6 дней с тобой

День 1.

 

Очередное серое утро в моей никчемной жизни.

 

Горький холодный кофе на столе. Мама с опухшими глазами напротив и я с сигаретой в руках. Она лишь тяжело вздыхает, глядя на меня. Замечаю, как её глаза начинают слезиться. Ей больно. Очень. Знаю, курить плохо, но отложить их уже не могу. Уж больно зависим.

 

– Дамир, сходи на обследование, – тихим голосом говорит она, отвлекая от раздумий.

 

– Я не вижу в этом смысла, – отвечаю уже заученной фразой за последние четыре года.

 

Бессмысленно проводить время в палате химиотерапии, среди таких же неудачников, как и ты. Я чувствую, что скоро наступит конец. Отсчёт уже пошёл. Осталась неделя, может чуть больше. Я вообще уже перестал видеть смысл во всем. Вся моя жизнь – череда несчастий. Я сам ходячее несчастье.

 

А ведь я многое хотел успеть, все спешил жить. Строил грандиозные планы на будущее, а потом все разрушил в один миг. Все мечты разбились на тысячу мелких осколков. «Друзья» от меня отвернулись, а впрочем оно и к лучшему. Мне не нужна их жалость.

                                                               ***

 Горе пополам, решаюсь прогуляться. Направляюсь в парк. В парке тихо, и по осеннему красиво. Сажусь на ближайшую скамейку, оглядываюсь по сторонам, людей практически нет. Так хорошо, так спокойно. Вдыхаю полной грудью воздух, как начинаю лихорадочно кашлять. Пытаюсь откашляться, но как только замечаю кровь на пальцах, понимаю, что все тщетно. Боль в области горла увеличивается. Становится невыносимо. Трясущимися руками достаю из кармана ингалятор. Если бы не лекарство, подох бы на месте. Четвёртый год подряд я принимаю его. Когда же это все закончится? Быстрее бы конец.

 

Наконец-то отдышавшись, я встаю. Собираюсь идти домой, как моё внимание привлекает кафе. Помнится мне, что там было старое пианино. Я часто приходил сюда, чтобы просто поиграть. Так хочется вернуть то подростковое время. Те беззаботные дни, без болезней, без проблем.

 

   Кафе совсем не изменилось за столько лет. Владелец - мужчина в возрасте, так же доброжелательно улыбается любому посетителю. Я слегка приподнимаю уголки губ в ответ. Прохожусь взглядом по кафе, и наконец замечаю то, ради чего пришёл. Нет, дело не в том, что у меня не было пианино. Оно было. Но то, что тут, оно, особенное. Не знаю как описать это непередаваемое чувство.

   Коричневое старое пианино так же стоит одиноко в углу. Солнечные блики отражали его гладкую поверхность. Я подхожу к нему и неловко открываю крышку, сдувая пыль. Пальцами провожу по белым нефритовым клавишам, что покрылись слоем пыли. Похоже, на нем давно не играли. Робко нажимаю на педали, осторожными движениями начинаю изливать первые аккорды. Руки уже сами находят клавиши, словно я никогда не прекращал играть. Я полностью растворяюсь в музыке, позабыв обо всем. Мне так не хватало этого.

 

– Позволите? – раздаётся мягкий голос за спиной, и я монотонно поворачиваюсь. Передо мной стоит девушка, на вид ей не больше двадцати. На лице блестящие глаза, и не сползающая улыбка.

 

– Да, конечно, – хриплым голосом отвечаю я, нехотя поднимаясь. Обычно тут редко кто садится за пианино, и её появление меня весьма удивило.

 

– Спасибо, – слегка краснеет от моего взгляда. Поплотнее закутываюсь в куртку, и собираюсь уходить, как за спиной раздаётся приятная мелодия. Лунная сонета Бетховена. Одна из любимых. Все время пока она играла, я пристально вслушивался в каждую ноту.

 

– Любите Бетховена? – спрашиваю я, заставая девушку врасплох.

 

– Его невозможно не любить, – восхищённо произносит незнакомка, улыбаясь той непринужденной улыбкой.

