Тройной шантаж
16 августа. 9часов утра.
Труп лежал на самом дне траншеи.
Тело было завернуто в бледно-голубое байковое одеяло и перехвачено в трех местах тонкой нейлоновой веревкой: на шее, в поясе и в ногах.
Убитая была женщиной. Глаза ее вылезли из орбит, язык прокушен последним судорожным усилием. Обнаженное тело имело следы надругательства: левая грудь надрезана, одна мочка уха разорвана – в правой сохранилась серьга, все тело обезображено множеством мелких ножевых ран. Вместе с трупом в одеяле была изорванная одежда.
-Тело нашли вы? – спросил следователь районной прокуратуры Смагулов стоявшего рядом мужчину.
-Я… Это… подъехал закопать траншею, - начал бульдозерист. – Подъехал, дай, думаю, гляну… Будто чуял! А из глины торчит что-то. Я сразу не понял, потянул, а там – человек и глаза, как… как… мертвые! Не помню, как выскочил, как рванул в поселок. Пехом!
-Вы не развязывали верхний узел?
-Нет. Торчал конец одеяла… Я потянул…
-Не помните, когда это было?
-В половине восьмого. Точно!
-А вчера вы здесь работали?
-Нет. Два дня стоял на ремонте. В тракторе насос забарахлил, масляный. Потому сегодня пораньше выехал, чтобы догнать.
Траншея длиной в двенадцать километров тянулась в райцентр от скважины с пресной водой, и ее после стыковки и изоляции труб, засыпал бульдозер.
Возле мертвого тела суетился судмедэксперт – районный хирург-травматолог.
-Смерть наступила примерно десять-пятнадцать часов назад. Более точно – после вскрытия, - сказал он Смагулову.
«Это значит, между шестью и одиннадцатью часами вечера вчерашнего дня», - отметил про себя следователь и стал осматриваться: вдоль траншею на глине отпечатались два неясных следа от легковых автомашин, и один – от трехколесного мотоцикла. Но установить, подъезжали они со стороны рощи или шоссе, было невозможно: вчерашний дождь, начавшийся в восемь часов вечера, почти смыл отпечатки шин.
16 августа. 15 часов. Кабинет прокурора Ильина Е.П.
-Факты таковы, - докладывал Смагулов районному прокурору Ильину Евгению Павловичу. – Убитая – Безрук Светлана Михайловна. Работала начальником планового отдела райпотребсоюза. Личность в поселке заметная. Была замужем за Безруком Иваном Петровичем, шофером автобазы. Ушла от него в прошлом году, тоже в августе, но развод не оформила. Жила отдельно. Детей нет. Был сын, школьник, но он погиб – попал под машину. Образование у Безрук высшее. Окончила заочно Алма-Атинский институт народного хозяйства по специальности – экономика торговли. Уход ее от мужа был скандальным. Супруг грозился убить за какие-то амурные связи, но отсидел пятнадцать суток и притих. Проживает с матерью по улице Элеваторной, 7. Согласно акта судмедэксперта погибшая удавлена, возможно, петлей-удавкой. На теле имеются раны, но посмертные: надрезана левая грудь, исколоты ножом бедра, пах. Но вот мочка левого уха разорвана при жизни. Серьги нет. На правом ухе серьга сохранилась, золотая, с рубиновым камешком. В крови обнаружен алкоголь, средняя степень опьянения. Но желудок пуст: видимо, незадолго до смерти потерпевшую вырвало. Голое тело было завернуто в бледно-голубое байковое одеяло. Туда же положена и одежда, но вся изрезанная. Похоже ее снимали с трупа ножом. Одежда – в комплекте. Два кольца с камнями и перстень – на пальцах, поэтому убийство с целью ограбления исключается. Скорее – это месть. Не изнасилована. Венерических заболеваний нет.
На склоне насыпи, над трупом, виднеются – вот фотографии – борозды: следы лопаты, которой зарывали труп. У траншеи, сверху, есть неясные следы двух легковых автомашин и трехколесного мотоцикла. Убийца или убийцы надеялись, что канаву сравняет бульдозер и, как говорят, концы в воду, то есть – в траншею. Думаю, что нейлоновая веревка, которой был перевязан труп – это орудие убийства. Диаметр ее десять-двенадцать миллиметров, крепость – высокая, часто используется автолюбителями вместо троса.
О транспортных следах. Мотоциклетный – от Ижа с коляской. Кстати, такой имеется у ее бывшего мужа. Автомобильные: один – от «Москвича», другой трудно определить. След настолько бесформенный, смазанный, словно балерину обули в большие лапти. Колея не подходит ни под одну из существующих марок машин.
-А не «Нива» ли это в покрышках от сельхозмашин? – спросил прокурор.
-Вполне вероятно. Если бы не дождь!..
-Далеко от поселка?
-Два километра, вот схема.
-План расследования составил?
-Да. Начну с бывшего мужа.
-Действуй. Я попрошу тебе в помощь ребят из РОВД. С колесами.
16 августа. 19 часов. Элеваторная, 7.
-Безрук Иван Петрович?
-Он самый.
-А я вас заждался.
-Я только с рейса. Еще и на базе не был. Проходите в дом.
-Я следователь прокуратуры Смагулов Тайжан Сакенович.
-Слышал. В чем дело?
-Когда выехали в рейс и куда ездили?
-В области был. Выехал в шесть утра. Устал: двенадцать часов за рулем. Я раньше любил дальние рейсы, а сейчас и поездка в область для меня в тягость. Возраст свое берет! Проходите, проходите. Мать нас чаем угостит.
-Давайте здесь присядем, в беседке. Не стоит мать беспокоить. Скажите, где вы были вчера с шести до восьми вечера?
-Искал телку. Обычно она сама приходит домой, но если не пришла – найдешь только в роще: проверено. Вот я и поехал туда на мотоцикле. Потом искал вдоль траншеи, подумал: может, она за насыпью ходит или вниз забрела. А телка была дома. Ее мать нашла в недостроенных домах. Кто-то ее там запер.
-Ничего в траншее, в роще не заметили?
-В траншее - нет, в роще – да.
-Что именно?
-Сумочку моей жены. Я проезжал почти по центру, чуть в сторонке, а она лежит, сумочка. Никого нет. Я подобрал и привез. Завтра отдам на работе.
-Где сумочка?
-Сейчас вынесу.
-Попозже. Давайте дальше… Больше ничего не видели?
-Видел машину, легковую «Ниву». Она стояла у конца засыпанной траншеи. Это было около семи вечера. Когда я выбрался из рощи, она тронулась в сторону шоссе.
-И куда дальше по шоссе? В поселок?
-Нет, от поселка.
-Людей не узнали?
-Далеко было, да и ехал я. Надо под колеса смотреть…
-Вы знаете, чья это машина?
-Да хахаля Светки! Они часто в роще гуляют. Там и сумочку забыла.
-Как фамилия владельца машины?
-Кохидзе.
-Это председатель торгово-закупочного кооператива?
-Да. К нему Светка переметнулась, но не взял он ее. На кой ляд она ему, когда уже выдоил, как корову?
-Как это – выдоил? Расскажите подробнее.
-Сошлись мы с ней пятнадцать лет назад. Она еще сопливой девчонкой была, продавцом работала. Выучил я ее, думал, гордиться женой буду. Дом вот построил, думал, жить будем, а она меня стыдиться стала. Как же! Она с высшим образованием, начальник планового отдела райпотребсоюза, а я простой – шоферюга, да и не молодой вдобавок, хотя меня Бог силой не обидел. Потом этот к ней подкатился. И тут с сыном нашим единственным беда приключилась… Погиб под машиной, - и тут голос его дрогнул и перешел почти на шепот. – Теперь я знаю, почему она ушла, - продолжил Безрук после некоторого молчания. – Кто будет любить угрюмого, и, главное, неласкового? Бабы что кошки: кто погладит, к тому и лезут на колени. Не смог я подобрать к ней ключи, а вот он смог. Да и Сороковка руку приложила…
-Кто?
-Подруга ее лучшая. Бухгалтером райфо работает. Длинная и плоская, как доска, вот и прозвали Сороковкой. У нее был дом их свиданий!.. Стерва!
-Как фамилия Сороковки? То есть, я хотел сказать, ее подруги из райфо?
-Мостовая. Мостовая Инга.
-Сейчас пригласят понятых и вы нам выдадите сумочку жены.
-Зачем понятых? Я вам ее и так отдам.
-Не положено.
Во двор вошли две женщины средних лет. Их привел шофер-милиционер. Они смущенно проследовали в дом и с каким-то нездоровым любопытством таращились на Безрука.
Безрук достал из серванта черную дамскую сумочку, по просьбе Смагулова открыл ее и вытряхнул содержимое на стол. Беспорядочной кучей легли помады, пудреница, тени, пачка десятирублевок в банковской упаковке и еще многое, без чего женщина обойтись может, но таскает с собой. Из бокового кармашки Безрук выудил презервативы, тут же выронил и брезгливо вытер руки о скатерть.
-С гондонами ходит! – буркнул он под нос.
-Убивец! – заголосила вдруг одна из женщин. – как у тебя на нее рука-то поднялась?! Скряга несчастный! Плюшкин! – и придвинулась к Смагулову, опасливо косясь на массивную фигуру Безрука. – Ты же ей житья не давал, считал каждую копейку! И чуть не прибил, когда она уходила. И грозился!.. Весь поселок шумит, что твоих рук это дело, больше некому. Теперь отвечать придется! – взвизгнула она под конец.
-Что ты мелешь?! Кто убийца? Кого убили? Светку?! Товарищ следователь!…
-Вчера вечером, примерно в то же время, когда вы искали телку, ваша супруга Безрук Светлана Михайловна была убита. Труп обнаружен сегодня утром в траншее, в конце засыпки, куда вы подъезжали на мотоцикле. В интересах следствия я вынужден взять у вас подписку о невыезде. Никаких дальних рейсов.
17 августа. 8 часов утра. Квартира Кохидзе.
-Кохидзе Георгий Шалвович?
-Будто не знаешь, дорогой! Проходи, дорогой! Присаживайся, пожалуйста! Мой дом – твой дом. Сейчас шашлык организуем! Это у меня быстро! Я умею гостей встречать! Сам оценишь. Для меня гость – это родной человек!
Говорил он почти без акцента, не давая вставить слова. Смагулов несколько раз пробовал прервать кавказское красноречие, но затем оставил бесполезные попытки, решив дождаться конца словоизвержения.
-О деле – потом! Никаких дел! Ты сперва мой гость, а затем только следователь. Дела подождут, а вот шашлык ждать не может! Коньячок ждать не может! Пищу обижать нельзя: она нам дается Богом и грех ее не отведать.
Смагулов встал. Кохидзе замолк на полуслове, словно наскочил на стенку, даже ладони выставил.
-Мне нужно задать вам несколько вопросов. – И продолжил, не давая Кохидзе опомниться: - Где вы были вчера с шести до восьми вечера?
