниз. В город. Я кинулся к невысокому парапету у внутренней части стены и увидел, как лоснящаяся шкура рыбоглазого замелькала среди недоумевающих солдат. Не имея никакого оружия, он набрасывался то на одного, то на другого воина демонстрируя поразительную прыгучесть. Прежде чем его удалось все-таки насадить на пику, к нему успела присоединиться целая дюжина таких же тварей. Большая же их часть орудовала на стене. У нас возникли большие проблемы, ведь мы были настолько заняты этим внезапным нападением, что перестали следить за штурмующими. А они, тем временем, уже приставляли к стене длинные лестницы. В ворота снова ударил тяжелый таран.

- Все на стену! – разносился брошенный по рядам приказ. – Все на стену!

И все это время нам не давали покоя проклятые керубы. Защитники стены гибли от их стальных перьев, и когтей. Рыбоглазые дрались отчаянно. Их почти невозможно было застать врасплох, и я долго не мог понять, почему. Только когда один из них оказался всего в шаге от меня, я понял в чем дело. Склизкое существо вгрызлось в горло какому-то парнишке из новобранцев. Оно было ко мне спиной, но как раз в тот момент, когда я собирался всадить в него клинок, резко обернулось. Вернее сказать, туловище не изменило положения, повернулась только голова с окровавленной челюстью. Оказывается, она могла вращаться в любую сторону. Бросив свою еще живую жертву, рыбоглазый резко переключилось на меня.

Я выставил вперед меч, стараясь держать его на расстоянии, а когда тот попытался сделать бросок, рубанул клинком по когтистой руке. Но отсечь ее мне не удалось. Сталь просто отскочила от серой промасленной шкуры, не оставив даже пореза.

- В шею! – услышал я позади голос Рины. – Бей ему в шею. Это его слабое место.

Не раздумывая, я полностью доверился своему телу, полагаясь только на его рефлексы. Когда зубастая пасть раскрылась перед самым моим носом, я пригнулся, а затем ударом снизу-вверх проткнул горло рыбоглазого так, что острие меча вышло с другой стороны. Я сбросил обмякшее скользкое тело со стены и еще до того, как оно плюхнулось в ров, закричал:

- Масло на стены! Лейте масло на стены!

По узким длинным лестницам, пользуясь неразберихой, на стены карабкались осаждавшие. Такарцы и кератцы, арамы и сарты. Все они с разных сторон взбирались все выше. Сначала они недоумевали, почему по стенам потекла пахучая жидкость, которую начали лить сверху оборонявшиеся. Когда каменные плиты достаточно промаслились, сверху вниз побежала волна синего пламени. Деревянные лестницы нападавших вспыхнули в один миг.

Поняв, как нужно действовать против голых дэвов, мы перебили большую их часть. Остальных сбросили вниз. Налеты керубов прекратились и к рассвету штурм закончился. Мы выстояли еще одну ночь.

 

Глава одиннадцатая

Объединенные войска из самых разных концов Запада штурмовали город на протяжении двух недель. Днем и ночью, сменяя друг друга на городские стены обрушивалась одна волна за другой, но всякий раз атакующим приходилось откатываться назад с большими потерями.

Спустя две недели штурмы прекратились. Кай Руми снова прислал переговорщиков, которые повторили предложение о добровольной сдаче города. В обмен новый владыка Такара обещал сохранение всех титулов и званий каждому генералу. Но совет отверг это предложение.

- Тогда мы просто дождемся, пока вы начнете жрать друг друга, и пить собственную мочу! – пригрозил посланник – все тот же носатый такарец, после чего на него снова надели повязку.

Потянулись тяжелые осадные будни. На стены больше никто не лез, и мы не совершали вылазок. Жизнь в городе замерла. В те дни я впервые увидел в глазах наших воинов сомнение.

Но однажды ночью я услышал звук, который заставил меня насторожиться. Мои солдаты заступили на дежурство, рассредоточившись по всей длине восточной части стены. Прохаживался вдоль замерших у бойниц солдат, я вдруг и сам застыл на месте. Поначалу я решил, что мне показалось, но звук повторился. Это было кваканье лягушки. В ночной тиши оно было единственным нарушителем тишины. Вскоре к одной присоединилась другая. Не прошло и часа, как откуда-то из-под стены доносился уже целый лягушачий хор. Прежде такого никогда не было.