 

– Кто ты? – напрямую спрашиваю я, совершенно наплевав на тактичность.

 

– Айя. Меня зовут Айя, – отвечает девушка, с улыбкой на лице.

– Айя, – шепчу я. – Айя, значит, – снова повторяю, уже чуть громче, словно пробуя на вкус.

 

– Что-то не так? – она начинает забавно ломить брови домиком.

 

– Такое имя необычное, – протягиваю я. – Дамир, приятно познакомиться.

 

– И мне, – отвечает та.

 

– Не хочешь прогуляться? – спрашиваю я. Не знаю, зачем я это сделал, просто захотелось узнать о ней побольше. Признаюсь, она меня с самой первой секунды заинтересовала.

 

– Не откажусь, – снова улыбка. Такая искренняя, такая живая.

   Не знаю сколько конкретно прошло времени, но достаточно. Мы просто гуляли по знакомым окрестностям, не забывая обмениваться диалогами. Знакомы всего-то часа два от силы, а ощущение будто были неразлучны всю жизнь. С ней было так легко общаться. Всё-таки, мне не хватало этого общения. Я притормаживаю, замечая как моя собеседница остановилась напротив плаката. Лондонский оркестр приезжает, такое не каждый день увидишь.

 

– Завтра концерт, а билеты все распроданы, – тихо произносит Айя, кусая и без того искусанные губы. Ещё раз бросает расстроенный взгляд на плакат, а потом идёт вперёд.

 

– Слушай, Айя, я попытаюсь достать билеты, – быстрым шагом приравниваюсь с девушкой. – Я просто обязан достать билеты.

 

– Дамир, все билеты были куплены ещё за месяц до концерта. Как ты собираешься это сделать? – слегка бурчит рыжеволосая, хмуря бровки.

 

– Не хмурься. Тебе так не идет, – подмечаю, заметив морщинки на лбу. – У меня есть хорошие связи.

 

– Теперь я улыбаюсь. На самом деле, нам часто дают бесплатные билеты на всякие концерты, как ракобольным. И этот был не исключением.

 

– Ты ведь не шутишь, да? – с надеждой спрашивает моя собеседница. – Если ты достанешь билеты, то сделаешь меня самой счастливой девушкой на всей планете! – почти что визжит от радости Айя. – Я издаю смешок, наблюдая за её столь бурной реакцией. Я впервые засмеялся спустя столько времени.

 

День 2.

 

   Это утро отличалось от предыдущих тем, что у меня было настроение. И мама заметно улыбалась при виде меня. Это радует.

 

— Дамир, что-то произошло? Ты сегодня какой-то улыбчивый. — Осторожно интересуется мама. Не хочется рассказывать ей все подробности.

 

— Нет, ничего не произошло. Просто иду сегодня на концерт.

 

— Наконец ты решил воспользоваться этими билетами! — мама широко улыбается. Мне приятно видеть её такой. Но знает ли она, что мне осталось совсем немного?

   Я принял душ, причесался, умылся, осталось лишь выбрать одежду. Вот тут-то проблема. У меня в гардеробе мало костюмов, а если быть точнее, то три. Один на чёрный день. Наверное, он есть у всех, его я точно не надену.

 

— Сынок, что ты ищешь? — мама отвлекает меня от копошений. Она улыбается глядя меня. Я рад, что вызываю у неё хоть каплю радости.

 

— Не могу костюм подобрать. Поможешь? — почесываю затылок, неловко улыбаясь от собственной просьбы. Вроде бы не маленький, а до сих пор прошу у матери помощи. Она мигом оживляется от моей просьбы, словно всегда хотела услышать эти слова. Пару минут осмотрев мою одежду, она останавливается на чёрном классическом костюме.

 

— Дамир...ты такой красивый! — одаривает меня комплиментами. Запомнить бы её такой: счастливой, с ниспадающей улыбкой на лице.