В глазах Кохидзе промелькнуло что-то непонятное и ответил он, скупо отмеряя слова:
-С четырех дня и до десяти вечера я был в гостях у девушки.
-Кто она, если не секрет?
-Не хотелось бы сюда путать и ее имя, но если вы настаиваете…
-Куда путать?
-Ее зовут Белова Виктория Павловна, - сказал Кохидзе, словно не расслышал вопроса.
-Где она живет?
-По Пионерской, а вот номер дома не помню. Там рядом магазин продовольственный. Надо же! Сколько раз был, а вот на номер не обратил внимания, а может, смотрел, да забыл. Мы там закрылись. А шофера я отпустил в четыре часа, - сказал он, опережая некоторые вопросы.
-Кто шофер?
-Молодой парень. Каримов Ерден.
-Давно у вас работает?
-Два года. Как пришел из армии. Служил в Афгане. А зачем вам все это? Объясни, наконец, дорогой!
-Вчера вечером была убита Светлана Михайловна Безрук. Вы ее хорошо знали…
-Что ты говоришь?! Как, убита?!
-Задушена. Над трупом, вдобавок, надругались.
Кохидзе обхватил голову руками и закачался, как от нестерпимой зубной боли.
-Я их сам найду! – вскричал он – Я их убью, как собак! Где она? Я хочу ее видеть!
-Она в морге. Доступа к ней нет. Пока. Расскажите о ваших взаимоотношениях с погибшей.
-Света была хорошей женщиной, подругой. Любила меня. Из-за меня разошлась с мужем, он даже пригрозил отомстить за это, убить. Но в последнее время отношения между нами охладели. Ты сам мужчина, ты меня поймешь: нельзя вечно любить одну и ту же женщину, - сказал он доверительно. – Надоедают. Начинают считать своей собственностью.
-Когда в последний раз вы с ней виделись?
-Вчера. Случайно встретились на улице. Если бы я знал!..
-Вы не разговаривали?
-Она спросила о свидании. Наедине. Но я уже договорился с Викторией. Та даже с работы отпросилась.
-Она живет одна?
-С матерью. На ее вчера не было дома – уехала в гости к другой дочери.
-Где ваша машина?
-У шофера. Он ставит ее у себя. Сегодня и завтра у Каримова выходной.
-Выходит, с четырех часов дня до десяти вечера вы были у Беловой? Кто может это подтвердить?
-Ты меня подозреваешь? Если б я знал, что так получиться, сейчас возле тебя стояло бы десять свидетелей!…
17 августа. Суббота. 12 часов дня. Роща.
Безрук Иван Петрович хорошо запомнил место, где, как он утверждал, нашел сумочку своей жены.
В самом центре рощи была круглая выпуклая полянка, окруженная низкорослым кустарником. Полянку по периметру, словно частоколом, окаймляла батарея пустых бутылок – выставка всевозможных сортов спиртного. Валялось несколько бутылок, не вставших в общий строй, остатки закуски: колбасная кожура, хлеб, поклеванный птицами, пожелтевший огурец, увядшие стебли зеленого лука. Было такое впечатление, что съестное стряхнули со скатерти-самобранки. Тут же лежал стаканчик-мензурка.
Смагулов взял несколько проб для анализов, подобрал и пустые бутылки, и стаканчик – без особой надежды, что отпечатки пальцев сохранились. Следов транспортных средств найти не удалось: полянка заросла травой, которая после дождя поднялась, скрыв под собой все.
Из рощи поселок был виден, как на ладони, а от конца засыпки траншеи хорошо просматривались и сама роща, и подходы к ней, но райцентр, кроме верхних этажей элеватора, скрывали холмы.
17 августа. Суббота. 16 часов дня. Дом Каримовых.
Вся семья была во дворе. На табуретке за прялкой сидела мать Каримова, вытягивая бесконечную шерстяную нить. Рядом в коляске играл погремушками годовалый ребенок, крепенький и веселый. Ерден с женой пилили дрова. Ворота гаража были открыты – виднелся автомобиль «Нива» с тонированными задним и боковыми стеклами и в покрышках от сельхозмашины.
Смагулову было неудобно нарушать семейную идиллию, и он попросил у матери разрешения увезти сына на некоторое время, пообещав долго не задерживать. Каримов умылся и сел в машину. Следователь обратил внимание, что на его лице и руках имеются свежие ссадины.
После соблюдения протокольных формальностей Смагулов задал главный вопрос: где был Каримов с шестнадцати до двадцати часов вечера 15 августа?
-Полпятого я встретил Светлану Михайловну на улице и по ее просьбе отвез в рощу. Она сказала, что должен кто-то подъехать, но кто, не сказала. Потом поехал домой.
-Но «Ниву» видели в семь вечера у траншеи. Как это объяснить? Машину вы никому не передавали?
-Нет.
-Кто же тогда был у траншеи?
-Я. Ждал Светлану Михайловну. Хотелось узнать, кто же придет на свидание с ней и, если нужно, подстраховать. Так, на всякий случай. Да и машина как раз забарахлила.
-И кто к ней приезжал?
-Ее муж на мотоцикле. Пробыл в роще с полчаса, затем направился в мою сторону. Я починил машину и уехал. Не хотелось встречаться с ним. Он ненавидит Кохидзе и всех, кто имеет хоть какое-нибудь к нему отношение.
-Почему вы не вернулись в рощу за Светланой Михайловной?
-Она сидела в люльке. Я хорошо ее видел.
-В лицо?
-Нет, видел, что в люльке кто-то есть. А кто там мог быть, кроме нее?
-Куда вы направились от траншеи?
-Домой. Куда же еще?
-Домой? Машину поставили в гараж и больше никуда не ездили?
-Никуда.
-А вот у меня есть сведения, что вы от траншеи отъехали не к поселку, а в обратную сторону. – И откуда у вас на руках и лице свежие ссадины?
-Все дрова… Вы же видели сами… Рубил полено, оно отскочило – и прямо мне по лицу.
18 августа. Воскресенье. 9 часов утра. Квартира Мостовой.
Мостовая Инга Викторовна действительно была длинной и плоской, как доска-сороковка. На носу висели очки с дымчатыми стеклами. Яркая помада кровянила широкий рот.
Она встретила Смагулова в дверях своей двухкомнатной квартиры и провела в гостиную, полную всяких безделушек. Было видно, что хозяйка пыталась создать уют, но не хватала меры и вкуса, и гостиная выглядела, как выставочный зал.
Мостовая села в низкое кресло, кокетливо одернула полы короткого для ее роста халатика и вопросительно посмотрела на Смагулова.
-Я пришел к вам с просьбой, - начал следователь. – Не могли бы вы подробнее рассказать о Безрук Светлане Михайловне? Кому была выгодна ее смерть?
-Мужу. Они ведь пока не разведены официально. При разводе она получила бы половину дома. Потом у нее есть страховка на десять тысяч. Сейчас ее загребет этот бугай.
-Какие у нее отношения с Кохидзе?
-Подлец он! Взбаламутил женщину, а когда добился своего, бросил! А ведь он ей матерью клялся, обещая жениться и на Кавказ увезти!.. Она здорово переживала. Как же! Ушла от семьи, даже смерть сына признала наказанием свыше за свою любовную связь. Считай, потеряла все. Но потом отошла и как-то мне говорит: «Это счастье, что нет ничего вечного, даже боль не вечна! И это пройдет!»
-Она не собиралась вернуться к мужу?
-Может, и хотела. Но я думаю, что не простил бы ей Безрук измены. И ничто больше их не связывало. Сын-то погиб.
-Когда вы сказали, что он бросил ее, добившись своего, вы, конечно, не имели в виду только физическую близость? Я не поверю, что для Кохидзе интерес заключался только в этом. Ему труда не составит завоевать благосклонность женщины. И проблем в этом плане, я знаю, у него не было. Вы очень поможете следствию, если расскажете все. Как-никак она была вашей лучшей подругой.
-Я и помогаю… Светка любила Кохидзе, любила, как она говорила, за широкий характер, щедрость, хотя денег от него не брала…
-Каких денег?
-Ну не денег. Мало ли что может быть. Помог человеку, он и благодарен тебе. Только каждый по своем благодарит. Кто чем. А Светка у него взяла только перстень и серьги. На память… А могла бы в золоте купаться…
-За какую помощь?
-Ведь Кохидзе – председатель торгово-закупочного кооператива. А Светка в торговле работала. Связи имела. Могла и с областными познакомить…
-В день смерти Светлана Михайловна вам не звонила? В начале пятого?
-Звонила. Минут десять-пятнадцать пятого. Сообщила, что едет мириться. Была веселой, смеялась, как девочка малая.
-С кем мириться?
-Сказала, что очень торопится и обещала потом обо всем рассказать.
-Вы знаете Белову Викторию Павловну?
-Эту девку из райсовета? Отбившую Кохидзе у Светки? Знаю.
-Что она за человек?
-Шлюха! Таскалась с первым секретарем Кобекбаевым. Потом он ее оставил – спасовал: она ненасытная.
В словах «Сороковки» чувствовалась некоторая зависть, прикрытая негодованием моралистки.
-Кем работает Белова?
-Простой машинисткой!
18 августа. Воскресенье. 14 часов. Квартира Беловой.
-Белова Виктория Павловна?
-Да. Это я! – перед Смагуловым стояла полногрудая девушка с крутыми бедрами.
Стройные, пухловатые длинные ноги были прикрыты простым ситцевым платьем почти до колен, но и сквозь ткань плоть привлекала взор и манила. Виктория улыбнулась с видом победительницы: чуть снисходительно.
Смагулов слышал, что в райсовете появилась секс-бомба, и, что многие, пленившись ею, пытались сблизиться, но выбрала она первого человека района. Теперь Смагулов понимал Кобекбаева: благосклонность такой девушки трудно отвергнуть.
-Что вам угодно? – спросила Виктория, кокетливо стрельнув глазами.
-Не могли бы мы с вами поговорить? Я следователь прокуратуры. Вот мое удостоверение.
Виктория лениво повела рукой, приглашая в гостиную, обставленную стандартно.
-Не вспомните ли, где вы были в пятницу, 16 августа с 4 дня до 8 вечера?
-Здесь, дома.
-Одна?
-С Кохидзе Гошей.
-Кто он вам?
-Будто сами не понимаете! Но это пока… Потом видно будет.
-Что «видно будет»?
-Все, - она провела ладонями по своим пушистым волосам, обнажив руки до плеч, и сладострастно потянулась всем телом.
-Кохидзе приехал на машине?
-Не знаю. Наверное.
-К вам никто не заходил в то время, когда Кохидзе был здесь?
-Нет. Мы заперлись. Не люблю, когда мешают, - томно потянула она, обшарила взглядом Смагулова, потом разочаровано вздохнула и приняла серьезный вид.
-Когда пришел Кохидзе? Вы можете назвать точное время?
-А как же! Я в 4 часа с работы отпросилась, прибежал, а он уже ждет.
-Зачем же было отпрашиваться? Через два часа вы бы и так освободились.
