Новогоднее милицейское

Это был первый Новый год, который я встречал на ответственной и серьезной работе - в начале декабря меня назначили инспектором уголовного розыска Советского РОВД тогда еще г. Алма-Ата. По древней милицейской традиции, на праздники обычно ставят дежурить либо провинившихся, либо молодых сотрудников. По совету более опытных коллег, я попросился дежурить именно в новогоднюю ночь, с 31-го на 1-ое так, как именно это время считается более-менее спокойным: люди отмечают Новый год, гуляют, а уже 1 и 2 января, очнувшись, замечают, что их обокрали, избили и т.д. Так вот, в то утро на дежурство мы заступили с Джеймсом, настоящее имя его забылось за давностью лет, но я до сих пор помню его дикий взгляд и безусловный авторитет среди мелкого криминалитета нашего района. Джеймс угодил на новогоднее дежурство исключительно из-за своего умения уходить в запой на неделю (предыдущий праздник Дня независимости прошел для него не зря). После утреннего совещания у руководства с их наставлениями типа "На работе не употреблять!", "Сдадите дежурство-хоть залейтесь!" и т.п, мы с Джеймсом зашли в наш кабинет, где он, наплевав на ранее услышанное, махнул стакан разбавленного спирта из здоровенного бутыля с надписью "Вещ док" и обложил благодарственные матом руководство, предстоящее праздничное дежурство и приехавшую на праздники тещу. После этого, заняв у меня 250 тенге и оставив 3 номера телефона, уехал по своим делам, строго приказав не беспокоить его по мелочам. "Случчего звони домой, жена знает, где меня найти" - присовокупил он и ушел, запахнув свой шикарный кожаный плащ. Оставшись один в кабинете, я первым делом привел в порядок бумажные дела, допечатав на раздолбанной печатной машинке несколько документов, прошив и пронумеровав 4 личных дела агентов. Около полудня позвонил наш дежурный, капитан Юра, замечательный человек, знавший многое и умевший обо всем этом молчать (кто работал в те годы в милиции поймут меня). "Скучаешь? Квартирная кража неподалеку, сгонять надо, следователь и эксперт уже в машине" - радостно возвестил Юра. Взяв с собой папку с бланками протоколов и чистой бумагой, я спустился на улицу, где стоял наш канареечно-желтый УАЗик с синей полосой, водитель Жора, добродушный здоровяк с лицом младенца и мозгами 50-летнего хитреца, приветливо махал из кабины. В прокуренном салоне уже сидели следователь Ляззатка, попавшая на дежурство также как и я по молодости, и эксперт-криминалист Светлана Павловна, майорша предпенсионного возраста, не успевшая к 45 годам создать семью. Приехав к месту кражи, выяснили, что обокрали офис какой-то оптовой фирмы. Бдительные соседи обнаружили взломанную дверь на первом этаже обычной блочной пятиэтажки и вызвали нас. Поскольку соседи особой любви к оптовикам не питали и добрых отношений с ними не поддерживал, то телефонов сотрудников никто из них не знал (ныне распространенные мобильники в то время были в обиходе лишь у весьма ограниченного круга людей). Сделав поквартирный обход соседей, собрав пару десятков объяснительных типа "был/была дома и ничего не слышал/не слышала", я опечатал дверь, строго-настрого предупредив одинокого деда из соседней квартиры и степенную семейную пару из смежной об ответственности. Следователь в это время набросала схему места преступления и опросила под протокол троих соседей с лестничной площадке, а эксперт Светлана Павловна сфотографировала взломанный замок и обмазала своим составом входную дверь, ручки и всё возможное. Вернувшись в РОВД и сдав собранный материал, я вновь принялся за наведение порядка в своих бумагах. Постепенно смеркалось и ближе к 18.00 наш дежурный снова позвонил и сказал что я могу съездить на ужин домой, но при условии что вернусь трезвый в 21.00 и захвачу что-нибудь к общему столу, на что я с радостью согласился. Дома, проводив с семьей старый год, я выпросил у мамы изрядный кусок казы, банку винегрета и пакет с баурсаками, а батя незаметно сунул бутылку коньяка. Груженый этими дарами, я вернулся в райотдел, где в дежурной части тоже накрывали стол. Каждый вносил свой вклад: дежурный Юра выставил банку домашних огурцов и добротный шмат сала, водители Жора и Саня выкладывали апельсины с мандаринами, радистка Гуля резала вареную конину, мой пакет был встречен с одобрением. Подошедшие Ляззатка-следователь и криминалист тетя Света также внесли свою лепту в виде банки домашнего компота и пирога. Спиртное максимально шифровалось до последнего. Ну вот, стол накрыт, на стуле стоит одолженный из кабинета кого-то из руководства телевизор, все в предвкушении застолья.... Казалось, что ничто не сможет омрачить наш праздник, но тут как гром среди ясного неба зазвонил телефон прямой связи с оперативным дежурным по городу. Юра, недовольно кряхтя, снял трубку: "Советский, оперативный дежурный!"