Албасты

Уже вторую неделю как Алтынбек покинул родную зимовку в урочище Майлыбулак, и с тех пор без сна и горячей еды шел по следу Большеголового. Два месяца назад в окрестностях Майлыбулака появился матерый волк, который нещадно истреблял и без того поредевшие отары чабанов после невиданного джута. Старики говорят, что такой джут на их веку был только в период их первого в жизни мушеля. Тогда вся степь покрылась падшими животными, а потом был мор, много людей померло в ту пору.

Все, кто видел Большеголового, в один голос твердили, что не волк это вовсе, а сама Албасты – ведьма, принявшая облик волка. Об этом говорит и огромная голова с взъерошенной шерстью. «Чего только со страху не придумают люди» - доставая пачку «Примы» из внутреннего кармана, подумал Алтынбек - «Не зря говорят в народе, что у страха глаза велики» -, закуривая сигарету, он осмотрелся по сторонам.

А еще вспомнилась история, которую все рассказывают после загадочной смерти Спатая из соседнего аула. В тот день ему срочно надо было попасть в районный центр, который находился в день пути на доброй лошади, а если прямиком через перевал, то и того меньше, можно было и за день управиться туда и обратно. Так и решил он, направив своего верного коня Белолобого, на перевал. Три дня ничего не было известно о нем. Поиски ничего не дали, его и след простыл. И лишь на третьи сутки Спатай сам явился домой, но был ли это он сам или кто другой так и осталось загадкой. Он был не в себе, волосы были взъерошенными, безумный взгляд говорил лишь о том, что сам дьявол вселился в него. От одежды остались лишь одни лохмотья, словно ножами испещренное, тело его было все в синяках и ссадинах. Не долго мучился Спатай, в ту же ночь испустил дух в страшных муках. Через неделю нашли и останки Белолобого, только лишь по белой отметине можно было определить, что этот конь принадлежал покойному. С тех пор и пошли разговоры об Албасты.

Не верил всем этим байкам Алтынбек. Если и завелась ведьма, то где же она раньше была? Помнится, что еще в школе их учили, что никакой нечистой силы нет! Что всякие там Жезтырнаки, Пери, Албасты – это плод народной фантазии. Хотя тогда же отрицали и существование Всевышнего. Прости, Аллах, нас грешных, за мысли наши грешные!

Школа! Наверное, это самые яркие воспоминания в его непутевой жизни. Как тогда было все просто и хорошо! Беззаботное детство ушло и началась жизнь, полная лишений. Думал ли в то время, что будет он вот так сидеть на коне и выслеживать Большеголового. Алтынбек – будто сама судьба посмеялась над ним! Все его богатство – это два десятка голов скота, да и то большая часть родственников, да знакомых. Одна радость в жизни – это его дети! Четверо сорванцов, которые никому спуску не дают в округе. Старшему скоро в армию, младший в школу только пошел. Вспомнив о детях, Алтынбеку сильно захотелось оказаться дома, у родного очага, скинуть тяжелые сапоги и растянуться на полу подле круглого стола, вдыхая запах волос младшего Батырбека…

Вдруг невдалеке послышался хруст. Алтынбек невольно схватился за ружье. На пригорке с ветки вспорхнула сова, снег полетел с дрожащей ели. «Не Албасты ли это? Говорят, что она и в облике птицы может появиться… Тьфу-тьфу-тьфу!» - сплевывая через левое плечо, он направил коня в противоположную сторону.

«Зачем я здесь? Неужели этот Большеголовый только мне покоя не дает? Почему Солдатхан не вышел на матерого?», но больше его интересовал другой вопрос «Как же все-таки так получилось, что он не уехал в город как все с его класса, а остался в селе?» Ведь он не хуже других был. Вон, Султан сын Елемеса, учился хуже его, а сейчас, пожалуйста, в городе начальником отдела милиции работает… Эх, вернуть бы сейчас все назад, то не так бы он жил сейчас.