- Господин генерал! – обратился ко мне взволнованный солдат, только что взбежавший на стену. – Ров, господин генерал.

- Что ров? – не понял я.

- Он обмелел, господин генерал. Под нами теперь болото.

Теперь понятно, откуда взялся лягушачий хор, но куда исчезла вода? Ответа я не знал, поэтому приказал солдату оповестить остальных генералов. Некоторых пришлось поднимать с постели, другим пришлось оставить свои посты, но через час в тронном зале собрались все, включая Рину, которая после нашей вылазки к осадным машинам больше не отходила от меня. Против ее присутствия больше никто не возражал. Всем было уже не до этого. Особенно, когда я сообщил им новость, из-за которой собрал всех.

Минк первым вскочил со своего кресла, и заметался по залу.

- Только не это, – бубнил он себе под нос. – Только не это.

- Объяснитесь, генерал. – предложил Тукай, который, как и я не мог понять причину такой взволнованности Минка.

- Они нашли наши подземные акведуки. – сказал, наконец, генерал. – Если вода перестала поступать в ров, то и водохранилище скоро опустеет. Они наполнялись из одного источника.

- Но как им это удалось? – изумился генерал по имени Тэнг.

- Скорее всего они изменили русло Даикса. – продолжил Минк. – Вода скоро закончится.

Повисла пауза, во время которой каждый погрузился в свои мысли. Я посмотрел на брата. Тукай разглаживал лицо, уперев локти в колени, а взгляд в пустоту. Рина сосредоточенно подтачивала один из своих палашей. Специально для царевны в зале заседаний совета было поставлено отдельное кресло. Оно не входило в общий генеральский круг, а стояло чуть позади остальных между моим креслом и креслом брата. Это была наблюдательная позиция. Как раз для гостьи такого ранга.

В отличии от остальных присутствующих, царевна Рина невозмутимой. Она спокойно шлифовала до зеркального блеска сталь своего клинка с помощью маленького точильного камня, который всегда носила с собой. Словно поймав на себе мой взгляд, она вдруг резко прекратила. Точило исчезло где-то в складках просторного камзола, острый, как бритва палаш скользнул в ножны. Она поднялась со своего места и вышла в середину круга. Все, в том числе и я, с любопытством уставились на нее.

- Я уже долго нахожусь среди вас, - начала Рина, не особо заботясь о соблюдении норм обращения к высшему военному командованию. – Я все это время молчала, ведь вы не любите слушать женщин. Но теперь мне есть, что сказать, и вы меня все-таки выслушаете. – многие командиры неуютно заерзали на своих креслах. – Сейчас у вас всего два возможных пути: продолжать ждать помощь от срединных княжеств и терпеть жажду в надежде на летние дожди, или выйти в открытое поле и встретить смерть с оружием в руках. Я хочу предложить вам третий вариант: помощь моего племени.

- Вздор! – вскричал кто-то из генералов. – С чего это сактарии захотят помогать нам?

- С того, что наши народы породнились. – спокойно парировала Рина, оборачиваясь к собеседнику, и расстегивая камзол, под которым едва заметно бугрилась обтягивающая синяя туника. Ошарашенный я поднялся со своего места. Мы не были близки с момента начала осады, и никаких изменений в ней я не наблюдал.

Тукай поднялся со своего места вслед за мной.

- Раз Кай Руми здесь, под стенами Телена, значит путь на юг открыт. – продолжала, тем временем Рина. - Мне нужно три дня, чтобы добраться до моих кочевий и спустя еще три дня мои сестры будут здесь. Итого вам нужно продержатся меньше недели…

 

Но нехватка воды в городе стала ощущаться гораздо быстрее, чем мы предполагали. Обладая пятидесятитысячным населением и десятитысячным гарнизоном, Телен начал испытывать жажду уже на третий день. Очень скоро люди, приходившие с самой разнообразной посудой у ворот в цитадель, откуда шла раздача воды, начали догадываться, что происходит. Кто-то пустил слух, что воды хватит в лучшем случае на два дня. В городе закрылись все купальни и харчевни. На пятый день Телен охватила настоящая паника. В Квартале теней стала распространяться холера.