-Я не сидела, чтобы освобождаться! – в голосе послышался металл. – захотела и отпросилась! Вам-то какое дело до моей личной жизни?
-Вы не сердитесь, это вам не идет… А когда ушел Кохидзе?
-В десять, начале одиннадцатого – уже стемнело.
19 августа. Понедельник. 8 часов утра. У прокурора Ильина.
Ильин внимательно слушал доклад Смагулова.
-За субботу и воскресенье мне удалось кое-что раскопать. В том месте, где был найден труп Безрук, в интересующее нас время побывало две легковых автомашины и один трехколесный мотоцикл. Мотоциклиста и водителя одной из автомашин я установил. Это Каримов – шофер Кохидзе, а мотоциклист – бывший муж потерпевшей. Первый утверждает, что в 16 часов 30 минут он на улице встретил Светлану Михайловну. По ее просьбе отвез в рощицу и оставил там. А сам поехал к асфальтированному шоссе, но возле траншеи у него, якобы, машина сломалась.
Безрук спешила в рощу, чтобы встретиться там с кем-то. Около 19 часов из рощи выехал мотоцикл и тоже направился в сторону траншеи. В люльке был пассажир, и, как предполагает Каримов, этим пассажиром могла быть погибшая. Председатель торгово-закупочного кооператива Кохидзе – бывший любовник Безрук. Из-за него она ушла от мужа. Безрук помогала Кохидзе совершать торговые операции с магазинами, то есть закупать там оптом дефицитный товар с последующей перепродажей. К моменту смерти Безрук Кохидзе имел другую пассию – машинистку райсовета Белову, даму яркую и сексапильную.
И Кохидзе, и Белова показывают, что 16 августа с 4 часов дня и до 10 вечера они занимались любовью на квартире Беловой и, чтобы им никто не помешал, заперлись на внутренний замок, будто никого нет дома. Я нашел людей, которые видели, как в машину Кохидзе с его шофером за рулем садилась Безрук, но был ли кто еще в салоне, рассмотреть не могли из-за тонированных стекол. Каримов говорит, что от траншеи он поехал домой, к поселку, а мотоциклист, бывший муж Безрук, утверждает, что наоборот, от поселка.
Я говорил и с лучшей подругой Светланы Михайловны – Ингой Мостовой. Она считает Безрука Ивана Петровича виноватым в смерти жены. Оказывается, она имела право на половину дома и была застрахована на десять тысяч рублей. Теперь страховку получит бывший муж, человек скупой. Можно допустить, что потеря дома, который он строил всю жизнь, была бы для него крахом. Но самое главное: у него я изъял сумочку погибшей с крупной суммой денег: тысяча рублей десятками в банковской упаковке. Он утверждает, что нашел сумочку в роще, куда ездил в поисках телки и, увидев автомобиль Кохидзе, решил, что жена там.
Соседки, приглашенные понятыми, обвинили мужа в смерти жены. Может, они что-то знают, или это чисто женская реакция? Был я в роще, видел полянку-ресторан на лоне природы, взял кое-что на анализ, но дождь, наверняка, все уничтожил…
-Кто связывался по телефону с погибшей в начале пятого?
-Кохидзе это отрицает. Каримов – тоже. Инге Мостовой она перед отъездом позвонила сама, что едет мириться, была этому очень рада, но вот с кем мириться: то ли с мужем, то ли с любовником – не объяснила, очень торопилась. Заметьте, произнесла: «Еду!», а не «Иду!». А Каримов утверждает, что встретил Безрук на улице случайно…
-Водитель второй легковой машины не установлен?
-Пока нет. Но скоро отыщем.
-Кто подтверждает, что Кохидзе и Белова с 16 до 22 часов вечера 15 августа были у нее дома?
-Соседка справа. И Каримов показал, что он подвез Кохидзе к Беловой около 4 часов дня и тут же уехал. Кохидзе его отпустил.
-Мостовая уверена в том, что Безрук убил свою жену?
-Нет. Она говорит, что ее смерть была выгодна только ее мужу, и он никогда бы не простил измены.
19 августа. 10 часов утра. Комната главного пульта элеватора.
-Вадим Иосифович, куда это вы позавчера, 15 августа, сорвались? Ходили-ездили по этажам и вдруг пропали. А мы вас искали чаю попить.
-Когда это?
-Говорю же, 15-го, в нашу смену.
-И вы не знаете, куда это я обычно деваюсь?
-Вы не туда «делись». Нам сказали, что вы на своем «Москвиче» выехали. Может, вы нас разлюбили?
-Ну вы, девки, даете…
-Смотрите, Вадим Иосифович, скажем супруге, а Галина Николаевна – баба строгая. Как бы чего потом не вышло…
-В какое время это было, девки?
-Время-то мы хорошо помним. Как раз через два часа у нас в смене чаепитие. Было шесть-полседьмого.
-Нет! Погоди! У тебя часы врут! Я в семь вечера выезжал! Спросите на проходной!
-Знаем мы проходную. Сколько скажешь – столько и поставят. Ты нам не заливай! Уж не к своей ли зазнобе Безрук Светке мотался по старой памяти? Ой, девки, да ее же как раз в тот вечер убили!
-Кончайте, девки! Ляпните где, и впрямь поверят, что я где-то замешан. А я ни сном, ни духом… Вам бы только языками молоть! Балаболки!
19 августа. 2 часа дня. Кабинет старшего мастера элеватора.
-Касьянов Вадим Иосифович? Работаете сменным мастером? Я старший следователь прокуратуры Тайжан Сакенович Смагулов. Постарайтесь вспомнить, где вы были 15 августа, в четверг, с 18 до 23 вечера?
-На работе. Заступил в четыре дня, сдал смену в двенадцать ночи.
-У меня есть сведения, что вы в 18 часов 30 минут выехали за территорию элеватора на своем автомобиле, а в 19 часов 30 минут вернулись. Что вы делали в течении этого часа?
-Ездил домой перекусить.
-Вы обычно ужинаете вместе со сменой. Вашу машину видели там, где был найден труп Безрук.
-Да, я мотался к траншее.
-Зачем?
-Знаете. Смотреть на поселок сверху очень интересно. У меня дальнозоркость, и я увидел, что к траншее подъезжали сначала «Нива», потом – мотоцикл с коляской. А появлялись они из рощи. Стало любопытно, что же они там делали, и я сорвался…
Касьянов надолго замолчал.
-Продолжайте, - прервал молчание Смагулов.
-Подъехал, слез в траншею, увидел следы лопаты и что-то заваленное глиной. Я копнул, вижу – одеяло, шнурок. Развязал, развернул, а там Света!..
-Почему не сообщили в милицию?
-Испугался. Я был в шоке. И кто бы поверил в мою невиновность.
-Людей не узнали? Тех, кто был возле траншеи?
-Нет. Далеко очень.
-Сколько их было?
-На мотоцикле, кажется, один, точнее сказать не могу, отвлекли как раз, а на машине – двое.
-Подробнее о своих отношениях со Светланой Михайловной Безрук.
-Учились вместе… Нравилась она мне. Добрая была, красивая. Но у нас с ней не сладилось.
-Почему она вас отвергла?
-Я потом только это понял… Ее всегда тянуло только к зрелым мужчинам, обеспеченным, надежным. А кем был я? Салагой. Да и ростом я не вышел. А Иван Безрук, как скала – можно прислониться… Только не было у нее счастья. И сын их единственный погиб: попал под машину. Виновного не установили.
-Что у нее с Кохидзе?
-Любовь! Бурная любовь! Она даже от мужа ушла. Нашла из-за кого! Из-за этого подлого торгаша, который мать родную заложит ради денег! И нужна ему была Светка, покуда связями не оброс: пока не вывела она его напрямую к нужным людям. Знает Кохидзе, как на чужом горбу в рай въехать! Хитрый жук и скользкий, как угорь. Ему палец в рот не клади…
19 августа. Четыре часа дня. Конторка Кохидзе.
-Георгий Шалвович, мне придется задать вам еще несколько вопросов.
-Разве я, дорогой, не сказал тебе все, что ты хотел знать и что знал я?
-Кто может подтвердить, что видел вас 15 августа с 18 до 22 вечера?
-Когда ты с настоящей женщиной, ты по сторонам не смотришь…
-Соседка справа видела вас? Помнится, вы о ней упоминали.
-Она видела нас в окно! На кухне окно. Во двор к ней! Я ее видел, и она нас! Это было в семь вечера, и в девять видела. Помрешь с такой горячей бабой, как Виктория, если не будешь ходить на кухню! Виктория – мечта каждого мужчины! Пять минут с нею значат больше, чем целый век с другими.
Он помолчал, вспоминая.
Второй год Кобекбаев совмещал хлопотные обязанности первого секретаря райкома и председателя райсовета.
Казалось бы, почти неограниченная связь удельного князька должна была компенсировать ему и малый рост, и невзрачность, но нет, власть над людьми не давала ему полного удовлетворения. Была у Кобекбаева слабость – женщины. Он всю жизнь мечтал о власти над ними, доходящей до боготворения – с их стороны, конечно! Но ему не везло. Только в последние годы он обрел свою синюю птицу в простой машинистке Беловой Виктории Павловне. Несколько месяцев длился дивный сон, когда ему хотелось плакать от счастья, когда он был готов положить к ногам любовницы весь мир (кроме своего района, конечно!). но приходит конец всему. Кобекбаев однажды с ужасом почувствовал, что не способен больше ублажать ненасытную Викторию. Следовало отступить, не теряя достоинства. Он так и сделал! Он передал ее с рук на руки Кохидзе, который давно поглядывал на Викторию Павловну, как кот на сметану. Он подал это так, будто женил Кохидзе если и не на своей сестре, то уж на близкой родственнице – точно. Этот ход принес ему не только моральную, но и материальную выгоду: благодарный Кохидзе отплатил богатыми подарками.
Смагулов с интересом наблюдал за тенями на лице погрузившегося в молчание Кохидзе и даже вздрогнул, когда тот заговорил.
-Вот ты – следователь, и наши дороги еще не сходились. Да и с какой стати: я законопослушный гражданин, окончил юридический в Тбилиси, законы знаю…
-Кто водитель вашей машины? – перебил его Смагулов.
-Будто не знаешь! Твой родственник – Каримов Ерден. Его отец – брат твоей матери через три колена.
-Не знаю такого брата.
-А ты поспрашивай стариков, они подтвердят. А родня есть родня. Ради матери, которая меня родила, я готов отдать свою жизнь и знаю: это еще маленькая плата за ее заслуги.
-Давайте ближе к делу. Кто был вторым в вашей машине, когда она стояла возле траншеи?
-Что? Ты о чем?
-Допустим, что пятнадцатого августа вы со Светланой Михайловной на машине вместе не ездили. Но возле траншеи было двое! Кто второй?
-Ничего не знаю! Я возле траншеи не был!
20 августа. 8 часов утра. Кабинет прокурора Ильина.
Ильин быстро закончил и оставил Смагулова, отпустив остальных сотрудников. Выглядел прокурор озабоченным.
