Дачные истории

для среднего школьного возраста

повесть

1 глава

Как мы познакомились и подружились

У меня нет бабушки. Ни с маминой стороны, ни с папиной. Так и живу. Вернее жила, до тех пор, пока в моей жизни не появилась подружка Вероника. А вместе с ней и ее бабушка, которая постепенно стала и моей. Да, и дедушка у меня тоже появился!

Все началось с того, что мой папа пошел как-то в «наш» магазин за хлебом. «Нашим» мы его зовем, потому что он самый любимый из ближайших, а еще в нем работает добрая тетя Соня и всегда есть свежая выпечка. Там он случайно встретил своего старинного приятеля Пашу. Когда-то, довольно давно, они вместе работали и играли в ансамбле. Оказалось, что он переехал вместе с семьей в этот район и теперь тоже ходит в «наш» магазин. Разговорились они, стали вспоминать свое прошлое, да так вспоминали, что дома стал остывать приготовленный мамой плов, а она начала ходить от окна к окну – не случилось ли чего? Но папа вскоре вернулся, рассказал про встречу и добавил, что нас пригласили всей семьей в гости. А семья у нас такая: папа, мама, старшая сестра Юля и я.

Мама все разузнала. У дяди Паши была жена и дочь-первоклассница.

 – Между прочим, вы могли бы подружиться, – сказала мне мама.

 – Подружиться? Мам, я вообще-то, в третьем классе учусь!

–  Ну и что? Всего два года разница.

–  Это большая разница, поверь мне. Первоклашка…

Через несколько дней мы вышли из дома, перешли через дорогу и через две минуты оказались в их дворе. Я думала, что они живут все же хоть немного дальше, а так даже прогулки не получилось. Дверь открыл дядя Паша. Он был очень высокий и большой, как баскетболист. Намного крупнее моего папы. Из-за ноги у него выглядывала маленькая, даже крохотная, девочка со светлыми волосами, собранными в хвостик, и темно-карими глазами. «Первый класс!? Детсад, старшая группа, не больше»,  – подумала я, и даже немного расстроилась.

–  Вероника! –  она представилась первой. У нее был звонкий тоненький голосок.

– Вика! – ответила я.

– А меня можно Никой звать.

–  Хорошо.

–  Пошли я тебе что-то покажу.

Квартира была однокомнатная, и, казалось, идти кроме этой комнаты было и некуда – маленькая кухня и ванная. Но в этой комнате было тайное место, за широкой портьерой и оно называлось почти волшебным словом – мастерская. Отодвигаешь тяжелую штору и словно оказываешься в другом мире. В левом углу, ровно, как телеграфные столбы, стояли рулоны тканей – красные, желтые, синие, в горошек, в ромашку, с блестками. На вешалках на стене  висели детские комбинезоны и вечерние роскошные платья, на полу лежали стопки искусственного меха – под тигра, под рысь и снежного барса. В правом углу стояла электрическая  швейная машинка, подходить к которой, было строго запрещено. Да и вообще трогать здесь что-либо без разрешения было нельзя. Здесь работала тетя Кира – мама Вероники. Она была портнихой. Мне казалось, что слово «портниха» тоже из сказки. Хотя тетя Кира больше походила на принцессу – маленькая, худенькая, красивая, с темными кудрявыми волосами и звонким смехом.

 –  Смотри, что у меня есть!

Ника достала небольшой атласный мешок и высыпала его содержимое на пол.

Вот это богатство! Куча лоскутков ткани, меха, пуговки, кусочки искусственной кожи и шерстяные помпоны.

–  Красота! – восхитилась я.

–  Мы сейчас будет с тобой шить наряды куклам. Можно создать целую коллекцию. Хочешь?

–  Конечно!

–  А умеешь?

– Нет, – тихо произнесла я, теребя в руках кусочек меха. Вдруг она передумает, узнав, что я неумеха, и уберет все это богатство обратно в мешок?

Ника принесла коробку с нитками, иголками, ножницами и показала мне то, что она уже сшила. Одна кукла была в длинном трикотажном платье с меховой накидкой.

– Это мама помогла, – сказала она. – А вот это я сама! – она дала мне в руки куколку в синей юбке. –  Это просто сделать. Даже шить не надо. Вырежем круг, а в нем еще круг. Только ткань надо выбирать не сыпучую.

Мы позвали Юлю, но она, заглянув к нам за штору, не нашла в нашем занятии ничего увлекательного и пошла смотреть мультфильмы. Рукоделие – не ее. Мы занялись делом.

 –  Девочки, собираемся домой! – раздался вдруг мамин голос.

–  Как? Уже? – в один голос сказали мы с Никой и рассмеялись.

–  Мы же только начали! Мам, ну можно еще чуть-чуть?  – с надеждой спросила я. Мне так хотелось завершить хотя бы один наряд!

–  Вы и так три часа без перерыва играете! Уже поздно. Домой пора. Завтра в школу.

Мы расстроенные стали собирать все обратно в мешок.

–  Приходи ко мне завтра в гости после школы. Мы доделаем и поиграем?

–  Меня вряд ли отпустят!

Родители, к нашему удивлению, с обеих сторон были вовсе не против. Тетя Кира показывала моей маме новую шубу, которую купили ей на днях. Шуба была такая красивая – длинная, блестящая, как у кинозвезд на красной дорожке!