- гаркнул он. Его добрейшее лицо с каждым мгновением становилось мрачнее, вся наша смена застыла в ожидании. Закончив разговор, Юра сообщил траурным голосом: "Трупный запах из подвала жилого дома, где живет родственница замначальника ГУВД. Надо ехать!" Повздыхав и поохав, наша группа стала собираться на выезд. Особенно жалко было смотреть на уже накрытый стол. "Труповозку не забудьте!"- напутствовал нас Юра. Хотелось бы отдельно остановиться на этом чуде техники. Труповозка – это обычный прицеп к нашему УАЗику, в котором перевозятся трупы. Сейчас появились такие прицепы с крышками, дабы не пугать народ видом несчастных жертв различных аварий, суицидов, преступлений. Так вот, наша труповозка имела свою особенность: она крепилась, как и все прицепы, но нужно было всегда фиксировать крепление какой-нибудь проволокой, иначе она могла просто отцепиться. Так вот, собрались мы выезжать, дамы из нашей следственно-оперативной группы вздыхают на заднем сиденье, я недовольно ворчу на переднем, Жора возится с прицепом. Негромко матерясь, наш бравый водитель залез на баранку и, хмуро поинтересовавшись, кто из нас грешный, тронулся в путь. Возле дома, откуда был вызов, нас уже ждала небольшая толпа местных бабушек, 2-3 интеллигента и куча ребятни, которой всегда интересны такого рода события. Как пояснила одна из старушек, она пошла в свою кладовку в подвале за вареньями-соленьями к новогоднему столу и учуяла там «вонищщу страшную», после чего кликнула одну из своих подружек, которая до выхода на пенсию работала медсестрой, а та и сообщила что такой запах характерен для трупов. Спускаемся в подвал по почти вертикальной лестнице (и как только бабуся по ней гоняет со своими банками!!!), заходим в бойлерную комнату, откуда доносится невыносимое амбре разложения. Картина маслом: посреди небольшого помещения фонарик выхватывает полуразложившееся тело несчастного бомжа на груде грязного тряпья, которое сушится на трассе отопления, вокруг валяются пустые бутылки и пачки из под сигарет, рваные пакеты и консервные банки. Видимо, бедолага облюбовал себе место на зимовку, пока не отравился суррогатом, которым в те времена торговали в местах стихийной торговли. Подойдя ближе, я разглядел остатки лица, изъеденного опарышами и окаймленного грязной седой бородой. Его тело разбухло и источало невероятный смрад. Попросив у жильцов лампочку и вкрутив ее, наша опергруппа увидела, что несчастный готовился к зимовке основательно: в углу стояла вполне сносная раскладушка, какие-то ящики были аккуратно застелены газетой, в углу сложены теплые вещие, скорее всего, подобранные на ближайшей помойке. Пригласив понятых (ту самую экс-медсестру и смельчака-интеллигента, представившегося Игорем Викторовичем), мы приступили к работе: Ляззатка составляла план-схему места происшествия, Светлана Павловна фотографировала тело, дактилоскопировала отпечатки пальцев, а я, присев на краешек стоявшего в углу ящика, записывал объяснения соседей, изъявивших присутствовать при этом малоприятном действии. Из сказанного стало ясно, что соседи начали замечать этого бомжа не так давно, вел он себя тихо, всегда был один, пару раз кто-то видел его гоняющим других таких же оборванцев, особого беспокойства не доставлял, по чужим кладовкам не лазил. Окончив за минут 40 все дела, мы стали думать как лучше его поднять наверх и загрузить в труповозку. Запрошенная нами помощь у местных мужчин не нашла поддержки – их как ветром сдуло, пришлось грузить самим. Наш хозяйственный водитель Жора принес из машины какое-то старое покрывало, мы аккуратно уложили на него бренные останки несчастного. Его тело уже начало вовсю разлагаться и напоминало студень, при каждом нашем неловком движении грозя развалиться. Завернув труп, мы с