Актос

                Машина плелась по неровной дороге в клубах серой пыли. Она противно скрипела на зубах, оседала на одежде, даже на бровях и ресницах. Когда машина притормаживала перед колдобиной, пыльное облако обгоняло, опускалось все ниже и ниже и стлалось по дороге.

Вскоре грузовик поравнялся с холмом, у подножия которого плескалось маленькое озерцо, поросшее камышом и осокой, и остановился. На холме было кладбище. Шофер взял две буханки хлеба, завернутые в газету, и вылез из кабины. Его пассажир удивленно приподнял брови.

-Вон видите, собака стоит возле недавно построенного мавзолея? Это Актос, и хлеб я захватил ему. Вы здесь человек новый и не знаете всей истории. Вернусь, – расскажу.

Шофер, молодой парень, прихрамывая, прошел через ворота и направился к мавзолею. Над воротами с одной стороны вздымался полумесяц – символ мусульманской веры, другой полумесяц отвалился. Его чья-то заботливая рука прислонила к столбу. Влево и вправо от прохода шел отплывший от времени ров. Он опоясывал кладбище.

Водитель подошел к мавзолею. Собака узнала его, но встретила сдержанно, осталась безучастной, даже когда он развернул газету и положил хлеб на землю. Она стояла, прижавшись боком к кирпичной кладке, и внимательно смотрела в глаза человеку.

В торцовую северо-западную стену мавзолея была вмурована мраморная плита с надписью на казахском языке и фотографией. С фотографии смотрел юноша в солдатской форме. В противоположной стене были арочные двери, сваренные из фигурно изогнутых железных прутьев. В нижней части двери, сбоку, был оставлен лаз, не забранный решеткой. Через него внутрь мавзолея могла свободно приникать собака.

Шофер несколько раз нежно произнес: «Актос, Актошка, Актошка», но приласкать собаку не решился. Он сложил газету, постоял у обелиска, погладил пальцами фотографию и, оглядываясь, пошел к выходу. Собака проводила его взглядом и легла возле стены, уткнув морду в передние лапы.

Водитель залез в кабину и долго сидел молча, устало откинувшись на спинку сиденья. Его спутник терпеливо ждал. Наконец, шофер начал рассказывать.

-У меня был друг. Звали его Кенжеш. Это к его могиле я ходил сейчас. Лет шесть назад он спас Актоса, тогда еще не открывшего глаза щенка, от смерти. Вот как это было. Шли мы с Кенжешом по улице и видим, что пацаны тащат рыжего кутенка, привязав на заднюю лапу веревочку. Тащили они его топить. Щенок не скулил, не визжал, а только кряхтел и ворчал грозно, хотя был изрядно помят. Животик у него ободрался о землю и кровоточил, белое пятнышко на груди, из-за которого он и получил свою кличку, было в грязи.

Есть пословица, что человека определяй с пеленок. И у собаки в щенячьем возрасте уже видно, какой она будет взрослой. Извините за такое сравнение. Кенжеш дал пацанам несколько подзатыльников и отобрал щенка. Петля на лапке затянулась и не поддавалась. Кенжеш осторожно перекусил узел зубами, хотя я знал, каким он был брезгливым. Он счистил с щенка грязь, положил на ладонь и накрыл другой ладонью. Так и нес домой. Щенок сразу притих, потыкался носом и уснул. Был он толст, видно, недавно отняли от матери.

Кенжеш кормил его из соски и был первым человеком, которого в своей жизни увидел Актос, когда открыл глаза. Актос так привязался к хозяину, что ходил за ним по пятам. Даже провожал в школу и ждал у дверей. На переменах мы играли с Актосом, но особых вольностей он нам не позволял, Кенжеша же слушался беспрекословно, но и не униженно, раболепно, а я бы сказал, с достоинством.

Кенжеш накупил книг по собаководству и занялся воспитанием Актоса. Он учил его всяким собачьим премудростям, и через год Актос носил за хозяином сумку, сторожил вещи, относил их домой, искал и находил спрятанные предметы, легко брал препятствия, лазал по лестницам, ходил по бревнам, а по команде «фас» даже бросался на человека.

Если рядом был Актос, мы, сверстники, опасались бороться с Кенжешом. Актос без предупреждения кусал обидчиков своего друга. Актос никогда не суетился, не показывал собачьих нежностей, был серьезен и отважен. Не раз к нему бросались другие собаки, но, подбежав и обнюхав, смущенно отходили прочь.