Тетя Кира дала ее примерить  по очереди и Юле, и мне, и Нике. Ника, конечно, и так мерила, наверно, не раз, но за компанию всегда интереснее. Шуба давила своим весом мне на плечи, подол волочился по полу,  а я чувствовала себя королевой в меховой накидке. Мех таил в себе  головокружительный аромат женских духов. Кот Дымок, кстати, тоже пропах теми же самыми духами. Этот запах, пришел с нами домой, следом, волочась тонким шлейфом.

 

 

Глава 2

 

Моя первая поездка на дачу

 

Так мы и стали дружить – папа с дядей Пашей, мама с тетей Кирой, а мы – с Никой. Наши папы на выходных любили поиграть на гитарах. Да к тому же тетя Кира предложила моей маме стать закройщицей. Она научила ее работать с тканью и подарила ей огромные красивые ножницы. Маме нравилось ее новое занятие, а мне нравилось ходить друг к  другу в гости. Мы с Никой виделись все чаще и чаще. У нас появились сначала общие игры, потом прогулки, а потом и поездки на дачу.

Как-то раз вечером мы долго собирали паззл. За мной уже был должен прийти папа, как вдруг зазвонил телефон. Это была бабушка. Она попросила тетю Киру собрать дачные вещи для Ники. На выходные та уезжала с ними на дачу.

–  А можно моя подружка поедет с нами на дачу?

Ответа я не слышала, но судя по ее улыбке, поняла – едем. Осталось отпроситься у своих. Папа сразу дал свое добро, а это значит, что и мама будет «за».

Рано утром мы собирались в нашу первую совместную поездку. Путь предстоял не близкий – ехать около полутора часов.

Возле красной машины стояла Ника и ее бабушка – баба Оля. Она тоже была крошечной, ростом между Никой и тетей Кирой. Миниатюрная, в летнем ситцевом платье, с собранными в пучок белыми волосами.

– Ну, вот и наша Викуля! – добродушно встретила она меня. – Мы про тебя наслышаны.

– Здрасьте, – сказала я и смутилась, знаю же что надо говорить з-д-р-а-в-с-т-в-у-й-т-е! – здоровья желать. А оно само вылетает «здрасьте» это…

 За рулем был дедушка. Он был не разговорчив и серьезен. На заднем сиденье нас в нетерпении ждал еще один важный  пассажир – собака по имени Чиба. Черная с белым нагрудником, коротконогая дворняжка с непростым характером. Чиба, завидев меня, засуетился, порычал, но на дедов приказ «сидеть» откликнулся сразу, успокоился и улегся у бабушки на коленях. Но всю дорогу поглядывал на меня недобро. Все пространство между передними и задними сиденьями было заставлено коробками и кастрюлями, так что мы устроились, забравшись на сиденье вместе с ногами.

  –  Ну все, с Богом, –  сказала бабуля.

Дед выжал сцепление, и мы с пробуксовкой выехали со двора.

 – Деда, выключи аварийку, –  говорит Ника.

 –  А… Это я нечаянно врубил. Ага, сейчас, – бурчит деда Витя в ответ.

Он всю жизнь был за рулем, но как говорит Ника, вокруг него все время возникает аварийная обстановка.  И сегодня со всех сторон сигналили и фарили.

–  Осел! – кричал он, высунувшись в окно, и грозил кому-то кулаком. – Прав понапокупают!

– Витя, Витя, – причитала бабушка. – Не бранись.  Дети же в машине!

– Деда, ну ты же сам выехал на желтый свет! – вмешивалась Ника.

Я сидела и помалкивала. Дорога была длинная, но интересная. Первую треть пути мы ехали по городу, вторую – через поселки, а третью  – по трассе, мимо полей, хозяйств и дачных массивов.

– Дедуля, – включи поворотник, – настойчиво руководила  моя подружка.

– Знаю, знаю, – ворчал деда.

– Да не левый. Правый! Ты же направо поворачиваешь!

Ника не зря работала штурманом, это делало деда чуть боле собранным. Она любила ездить с папой и знала дорогу как свои пять пальцев, да и правила движения знала тоже. Дядя Паша обычно давал ей порулить на проселочной дороге, сажая на колени, когда вез семью на дачу. Как-то он взял и прикрепил к заднему стеклу машины деда наклейку «У». Дед было возмутился, но  бабуля сказал: Пусть будет. На всякий случай…Это сработало, от учебной машины другие водители стали держаться подальше.

 – А теперь пристегните ремни и держитесь за поручни! – скомандовала Ника.

Мы приближались к месту назначения. Вдруг я с ужасом поняла, к чему это она. Впереди был крутой спуск, а потом такой же крутой затяжной подъем. Американские горки отдыхают. Вздох вырвался у меня, а бабуля прошептала:

– Надо было вокруг озера объехать…

– Вот еще! Круги мотать, – отозвался деда и помчался вниз.

Чиба отчаянно лаял. Я на всякий случай закрыла глаза. Мне казалось, что мы ехали почти вертикально вниз и что вот-вот передняя часть машины уткнется бампером в землю, и она опрокинется. А дальше как в фильмах – нас будет крутить в салоне, словно в стиральной машинке. Но спуск оказался ерундой, по сравнению с подъемом. Машина громко рычала, а наши затылки вжались в  подголовники, как бывает во время катания на карусели «Сюрприз». Автомобиль сделал два резких рывка, и мы оказались на ровной дороге. Ладошки взмокли от пота.

– А вот и наша Нижняя дача! – закричала Ника. – Смотри, где синяя крыша!

– Почему Нижняя? – удивилась я.

– Потому что есть еще и Верхняя!

Бабуля почему-то тяжело вздохнула. Деда Витя резко дернул ручной тормоз, и мы с рывком остановились возле калитки, которая была перевязана проволокой.

