Камышин

   Камышин, город на Волге (Волгоградская область), город моего счастливого, безоблачного детства (семидесятые годы двадцатого века).

     Для меня у Камышина два символа, это камышинские арбузы и камышинский дождик.

  Арбузы в Камышине просто шикарные, ничуть не хуже Астраханских. Их, по местному преданию, оценил даже Петр Первый. Сладкие, красные, полосатые, огромные. Однажды, папа, купив арбуз на базаре, не нес его, а катил.

  Камышинский дождик, это когда ветер поднимает и швыряет вам в лицо песок и мелкие камни. Глаза, рот и нос полны песка и, находиться на улице, невозможно. Были в Камышине и настоящие песчаные бури, песок шел стеной, а ветер был такой силы, что срывал провода и крыши.

  Лето в Камышине, настоящее пекло, а зима довольно мягкая. Бури нанесли песок и такое ощущение, что вы в пустыне, но почва там плодородная и прекрасно растут не только арбузы, но и другие овощи и фрукты. Летом вся трава выгорала, оставалась только сухая полынь и какие-то колючки. Хотя сам город был зеленым. Рядом с нашим домом были цветочные клумбы и росли яблони, но главное дерево города – пирамидальный тополь. Красивые, ровные как свечки, высокие деревья.

    В Камышине никогда не было грязи, так как вода сразу уходила в песок. Зимой в каждом дворе заливали каток и все с удовольствием катались на коньках. Снега было много и в первом классе, по пути из школы домой, я решила прокатиться с горы. Я посмотрела – мальчишки катались на портфелях. Так что домой я пришла с портфелем набитым снегом и протертыми, до дыр, штанами.

   Я мало помню из своего раннего детства. Помню, как мы с мамой играли в Золушку и, роль ступенек дворца, у нас выполняли свернутые половики. Еще я помню, что когда я болела ветрянкой мы с мамой и папой гуляли по ночам. Были прекрасные теплые ночи, прошел дождь, и луна отражалась в лужах, и мне доставляло огромное удовольствие перепрыгивать, через них держась за руки моих родителей.   

  Камышин состоял из двух частей: старый город и новый, в котором я и жила. В старом городе, отделенном от нового речкой Камышинкой, сохранились старинные здания, но я его совсем не помню. Моя часть города была застроена пятиэтажками. Но меня в нем все устраивало. У меня был Дом культуры и кинотеатр, карусели, а самое главное магазины «Детский мир» и «Книжный мир» (он назывался просто книжный магазин). Мы очень часто заходили в эти магазины, и результатом этих походов, была гора игрушек и книг, а также пластинок и диафильмов. Один диафильм был даже на украинском языке. Посвящался правилам дорожного движения и назывался «Гава (ворона) разява». Моя бедная мама, читая мне перед сном, иногда засыпала в процессе, и читала совсем не то, что было в книге. Тогда я ее поправляла, так как многие из них знала наизусть.

  Через Камышин протекают две реки. Это небольшая Камышинка и величественная Волга. Широкая, красивая, по ней ходили суда и благодаря ей, в Камышине всегда было много рыбы.  По Волге плыли огромные трехпалубные теплоходы, длинные баржи и быстрые «ракеты», но мне запомнилась пассажирская «Калоша», маленькое, прямоугольное судно,  перевозившее пассажиров с одного берега на другой.

  Когда мне было года три, я любила играть в невесту. У меня была фата, из тюли, на которой были нашиты блестящие пуговицы. В таком виде я щеголяла во дворе нашей пятиэтажки.

  Когда я стала чуть постарше, то заявила родителям, что куклы мне не нужны и попросила купить автомат. Я очень любила фильмы про войну особенно польский «Четыре танкиста и собака». Родители удивились, но купили. С этим автоматом наперевес я разгуливала по двору, расстреливая всех, кто попадался. Автомат мне быстро надоел, но очень нравилось, как возмущались бабушки на лавочках: «Ах! Девочка и с автоматом». На фотографиях этих лет я с косичками и тремя бантами, два в косах и один на челке посередине.

  Летом детвора большую часть дня проводила на улице, часто далеко за пределами своего двора. За нами особо не присматривали. Хотя назвать Камышин безопасным местом было нельзя. Градообразующим предприятием города был хлопчатобумажный комбинат. Мой папа и многие другие «вызовники» (специалисты, которых приглашали на работу из других городов), приехали из разных концов Советского Союза. Особенно много из Иванова и Ивановской области, где история этой промышленности насчитывает не одно столетие. Подростки, приехавшие вместе с ними, так отличились, что получили прозвище «ивановские бандиты». В городе действительно были уличные банды, стрелявшие по вечерам из обрезов, и устраивавшие  побоища на пляжах. Но детей и семейных людей они не трогали, так что я об этом знаю только по рассказам родителей.