Все эти дни совет заседал каждый день. И всякий раз среди генералов снова и снова звучали предложения о попытке прорыва блокады.

- Лучше дать последний бой. Пока у нас еще есть силы, чем подыхать тут, как дворняги. – увещевал нас генерал Тэнг.

- В городе зреет смута. – подхватил другой член совета. – Если мы не примем решения, люди сами откроют ворота.

- Воды почти не осталось. – присоединился еще один генерал. – Завтра наши солдаты едва смогут ходить, не то, что держать оружие.

Тогда со своего места поднялся Тукай. Он был мрачнее тучи:

- У нас все еще есть надежда. Обозначенный Риной срок истекает завтра. Если она приведет помощь, мы сможем одолеть наших врагов.

- А если нет? – спросил все тот же Тэнг. – Что если сактарийская принцесса и не думала помогать нам? Ведь она уже получила то, что ей было нужно.

Сказав это Тэнг прочертил рукой дугу над своим животом и скабрезно ухмыльнулся. От ярости у меня потемнело в глазах. Повинуясь одним лишь инстинктам, я выхватил из ножен меч и уже собирался наброситься на Тэнга, но, хвала небесам, Тукай заметил мое движение.

- Сядь! – закричал он, отрезвляя меня. – А вы, генерал Тэнг, будьте осторожнее в словах!

Тэнг уже и сам понял, что перегнул палку. Он молча извинился передо мной, прижав руку к сердцу и опустив голову. Я принял его извинения, а брат продолжил:

- Мы подождем до завтра. Если помощь не придет, то тогда примем бой. Только сначала нам нужно будет сделать… - он запнулся. – Нельзя, чтобы наши враги глумились над нашими семьями, когда они останутся без защиты…

Но помощь не пришла ни на следующий день, ни через два дня. Я не мог поверить в то, что Рина могла меня бросить, но все больше доводов сводилось именно к этому. Сактарии никогда не нуждались в мужьях, только в продолжении рода. Царевна действительно близка к тому, чтобы выполнить свое предназначение – стать матерью. Так может все это время она оставалась со мной только лишь для того, чтобы получить мое семя? От таких размышлений меня начинало мутить.

Было утро седьмого дня, пролетевшего с момента нашего расставания. Я уже в который раз начинал день с обзора подступов к городу из южной башни. Той самой, в которой испустил дух генерал Ош. Тщетно я всматривался в даль, надеясь заметить хоть какое-то движение на горизонте. К тому же было уже поздно. Накануне ночью совет принял тяжелое, но необходимое решение. Всем, кто был способен держать в руках оружие было приказано явится в цитадель. Сразу после этого ворота внутренней крепости снова распахнулись для раздачи воды, но ополченцам, также как и солдатам пить было запрещено. Якобы иначе остатков воды на всех не хватит. Взамен этого для защитников города из погребов выкатили несколько десятков бочек с вином и элем. И никто, кроме членов совета не знал, что прежде, чем защитники Телена успеют выйти из-под защиты стен, их родные и близкие тихо заснут вечным сном. Ночью остатки воды, хранившиеся под цитаделью, были отравлены.

Выходило так, что я сумел сохранил свое потомство, жертвуя при этом семьями тех, с кем мне предстояло принять последний бой. Тяжело вздохнув я уже собирался спускаться вниз, но в это время заметил вдали черную точку. Она приближалась и вскоре стало ясно, что это был одинокий всадник. Точнее сказать, не всадник, а всадница! Она остановилась в ста шагах от первых кибиток лагеря осаждавших, не боясь быть замеченной. Погарцевав немного перед ошарашенными заспанными воинами союзников, наездница натянула лук и выпустила стрелу поверх их голов. Длинное черное древко, рассекая воздух, устремилось прямо в меня. Я едва успел увернуться. Влетев в бойницу, которую я использовал для наблюдения, стрела долетела до противоположной стены и с глухим звоном врезалась в противоположную стену. Под самым наконечником был намотан узкий лоскут из тонкой кожи.