 

 3 глава

 

 Как мы пытались искупаться

 

1.

Дачу купили два года назад за небольшую сумму. Бабуля говорит, что такие места называют «неудобица» – с одной стороны неподалеку от участка был обрыв,  с другой – уже знакомый нам глубокий лог. Бабуле с дедом она сразу приглянулась. Ничего, решили они, до обрыва – метров двадцать, не страшно.

Выбравшись из машины, мы в первую очередь побежали к обрыву – он был очень крутой. Внизу зеленело поле, словно разрезанное на две части извилистой рекой. Было очень тихо. После городского привычного шума тишина пугала. Настолько, что казалось, будто я заперта одна в комнате, обитой тканью или в кинотеатре. Но прошло несколько минут и звуки начали проявляться: вот тихо, нагибаясь под ветерком, шелестит трава, мимо, жужжа, летит неуклюжий шмель, слышно как журчит река и откуда-то, совсем издалека, доносится мычание коровы.

– Красотища! – вырвалось у меня.  – Это место волшебное, как в сказке!

– А то! Мы еще сейчас с тобой вниз пойдем на речку купаться.

–  Нам разрешат? Далековато ведь!

– Ну, мы бабулю уговорим! Она у меня добрая. Хотя нам придется в обход идти, по дороге. Вот был бы прямой спуск!

Десять минут ушло на знакомство с дачным участком – здесь яблоньки, там малина, крыжовник, ежевика и прочее. Все грядки были засажены. Дорожки – ровные и  утоптанные.  Пять минут мы потратили на экскурсию по дому. Две комнаты и коридор. Еще чердак без лестницы, но нас туда не пускают. Деда Витя был как всегда в работе – он возводит дом сам, и все свое время на даче он занимается строительством. Как он говорит: Осталось пол положить и отделку сделать, ну еще второй этаж. Для Ники. Ну крышу и так, по мелочи… Но и так ясно, это надолго, потому что ему очень нравится возиться с этим.

Нам не терпелось на речку. Но бабуля-то добрая-добрая, а купаться не пустила.

  – Как же я за вами следить должна? Я вас даже в бинокль не увижу. А случись чего? Нет уж, девчушки сегодня без купаний. Да и по хозяйству у меня дел много. Не могу я с вами пойти.

Мы расстроились. Ника попыталась  поканючить.

– Бабууууля…Ты ведь обещала…

– Ну, если сильно хотите… – недолго мучая нас запретом, сдалась бабушка. – Можете просто к речке сбегать, а деда за вами с дороги присмотрит.

– А ножки мочить можно?

– Ножки – можно. Но там, где мелко. И не пропадайте там. А то ваши мамы меня потом накажут.

Мы, сняв с ног сандалии, как две ракеты, умчались навстречу речке и нашему первому лету. Когда бежишь по дороге с горки – ветер свистит в ушах и ноги бегут сами, и хочется, чтобы дорога была длинной-предлинной…Теплая пыль, лежащая на дороге трехсантиметровым слоем, смягчает бег. Бежать нужно, взявшись за руки, а не следом, иначе того, кто будет сзади, накроет облаком пыли.

Вернувшись обратно, мы вновь пристали к бабуле с вопросом  о купании.

– Бабуль, а на озеро можно мы сходим?

– На озеро – точно нет. Это только с дедом. И лучше – на машине.

– Но деда занят! – расстроилась Ника и надула губы.

– Да, внученька. Давай я его подготовлю сегодня, уговорю, чтобы завтра он вас на озеро свозил. А сегодня, если хотите, можете в баке поплавать.

Поплавать – это, конечно, было громко сказано. Большой ржавый снаружи, да и внутри тоже, бак был наполнен поливной водой. Он все время стоял под солнечными лучами, и поэтому вода была в нем очень теплой. То, что надо!

Мы весь день почти не расставались, даже в туалет – зеленый деревянный домик в конце огорода, бегали вместе, поджидая друг друга за дверью и переговариваясь. Это очень веселило бабулю. Ей очень понравилось, что мы вместе приехали.  «Дача словно ожила»! – сказала она деду за обедом.

Но стоило Нике отправиться в туалет одной, как вся дача, да, наверное, и поселок, услышали истошный вопль: Ааааа! Спасите! Спасите! Деда! Срочно сюда! С лопатой! Де-да!

Деда, бабуля и я наперегонки кинулись на крик. Я примчалась первой и замерла. В метре от Ники на дорожке лежала змея, не шевелясь и не подавая признаков жизни. Маленькими быстрыми шагами  вперевалочку, появилась запыхавшаяся бабуля. Она увидала ту же картину и прошептала: «Не кричи и не шевелись».

 Тут и деда с лопатой подоспел.

Ника, увидев его, зловеще зашептала:

– Дедуля разруби ее на кусочки!

– Чего это ты придумала! – спокойным голосом сказал деда. – Зачем его убивать? Это уж обыкновенный!

– Нет, деда, – со слезами на глазах шептала Ника. – Это же змея, и она меня испугала! Руби его, руби!

– Нельзя так внученька, – вмешалась бабушка. – Он же тоже жить хочет. Ну, заполз к нам на участок и чего? Это же его земля, степь. А вдруг у него детки? Потеряют его.

Ника захлебывалась слезами и вся дрожала.

– А вдруг вы потеряете меня?!

– Так, отставить истерику. Давай два шага назад.

Ника послушалась и, не разворачиваясь, попятилась назад.