Вечерело. Мороз крепчал. Кругом нависали снежные вершины. Беспорядочные ели, укрытые снегом, торчали повсюду. Уже скоро должна была быть землянка лесников, специально приготовленная для зимних обходов. Там и предполагал заночевать Алтынбек.

По унылому виду землянки, которая была занесена снегом, Алтынбек понял, что здесь давно никого не было. Через полчаса, раскопав дверь, он оказался внутри человеческого логова. Здесь было словно в склепе, темно и холодно. Со второго раза удалось разжечь огонь. В саманной печке предусмотрительный путник приготовил дрова. Сухие поленья с треском разгорались и через полчаса комната озарилась мерцающим светом. Это была небольшая комната, в которой была смастерена лежанка из толстых бревен, на которой лежали какие-то старые вещи. Столом служила крышка от чемодана, невесть откуда попавшая в такую глухомань. На стене висела фотография популярной эстрадной дивы, вырванной из одного модного журнала. Вот и все убранство землянки. Для Алтынбека, после долгих и изнурительных поисков, это жилище показалось дворцом.

Нужно было выйти на улицу и расседлать коня. Как же не хотелось из тепла выходить на мороз. Вспомнилась жена Акерке, которая будь он сейчас дома, сама расседлала коня и завела бы в сарай. Акерке! Ей было всего шестнадцать, когда он украл ее с вечерних посиделок, которые устраивались в соседнем ауле. Она до сих пор не знает, что это была всего лишь месть той самой городской девчонке, что гостила тогда в том ауле. Звали городскую - Жадыра. В то лето она приехала на все время каникул. Она отличалась от аульных простушек. У нее всегда была чистая одежда, как ей удавалось не мараться, Алтынбек до сих пор не мог понять. Но больше всего в ней притягивала ее не по годам серьезность. Она всегда ходила с книгой, читала неизвестного ему Пелевина. Он не давал ей проходу, все время пытался встать на ее пути, но стоило ей бросить на него равнодушный взгляд, так он сразу сдавался и уступал ей дорогу. Приближался день отъезда Жадыры в город. Алтынбек не находил повода заговорить с ней. И вот случай представился. Дальние родственники Жадыры, по случаю ее отъезда устраивали вечер, на который пригласили молодежь аула. Алтынбек твердо решил по старой народной традиции украсть ее, думая, что после этого ей никуда не деться. Он даже сговорился с подругами Жадыры, которые должны были вывести ее в назначенный час на задний двор. В доме Алтынбека все было готово, приехали старейшины, чтобы ввести в дом невестку. Но как и от кого узнала Жадыра о коварном плане Алтынбека, он до сих пор не узнал. В тот же день на попутной машине родственники отправили ее домой от греха подальше. Алтынбек, узнав об этом, напился и в тот же вечер увез к себе домой Акерке. Лишь наутро, проснувшись в ее объятиях, он понял что натворил. Отступать было некуда. Ярость плохой спутник в любви. С тех пор минуло уже двадцать лет.

Однажды, лет пять назад, он встретил Жадыру. Это случилось в городе на свадьбе одного из многочисленных родственников. Она и тогда выглядела хорошо. Она так просто и непринужденно подошла к нему и протянула руку со словами «Здравствуй, жених! Ты меня так и не украл! А я все жду!» Смеялась ли она над ним или говорила серьезно он так и не понял. Но до сих пор помнит как было неуютно стоять перед ней в изношенном костюме и не по городской моде поношенных туфлях, еще и запыленных от дальней дороги. Сейчас так явственно вспомнился ее аромат духов, такой легкий, манящий, дурманящий. И еще он помнит, что, стоя перед ней, он не знал куда деть руки, было неловко…