Я схватил стрелу, развернул кожаный прямоугольник. С внутренней стороны его барсийскими рунами было начертано всего два слова: «Мы идем!». Не веря своим глазам, я крепко сжал в кулаке заветное послание и позабыв о мучавшей меня жажде, бросился вниз по лестнице. Нужно было остановить раздачу отравленной воды.

 

Глава двенадцатая

Мы не стали выстраиваться в боевые порядки перед стенами города. Едва только массивные цепи скрипя опустили подъемный мост, наши катафрактарии лавиной хлынули наружу. За ними следовала легкая конница. Последними выступала пехота. Несмотря на всю нашу стремительность, союзное войско было готово ко встречи с нами. Едва только мы убрали со стен большую часть людей, они стянули все силы к главным воротам и бросили нам на встречу конницу кочевников. Под моим началом было всего две тысячи тяжелых всадников, и на этот раз мы заняли место в самом хвосте, растянулись на несколько десятков шагов. Наш клин протаранил несколько волн кочевников, прежде чем врезался в сплошную стену из щитов, выставленных нам навстречу.

Нас встречали стрелами и короткими копьями. Вражеские лучники нисколько не заботились тем, что могут угодить и по своим степным же. Один из кочевников, который просочился к самому хвосту нашего клина уже собирался сбить меня своим копьем, но в самый ответственный момент у его лошади подломились ноги. Вместе со всадником она кубарем прокатилось мимо меня, ломая застрявшую в крупе стрелу с черным оперением. Точно такая же едва не угодила в меня, но я вовремя успел прикрыться щитом. Так я вместе с остальными влетел в уже смятый строй союзников.

Мы уже не думали о том, что нас могут взять в кольцо. Мы шли на прорыв, стремясь поскорее соединиться с сактариями, о появлении которых возвестили горны союзников. Около двух тысяч всадниц, появившихся с юга, ударили по тылам войска Кая Руми до того, как он успел перестроиться. Началась сумятица.

Я насквозь проткнул копьем первого же солдата, оказавшегося на моем пути, и опрокинул на спину второго. За мной уже подчищала легкая конница. Последнее слово было за пешим легионом, который возглавлял Тэнг. Так и не сумев сбросить тело убитого мною воина, я бросил копье и выхватил меч, которым теперь пробивал себе путь. Нас встречали плотные вражеские ряды, лошадям пришлось перейти на шаг, и махать клинком приходилось все чаще.

Меч мой высекал искры, если встречался с другим мечом, и багровел от крови, если ему удавалось пронзить живую плоть. Я уже видел белевшую на небольшом холме группу шатров, самый высокий из которых занимал сам Кай Руми. Его ставку охраняло не меньше пятисот самых храбрых такарских воинов, но все они были обращены к нам спиной, потому что такарская конница уже поднималась на к ним. До этого бесстрашные южные воительница успели смять сначала резервы, а затем и тылы войска Кая Руми. Не помогли даже остатки отряда дэвов, брошенных им навстречу. Великаны не сумели причинить большого вреда грозным сактариям и гибель их не принесла князю пользы.

Я уже не смотрел вниз – на тех, кто все еще пытался выбить меня из седла. Все мое внимание было обращено на холм, к которому сактарии подступили с трех сторон. Внезапно по всему моему телу прокатился холодок, а сердце едва не разорвало ребра. В передних рядах воительниц, обошедших ставку с западной стороны, мне почудился знакомый девичий стан. Черная коса с шипастым набалдашником угрожающим маятником раскачивалась из стороны в сторону. Это была она! Я ударил пятками своего коня, и в этот самый момент оказался на земле.

Нашелся смельчак, сумевший с прыжке сбить меня с седла. Сцепившись друг с другом мы покатились по мокрой от крови земле, но подняться удалось только мне. Я выдернул из груди своего врага меч и огляделся. Вокруг меня кипела битва, в которой уже трудно было отличить своих от чужих. Конные и пешие, рыцари и простые ополченцы сталкивались друг с другом, ломая копья и щиты. Боевые кличи дерущихся перекрывали стоны умирающих и раненых. И над всей это скомканной людской массой уже кружило жадное до падали вороньё.