Деда наклонился, подсадил ужа на лопату. Тот, кончиком хвоста зацепился за черенок, словно боялся упасть и удариться. Так деда его и вынес за забор и сбросил в траву.

Теперь мы знали, что на любом шагу мы можем встретить ужа, а то и гадюку, как сказал деда, поэтому надо быть внимательными и стараться таких встреч избегать.

Первый вечер пришел неожиданно быстро. В доме пахло мышками. Есть такой особый запах старых подъездов и частных домов. На потолке, на шнуре висела лампочка без абажура. На полу штабелями лежали доски, посреди комнаты стояли козлы, а большой обеденный стол был завален рабочими инструментами. Мы поужинали на краюшке стола, и бабуля стала готовить кровати.

–Так, Викуля ляжет на большую кровать, а тебе, Ника, я постелю на второй кровати.

– Нет! Почему это? Я хочу на большой!

– Но ты же всегда спишь на маленькой. Никуля, ты чего?

– А сегодня я хочу на большой, – сказала она и топнула ногой.

– Нет, Ника, так нельзя. Вике неудобно будет на маленькой. Она же выше тебя на голову!

– Мне все равно, – вмешалась я. Если честно, мне было не совсем все равно, потому что маленькая кровать была очень маленькой, но мне не нравилось, что из-за этого вопроса такой спор. Шум и споры не люблю. У нас дома с сестрой, когда что-то не могли поделить, все решалось по-простому: Сегодня – ты, завтра – я. Родителям даже не приходилось вмешиваться. Но у Ники-то нет сестры или брата, она не умеет соглашаться.

– Внученька, – добрым ласковым голосом продолжала бабушка. – Так нельзя себя вести. К тебе же гостья приехала, надо уступать.

– Но я же младше, значит, уступать должны мне.

– Но ты ведь хозяйка, а хозяйки так себя не ведут, – спокойным тоном говорила бабушка.

А Ника как давай навзрыд реветь. Мне срочно захотелось домой. К маме. Лечь на свою удобную кровать, укрыться плюшевым пледом и спать.

– Ох… Что же мне с вами делать? – бабуля присела на кровать. – Никуля, но ведь Вика не поедет в следующий раз, коли ты так себя вести будешь.

И точно не поеду, если она будет по всякой мелочи плакать, как маленькая!

Решено было так – мы обе легли на большой кровати и уснули,  как выразилась утром бабуля, без задних ног.

 

2.

– Моо-лоо-кооооо!

– Сме-таааа-наааа!

– Твооо-рог!

 С улицы доносился громкий протяжный голос. Я проснулась и поняла, что весь дом уже давно бодрствует. Глянула на будильник – времени было семь утра. Бабуля уже напекла сырников и вскипятила чайник. Деда поливает баклажаны.

– Баба Оля! А кто это кричал «моо-лооо-кооо»? – спросила я, выйдя на крыльцо.

Рядом находилась летняя кухня, на которой готовили еду и завтракали.

– Это тетя Гуля, из поселка, парное молочко принесла и творожок! Она каждое утро приходит. Пойдем я тебя покормлю. Небось, проголодалась уже, – и бабуля засуетилась, начала искать  посуду, стряхивать марлей муку со стола.

– А Ника?

– Ничего, она проснется, я и ее покормлю. Садись, детка, не стесняйся.

Она была такая добрая и домашняя, вот какой и должна быть настоящая бабушка. Повезло же Нике! Я своих никогда не видела и знала о маминой маме лишь по ее рассказам, а папиной мамы не стало, когда папе было всего девять лет. Так что я без бабушки расту, а папа рос без мамы. Это еще ужаснее… Дедушек нет у многих моих одноклассников, но бабушка есть почти у каждого!

Буквально через пять минут из дома, потягиваясь, вышла Ника. Она была взъерошенная, заспанная, в байковой пижаме с нарисованными мышками.

– Бабуля, ну что вы все в такую рань встаете? Мне в доме скучно одной спать! – сонным голосом произнесла она.

– Кто рано встает, тому Бог дает! – ответила бабуля, разливая чай в чашки.

– А что он там еще нам дает? – поинтересовалась Ника, заглядывая в чашку с печеным.

– Вот язык-то без костей: что хочет, то лапочет.

– Да ладно!

– Не надо так! Боженька все видит… И слышит!

– Ну, бабуля, я же шучу!  – обмакивая сырник в клубничное варенье, сказала Ника. – Какой план на сегодня? Дедуля нас на озеро повезет?

– Он сначала по делам съездит.

– Куда?

– На Кудыкину гору – собирать помидоры! Что ты ему дорогу закудыкиваешь? Сотню раз тебе говорила…

– Ладно, ладно… далеко? – уже другим тоном вопрошала подружка.

– Далеко! – строго ответила бабушка.

– Ну, бабуля, так ведь нечестно. Я правильно спросила!

– Все давайте, идите играть. Буду со стола убирать.

У нас было запланировано несколько дел.  Первое намеченное: нырнуть в клубничные грядки – собрать покрасневшие ягодки. С этим мы справились легко, всего нашлось на двоих восемь штук. Разделались с ними в два счета. Второе: мы хотели помочь бабуле, что-нибудь посадить.

  – Нет, садить пока нечего, а вот полить – это да… Вон возле бочки есть чайники, можете из них… кусты смородины полить.

По всей даче в разных местах стояли емкости с водой. Во время дождя в них собиралась вода. Если в жаркие дни ее всю тратили на полив, то емкости наполняли из шланга. Несмотря на то, что поливная вода была всегда, деда считал, что надо чаще использовать природную воду, чтобы экономить поливную. «Для общего блага Земли», – говорил он. «Нечего попусту ресурсы тратить. Пусть будет оборот воды в природе».