Его невозможно было напугать и человеку. Другой пес бежал бы от мужика, поднявшего камень или палку. Актос же делал наоборот. Я это видел своими глазами. Живет в нашем поселке один хмырь. Звать его Бекмурза. Собаки при виде его прячутся, лошади шарахаются, как от пугала. Осенью, в период забоя скота на зиму, его приглашают почти в каждый дом. Ничего не скажешь, он мастер своего дела: за каких-то два-три часа зарежет животину, снимет шкуру и разделает по косточкам. Однажды корова, которую он должен был забить, стала вырываться и наступила ему на ногу. Так он злорадно сказал: «Погоди, ты у меня сейчас попляшешь», - и, перерезав ей горло, просунул кончик ножа между шейных позвонков и стал с наслаждением ковыряться в спинном мозге. Животное дергалось, выгибалось дугой. Я не выдержал и отбросил Бекмурзу. Был скандал, почти драка.

Так вот, Бекмурза как-то проходил мимо дома Кенжеша. Мы с ним сидели на лавочке. Актос зарычал. Бекмурза схватил камень, собираясь прогнать собаку, но Актос бросился к нему, оскалив клыки. От испуга Бекмурза уронил камень. Актос остановился и вернулся на место.

…Потом настала пора уходить нам в армию. Нас проводили как полагается, и мы уже садились в автобус, чтобы ехать в райцентр, в военкомат, как в салон вскочил Актос с обрывком цепи – сорвался с привязи. Шофер было закричал, но Актос, не обращая на него никакого внимания, виновато подошел к Кенжушу и улегся у его ног. Кенжеш вывел собаку из автобуса и несколько раз громко повторил: «Домой! Домой!» – указывая направление рукой. Актос отошел немного и сел. Он не мог ослушаться приказа, но не мог и выполнить его и сидел, беспомощно повизгивая, пока автобус не тронулся. Потом бросился за нами. В окно мы видели, как бежал он, волоча цепь, наступая на нее и запинаясь. Кенжеш попросил шофера остановиться и вышел из автобуса. Актос виновато подошел к нему. Кенжеш почти плача приказал собаке идти домой и, не сдержавшись, впервые ударил по голове, ударил легонько. Но тут, к счастью, подошел отец Кенжеша. Кенжеш долго следил за их понурыми фигурками глазами, полными слез.

Попали мы с Кенжешом в одну роту, и даже койки наши стояли рядом. Служили мы у границы, потом нас перебросили в Афганистан. Многое мы там повидали, но разговор сейчас не об этом. Перед самой демобилизацией участвовали мы в крупном бою. Меня ранило в ногу. Кенжеш бросился на помощь. Как сейчас вижу, летит он ко мне короткими перебежками, треск выстрелов, визг рикошетных пуль, осколки камня секут не хуже железа. Ему уже немного оставалось, но настигла его очередь. Упал он неловко, безвольно. Я сразу понял, что дело плохо – насмотрелся, хватит на две жизни, - и сам пополз к нему. Но он был уже мертв. Пуля попала прямо в сердце.

Мне потом рассказывали, что примерно в тех же числах, когда погиб Кенжеш, Актос забеспокоился, сорвался с привязи и пропал. Объявился как раз в тот момент, когда цинковый гроб с телом доставили домой к родителям и занесли в дом. Актос обнюхал гроб и улегся возле него. Никто не осмелился выгнать собаку из комнаты. А в день похорон, когда погрузили гроб на машину, Актос запрыгнул в кузов. Его пытался сбросить пинком Бекмурза, но промахнулся и ударил по гробу. Актос разодрал сапог на его ноге в клочья, еле удалось успокоить собаку. Бекмурзу же увезли прямо в больницу.

В то время я в госпитале был. Скоро три месяца, как приехал, работать начал.

После похорон Актос ни за что не хотел уходить с могилы и его еле увели родители Кенжеша и посадили на цепь. Но он освобождался и убегал. Не помогали даже дополнительные ремни крест-накрест. Тогда его стали запирать в сарай, но он прокопал лаз под стеной и ушел. Тогда его оставили в покое и родители Кенжеша, возят ему сюда еду. Вот и я отнес хлеба… Но берет он пищу не от всех. Только от домашних и от меня. Другие и близко не смеют подойти к могиле.

…Через несколько месяцев, зимой, та же машина проезжала мимо кладбища по прочищенной в снегу дороге. Как обычно водитель остановился, чтобы отнести Актосу еды. Но возле мавзолея собаки не было. Шофер позвал ее, но Актоса не было нигде. Тогда шофер подошел к арочной двери и заглянул внутрь мавзолея. Возле могилы лежали останки, чуть припорошенные снегом. В углу мавзолея, у входа, где стояла собачья будка, лежали такие же останки, но только волчьи.

Могилу хозяина Актос защищал до последнего.