-Кому-то ты крепко наступил на хвост, Тайжан Сакенович. Мне звонил секретарь райкома Кобекбаев. Сетует, что ты со своими глупыми подозрениями терроризируешь человека, который многое сделал для развития экономики района, заботится о снабжении товарами первой необходимости. Что ты копаешься в чужом белье, чуть ли не в постель к людям лезешь, угрожаешь. После твоих нескромных вопросов с машинисткой райсовета Беловой случилась истерика прямо за рабочим столом. Не давай повода для кривотолков. Понял? Что нового по делу?
-Нашел водителя второй легковой машины. Это сменный мастер элеватора Касьянов. Был знаком с погибшей в школьные годы, имел юношеское увлечение, но она предпочла другого. По словам Касьянова, у траншеи останавливались сначала «Нива», затем мотоцикл с коляской.
-Откуда он мог это видеть?
-С элеватора.
-Почему он поехал к траншее?
-Из любопытства. Он спустился в траншею, распустил верхний узел, узнал Светлану и испугался, что убийство припишут ему. Вот все, что мы имеем, согласно опроса свидетелей и подозреваемых. Шофер Кохидзе дал показания, что 16 августа в 4 часа 30 минут он на улице посадил Безрук в машину и по ее просьбе доставил в рощу, где у нее была назначена встреча. С кем – она не сказала. Затем Каримов поехал к асфальтированному шоссе, чтобы вернуться домой, но возле траншеи машина сломалась. Он провозился с ней не менее часа и, когда починил, увидел, что в его сторону едет мотоцикл с коляской, с пассажиром. В мотоциклисте он узнал бывшего мужа потерпевшей Безрука Ивана Петровича. Чтобы не встречаться с ним, он уехал. Однако есть несколько «но». Первое: почему после рощи Каримов поехал к траншеи, а не назад, в поселок? Так вдвое короче. Чтобы вернуться домой, незачем ехать к шоссе через траншею. Для этого есть прямая дорога от рощи до поселка, и неплохая. Второе: по словам Ердена Каримова, он был в машине один, а Касьянов утверждает, что двое. Третье: Каримов видел пассажира в коляске мотоцикла, а Иван Петрович Безрук говорит, что ехал один. Четвертое: Каримов божиться, что по шоссе вернулся в поселок, а Безрук – наоборот, что «Нива» поехала от поселка. Если так, то понятно, почему «Нива» направилась от рощи к шоссе.
Надо выяснить: были ли пассажиры в транспортных средствах. Ведь каждый из водителей, по их словам, был уверен, что погибшая ехала с другим. И вот что меня, Евгений Павлович, смущает. Уж очень раны на теле Светланы Михайловны похожи на женскую месть…
-Или на действия сексуального маньяка… Что еще?
-Есть подтверждение, что Кохидзе в интересующее нас время находился у Виктории Беловой. Вот показания соседки. Еще… Кохидзе настойчиво внушал мне, что я дальний родственник шофера со стороны матери через три колена. Наверное, хочет, чтобы отстранили от следствия.
-Да. О том, что ты родственник Каримова и не имеешь права вести следствие, говорил мне и Кобекбаев. Твое родство – это седьмая вода на киселе. Ничего страшного. Но держи меня в курсе дела и обо всех новых фактах докладывай немедленно, чтобы я мог предпринять кое-какие меры. У тебя все?
-Почти. Не верится мне, что Касьянов не сообщил о трупе оттого, что испугался. Тут, по-моему, что-то кроется.
20 августа. Два часа дня. Кабинет следователя Смагулова.
Смагулов сидел у себя в кабинете и просматривал поступившую почту. Один конверт имел пометку: «Личное». Секретарша вручила его отдельно, без росписи в журнале, и хитро подмигнула: «Знаем, мол, вас мужиков!». На конверте было напечатано: «Райпрокуратура. Смагулову. Личное». Тайжан Сакенович, вскрыв конверт, вытащил белый мелованный лист с машинописным текстом: «Смагулов! Ты копаешь там, где ничего нет. Доказательства в машине убийцы – у Касьянова, мастера элеватора. Если ошибешься, платой будет твой единственный сын. Помни об этом!»
И все. Ни подписи, ни намека на то, кто отправил эту письменную угрозу. Анонимку, скорее всего, напечатал человек, заинтересованный в том, чтобы убийцей признали Касьянова. И этот «кто-то» знал, что у Смагулова только один ребенок, которым он дорожил больше жизни.
Женился поздно: отслужил в армии, затем поступил на юридический факультет КазГУ. Окончил его с «красным дипломом», но в аспирантуре не остался, в области не застрял, решил начать с низов, чтобы досконально изучить работу, пройдя все этапы. Он еще не полностью освободился от юношеского максимализма и не такой представлял себе работу следователя. Время донкихотов, оказывается, прошло да и официально декларируемые ценности на поверку оказались неустойчивыми.
Сыну уже было пять лет, и детей у них с женой больше не будет. Отрицательный резус-фактор. И вот теперь какой-то подлец хочет разыграть его отцовские чувства, как козырную карту.
Тайжан Сакенович еще раз оглядел конверт, лист бумаги. Ничего особенного, разве только от записки легким запахом дорогих духов, едва уловимым и нежным. Писала женщина? Или только отпечатала? И чья машинка, какой организации? Или собственная?
Смагулов знал, что прежде от каждой новой пишущей машинки обязательно изымались образцы шрифта. Если только машинка поступила не год-два назад, возможна ее идентификация. Образцы шрифтов, он знал, хранились, где надо.
20 августа. 17 часов дня. Элеватор.
Через ворота элеватора частили автомашины с зерном, но массового завоза, когда хлеб идет сплошным потоком, пока не было. Синий «Москвич» Касьянова стоял возле проходной у двухэтажной будки охраны, а сам он был в комнате главного пульта элеватора, где подписывал наряды.
Касьянов встретил следователя спокойно, поздоровался, пригласил присесть, но Смагулов попросил его выйти.
-Вадим Иосифович, вы не будете против, если мы осмотрим ваш «Москвич»? Это не обыск, вы можете отказаться. Но я буду вынужден взять санкцию… Неприятно, но ничего поделать не могу.
-А в чем дело? – насторожился Касьянов. – Зачем вам моя машина?
-Мне она совершенно ни к чему. Ее всего лишь надо осмотреть: багажник, салон…
-У вас возникли подозрения? Это же нелепость! Глупее не придумаешь! Смотрите, пожалуйста! Мне бояться нечего.
Он в сердцах открыл багажник и начал вытаскивать сумку с инструментами, домкрат, тут под запасным колесом, забелела тонкая нейлоновая веревка, свернутая в кольца.
Вадим Иосифович недоумевающе уставился на нее, хотел взять в руки, но Смагулов остановил и позвал понятых. Касьянов, поняв, что эта находка сразу делает его подозреваемым в убийстве, посерел и еле смог расписаться на нужных бумагах – так у него тряслись руки. Больше ничего интересного для следствия в машине не обнаружилось.
-Подкинул, подлец! – бормотал он, заламывая руки.
-Кто подкинул? – спросил Смагулов. – Это вы о веревки?
-Не было у меня такой веревки! Не было! Это мне подбросили, специально подбросили, чтобы обвинили в убийстве.
-Кто это сделал?
-Кто – он на мгновение задумался. – Не знаю! Ничего не знаю! Но я не убивал Светлану! Со мной зря только время потеряете, а убийцы отмажутся.
-Почему вы считаете, что их несколько? Вы их знаете?
-Ничего я не знаю! Не придирайтесь к словам.
21 августа. 10 часов утра. Кабинет 1 секретаря райкома, председателя райсовета Кобекбаева.
Прокурор Ильин Евгений Павлович вошел в кабинет Кобекбаева по его срочному вызову с последними ударами напольных часов, стоявших в приемной. Кобекбаев кивком пригласил сесть. Ильин устроился у приставного столика и вопросительно посмотрел на Кобекбаева. Тот раскрыл красную папку, достал конверт.
-Скажите, прокурор, кхе-кхе, - начал Кобекбаев. – Прокуратура может защитить честных граждан от шантажа и угроз?
-В чем дело?
-Наша сотрудница Белова Виктория сегодня прошла по делам в кооператив, возглавляемый Кохидзе. Кооператив был закрыт, но в двери торчал вот этот конверт. Она подобрала…
-Извините, конверт лежал на полу или торчал в дверях?
-Какая разница?! Белова взяла конверт и, как всякая женщина, не утерпев, вскрыла его. И хорошо, что вскрыла, и хорошо, что принесла его нам! Кхе-кхе. Прочтите его сами! Это черт знает, что такое! Обливать грязью порядочных людей! – и подал Ильину тетрадный листок в клетку. На нем угловатыми печатными буквами было выведено: «Кохидзе! Ты думаешь, что, убив второй раз, замнешь и первую смерть? Тебе это даром не пройдет! Положи на автостанции 23 августа к 5 часам дня в камеру хранения № 7 под шифром Ж 238 сто тысяч рублей. Иначе обо всем будут знать в Алма-Ате. Доказательства есть и бесспорные! Как получим деньги, на второй день эти доказательства заберешь из этой же самой камеры, под тем же шифром, в то же время».
-Что скажете, прокурор?
-Это шантаж. Но насколько он подкреплен доказательствами?
-Да как можно обвинять уважаемого человека в таком ужасном преступлении?! Это вымогательство чистой воды, кхе-кхе! У Кохидзе есть убедительное алиби, его видела соседка, есть показания Беловой, и они чего-то стоят! Я поручаю вам, товарищ Ильин, найти этого подлеца! Вашему следователю следует не подозревать достойных людей, а искать настоящих преступников! Легче всего свалить вину на честного и подогнать факты. Но это дело не пройдет! Кхе-кхе. Виновный должен получить по заслугам, чтобы другим неповадно было. Вы меня поняли, товарищ Ильин?
-Вы мне отдадите анонимку?
-Для этого я и пригласил вас. Ежедневно держите меня в курсе дела. Мы заинтересованы, чтобы не чинилось никаких препятствий деятельности новых торговых и экономических структур, идущих курсом обновления! Кхе-кхе. Можете идти.
21 августа. 19 часов 35 минут. Кабинет прокурора Ильина.
По виду прибывшего из области Смагулова Ильин определил, что поездка была удачной.
-Сияешь, как начищенный тульский самовар. Экспертиза дала факты для следствия?
-Нейлоновая веревка, снятая с трупа, и та, что изъята из багажника автомобиля Касьянова, идентичны по всем параметрам. А наводка с анонимной угрозой отпечатана на машинке, принадлежащей райсовету и имеет инвентарный номер – 43. Лист бумаги с анонимкой имеет отпечатки пальцев. Их нам «проявили».
-У меня тоже новости. Вот тебе вторая анонимка. Двойной шантаж. Эта бумажка попала к нам через Кобекбаева.
-Кобекбаева?