Где-то невдалеке хрустнула ветка, потом послышались шаги, которые все явственнее приближались к пристанищу. Кто бы это мог быть? Явно не зверь. Все утихло. Может показалось? Послышался хохот! Это был женский голос. Казалось, что вокруг жилища кто-то беснуется. А где же лошадь? Почему она не подает звуков. И как будто в ответ на его мысли послышалось ржание его лошади, но где-то вдалеке, потом еще дальше, складывалось впечатление, что кто-то уводит ее. Алтынбек схватил ружье и выскочил на улицу. Никого вокруг не было. Стояла мертвая тишина. На снегу отчетливо виднелись следы его лошади и еще чьи-то. Определить, кому принадлежали эти следы, было довольно простым способом. Отпечатки двух средних пальцев лап были выдвинуты вперед. По всему эти следы принадлежали волку, но он ведь слышал голос женщины.

Всю ночь Алтынбек провел без сна. Дуло его винтовки было направлено в сторону двери. Ничего кроме звука ветра, играющего с верхушками деревьев, не было слышно. Хотя всю ночь складывалось впечатление, что за жилищем кто-то постоянно следит.

Когда взошло солнце, Алтынбек с опаской выглянул из жилища. Убедившись, что ему ничто не угрожает, он вышел на улицу. Теперь он точно знал, что вернется домой. Следы лошади внезапно прерывались недалеко от землянки. Без лошади ему нет смысла продолжать охоту. По его предположению, если все время двигаться на запад, то к вечеру он попадет на ближайшую зимовку. Идти по глубокому снегу было тяжело. Его бросало в жар, ружье все время было наготове. Во время пути казалось, что кто-то следит за ним из-за деревьев, иногда даже слышался хохот, тот самый, который он слышал минувшей ночью. То тут, то там с веток деревьев осыпался снег. Ближе к обеду ему предстояло пройти по узкой тропинке, которая огибала гору. Опасность представлял крутой обрыв, который возвышался над бурлящей рекой. Проходя по горной круче, Алтынбек прижимался к горе, он ощущал каждый камень, ощупывал его, они были холодными. Каждая расщелина служила спасительной зацепкой при передвижении. Вот уже был пройден самый узкий участок, как перед ним возникло что огромное, темное, необъятное. Он боялся поднять глаза, но уже понял, что на его пути стоит Большеголовый.

Перед ним стоял зверь стройного, пропорционального склада, мощный, с покатой спиной, высокой холкой, крепким и широким крупом. Шея короткая и толстая, голова крупная, лоб широкий, морда короткая, ноги достаточно длинные. Зловещее выражение подчеркивало округлые, устремленные на Алтынбека глаза. Оскаленная морда, клыки в открытой пасти говорили о готовящемся нападении. Все это Алтынбек оценил в один миг. Ружье висело за плечом, не было возможности его достать. Оставалось только ждать. Именно в этот момент Алтынбек почему-то вспомнил школу, Жадыру, детей, запах волос Батырбека. Большеголовый, словно читая мысли его, следил за его выражением. И в тот момент, когда он думал о сыне, матерый завилял хвостом, сделал шаг назад и тут же исчез. После его ухода слышался отдаляющийся хохот…

Алтынбек долгое время оставался в замешательстве. Наяву ли все произошедшее? Он сделал шаг, камни посыпались из под его ног. Ноги не слушались. Голод давал о себе знать. Закружилась голова и он с шумом покатился по отвесной круче. Тело его сильно ударялось об камни, в какой-то момент он ощутил, что в него вонзилось тысяча иголок, это он оказался в ледяной горной реке. Дальше он уже ничего не помнил.