 

 

Для такого случая я взял машину. Доезжаю сравнительно быстро, несмотря на вечерний час пик. Останавливаюсь около её дома и не спеша выбираюсь из машины и направляюсь к её дому. Ощущаю себя каким-то подростком, который идёт на первое свидание.  Слегка волнуюсь, но уверенно нажимаю на звонок. Заглядываю на часы. Ровно пять. Не опоздал.

 

— Привет! — она сразу открывает дверь. Признаюсь, она выглядит шикарно. Естественный макияж, лишь подчеркнувший идеальные черты лица, не слишком яркое, но цепляющее персиковое платье, извивающееся волосы, спадающие с плеч.

 

— Ты… Айя, ты неотразима, — придя в себя, говорю я.

 

— Спасибо. Ты тоже сегодня очень красивый. — И сама же краснеет, от сделанного комплимента. Я улыбаюсь, нахожу это дико милым.

И мы поехали. В машине стоит тишина, но она была не неловкой, а какой-то приятной. Бывают такие люди с которыми и молчать приятно. Айя была одной из этих людей. Как жаль, что я встретил её так поздно. Я украдкой наблюдаю за ней всю дорогу, а она даже не замечает, лишь смотрит в окно, восторженно наблюдая за огнями ночного города. Такая милая.

 

— Дамир, сегодня ты сделал меня самой счастливой девушкой на планете, — шепнула мне Айя, перед началом концерта. От этих слов я мигом растаял, удивляясь самому себе.

 

                    ***

— Господи! Я просто не могу сдержать свои эмоции. Спасибо тебе, Дамир, за это! — уже сидя в машине она продолжала широко улыбаться, разговаривая на эмоциях. Концерт действительно был просто замечательным.

 

— Сегодня был самый лучший день в моей жизни.

И мой.

 

— Перестань уже боготворить меня, я всего лишь достал билеты, — хмыкаю я.

 

— Нет, Дамир. Понимаешь, я просто обожаю Лондонский оркестр, ещё с детства. И вот, когда они приехали к нам, я ужасно расстроилась, что не достала билеты, а потом… Потом появился ты, — Айя растворяется в сладостной улыбке. — Ты исполнил мою детскую мечту, — дополняет она уже шёпотом.

 

— Айя, — произношу шёпотом её имя, заглядывая прямо в глаза.

— Ты мне нравишься. Очень нравишься. — Приближаюсь к её губам, но останавливаюсь в нерешительности.

   Мы находимся настолько близко к друг другу, что я чувствую её дыхание на своих губах. Её сладостные, манящие губы прямо перед мной. Тут она сама накрывает мои губы. Поцелуй получается слишком нежным и таким сладким. Свободной рукой я обнимаю её за талию. Она охотно отвечает на мои действия и поддается телом вперед, а рукой мягко сжимает волосы. Наш поцелуй перестает быть нежным, а становится все более страстным и глубоким.

 

— Дамир? — она прикусывает мою губу, отстраняясь.

 

— Мм? — мычу я, немного злясь, что сладостный момент прервали.

 

— Ты мне понравился с первых минут нашего знакомства, — тихо говорит девушка, соприкасаясь со мной лбом.

Наверное, в этот самый момент, я понял, что такое счастье.

 

День 3.

 

— Дамир, ну прошу, — жалобным голоском умоляла меня девушка. Она уже все утро умоляет меня пойти в парк аттракционов.

 

— Айя, давай как-нибудь в другой раз, — отрезаю я, а сам понимаю, что другого раза вовсе не будет— А ещё на улице прохладно

 

— Как раз наоборот! — возмущается она, словно ребёнок, а я заливаюсь смехом. — На улице сегодня солнце выглянуло, и тепло так, идеально для парка развлечений.

— Ну пожалуйста, — жалобно хнычет девушка.

 

— Ладно, — тяжело вздыхаю. Слышу на том проводе радостный писк. Улыбнуло.— Встретимся там через час.

                                                               ***

По сути, я ненавидел скопления людей и громкую музыку, но, черт, ради неё я готов всё это полюбить. Она бегала по парку, держа меня под руку, от одного аттракциона к другому. Водные горки, гонки на машинках, американские горки — все это мы перепробовали. Было приятно наблюдать за её такой детской реакцией, и не сползающей улыбкой. Я взял с собой фотоаппарат, и запечатлевал буквально каждое её действие. Хотелось сохранить все воспоминания связанные с ней.