– А вот на Верхней даче – кругом стояли ванны с водой, – зачерпывая очередную партию, сказал Ника.

– Ванны?

– Да, ванны. Настоящие. Деда же раньше сантехником работал. Все ненужные ванны, которые оставались у заказчиков после ремонта, он забирал на дачу. Их там штук двадцать!

– Да ну! Двадцать ванн?

– И все в разных местах! Та дача она такая – выступами, и вот на каждом ряду по несколько. Какая под грушей, какая под сливой. А какая, и кустами малины заросла, не найдешь.

– Очень странно…

– Не, здорово. Это видеть надо! Люблю Верхнюю дачу. Но мы туда теперь не ездим. Бывает, совсем изредка. Только папа с мамой ездят – урожай собирать.

– Почему?

– Долгая история. Потом как-нибудь расскажу…

Мы побежали выполнять задание.  Десять чайников, и один куст полит. Всего кустов  было пять. Ох, и устали же мы – бегать с полными чайниками туда, с пустыми – обратно. Зато почувствовали себя особо важными работниками. Смородина должна вырасти сочная, сладкая.

– Бабуль, а что еще?

Запыхавшись от работы, мы еле волочили ноги, а хотелось еще сделать что-нибудь полезное.

– А теперь отдыхайте. Солнышко высоко поднялось. Головы напечет. Ой, а что же вы у меня такие лохматые? Давайте-ка, я вас приведу в человечески вид, а то, как обезьянки. У нас у обеих были длинные волосы, только у Ники – цвета пшеницы, а мои – обычные русые.

Бабуля взяла  деревянный гребешок и стала нас по очереди расчесывать и заплетать. Потом принесла по выглаженному платочку. Мне достался в горошек, а Нике – с цветами.

– Давайте на головы повяжем, и косички не растреплются, и головы не напечет.

Потом это вошло у нас в традицию – в косынках ходить.

Ближе к обеду деда вернулся. Оказывается он ездил на строительный рынок за шифером. Мы бросили все свои дела и помчались переодеваться в купальники. До озера на машине ехать минут пять, а если пешком, то пятнадцать, а то и больше – по жаре и пыли. Чиба сидел на переднем сиденье и самоотверженно гавкал. С дач, мимо которых мы проезжали, раздавался ответный лай. Он поднял на уши весь дачный массив – все собаки, кто как  – лаяли, скулили, визжали.

Озеро со всех сторон было окружено зарослями камышей. Здесь водились утки и много других птиц.  Летом сельчане ловили рыбу и купались, а осенью озеро спускали, используя воду для полива полей перед сбором урожая. По весне набирали вновь. В нескольких местах был спуск к воде. Это и были места для плавания.

– Ну, девчонки! Ныряйте, – скомандовал деда. Чиба бегал по берегу, трогал лапой воду, но зайти не решался.

Мы бросились с визгом в воду, но у самой кромки остановились и переглянулись. Мы обе – не умели плавать! Спуск был илистый – крутой и скользкий, и сквозь толщу воды было видно, что почти сразу начиналась глубина. Деда стоял рядом, но мы и вида не подали, что нам страшно. Спустились, держась за руки в воду по пояс, и принялись барахтаться. Сознаться было стыдно. Да и деда тогда в следующий раз и не повезет!

 Метр в одну строну, метр – в другую. Потом по два метра. Так булькались рядышком и вдруг стало получаться. Стали  потихоньку отрывать ноги от дна и плавать. Сначала как лягушки, потом по-собачьи. У других на это уходят по несколько занятий на плавании, а у нас от безысходности получилось за раз!

По возвращению с озера почти сразу засобирались домой.

– Надо пораньше! Чтобы деду потом по темноте не ехать, – переживала бабушка, упаковывая оставшиеся продукты в корзину.

Счастливые и довольные мы возвращались домой. Наши выходные – удались!

 

Глава 4

 

Как мы сажали арбузы и готовили ботвинью

 

1.

Ровно через неделю мы вновь оказались на даче. Я уже не чувствовала себя так скованно, как в первый раз. У меня было ощущение, что я еду в знакомое место, принявшее меня за свою.

На даче нас ждало два приятных сюрприза. Деда постарался. Бабуля с дедом среди недели сами без нас ездили сюда на пару дней.

Во-первых, на краю обрыва он выкопал уступ, на верхний край прибил доску, и получилась замечательная лавочка. Во-вторых,  словно услышав Никины слова – он сделал почти невозможное – прокопал на склоне ступени, сделав прямой ход к речке. Теперь путь до нее составлял три минуты, вместо пятнадцати – в обход. Мы были очень рады, но понимали, что ради нас деда Витя проделал огромную работу. Ему пришлось выкорчевывать высокие травы и коренья. Спустившись вниз, и сразу же поднявшись обратно, мы в визгом налетели на него и расцеловали. Он раскраснелся и пробурчал:

– Да чего такого. Так, путь хотел сократить.

Это потом бабуля нам рассказала, что он почти неделю копал потихоньку.

– Да, ему бы лишь бы рыть что-нибудь! – в сердцах сказала она.

– Ну, бабуля, это же он для нас старался! – воскликнула Ника.

– Старался-то да, – вздыхала бабушка. – Главное, чтобы снова за старое не принялся. Ты знаешь, к чему это порой приводит.

– Ты опять все про Верхнюю дачу?

– Да, про нее все, про нее родимую… – ответила бабуля и ушла готовить обед.