-Анонимку ему отдала Белова, найдя у запертой двери конторы Кохидзе, а Кобекбаев вызвал меня и приказал найти автора, притянув к этому делу и высокие материи. Но я думаю, что кооператора не обрадует поступок Виктории Павловны, если в письме есть доля правды. Тебе надо переговорить с Кохидзе. Что он сам об этом думает, кого подозревает? И что это за первое убийство? О чем речь? Не был ли Кохидзе когда-либо причастен к чьей-то смерти?
-Он нет. Его шофер – да. Светлана Михайловна неофициально обвинила Каримова, что он задавил ее сына, но затем отказалась от своих слов.
-Припоминаю. И после этого случая она ушла от мужа… Теперь шантажист, по всей вероятности денег не получит. Что он предпримет в этом случае? Исполнит ли свою угрозу? Нам, да и области он не доверяет, грозит Алма-Атой, что руки Кохидзе туда не дотянутся. Что предпримет Кохидзе, когда Белова ему об этом расскажет? Сегодня коммерсанта в поселке не было, он отправился за товаром по совхозам. А теперь давай по домам: утро вечера мудренее.
22 августа. 8 часов утра. Кабинет прокурора Ильина.
-Здравствуй, Тайжан Сакенович! Как собираешься действовать дальше? Продумал будущую беседу с Кохидзе?
-Думаю, Евгений Павлович, что первая анонимка – это попытка пустить следствие по неверному пути. Если бы веревку нашли у бывшего мужа потерпевшей, разговор был бы другим: вместе с изъятой сумочкой – это почти доказательство вины. Касьянов к убийству, мне кажется, не причастен. Но он в чем-то опасен анонимщику, раз его пытались «подставить». Узнаем, кто отпечатал анонимку, узнаем и ее автора, узнаем, кому это выгодно. Убийцей может быть и шофер Кохидзе, и бывший муж. Ни у кого из них прямого алиби нет. Но почему тогда шантажируют Кохидзе? Требуют откупного? Значит, он как-то связан с убийством? Может, Безрук убита по его приказу? И что это за первое убийство, которое удалось скрыть? Не смерть ли это сына погибшей? Тогда фраза, обращенная к Кохидзе, имеет смысл. Я схожу в райсовет и узнаю, кто работает на пишущей машинки под номером 43. Но боюсь, как бы мы не подтвердили высказывание Солона, что законы подобны паутине: если в них попадается бессильный и легкий, они выдержат, если большой – он разорвет их и вырвется.
-Да. Солон знал, что говорил.
22 августа. 9 часов утра. Кабинет Кохидзе.
-Георгий Шалвович, кто по-вашему, мог написать анонимку?
-Преставления не имею! Какой-то шантажист решил поживиться! Но это ему не удастся! Георгия на понт не возьмешь! – Кохидзе шипел и выглядел растерянным. – Пусть докажет мою вину, пусть предоставит вещественные доказательства! Пусть…
-Кохидзе, вы все-таки подумайте, кому выгодно вас шантажировать?
-Да бездельнику, который за свою жизнь и рубля не заработал! Крутиться надо, но не все это умеют, вот и завидуют, хотят урвать куш. Считают, что мне деньги падают с неба. Поверишь, у меня не наберется и тысячи рублей сводных денег – они все вложены в дело. Деньги должны делать деньги – это есть основной закон… Я вот слышал: и тебя пытаются напугать. Они что, и у тебя деньги требуют?
-Хуже. Но давайте по вашему делу… Значит, вы никого не подозреваете?
-Нет. Я никому зла не делал, ни с кем не ругался, никого не оскорблял… Я чист перед людьми и законом. И никого не подозреваю!
-Когда-то Безрук Светлана Михайловна обвинила вашего шофера Каримова Ердена в гибели своего сына. Правда, она потом отказалась от своих слов, но факт такой был… Не знаю, его ли имели в виду анонимщики, когда написали, что вам удалось замять одну смерть? Кстати, я выяснил, что Ерден действительно является моим дальним родственником по материнской линии, но прямое родство учитывается у нас, казахов, только со стороны отца. Он для меня – седьмая вода на киселе. И потому меня от следствия не отстранили и не отстранят… Так не смерть ли сына Светланы Михайловны имели в виду анонимщики?
-Зачем его?! А впрочем, может быть, и его, - допустил он, - шантажисту все годится в дело, лишь бы напугать, но не на того нарвался!
-Шантажисту или шантажистам? Как вы думаете?
-Не знаю. Я ведь записки не видел. Но, думаю, их немного. Если б за ними была сила, он не таился бы так, взял бы меня за жабры. А он прячется в тень, не светится.
-Вы кое в чем правы. Вы не работали в милиции?
-Работал, но потом ушел. За какие-то гроши жертвовать жизнью? Это не по мне. Риск должен оплачиваться. Получать жалкие 120 рублей, не иметь ни кола, ни двора. Даже от меня, грузина, жена ушла, потому что не видела сутками. Какая женщина такое вытерпит? Ей нужен муж, мужчина, детям – отец, а тебе – дом, семья, дети, где ты можешь расслабиться, где тебя ждут. Ты представляешь, от меня, грузина, жена ушла?..
-Кроме этой записки больше к вам никто с угрозами не обращался? – прервал Смагулов Кохидзе.
-Прямо нет. Но звонки были. Знаешь, звонит и ничего не говорит, только в трубку дышит. Несколько раз за час бывало.
-В трубке ничего, кроме дыхания, не прослушивалось?
-Ничего, вроде шум какой-то, словно машина работает или механизм.
-Почему убийство Светланы Михайловны анонимщик приписывает вам? Ведь вы были в это время у Виктории.
-Не знаю почему! Не знаю! Соседка нас видела и подтвердила, чего же вам еще надо?!
-Может, анонимщик имел в виду вашего шофера, а в его лице вас?
-Не знаю. Я отпустил шофера рано. Оказывается, он потом повез Свету в рощу, туда потом приехал ее муж. Я никого не обвиняю, никого! Бог им судья. Но я хочу знать, кто убил Свету!
-А не ваш ли шофер, скажем так, виновен в ее смерти?
-Нет, что вы! А впрочем, ручаться за кого-либо на все сто процентов я не могу.
-Ваш шофер Каримов в тот день вам не звонил, не встречался с вами?
-Нет.
-Странно. Он говорит, что сразу поехал в поселок, а Иван Петрович Безрук утверждает, что ваша машина, наоборот, поехала в сторону областной трассы. Тут получается нестыковка.
-Вы спросили, кому это выгодно? Может, это выгодно старому Безруку, а может, кому другому?
-Вы знакомы со сменным мастером Касьяновым?
-Встречались несколько раз в компании
-Белова говорила вам, что она нашла анонимку?
-Говорила… Лезет не в свое дело и кто ее просил! Сам бы разобрался!..
-Почему вы думаете, что письмо написано мужчиной?
-Не знаю.
-И что намерены предпринять?
-Меня им не запугать!
-А если вы сделаете вид, что согласны на их условия и положите в камеру хранения деньги или что-либо, похожее на деньги, а мы проследим, кто их возьмет?
-С преступниками я ни в какие сделки не вхожу. Им только поддаться… Всю жизнь будут потом ездить. У них ничего не выйдет, клянусь мамой! А впрочем, давайте, я согласен. Я сделаю, как вы сказали.
22 августа. 11 часов утра. Кабинет следователя Смагулова.
Сосредоточенно прокручивая в мыслях выявленные факты, Тайжан Сакенович пытался проработать очередную рабочую версию. Он выяснил, что пишущая машинка № 43 закреплена за Беловой Викторией Павловной. В кабинете Белова работала одна, ключ был только у нее, значит, анонимка отпечатана с ведома хозяйки машинки или ею самой.
Нечто подобное можно было предположить. Сегодня Кохидзе проговорился, что знает о письме-угрозе, полученным Смагуловым, а этого он знать не мог. Об этом Тайжан Сакенович рассказывал прокурору. Выходит, автор анонимки – Кохидзе? Далее…
Когда-то Светлана Михайловна Безрук обидела шофера Кохидзе Каримова, обвинив в гибели сына…
Когда-то Светлана Михайловна ушла от мужа…
Когда-то Светлана Михайловна отвергла Касьянова… И таких «когда-то» можно было бы нанизывать на версию и дальше, но только ведь на убийство толкает что-то серьезное: какая-то прямая угроза самому существованию убийцы. Мы имеем не уличное ограбление со смертельным исходом, а хорошо продуманный и исполненный акт. И если бы не тракторист, заглянувший в траншею, то сегодня пришлось бы заниматься не убийством, а исчезновением…
А почему в сумочке погибшей оказалась пачка десятирублевок? Взятка? Или откупная со стороны убийцы? Или деньги подброшены?
22 августа. 16 часов дня. Кабинет следователя Смагулова.
Уверенно простучали каблучки, дверь резко отворилась, и в кабинет, благоухая ароматом дорогих духов, ворвалась Виктория Павловна Белова. Смагулов встал, усадил посетительницу на один из трех стульев, стоявших у противоположной стены – предлагать ей место в центре кабинета, где обычно сидели допрашиваемые, показалось ему кощунственным. Виктория небрежно подтянула вверх и без того короткую юбочку, обнажив почти до того места, откуда росли они, длинные полноватые ноги.
-Вы хотели меня видеть? – спросила она через вуалетку белой широкополой шляпы, растягивая слова и недовольно хмурясь, как избалованный ребенок. – Соскучились? А я вас уже забыла! Так что зря все это!
-Что зря? Что вы имеете в виду?
-А то, что зря вы набиваетесь мне в любовники!
Тайжан Сакенович встал и театрально поклонился:
-Нет мужчины, который устоял бы перед вашей красотой! О том, чтобы стать вашим любовником, я и мечтать не смею… Не по Сеньке шапка! Где уж мне, посредственности, до вас, такой пленительной, такой яркой?! – эта грубая лесть, почти насмешка, подействовала на Викторию как бальзам. Она повеселела и, если и хотела учинить каверзу, то пока оставила это намерение.
В кабинет вошел прокурор. Евгений Петрович поздоровался, взял стул, стоявший в центре, и, переставив его к окну, сел и стал рассматривать Викторию. Красивая женщина – это уже гарантия доверия к ней авансом. Разве можно унижать красоту подозрениями?! Она ведь призвана спасти мир!
Белова кокетливо начала строить глазки Ильину, не забывая и Смагулова. Она жеманно попросила воды, но, отпив глоток, капризно протянула: «Теплая!» – и, отдав стакан, промокнула губы кружевным платочком. Так велики были чары этой женщины, что Смагулов чуть не кинулся в приемную, где у секретаря всегда можно было найти в холодильнике несколько бутылок минералки. Но вовремя опомнился.
Виктория беспечно щебетала обо всем и ни о чем, а мужчины терпеливо ждали. Наконец, она замолчала и посмотрела на Ильина. Тот кивнул на Смагулова. Белова повернулась к нему.
-Вы помните наш предыдущий разговор? – начал Смагулов. – Вы говорили, нет человека, который мог бы подтвердить, что вы были с Кохидзе у вас дома в тот вечер, когда погибла Безрук. А сейчас выяснятся, что свидетель все-таки нашелся.