 

— Это было шикарно, — выдыхает Айя, когда мы только присаживаемся на скамейку, после американских горок. Облокачивает голову о моё плечо, и тяжело дышит.

 

— Не то слово! Я давно так не веселился, — признаюсь я. Надеюсь и после смерти я буду это помнить.

 

— Кхм, — пытаюсь что-то сказать, но горло как назло забило мокротой. Начинаю надрывно кашлять, прикрывая рот рукой. Чувствую, как она хлопает меня по спине, полагая, что это мне поможет. Глупышка, знала бы она в чем дело в действительности. Достаю из кармана ингалятор, и брызгаю в горло. Это моментально помогает. Забавно правда? Минуту назад ты задыхаешься от невозможной боли, а стоит только принять лекарство — всё, боль мигом исчезает, словно и не было ничего. Только жаль, что она имеет свойство быстро возвращаться.

 

— Всё в п-порядке? — напуганно спрашивает Айя. Наверное, она впервые видит приступ. Да, Айя, все в порядке. Когда ты рядом со мной, все становится в порядке.

 

— Да, все отлично! — пытаюсь ободряюще улыбнуться, но выходит как-то паршиво. — Просто приболел, делов то, — отмахиваюсь, но она наверное не поверит. При простуде люди так не кашляют. Надеюсь, она не увидела название препарата.

 

— Пошли, — я тяну её за руку, и направляюсь в сторону колеса обозрения. Не хотелось, чтобы все закончилось таким образом.

Когда очередь наконец дошла до нас, мы сели в кабинку. Она по-прежнему молчала, но мою руку не отпускала. Её молчаливость меня пугает. Я не хотел её отталкивать. Медленно и плавно кабинка начала отдаляться от земли, открывая вид прекрасному пейзажу. Айя так же сидит молча, лишь изредка поглядывая по сторонам.

 

— Не молчи, — говорю я, наконец- таки. Слишком непривычно без её разговоров. Слишком не по себе.

 

— Я думаю, тебе стоит посетить врача, — тихим, надломленным голоском произносит девушка.

 

— Это не может быть обычной простудой, Дамир! Пожалуйста, сходи к врачу. — Умоляет рыжеволосая. Знала бы она сколько клиник я уже посетил, скольких врачей обошёл.

 

— Хорошо, — вру я, лишь бы она больше не расстраивалась из-за меня. — Со мной все будет хорошо, просто не бери это в голову.

Не хочу, чтобы она много беспокоилась.

Она просто молчит, и прижимается ко мне, обнимая.

 

— Дамир, просто погляди на это, — завороженно улыбается, наблюдаю за тем, как солнце скрывается за горизонтом.

   

Закат действительно был потрясающим в этот день. Желтое, слепяще яркое днем солнце меняет свой цвет и оттенок на более мягкий, красноватый оттенок. Малиновый закат. Достаю камеру и делаю пару щелчков, а потом направляю на нас.

 

— У нас ведь нет совместной фотографии, — грустно улыбнувшись, нажимаю на щелчок. Это наша первая и последняя фотография.

 

День 4-5.

 

В эти дни я чувствовал себя хуже обычного, даже не нашёл в себе сил, чтобы встретиться с ней. Но Айя такая настойчивая, что сама приехала ко мне. С каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Я четко осознавал, что одной ногой стою в могиле. Дышать становилось все труднее, кашель усилился, появилась сильная слабость. Она все это время была со мной. Постоянно проверяла температуру, кашель. Сжимала мою руку, даже спала рядом со мной. Она все еще думает, что это обычная простуда. Глупышка. Моя глупышка. Я попросил маму, не рассказывать ей ничего. Не хочу еще больше её расстраивать. Я итак причиню ей немало боли после смерти.

 

— Айя, может ты отправишься домой? Твои родители наверное волнуются. — Мама спрашивает у неё.