У бабули в комнате было много интересных вещей. Старинная швейная машинка, тяжеленная, с колесом и педалью. Именно на ней когда-то училась шить тетя Кира. Было много кружевных салфеток – на тумбочке, на подушке, на столе. Еще была большая коробка из-под обуви с надписью «СЕМЕНА». Бабуля нам разрешила посмотреть, что в ней. Там было много пакетиков склеенных из бумаги в клеточку и ручкой подписанных. Например, так «Цветы желтые с черной сердцевинкой любимые», «Морковь сладкая крупная», «Свекла соседская» и много других необычных названий. Нам понравилось  особенно одно – «Арбузы белые очень сладкие». В пакетике лежали арбузные семена – маленькие, черные, липкие. Мы схватили этот пакетик и помчались к бабушке.

– Бабуля! Можно мы арбузы посадим? – спросила Ника.

– Никуль, я даже не знаю. Мы же давеча все уже посадили. Места нет. Да и вряд ли арбузы успеют вызреть. Их не так просто вырастить.

– Пожаааалуйста… – вместе канючили мы.

– Ну, попробуйте. Почва тут подходящая, песчаная.  Я вам выделю место вон там возле забора, подле ежевики. Только вам придется сорняки выполоть самим и приготовить лунки.

Вооружившись тряпочными перчатками, за пятнадцать минут мы удалили все сорняки. Впервые в жизни! Потом вскопали выделенный участок. Руками вытягивали корешки, а они не поддавались. Пришлось серьезно потрудиться.  После все разровняли и сделали шесть лунок, как нам объяснила бабуля. В каждую лунку на дно мы положили по три семечка и присыпали землей. Полили теплой водой из баков. Завершив посадку, довольные, мы умчались на речку, прихватив с собой по бутерброду и взяв плед.

 

2.

Если смотреть на реку сверху, с нашего обрыва, то видно лишь малую ее часть. Словно упитанная змея, она извивается внизу, но где начинается голова, и где кончается хвост, не видно. Они скрываются за поворотами. Склон, на той  части обрыва, что находится рядом с дачей, не очень крутой, но довольно высокий и поросший травами. Если смотреть дальше вправо, но он становится все круче и круче и наконец, превращается в отвес. Его облюбовали стрижи, наделав в нем себе жилищ – круглых узких тоннелей, уходящих вглубь. Туда мы не ходим и сверху не смотрим, уж очень высоко, страшно. Петляя, к нему приближается река и омывает нижнюю часть обрыва. Об этом мы знаем, исследовав реку снизу. Там облюбовали место для купания мальчишки из села.

Мы купаемся ближе к даче – напротив нашей части обрыва, где лесенка и лавочка. Так  деда и бабуля могут нас видеть. Да и «купаемся» не совсем верно. Речка горная, и вода в ней чистая, но холодная. Особенно по сравнению с озером, в котором невозможно докупаться до мурашек и синих губ. Поэтому в реке мы лишь окунаемся и то без головы. Она неглубокая,  в среднем по колено, но есть места по щиколотку и по пояс. Глубоко – возле берегов, но мы туда и не приближаемся, потому что там высокая колючая трава и квакают лягушки, ну, и как мы подозреваем, там обитают змеи. Нам нравится место на песчаной отмели, по которому переходят реку коровы. Мы встаем посреди реки чуть выше этого места, там, где нам по колено, и ложимся лицом против течения. Держимся руками за дно, потом отпускаемся и плывем несколько метров. Затем повторяем это снова и снова.

Накупавшись, всегда спешим сразу вернуться на дачу, потому что есть хочется – просто ужас какой-то. Вот и сегодня, голодные, ворвались на участок и сразу на кухню.

– Бабуля, есть что-нибудь пожррррать?  – зарычала Ника, изображая звериный голод.

– Ника… – одернула ее я. Разве можно так с бабушкой разговаривать? Вот скажи я так маме, а тем более папе, ох и не сладко бы мне пришлось. Или как говорил папа «получила бы на орехи». Что это означает мне непонятно, но я стараюсь не получать на орехи.

А бабуля ей так спокойно отвечает:

– Кушанькать, Никуля, кушанькать!

–  Бабуля, но я хочу не кушанькать, а жрать!

– Жрут только свинюшки, у людей такого слова «жрать» нет в обиходе!

–  Но и слова «кушанькать» тоже нет!

–  Может, и нет. Но о еде так говорить нельзя. Вот во времена войны людям еды не хватало. Знаешь, как мы в детстве ценили каждый кусочек хлеба! Когда  кусочек сахара погрызть – один на троих с братьями  –  это праздник! Нельзя так, внученька.

– Ладно, бабуля, не буду. Извини, –  притихла Ника.

– Вот не зря же говорили: Хлеб – всему голова. Или: Хлеба ни куска, так и в горнице – тоска!

Я тоже вспомнила, как нам в школе в столовой повар всегда  говорила:

– Каждую крошку – в ладошку!

– Правильно, Викуля, все правильно.

 – А что еще  ты рассказывала ели…мама…мама… – спросила Ника.

–  Мамалыгу.

–  А что это? – поинтересовалась я.

–  Это такая каша из кукурузной муки. Ох, и наелись мы ее, – вздохнула бабушка…  – А еще крапиву и лебеду ели.
–  Это вот сорняк, который мы выпалываем?

–  Да, он. И ботвинью готовили.

–  Из ботвы! – догадались мы.
–  Да, что-то вроде борща. Коренья берегли, а верхушки – от свеклы, моркови  –  в суп шли.
– Так что у нас «кушанькать»? – на этот раз вежливым тоном произнесла Вероника.