-Об этом я тогда не знала. Когда свидетель понадобился, я начала расспрашивать соседей и одна из них, Кийко, припомнила, что видела, как мы с Кохидзе сидели на кухне. Было это между шестью и семью вечера… А сама я ее не видела…
-Во сколько вы ушли с работы в тот день?
-Около четырех дня, точно не помню.
-Вы отпросились в три часа, но не в четыре. Где вы провели этот час до встречи с Кохидзе? Ведь вы утверждали, что он пришел к вам в четыре часа.
-Мало ли где может ходить женщина… Зашла по дороге в универмаг.
-И ничего хорошего не высмотрели?
-Нет!
-В каких отделах были?
-Помнится, подходила к отделу, где продаются украшения и разная бижутерия.
-Что-нибудь купили?
-Да.
-Но ведь этот отдел тогда не работал.
-Ты меня на понт не бери! – взорвалась Белова, зло сверкнув глазами и потеряв очарование. – Где была, там меня уже нету! В сортире я просидела! Целый час! Докажи, что не так!
-Хорошо. Оставим пока это. А как вы объясните то, что анонимку, вот ее текст, напечатали на вашей машинке? Никто другой без вашего ведома не сможет ею воспользоваться: кабинет отдельный, на ночь опечатывается, ключ только у вас. Зачем вы это сделали? Может, кто вас об этом попросил?..
-Какая анонимка? Ничего не знаю!
-Надеюсь, у вас не случится, как в прошлый раз, истерики? Я не верю, что она у вас настоящая…
-Какая истерика?!
-На вашем рабочем месте, на второй день после нашего разговора. Я не знал, что у вас такая запоздалая реакция.
-Не было у меня никакой истерики! Это вы все придумали: и анонимку, и машинку, и истерику!
-Выходит, насчет истерики Кобекбаев соврал… но вот лист бумаги с анонимкой, отпечатанной на вашей машинке, хранит рисунок чьих-то пальцев. Будьте добры, позвольте нам сделать оттиски с ваших прелестных пальчиков. И если они не подойдут к тем, тогда будем искать дальше.
И тут Белова себя выдала:
-Я же несколько раз вымыла руки с мылом, - начала она и осеклась, поняв свою оплошность.
-Вам это подсказал Кохидзе? – подхватил Смагулов, но Виктория замолчала, безучастно глядя в пыльное окно. Пришлось ее отпустить.
23 августа. 2 часа ночи. Недостроенный дом.
Касьянов висел, нелепо запрокинув голову, будто смотрел на нейлоновую (опять нейлоновая!) веревку. В свете автомобильных фар фигура его отбрасывала гигантскую изломанную тень.
Карманы пиджака и брюк были кем-то вывернуты, и все лежало беспорядочной кучкой: скомканный мокрый носовой платок, расческа, перочинный нож, пустой бумажник и сломанная шариковая ручка, вдавленная в землю.
Когда веревку перерезали, тело мягко осело. Его на носилках занесли в машину скорой помощи, где к осмотру приступил районный хирург-травматолог. Он мучился с похмелья, был зол и всех торопил.
Тайжан Сакенович осмотрел комнаты недостроенного жилища, несколько раз обошел дом. В одном месте показалось, что имеются неясные следы, и он решил вернуться сюда спозаранку, при дневном свете, а пока, на всякий случай, оставить охрану.
Возле машин нетерпеливо топтались парень с девушкой, набредшие в поисках укромного уголка на труп Касьянова. Парень, накинув на плечи подруги свой пиджак, крепко прижимал к себе, она же изредка вздрагивала – все никак не могла успокоиться после потрясения.
Смагулов усадил их в машину.
23 августа. 6 часов утра. Пепелище дома Касьянова.
Сизый дым вился над пепелищем дома Касьянова. Печная труба торчала, словно угрожающий перст. Пахло гарью и сладковатым запахом горелого мяса. Под ногами плескалась вода, хлопьями летала сажа. Полуобгорелая цепная собака жутко и горестно выла. Огонь не тронул подворья, домашняя живность не пострадала, но, испытывая тревогу, ревела и визжала на все голоса.
23 августа. 10 часов утра. Кабинет прокурора Ильина.
-По факту гибели Касьянова… Смерть наступила, как утверждает судмедэксперт, незадолго до того, как его обнаружили. Вскрытия пока не было, но поверхностным осмотром установлено, что не теле имеются множественные прижизненные повреждения, даже ожоги. Тело висело на нейлоновой веревке, которая, я думаю, идентична найденным на трупе Безрук и в машине Касьянова по анонимной наводке. Сменный мастер был на работе до 24 часов ночи 22 августа. Наткнулись на него в недостроенном доме в половине второго ночи 23 августа. Почти в то же время загорелся его дом. На пепелище обнаружены два трупа: мужской и женский, сильно обезображенные огнем. Но женский труп опознать удалось – это жена Касьянова. А вот с мужским – проблема. К смерти Касьянова, кажется, имеет какое-то отношение шофер Кохидзе Каримов: в недостроенном доме, недалеко от трупа, лежало его водительское удостоверение. Придется допросить парня. Что-то много смертей там, где он появляется…
-Где был Кохидзе?
-В интересующее нас время – у Беловой. Установлено точно.
-Ты не забыл, что сегодня в 15 часов дня на автостанции проводится операция.
-Кохидзе подготовлен. Он положит макет – «куклу» – в секцию № 7. За час до назначенного срока на автостанции уже будут ребята из угро. Организована страховка и на ночь, и на утро. А сейчас надо поговорить с Каримовым.
-Что ты обо всем этом думаешь?
-Не имея материалов вскрытия, трудно строить версии. Но напрашивается такое предположение: Касьянов, придя с работы, застает дома любовника жены и в состоянии аффекта убивает их, поджигает дом и кончает самоубийством. Однако возникает несколько вопросов. Почему Касьянов не повесился в своем сарае или гараже? Кстати, там все перевернуто вверх дном. А чтобы свести счеты с жизнью, идет на несколько сот метров. А если все-таки ушел, то почему не поджег заодно и гараж? Жечь так жечь! И сараи? Все равно оставлять некому… Детей нет…
-Надо сходить к Касьянову на работу, поговорить с людьми, осмотреть его рабочий стол.
23 августа. 12 часов дня. Кабинет Кохидзе.
Хозяин кабинета любезно уступил его Смагулову, чтобы он смог допросить Каримова, а сам отъехал куда-то на «Ниве». Каримов сидел, сцепив пальцы в замок, ссадины на плече почти затянулись – осталось всего несколько струпьев. На руках бугрились мозолями ударные кентосы – Каримов до сих пор не бросил тренировок по рукопашному бою. Его крепко сбитая фигура была напряжена, словно перед броском.
-Я слышал. Вы служили в Афганистане. Долго?
-Полтора года.
-Есть награды, ранения?
-Орден Красной Звезды.
-За что наградили?
-За то, что людей убивал!
-Что же вы так? За это наград не дают…
-А вот и дают! – взорвался Каримов. – Вы что, считаете, что воюют под музыку, что война – праздник? Да знаете ли, чем война пахнет? Дерьмом и кровью! Спали вы рядом с трупом своего мертвого товарища? Укрывались от пуль его мертвым телом?! Нас, детвору, бросили в Афган, как котят в речку: выплывешь – будешь жить! А сколько убитых?! Сколько сошло с ума?! Сколько калек?! Об этом стыдливо умалчивают. Пишут об интернациональном долге! Зачем чужим, абсолютно чужим людям наш образ жизни? Разве только у нас истина? И разве истина доказывается кровью? Кровь нужна лжи, но не истине!
…Смагулов видел, что Каримова прорвало, и ждал, когда он выговорится. Тем более, что у него самого эти мысли вызрели вопреки пропаганде, но поделиться ими он не мог: мешали и должность, и осторожность.
Наконец, Каримов замолк.
-Ты, Ерден, оказывается, мой родственник по материнской линии. А я и не знал. Выходит, ты мне дядя, а я твой племянник? – Смагулов перешел на «ты».
-Дядя моложе племянника? Как так?
-И не такое бывает. Давай продолжим наш разговор. Когда демобилизовался?
-Весной был год.
-Почему же тебя взяли? Ты ведь один у матери, а отца давно нет.
-Взяли. Не своих же детей посылать под пули…
-А жена?
-Она – безотцовщина, если вы это имеете в виду.
-Дружили, наверное, до армии?
-Она ждала меня. И только их молитвами – матери и ее – я выжил. Я не мог погибнуть, никак не мог! Кому они нужны, кроме меня…
-Скажи, Ерден, ты на днях у недостроенных домов на краю поселка был?
-Нет.
-Как же ты объяснишь, что твои водительские права были найдены возле трупа Касьянова?
-Возле трупа?! Нет, права у меня в машине, в бардачке. Сейчас Кохидзе подъедет и я вам их покажу.
-Вот твои права. Или у тебя их несколько?
Каримов внимательно просмотрел документ, будто видел его впервые. Задумался, уставившись в пол.
-Сволочь! – вырвалось у него.
-О ком это ты? – спросил Смагулов.
-Да так, это я про себя, - буркнул Каримов.
-Ты был там? – настаивал Смагулов.
-Мне нужно поговорить с Кохидзе!
-Сначала ответь мне, куда ты возил 15 августа, в четверг, в 3 часа дня Белову Викторию Павловну и где ты ее высадил?
-Домой отвез.
-Но ведь она появилась дома только в четыре часа, а потом ты повез Светлану Михайловну в рощу. Время запомнил?
-Полпятого было.
-Ты ей звонил в начале пятого?
-Нет. Я встретил ее на улице. Она попросила, как отказать? Я отвез ее и оставил в роще.
-С кем она там встретилась?
-Наверное, с мужем. Он подъехал туда, а когда они показались из рощи, я уехал.
-Ты ясно видел в люльке мотоцикла женщину?
-Нет, но в люльке кто-то сидел, а кто это мог быть, кроме Светланы Михайловны?
-Во что она была одета?
-Во что-то темное. Далеко было…
-Значит, в начале четвертого ты отвез Викторию Белову к ней домой. А Георгий Кохидзе где был в это время?
-В квартире Виктории.
-У него и ключи есть? Скажи, Ерден, в каких отношениях ты был с Вадимом Иосифовичем Касьяновым?
-Мы не знакомы. Слышал, он любил собирать людские грешки…
-А его супруга? Что о ней знаешь?
-Она была начальником лаборатории. Говорили, что Галина – баба строгая, работу знает, мужа держит в узде. Больше ничего добавить не могу. Да! Поговаривали, что у них деньги водятся. Это все.
-Пройдем со мной. Кохидзе пока обойдется без тебя.
-Арестовываете?
-Пока задерживаю.
23 августа. 15 часов дня. Автовокзал.
Автовокзал был нашпигован переодетыми в штатское участковыми инспекторами из глубинных совхозов. Дело было на контроле в райкоме партии, и о результатах операции следовало немедленно доложить самому Кобекбаеву.