 

— Спасибо за заботу, но я, пожалуй, останусь. Присмотрю за ним. — Улыбается так привычно, будто ничего не произошло.

 

— Не стоит, я сама присмотрю за ним. Отдохни дома, а завтра приедешь, — мама ободряюще улыбается ей. Приятно видеть улыбку на её лице. Она от Айи без ума, говорит, что мне стоило раньше привести её к нам. Хоть что-то ее радует.

Айя хоть и не хотела, и даже спорила с мамой, но все-таки уехала. Пусть её не было рядом, но она продолжала периодически напоминать о бесполезных препаратах от простуды. А я их пил. Лишь бы ее не огорчать. И маму.

 

День 6.

— Дамир, она пришла.— Доносится голос матери за дверью.

 

— Не хочу её видеть.

 

— Что? Дамир, не говори глупостей, и открой уже дверь.

 

— Нет, мама! Я не хочу, чтобы она видела как я умираю! — голос срывается на крик. — Не хочу… — говорю более тихо, до крови прикусывая губу. Это больше напоминает психическое расстройство. Мне так плохо. Хочу, чтобы это закончилось быстрее.

Я отыскиваю сигарету и закуриваю. Айя бы выбросила её, но сейчас её нет. Слезы медленно стекают по щекам. Я так жалею обо всем. Сейчас было бы всё по другому. Было бы… Если бы встретил её раньше.

 

— Дамир… — Слышу её тихий голос за дверью. — Ты опять куришь?

 

— Да, — захлебываясь, отвечаю. — Пожалуйста, уходи. Не смотри на это жалкое зрелище.

 

— Дамир, просто открой эту дверь.

 

— Уходи.

 

— Просто послушай меня…

 

— Уходи от меня! Беги изо всех сил! Беги! — я кричу, истерично смеясь. — Пока не стало поздно… — говорю уже тише.

 

— Почему ты не сказал мне? — слышу её надломленный голос. Она плачет.

 

— Чтобы ты пожалела меня?

 

— Я и жалею. Жалею, что не встретила раньше.

 

Я такой глупый. Ненавижу себя и свою жизнь! Я все испортил сам! Я мог зажить нормальной жизнью вместе с ней, но я испортил все сам! Опять! Опять я все испортил. Все ведь было в моих руках, я мог победить этот чертов рак, но я сдался. Сдался ещё на начальных стадиях.

Я бьюсь кулаками о стены, крушу всё вокруг, пытаясь заглушить всю эту боль, что приелась уже давно.

 

— Впусти меня, — она говорит слишком тихо, почти ели слышно.

И я не выдерживаю. Не могу больше слышать всё это. Тут же отпираю дверь, и бросаюсь к ней в крепкие объятия. Прижимаю к себе и вдыхаю уже родной аромат. Это успокаивает. Слезы уже не идут. Айя отстраняется от меня, чтобы посмотреть на меня. Одежда пропитана кровью и сигаретами, волосы потрепаны, огромные мешки под глазами и бледное лицо. Внезапно в глазах начало темнеть, и я понял, что смерть уже близко. Она буквально стучится ко мне в дверь.

 

— Я хочу лечь, — говорю я, и перемещаюсь на кровать. Всё болит. Айя присела на краешек. Я глажу её по влажной щеке, и глупо улыбаюсь, а слезы предательски катятся по щекам.

Сидит передо мной в растянутом свитере, с выбившимися рыжими прядями; плачет беззвучно, то и дело смазывая горькие слёзы. И даже в таком виде красивая. Любовь моя, почему я встретил тебя так поздно…

 

— Только что я понял, что люблю тебя. Правда люблю. Всем сердцем. До малейших частиц. До самых атомов люблю. И всегда буду любить. — Говорю немного невнятно, и заторможенно. Разум притупляется, а глаза невольно прикрываю.

 

— Дамир, я тоже тебя люблю, — последнее, что я услышал перед тем, как отправиться на тот свет.

 

Смерть наступила слишком быстро. Рак прогрессировал. Он убил меня всего, без остатка.