– Я сделала лапшичку с яичками. Руки мойте, деда зовите, да садитесь.

Мы быстро смели еду, убрали тарелки и, посовещавшись, решили помочь бабе Оле на кухне. Она относилась к тем редким бабушкам, что не любят процесс приготовления еды. Как она говорила: «Я лучше пять раз приберусь, два пропылесошу и посуду гору вымою, лишь бы не еду варить». Но она готовила каждый день. Три раза в день.

– Бабуля, а можно мы приготовим на ужин что-нибудь сами?

– Да готовьте, кто ж вам не дает!
– А ботвинью можно?

– Можно.

– А с тушенкой? Как ты на Верхней даче делала, можно?

– Можно.

Мы нарвали джусая, лука, укропа, петрушки – всего  понемногу. Ботва свеклы и моркови еще была совсем нежная, но и она пошла в ход. Побольше зелени! – так нам хотелось. Видя, как мы пытаемся почистить картошку, бабуля пришла на помощь. Готовить мы не умели. Я могу пожарить яичницу  и сделать оладьи. Ника и того не умеет. А дальше, бабуля сидела на креслице и лишь подсказывала: Налейте воды в кастрюлю. Почистите картошку и порежьте кубиками. Морковь надо соломкой…Мы были рады стараться. Да и запах такой шел, что ого-го! То ли от ботвы, то ли от тушенки, и мы вновь проголодались. А вот деду, наша ботвинья явно не понравилась.                                                                                  – Что за водоросли? – спросил он, ковыряясь в тарелке. Он поднял ложку вверх, а на нее намоталась зеленая лапша – джусай, а может и перо лука…Бабуля сразу сказала, что это готовили мы, и еще что-то про первый блин, и деду нечего не оставалось, как молча все съесть. Поздно вечером, когда стемнело, он попросил котлет. «А то ваша трава переварилась уже». И бабуля вновь принялась готовить.

 

Глава 5

 

Черный принц и частушки

 

1.

Летом бабуля с дедой на даче жили. В город они выезжали, чтобы забрать нас из города на выходные и вернуть. Однажды совместно с родителями с обеих сторон было принято решение – пожить и нам на даче. Сколько захотим. Каникулы ведь!  И потекли будни. Мы купались, гуляли, играли в игры – а подготовились мы основательно, взяли с собой шашки, лото, монополию и кучу книг. Еще я взяла лизуна в банке. Дома мама категорически не разрешает его даже вынимать оттуда – мы с Юлей испортили одну стену в нашей комнате. Так кто же знал, что он оставляет за собой жирные пятна? Так весело этот липкий шарик в стену метать! Шлеп! – он размазался в лепешку, сполз немного вниз по стене, его отлепляешь, снова – шлеп! Бабуля на даче нам разрешает все. Но стены не оштукатурены и он быстро марается и перестает прилипать к поверхностям. Мы нашли с Вероникой выход – дверь холодильника, и липнет здорово и мыть просто.

Как-то нам доверили «в попечение» как выразилась бабуля кусты смородины. Калированной. Будем ее попекать. Или опекать? Тогда почему попечение, а не опечение? – задались мы с Вероникой вопросами, после чего, вооружившись лопатой, тяпками и граблями пошли заниматься делом. Для начала мы выпололи сорняки вокруг, сделали поглубже лунки – теперь мы это умели.  Разрыхлили, обложили лунки камнями. Получилось очень красиво. Наши пять кустов смородины заметно выделялись на фоне всего сада. У арбузов никакого изменения. Семена не проклюнулись. Деда говорит, что рано еще. Удовлетворенные  этим объяснением мы пошли собирать клубнику.

Клубники на этой неделе назрело гораздо больше. Сорта нам нравятся разные и собираем мы в разные миски. Нике нравится «Черный принц» – темно-бордовые, очень сладкие ягоды. На мой вкус, так даже слишком сладкие. Но у них есть один плюс – они созревают почти все лето.

 – А я знаю, почему ты любишь  «Викторию», – говорит Ника, сидя на корточках возле грядки. – Потому что ты – Виктория!

– Логично! А ты, что-ли тогда Черный принц?

Смеемся.

– Принцесса! Черная!

Кстати, о черном. За то время, что мы провели на даче, мы и в самом деле сильно загорели, почти как сельские ребята стали, смуглые. Да и весь наш внешний вид переменился. Если раньше мы ходили в майках с шортами и красивых платьях, то постепенно мы поняли, что длинная футболка заменяет все. Очень удобно.  Теперь мы ходим в футболках, косынках и босиком. Обувь надеваем только когда идем к реке.

Мы быстро набрали полные чашки ягод.

– Щас, я научу тебя правильно клубнику есть. За мной! – говорит Ника и идет на кухню.

Промыв свои и мои ягоды, она достает из холодильника трехлитровую банку молока, и не спрашивая, заливает ягоды.

– Ааа! Что ты делаешь!?– возмущаюсь я. –  Вот взяла и все испортила.

– Это клубнично-молочный суп. А ты не ори, а попробуй.

– По-моему, это бяяя.

– Пробуй.

Сверху своей порции она сыплет еще и полную ложку сахара.

Я в ужасе:

– А мой папа в таком случае говорит: Попа не слипнется?

– Не шлипнется, – с полным ртом отвечает она и продолжает уплетать свое незатейливое блюдо.

Я нерешительно пробую, и что удивительно, это розовое молоко с всплывающими ягодками клубники, действительно – вкуснятина. К тому же это весело, нажимаешь на ягодку ложкой, она идет на дно, отпускаешь – бултых и качается на глади молока.