  Я обожала карусели. Особенно с лошадками. Я скакала на лошади и во всю глотку распевала «Погоню» из неуловимых мстителей. Я вообще все время пела. Шла по городу и горланила «Вологду», песни из фильма «Бумбараш», «Бременских музыкантов» и других мультфильмов. Но больше всего мы с папой любили петь песни из мультфильма «Волк и семеро козлят». Он пел за волка, я за козу, хор козлят мы пели вместе. Еще я любила ходить по улице с закрытыми глазами и задом наперед. В общем «краев» у меня никаких не было, но что странно, и замечаний мне никто не делал.

  В городе был отличный Дом Культуры. Туда я ходила «на танцы», но недолго, так как была лентяйка, и не готова была жертвовать ради танцев передачей «Приходи сказка». В ДК привозили спектакли, и так как папа пел там в самодеятельном, но прекрасном, не хуже профессионального хоре, то я, очень много времени, проводила в стенах этого заведения. Вела я себя безобразно. Каталась по плиткам, лазила под креслами в зале, а как то,  во время спектакля, практически вылезла на сцену и меня наконец-то вывели.

  Вместо того чтобы упорно заниматься в кружке, я предпочитала давать концерты во дворе. Когда бабушки на лавочке узнали, что я больше не хожу в танцевальный кружок, они очень расстроились. У меня не хватило духа сказать, что все дело в моей лени. И я свалила все на родителей, у нас, мол, не хватает денег (стоило это три  рубля в месяц).

   Домой папа пришел взбешенный. Бабушки устроили ему засаду у подъезда и отчитали, что он не может найти три рубля, для такого талантливого ребенка. О том, что ребенок был до крайности избалован, они не догадывались. Но папа напрасно обижался, это все были плоды его воспитания. Я росла свободным и счастливым ребенком, не имевшим понятия о дисциплине. 

  Я очень любила смотреть фильмы в кинотеатре. Любимыми были: «Стрелы Робин Гуда», «Земля Санникова» и «Соленый пес». А еще недалеко от нашего двора, был установлен огромный экран и летом, когда стемнеет, там показывали фильмы, «мультики» и, конечно же, сатирическую передачу «Фитиль».

  У папы был очень красивый баритон, этот мужской голос, и сейчас, волнует меня больше всего. Хор, в котором папа был одним из солистов, был замечательный. Когда они пели «На Мамаевом Кургане тишина», горло перехватывало. Больше всего я любила, когда они распевались.

  Хор исполнял русские народные и патриотические песни. Женщины были одеты в сарафаны, мужчины в косоворотки. Это были концертные костюмы, все расшитые цветными блестками. У отца была внешность интеллигентного рабочего, и когда он пел, его лицо было одухотворенным и очень красивым. Невозможно было представить, что уже тогда, он катился в пропасть, подверженный извечной русской болезни.

  У папы была артистичная натура и он был замечательным рассказчиком. Его рассказы я могла слушать часами. Единственным недостатком этих рассказов было то, что невозможно было понять, какая доля правды в них осталась. Одно и то же событие, имело множество вариантов. Иногда я не выдерживала и говорила: «Папа, ну имей ты совесть, ведь и я при этом присутствовала». Но это была не ложь, а «художественный свист».

 Наша мама, тоже была красивой. Она была похожа на молодую Галину Польских в фильме «Дикая собака динго», такая же нежная и уязвимая. Мама  была и остается нашим ангелом хранителем. Мы же с братом всегда были «выводком чертят», правда, нам было в кого.

  В Камышине я отучилась в первом классе, и мы переехали в Донецк. Здесь  тоже построили ХБК.   

    Я очень люблю свой город, но в нем, мое детство уже не было таким безоблачным, по причинам не от меня, не от города не зависящим. Всего через несколько лет, жизнь скрутит меня в «бараний рог» и потребуется много времени, чтобы, хотя бы, ослабить этот узел. 

  Кроме Волги в Камышине не было особых красот. Но этот город, навсегда остался, городом моей беззаботности, непосредственности, радостного восприятия жизни и доверчивой любви к людям.