Ровно в 15 часов Кохидзе подошел к камере хранения № 7, положил в нее бумажный сверток и закрыл дверцу, набрал требуемый номер Ж 238. Но до 19 часов вечера никто к секции № 7 даже не подошел. Автостанцию закрыли, в зал ожидания ввалилась толстая техничка с ведром и шваброй. В 20 часов она уборку закончила и ушла, заперев двери на два замка. Наблюдение велось до самого открытия автостанции в 6 часов утра, продолжалось и днем – до самого закрытия, но никто за деньгами не явился.
Кобекбаев рвал и метал, и одному богу известно, сколько начальственного гнева он излил на бедные головы сотрудников милиции и прокуратуры.
23 августа. 16 часов дня. Кабинет старшего мастера элеватора.
В кабинете стояло три стола: один большой, двухтумбовый – начальника, два поменьше – сменных мастеров.
Тайжан Сакенович второй раз перекладывал содержимое стола Касьянова: нормы выработки и расценки, табель работников смены, чистые бланки нарядов, несколько тетрадок с записями заданий и всякую мелочевку. В них ничего для следствия не было. А когда Смагулов уже заканчивал повторный осмотр, он поднял старую газету, постеленную на полку тумбы стола. Увидел двойной лист в клетку, развернул и прочел надпись: «В отходах!»
Графика букв удивительно напоминала почерк автора анонимки, посланной Кохидзе. Такими же были фактура бумаги, размеры листа и клеток. Общая тетрадь, откуда этот двойной лист был вырван, принадлежала старшему мастеру.
Смагулов изъял тетрадь, двойной лист бумаги с надписью, чтобы, приложив шариковую ручку, найденную на месте смерти Касьянова, отправить все на экспертизу.
23 августа. 18 часов. Кабинет прокурора Ильина.
-Евгений Павлович, что могут означать слова: «В отходах!»? И бумага, и буквы очень похожи на анонимку, подброшенную Кохидзе. Уж не Касьянов ли автор ее? И не подсказывает ли место, где он что-то спрятал? Значит, он предполагал, что мы осмотрим его стол? И где – «в отходах»? На элеваторе? Но там несколько силосных ям занято, будет тонн четыреста, не меньше. Или у него дома? В сарае я видел большой железный ларь. Его содержимое – почти чистое зерно. Может, поискать все-таки в ларе? Не случайно Касьянов положил лист под газету, не случайно… Туда мало кто заглянет.
-Поезжай и посмотри на месте. Чем черт не шутит…
23 августа. 19 часов. Пепелище Касьянова.
До осеннего равноденствия оставалось еще более месяца: было совсем светло, когда Смагулов добрался до пепелища Касьянова.
Он еще дымилось. Сердобольные соседки подоили корову и задали корма всей домашней живности. Полуобгоревший пес издох и лежал, плоский и страшный. Кот сидел на столбе и тоскливо мяукал.
Смагулов взял проволоку. В присутствии понятых стал прощупывать ларь с зерном. В дальнем углу наткнулся на что-то твердое. Разгреб отходы и вытащил старую женскую сумочку.
24 августа. 9 часов утра. Кабинет прокурора Ильина.
-Я только что из райотдела. Там ЧП.
-Знаю.
-Каримов убит при попытки к бегству… Умер на моих руках. Если б я подошел туда на несколько минут раньше! Если б! Но он успел мне кое-что сказать. Это несколько проясняет ситуацию, но не совсем… А вот в сарае у Касьянова я нашел целый набор улик. Помните, в ушах Светланы Михайловны отсутствовала одна серьга, вырванная из мочки? Вот она! Тут еще нож, весь в засохшей крови с ясными «пальчиками», и еще трусики, дамские. С погибшей их не снимали. Да и не та комплекция – подходят они женщине более стройной, худощавой… Да и элегантны. У Светланы Михайловны одежда была стандартная, ширпотребовская, хоть и работала в райпотребсоюзе. Чьи же они? Но самое главное – опять та же бумага в клетку, те же буквы. Но надпись другая: «В сейфе». Что это может означать? Какой сейф? У него ни на работе, ни дома сейфов нет и не было. В банковский он положить не мог – у нас такое не практикуется. В сейфе хранения? В каком? Мы знаем код одного из них: Ж 238. Может об этих уликах шла речь в анонимке? Но ничего утверждать нельзя, не имея итогов экспертизы по новым «вещдокам». А мы еще по старым не получили результатов.
-Выходит, Касьянов шантажировал Кохидзе, выходит, Кохидзе виновен в смерти Безрук и ее сына? Убийца – Кохидзе, а не муж погибшей и не Каримов? Но Георгий Шалвович в это время был с Беловой, а возле мертвой видели ее мужа, Каримова и Касьянова.
24 августа. 11 часов утра. Кабинет прокурора Ильина.
Посетительница робко присела на краешек стула, и было видно, что только необходимость привела ее в прокуратуру.
-Я вас слушаю, - сказал Смагулов, закрывая папку с бумагами.
-Варя я, Светлова. Я насчет Каримова, шофера спекулянтского. Его арестовали, говорят, что убил Безручку из райпотребсоюза. Неправда это! Не мог он ее убить! Он в это время был у меня!
-Вы знаете время смерти Безрук?
-Так ведь все говорят, что убили ее 15 августа, вечером, и с 6 часов она вроде была уже… Ерден не убивал! Он в эти часы мою девочку спасал – Любу, а его в тюрьму! И слушать ничего не хотят! Вот я сюда к вам… Не знаю, куда идти, если вы тоже…
-Успокойтесь. Расскажите сначала.
-Вот я и рассказываю. У нас перед домом колодец есть. Глубокий. И без крышки. Моя Любушка возьми и загляни туда. И упала! Каримов же как раз мимо проходил и сразу прыгнул за Любой. Он держался на воде, пока помощь не подоспела и не вытащили их обоих. Я с работы домой пришла, а там – толпа, мокрая Люба. Ерден домой собирался. Я не дала уйти. Домой завела, одежду обсушила, чаем напоила, сто граммов налила, сама проводила, матери и жене сдала. Руки ему целовала и раны его. Он ободрался, прыгая в колодец… А его посадили! Я этот день и час этот до самой смерти помнить буду! А его – в тюрьму! Какой он убийца, если за чужого ребенка в колодец полез? Люба захлебнулась уже, он там ее откачал! Ни за что человека посадили и слушать ничего не хотят! Как глухие все!
-В какое время вы пришли с работы?
-В половине шестого. По дороге я никуда не заходила, хлебом еще в обед запаслась. Их уже вытащили. У него в воде часы остановились. Показывали они без пятнадцати пять. Если бы не Каримов, Любаша в это время померла бы! Время я хорошо запомнила. Вздрогнула даже, когда увидела и поняла, что часы его стоят на смертном времени! Он в колодце минут 30 плавал, пока не пришли за водой. А кричать он не стал, чтобы не пугать Любашу: та и умом могла бы тронуться и заикой стать.
-Где вы проживаете?
-Да на Степной, 15. На отшибе. Прохожих мало. Это счастье, что Ерден там оказался! Это значит, жить моей Любушке еще долго-долго… Дай-то бог ему здоровья!
-Во сколько пришел домой Каримов?
-Они от нас далековато живут. Пока дошли вместе, как раз семь часов показывало.
-А разве не на машине?..
-Нет. Пешком.
-Может, машина дома стояла?
-Нет. Не было ее в гараже и во дворе не было. Гараж открытый был…
24 августа. 13 часов дня. Контора Кохидзе.
Щегольские усики Кохидзе потеряли форму, на щеках топорщилась густая с проседью щетина. Он напряженно смотрел на Смагулова, пытаясь угадать, с чем тот пришел.
-Вы утверждали, Георгий Шалвович, что за рулем «Нивы» во время гибели Светланы Михайловны был Каримов. Но выяснилось, что он никак не мог быть там!
-Кто вам это сказал? Сам Каримов? Я слышал, вы его пристрелили! Так что навряд ли от него… Может, он дал письменные показания? А я вот утверждаю, что мы в это время с Викторией были у нее дома. Есть свидетельница.
-Выходит, машина сама, без шофера отвезла Светлану Михайловну в рощу?
-Как без шофера? Я же говорю, что Света была с Каримовым! Ерден оставил ее в роще и поехал домой, но возле траншеи забарахлил мотор. Пока чинил, он видел, что в его сторону едут супруги Безрук. Встречаться с Иваном ему не хотелось, и он припустил оттуда.
-Куда?
-В сторону областного центра. Туда Иван не поехал бы.
-А Каримов утверждает, утверждал, - поправил Смагулов, - что поехал домой. Вы договорились в основном, но упустили мелочи…
-Ничего я не упускал!
-Кто был за рулем в тот роковой вечер?
-Ерден!
-Не он! У меня есть свидетели, которые видели, как Каримов спас ребенка, упавшего в колодец, а вы его отправляете в рощу.
-Так это был он? Слышал такое… Хорошо! За рулем был Ерден, я сидел сзади за тонированными стеклами. Мы взяли Свету на краю поселка. Водитель остался, а я повез Светлану в рощу. Там мы немного посидели, выпили, потом она попросила оставить ее, сказала, что назначена встреча с мужем и ей надо с ним поговорить. Я уехал, но возле траншеи остановился. Так, на всякий случай. Прождал долго, около часа и уехал, увидев их.
-А до этого вы в рощу не приезжали?
-Нет.
-А вот у меня есть сведения, что ваша машина побывала в роще в 15 часов 30 минут. Кто был за рулем?
-Не знаю. Может, Ерден приезжал. Да! Да ведь он привозил сюда закуску и выпивку! Как же я об этом забыл?!
-Почему вы раньше сознательно вводили следствие в заблуждение, скрывали правду? Да еще и Ердена заставили говорить неправду?
-А кто бы мне поверил? Вы? Прокурор? Милиция? Ведь обстоятельства сложились так, что я был почти единственным подозреваемым.
-Положим, не единственным… Где в это время была Белова?
-У себя дома.
-Почему вы заставили ее напечатать анонимку?
-Никто не заставлял! Это ее самодеятельность! Хотела, чтобы вы отстали, по-своему защищала меня…
-Она оговорила Касьянова, а вы подбросили ему нейлоновую веревку в машину. Под какую статью это подпадает?
-Никому и ничего я не подбрасывал! Я этого Касьянова и не знаю вовсе.
-Знаете. Это тот, кому вы когда-то били морду за то, что сует нос не в свое дело.
-Ах, этот, с элеватора! Его знаю. Тут в поселке много Касьяновых, всех не упомнишь.
-Как раз Касьяновых, кроме них, в поселке-то и нет! Ну да бог с ними. Значит, Белова в это время была дома?
-Да, у себя дома.
-И есть свидетели? Это не та соседка, что видела вас через окно, когда вас там не было и быть не могло?
-Она видела Викторию, а не меня, потому и подтвердила алиби.
-Может, она видела Белову не в тот день, а раньше, или позже?
-Эта женщина вполне может перепутать дни – пьет без просыпу.