Сшибая всех, кто попадался мне на пути, я устремился туда, куда пробивались все теленцы – к ставке Кая Руми. Она служила нам ориентиром. Туда же начали отступать и союзники. До холма оставалось шагов триста. Сактарии уже сражались наверху с телохранителями князя. Уже рухнул один из шатров, принадлежащих, судя по всему, кому-то из кочевых вождей. Мы уверенно теснили врага, но слишком поздно обратили внимание на то, что летавшие над нами черные стаи вовсе не зарились на тела убитых. Вместо того, чтобы кружить над дерущимися, они косяками летели в одном направлении – к ставке. Опускаясь на холм сотни и сотни птиц принимали человеческий облик. Перья их превращались в стальные латы, а из крыльев вырастали щиты и мечи. Они бросались в бой, не ведая страха и было их так много, что вскоре им удалось сбросить вниз сактариев. Получив такую подмогу союзники перестали отступать.

Несколько воительниц все еще продолжали сражаться наверху, даже будучи отрезанными от остальных. Я застыл на месте, заметив среди них две особо выделяющиеся фигуры. Они сражались бок о бок. Две сестры в окружении врагов.

Взревев от бешенства, я пытался пробиться к ним, но все было тщетно. Стоило мне расправиться с одним, как передо мной вырастало сразу два противника. Вскоре мне и вовсе пришлось остановить продвижение. Также, как и тем, кто шел рядом со мной. По моему лицу стекал пот вперемежку с чьей-то кровью, руки онемели от усталости, ноги то и дело наступали на разбросанные всюду трупы. А я все это время пытался понять, откуда взялись эти вороны. Они прилетели со стороны восхода, а это могло означать только одно – Тау не только сумел добраться до западных княжеств, но и успел обратить часть тамошних ашин в своих слуг.

Воодушевленные прибытием подкрепления, союзники начали окружать нас. В небе снова замаячили фигуры крылатых львов. Один из керубов пролетел прямо надо мной. Он бросил мне под ноги что-то круглое. Я опустил глаза и крик отчаяния застыл у меня в горле. Снизу-вверх на меня смотрели стеклянные глаза моего брата. Его оторванная голова была испачкана в грязи и крови. В последний раз мы виделись еще до того, как мост перед нами опустился. Он был в авангарде. В самом наконечнике клина. Как я во время нашей последней вылазки.

Воспользовавшись тем, что я утратил бдительность, на меня насели двое такарцев. Один из них выбил из моих ослабевших рук меч и мне оставалось только прикрываться щитом. Я стал пятиться назад, и споткнулся о чей-то труп. Оба моих врага навалились на меня. Один прижал к земле руку, державшую щит, а второй занес надо мной меч. В следующее мгновенье я почувствовал в себе холодную сталь. Из правой груди толчками выливалась теплая влага. Я истекал кровью, то и дело теряя сознание. Перед тем как окончательно лишиться чувств, я невероятным усилием заставил себя приподняться на локте, чтобы посмотреть на холм. Он был пуст…

 

Кто-то вынес меня с поля боя, и я снова ненадолго оказался в своих покоях. У меня заканчиваются чернила. Впрочем, это уже не имеет значения. Генералу Тэнгу с небольшим отрядом удалось закрыться в цитадели, но город вот уже несколько дней находится в руках неприятеля. Скоро они ворвутся в замок, но, если честно, мне уже все равно. Я потерял двух самых дорогих мне людей и остался жив только для того, видимо, чтобы дописать эту летопись. Летопись обреченных. Мы были последним очагом сопротивления во всем Западе, а возможно и во всей Барсии. Последней твердыней, не покорившейся джину. Так знайте же дети Ашины, что последние граждане Телена уходят в мир предков свободными в год тысяча шестьсот сорок второй.

 

Они уже в замке. Я слышу, как их топот за своей дверью. Сейчас все кончится…

 

2017