Сколько времени он был в забытье не помнил. Он потерял счет времени. Очнулся все в той же землянке, в которой накануне провел ночь. В комнате пахло душистыми травами. В помещении было настолько тепло, что казалось, что на улице уже наступило лето. Алтынбек не сразу заметил сидящую у костра лохматую женщину с рыжими волосами. На ней была одежда из желтого войлока. Она срезала мясо со своих ребер и поджаривала его на костре. Почему-то он ее не боялся, он знал, что именно она вытащила его из воды и спасла его от неминуемой гибели. После того, как мясо было готово, она поднесла ему его. Алтынбек повиновался и съел мясо. Оно придало ему сил. После она стала сцеживать молоко из груди и подала ему. Ее верхняя рассеченная губа постоянно шевелилась, казалось, что она что-то произносит. На самом деле говорили ее выразительные глаза. Алтынбек повиновался им. Выпив молоко, он заснул крепким сном. Наутро он проснулся совершенно здоровым. Не было ни страха, ни боли. В комнате не было никого. Он поднялся с лежанки и отправился домой.

На следующий день он уже пил чай из рук Акерке. Маленький Батырхан крутился тут же. Соседи поочередно заходили навестить Алтынбека. О Большеголовом и странной женщине он никому не рассказывал. Сказал лишь, что на узкой тропинке его лошадь упала в воду.

Перед сном Алтынбек вышел на улицу покурить. Засунув руку во внутренний карман, помимо пачки «Полета», его рука нащупала что-то теплое и мягкое. Вытащив это, он увидел кусок желтого войлока…

С тех пор в окрестностях Майлыбулака никто Большеголового не встречал.

 

Огненная река

Вечерние сумерки сгустились над горой Көк-Төбе. Белесый туман окутывает снежные вершины. Унылые деревья выстроились в ряд вдоль пустынных аллей. Внизу горящие огни большого города переливаются разноцветными красками. Где-то из-под горы берет начало огненная река, красно-белые потоки которой, кипя, шипя и журча, огибают подножие Көк-Төбе, бурно стекая вниз в долину, где течение замедляет ход.

Здесь в долине, река течет уже медленно, спокойно и протекает по местности с небольшим уклоном. Течение становится величественным и размеренным. Вдоль берегов застыли сверкающие бетонные башни, которые безразлично взирают на ход реки. Местами ворча, вздуваясь, звеня, река пенится, бунтуется, пытается выйти из берегов, но не найдя выхода, снова вливается в общий поток, приобретая стройный вид.

С разных сторон, резвясь и спеша, в реку врезаются многочисленные ручейки, которые, ласкаясь, бунтуя, летя, врываются в поток, некоторое время еще блистая, взлетая, шатаясь, смиряются и растворяются в шумных водах.

Где-то вдали, клокочущее течение, мелькая и шурша, замедляется, вздымается и морщинится, обнимаясь и дробясь, разливается, угасая в кромешной тьме.

Не переплыть эту реку, но находятся смельчаки, что бросаются в дрожащий поток. Крутясь, извиваясь, свиваются с водами. Лишь темная тень, скользя и вертясь, катается в огненных волнах реки, прорубая шумящий поток. Страшно на это смотреть - как бы шальною волной не снесло бедолагу. Но вот, взметаясь и ликуя, человек выныривает на другом берегу. Смеясь и болтая, скрывается в темноте.

А волны сливаются вновь, струясь, продолжают свой бег. Встречаясь с друг другом, шепчут в ответ. Местами играя, порой шелестя, красно-белая река сплетается и продолжает плыть дальше.

Так и жизнь наша, словно гремящий поток. Местами затишье, местами водоворот. Подводные камни, изгибы реки, где-то течение выносит на берег, а может и вовсе волною накрыть…

Так думалось мне на вершине горы, когда я смотрел на проспект Аль-Фараби… Ночь опустилась на Көк-Төбе. Снежные вершины безмолвно возвышались надо мной. Унылые деревья выстроились в ряд вдоль пустынных аллей. Внизу горящие огни большого города переливались разноцветными красками. Где-то из-под горы берет начало огненная река, красно-белые потоки которой, кипя, шипя и журча, огибают подножие Көк-Төбе, бурно стекая вниз в долину, где течение замедляет ход.