Жорой, мелко семеня, понесли его к выходу. На выходе из подвала наш водитель, посмотрев на крутую лестницу, вздохнул и предложил: «Давай я поднимусь и вытяну его сверху». Умнее и не придумаешь, пришлось согласиться. Жора, пыхтя, полез наверх и тянул за собой тяжелый груз, а я стал толкать снизу. Невыносимый запах трупа пропитывал меня всего, из под старого покрывала стала просачиваться какая-то бурая жидкость с неприятным запахом, от которого тут же начало немилосердно тошнить, но приходилось сдерживать свой организм. В какой-то момент раздался треск рвущейся материи и полуразложившиеся останки бедного бомжа с хлюпаньем вывалились из покрывала на мои брюки и обувь. Это были новые брюки и сапоги, купленные на первую премию… Еще немного и меня бы точно стошнило, но сверху раздался виноватый голос водителя: «Извини, братишка, оплошал я чуток». Высказав непечатными словами всё что думаю о водителе, его извинениях и его отношении, я стал заворачивать обратно труп. С горем пополам подняв его наверх и кое-как закинув в нашу труповозку, я стал приводить в порядок себя. Кстати пришлась бутылка теплой воды и какая-то щетка, принесенная кем-то из жильцов. В это время Жора по рации запрашивал дежурного и с улицы я слышал как бодрый голос Юры велел нам ехать в морг и оставить там нашего бедолагу-бомжа. Усевшись по своим местам, мы тронулись в сторону морга. Нужно заметить, что наш прицеп, где лежало тлеющее тело несчастного, как-то предательски подпрыгивал и гремел на ухабах, а когда проезжали трамвайные пути на улице великого кобзаря громыхнул так что наши женщины на заднем сиденье встревоженно заохали, но водитель Жора успокоил их, сказав что видит прицеп и все нормально. По приезду в морг, я первым делом побежал в каморку к патологоанатому Эдику и, отклонив его предложение выпить за Новый год, попросил выделить санитаров для переноса трупа в холодильник. Эдик, ни чуть не обиженный отказом, кивнул двум мрачным молодцам в грязно-серых халатах и те, прихватив носилки, последовали за мной в сторону нашего УАЗика. Уже подходя к машине, мое сердце как-то нехорошо замерло – прицепа не было. Открыв водительскую дверь, я увидел замершего Жору с рацией в руке откуда доносился отборный трехэтажный мат нашего славного дежурного, из которого понял что мы, идиоты и раздолбаи, потеряли прицеп с трупом, который находится сейчас во дворе дома, недалеко от трамвайных путей. Флегматичный Жора, вздохнув, лишь произнес: «Отвезем наших барышень на базу и вдвоем на адрес». А теперь, дорогой читатель, представь себе большую дружную кавказскую семью: добродушного, но строгого отца с густыми седыми усами, хлопотливую мать, красавцев сыновей с женами и детьми. Вся дружная семья собирается встретить Новый год под родительским кровом, мужчины степенно подводят итоги уходящего года, делятся планами на год будущий, отец семейства одобрительно кивает, попыхивая трубкой, женщины суетятся вокруг праздничного стола, детвора в радостном предвкушении подарков от Деда Мороза. После поздравительной речи президента и боя часов, вся семья с радостным криком выбегает во двор, где стоит украшенная елка, и начинает жечь салюты и петарды, дети хором зовут главного новогоднего волшебника «Дед Мороз! Дед Мороз!». Вдруг, ломая хлипкий забор, во двор с треском врывается телега без упряжи и со скрежетом останавливается возле елки. Взрослые в шоке, а дети с радостными криками бегут к «саням» Деда Мороза. В какой-то момент раздаются испуганные голоса, а затем и плач маленьких хозяев. Самый смелый из взрослых подходит к телеге и видит там развернутое покрывало, где в несуразной позе застыл бородатый труп. И тут началось: дети плачут, степенный отец семейства, потеряв свою невозмутимость, начинает материться, беременной снохе стало плохо, женщины кричат, кто-то побежал звонить 02. Весь этот шум продолжается до нашего с Жорой приезда. Неловко оправдываясь и прося прощения за испорченный праздник, мы при помощи мужчин выкатываем нашу труповозку и прилаживаем ее на место, закрепив как следует проволокой. На этом наше новогоднее приключение можно было бы считать оконченным, но суровый отец семейства, молча подойдя к Жоре, звезданул ему челюсть и присовокупил: «Дэтам празнык ыспортыл!». Водитель скорбно молчал. Наступал Новый 1996 год.