-И, странно, она утверждает, что видела именно вас, Кохидзе. Именно вас, а не Белову.
-Наверное, померещилось спьяну.
-Выходит, вы признаете, что ее свидетельские показания ничего не значат?
-Ничего не признаю!
-Я никак не пойму: зачем было подбрасывать веревку Касьянову и оговаривать его? Если бы веревку нашли у Ивана Безрука – это было бы почти доказательством его вины. А так получился холостой выстрел. Чем вам мешал Касьянов? И кто его убил?
-Он сам повесился! Все говорят, что он застукал жену с любовником, прикончил их, а сам вздернулся.
-В это можно было бы поверить, но Касьянова нашли слишком рано. Он был мертв почти час, когда загорелся его дом. А для поджога использовался бензин…
-Мне он не мешал. Говорю же, что пути наши не пересекались.
-Почему права на вождение автомобиля, принадлежащие вашему бывшему шоферу Каримову оказались у тела Касьянова?
-Откуда мне знать!
-Кто тот мужчина, найденный на пепелище вместе с трупом Касьяновой?
-Не имею понятия. Наверное, ее любовник. И почему вы меня об этом спрашиваете? Что, я должен знать всех встречных и поперечных? Всех собак на меня повесить решили?
-Хорошо. На этом пока прекратим. Вот вам повестка. Прошу явится ко мне в понедельник, 26 августа, к 9 утра. И подпишите обязательство о невыезде.
25 августа. 10 часов утра. Кабинет начальника лаборатории элеватора.
Сейф трагически погибшей Касьяновой – начальника производственно-технологической лаборатории – хранил много всякой всячины и среди них был запечатанный пакет из плотной бумаги, на котором знакомыми угловатыми печатными буквами было написано: «Следователю». Из пакета в присутствии понятых Смагулов вынул несколько листов бумаги, исписанным мелким экономным почерком: "«Если вы читаете эти строки, значит, дела мои плохи. Возможно, что я уже мертв. И виноватым в моей смерти будет Кохидзе Георгий Шалвович – председатель торгово-закупочного кооператива, ибо моя смерть выгодна только ему. Но, возможно, до этого и не дойдет, но я, на всякий случай, решил подстраховаться и положил это письмо в сейф жены. Сюда уж он не доберется. Но давайте по порядку…
Весной 1990 года Кохидзе взял себе шофером Каримова Ердена и через несколько дней под колесами его «Нивы» погиб сын Безрук Светланы Михайловны. Она обвинила в этом Каримова, но затем отказалась от своих слов, потому что за рулем машины был Кохидзе – ее любовник, самый близкий ей тогда человек.
Безрук дала ему торговые связи, помогла наладить дело, но сама от этого ничего не имела. Ну, может, подарки, и то недорогие, этакий памятный презент. У нее была добрая, но сумбурная натура, порыв заменял ей все. И в людях она не разбиралась… Позолоту, бижутерию принимала за настоящую ценность, а мыльные пузыри пустословья – за правду. Ее заворожил павлиний хвост Кохидзе, а надежный, как скала, но молчаливый и неласковый муж казался недотепой. Она простила Кохидзе смерть сына, ибо любила… но Кохидзе ее предал, переметнувшись к местной секс-бомбе Беловой Виктории Павловне, работающей машинисткой в райсовете. И привлекали его не столько прелести женские, сколько протеже Беловой Кобекбаев – первый человек района. Эта связь давала ему большие материальные и моральные прибытки, ставила выше остальных.
Рано или поздно Кохидзе убрал бы ставшую ненужной Безрук, ибо оставалась опасность, что всплывет дело о смерти мальчика. Гибель ее была предрешена, но, боюсь, я это ускорил. Я написал Кохидзе первую анонимку и пригрозил, что расскажу о его вине в смерти сына Безрук С.М. Он мог подумать, что анонимку написала бывшая любовница, и решил быстрее разделаться с ней…
У меня есть подзорная труба. Купил по случаю в области за 60 рублей. Двадцатикратное приближение! Люблю из нее наблюдать с верхотуры элеватора за жизнью поселка. Очень интересно, очень!
15 августа я заметил, что машина Кохидзе в начале четвертого часа дня отправилась в рощу, побыла там немного, вернулась и в половине пятого опять поехала туда же, оставив на краю поселка Каримова. Это меня заинтересовало, и я взялся за трубу. Я просмотрел момент, когда Ерден спасал ребенка. Увидел только конец события, толпу, и ничего не понял, так как следил больше за рощей. Хотя расстояние до рощи около двух километров, но при двадцатикратном приближении казалось, будто люди рядом, в ста метрах.
Из поселка роща не видна, и оттуда тоже не видно поселка, но с элеватора видно все! И что же я высмотрел? Навстречу машине поднялась Виктория – оказывается, она уже была в роще. Это ее отвезли туда первым рейсом в 15 часов 15 минут. Ее я узнал по белой шляпке с вуалеткой. Из машины вылез Кохидзе и открыл дверцу, но пассажир не появлялся. Они препирались долго, минут десять, Кохидзе жестикулировал, прижимал руки к сердцу, наконец, уговорил – вышла Светлана Михайловна. Они прошли в центр полянки, сели на расстеленное одеяло и началось застолье. Но Света от выпивки воздержалась, и Кохидзе почти насильно заставил выпить ее несколько стопок. Не забывал Кохидзе и себя с Беловой. Спиртное ударило в голову, дошло, видно до анекдотов, которые умеет мастерски рассказывать Кохидзе. Во всяком случае, Белова хохотала, широко открывая рот, опрокидываясь на спину. Ее голые ноги белели так аппетитно! От такой женщины отказался бы разве что мертвец, и она это знала. Но чем больше веселились Кохидзе с Викторией, тем мрачнее становилась Света: не поддерживала разговор, не смеялась, только смотрела в землю. Наконец, она встала и пошла куда-то в сторону с сумочкой. Те начали что-то кричать вслед, махать руками, но, увидев, что она присела по нужде, утихомирились и, склонившись друг к другу, посовещались. Затем Кохидзе сходил к машине и что-то принес. Потом я понял – что. Светлана вернулась почему-то без сумки, но никто этого не заметил. Застолье продолжалось.
В 18.00 Белова встала, сходила за кусточки, вернувшись, подошла к Свете, накинула ей на шею петлю-удавку и начала душить. Та вырывалась, хваталась за веревку, но вскоре упала и затихла. Кохидзе видел все это!
Белова постояла над Светланой Михайловной и вдруг стала лихорадочно срывать с жертвы одежды, помогая себе ножом. Раздев, склонилась над телом, делая что-то ужасное, словно обезумела. Кохидзе прикрикнул на нее, но та, даже не посмотрев в его сторону, исступленно орудовала ножом. Георгий подскочил, ударил, вырвал из ее рук нож и отбросил в сторону. Виктория кинулась на Гошу, они упали и завозились на земле. Я долго смотрел, пока не понял, что они совокуплялись возле трупа! Я слышал об извращенности Беловой, но чтобы до такой степени – этого не мог себе и представить!
В половине седьмого они стали суматошно собираться, стряхнули остатки пиршества с одеяла, завернули в него тело, покидали туда же ее одежду, связали веревкой, погрузили труп в машину и поехали к траншее. Там остановились возле конца засыпки, вытащили тело и спустили его в яму. Пробыли они там недолго и уехали.
Через несколько минут туда подъехал на мотоцикле Иван Безрук – муж убитой. Его специально выманили из дому, заперев в новостройках телку, которая часто паслась в роще. Выманили, чтобы было кого подозревать, если случайно труп будет обнаружен, но чуть было не попались из-за сексуальной истерии Беловой.
Через десять-пятнадцать минут на том же месте я разрыл тело, развязал веревку, и убедившись, что она мертва, поехал в рощу, чтобы осмотреть место, где все это происходило. Там я нашел нож в крови, серьгу и дамские трусики – вероятней всего, Беловой. Но сумочки Светланы Михайловны нигде не было. Ее, наверное, нашел муж, проезжая через рощу.
Когда Георгий с Викторией увидели старого Безрука, они рванули от траншеи в сторону главной трассы, но затем вернулись в рощу поискать то, что подобрал я. Потом заехали в поселок и оставили машину во дворе Каримова. Оттуда они ушли огородами. У Кохидзе есть еще один подручный – зек, подонок, способный на все. Он в бегах, поэтому полностью зависим от своего патрона. Георгий его пригрел и пускает на дела, которыми брезгует Каримов. Я стал обладателем таких доказательств, стал свидетелем такого события, что грех было не сорвать куш! И я написал Кохидзе вторую анонимку. Но боюсь, он что-то пронюхал, раз подбросил мне кусок веревки. Может, видел тогда мою машину? Но было бы для него лучше подсунуть эту веревку не мне, а старому Безруку. Тогда, возможно, удалось бы сбить вас с толку. Но он запаниковал и сглупил. Кстати, бухта такой веревки стоит в его складе.
Завтра Кохидзе должен положить в камеру хранения № 7 на автостанции сто тысяч рублей как плату за молчание. Но за деньгами я не пойду. Мне важно знать: он испугался. А как безопасно выудить у Кохидзе деньги, я уже придумал. К вам Кохидзе не обратится и постарается развязаться своими силами. Что ж! померяемся с ним силой, тем более, что у нас свои старые счеты!»
26 августа. 18 часов. Кабинет прокурора Ильина.
Смагулов сидел в кабинете Ильина, устало опершись локтями о столешницу. Перед ним лежали заключения экспертов и другие материалы по делу.
-Евгений Павлович, экспертиза полностью подтверждает вину Беловой и Кохидзе в смерти Безрук. Но вот вину Кохидзе в гибели ее сына доказать, мне кажется, не удастся. И за смерть Касьянова и его жены тоже спросить не с кого: все исполнители мертвы, а Кохидзе, конечно, не возьмет на себя, что это он посылал Каримова и беглого зека выпытать у Касьянова, где он держит вещдоки, а затем убить, инсценировав самоубийство.
Касьянов тайны своей не выдал. Тогда они отправились к нему домой. Но женщина ничего не знала. Каримов и зек обыскали дом, гараж, но ничего не нашли. Тогда зек стал пытать женщину, резать ее и наконец убил. Каримов в это время стерег на улице. Когда зек полил бензином в доме и поджег его, Каримов убил зека и бросил того в огонь – таков был приказ Кохидзе. Об этом мне перед смертью успел рассказать Каримов. А из камеры предварительного заключения пытался бежать, чтобы отомстить Кохидзе за то, что тот приказал зеку подбросить водительские права Каримова к трупу Касьянова.
Вообще Кохидзе – потребитель и предатель. Он использовал для налаживания своих деловых связей Светлану Михайловну и предал ее. Корысть свою проявил и в отношениях с Викторией Беловой. Не пощадил верных помощников – Каримова и бомжа. Оказался непутевым и блудным сыном: в райотдел пришло письмо от его матери из Грузии с просьбой разыскать сына, который не подает вестей о себе с 1985 года. Старая мать хотела знать только одно – жив ли ее сын.