– Это потому, что молоко – деревенское, а ягодки – дачные.

Мне в голову пришла частушка-нескладушка и я ее тут же спела:

Вместе с Никою на грядке
Мы сидим вдвоем с утра.
Пусть в корзинках наших пусто –
Каждый съел по полведра!

– О! А здорово так! Это вас в музыкалке учат?

– Нет, это мой особый талант на ходу сочинять. Мама меня дома Стихоплетом зовет.

– Ну-ка давай еще раз, я послушаю.

 Я выпрямилась во весь рост и, стоя посреди клубничной  грядки, исполнила на бис.

– И косынка как раз, кстати,– прищурившись, сказала Вероника. – Слушай, у меня идея есть.

 

2.

По Никиной идее мы готовим концерт для ее родителей. Они должны приехать в эти выходные. Это для нас всегда большой праздник, потому что они привозят новости от моих родителей и гостинцы.  Будем их встречать их так, как они точно не ожидают. Мы поделились с бабулей своей затеей, и она решила нам помочь с костюмами. Оказывается, у нее в запасе есть целый тюк старых вещей – это настоящий клад! Чего там только нет – платья  тети Киры, дедовы рубашки, Никины детские чепчики и ползунки, а еще шторы и тюли.

Зачем нам шторы и тюли? Мы и принцессы, и невесты. Хотя по нашему сценарию нам нужны костюмы бабушек для частушек, но оторваться от такого богатства просто невозможно! Из штор мы сделали себе платья и ходили так туда-сюда  босиком по дачным дорожкам, веселя бабулю с дедом. Потом из старых белых простыней, тюли и белых роз соорудили друг другу подвенечные наряды. Тут уж бабуля и всплакнула:

– Вырастут наши девчонки, глазом не успеем моргнуть – замуж повыскакивают…

Вдоволь напримерявшись, мы писали сценарий, готовили афишу и билеты.

Утомленные трудом и творчеством, мы пошли прогуляться. Если с утра в нас было много энтузиазма и сил, то сейчас мы еле волочили ноги по проселочной дороге.

И вдруг в десяти метрах от нашего дома мы увидели ежа. Он сидел в дорожной колее и видимо никуда не спешил. Стоило нам приблизиться, как он тут же свернулся в клубок.

– Смотри, какой хорошенький! – запричитала над ним Вероника. – Давай его на дачу отнесем!

Надо было придумать – как. Мы сняли свои косынки, сложили между собой и аккуратно  закатили колючий шарик в гамак из косынок. Так и понесли вдвоем, держа за уголки носилки.

– Бабуля, смотри, что у нас! – она сидела в кресле на летней кухне.

Мы аккуратно положили свою поклажу у ног бабули.

– Ой, что это там? – заглянула она и ахнула.

– Красивый, да? – спросила Ника.

– Смотрите, баба Оля, он еще и фырчит!

Ежик так и оставался – клубком.

– Бабулечка, давай его оставим! Пока поживет лето с нами на даче. У нас же есть коробка из-под телевизора? А осенью мы его в город заберем.

Бабуля вздохнула:

– Девочки, а вот вы бы хотели жить в коробке из-под телевизора, если бы за ее пределами, совсем рядышком, была природа, степь, речка, все друзья и родственники?

– Нет…–  ответили мы.

– Ну, вот и он не хочет. Он же не игрушка. Он дикий зверек, привыкший жить на воле.

– А почему он тогда не убежал от нас?

– Ежики вечером плохо видят, он вас и не приметил. Тем более он не думал, что кто-то ему может вред причинить.

– А мы не хотим ему вред причинять, – сказала я.

– Тогда несите его туда, где взяли.

Подняв ткань с ежиком, мы побрели обратно на то же место, стараясь не раскачивать. Как мы сами не подумали о том, что ему свобода нужна? Хотели его одомашнить. А вдруг и у него есть маленькие детки с молочными мягкими иголками, как у молодых елочек? Бабуля налила в маленькую миску молока, и дала нам с собой, приговаривая: Молочком-то они любят полакомиться.

Солнце садилось, и мы уселись на нашу лавочку у обрыва. Когда смотришь на солнце во время заката, глазам не больно, как днем, но если смотреть-смотреть, а потом закрыть, внутри глаза, под веком, еще долго будет перед тобой этот оранжевый апельсин. Посмотришь на поле – и там тот же апельсин.

– А давай сюда будем каждый вечер приходить?

– Давай. Будем.

Солнце медленно заползло за горизонт. Казалось, а вдруг, оно сейчас еще немного приподнимется и вновь спрячется.

– А давай утром тоже будем встречать рассвет? – предложила Ника.

– Давай. Только это очень рано. Встанешь ли ты?

– Я попробую. Разбуди меня завтра…

Становилось все темнее и темнее, от солнечного присутствия осталась лишь тоненькая еле приметная розовая линия. Деда включил фонарь над калиткой. Сразу же, откуда ни возьмись, появились комары и начали противно жужжать возле уха. Они будто сидели в засаде и только и ждали, когда солнце окончательно спрячется.

– Так хорошо. Вот бы так еще посидеть, – предложила я. Мне совсем не хотелось покидать наш наблюдательный пост.

– Хорошо, только нас сожрут комары. Заживо сожрут.

– А пошли, оденемся и снова придем сюда.

Мы вернулись в теплой одежде, с одеялами – прятаться от комаров, и с кружками, наполненными горячим какао – бабуля постаралась.

Было так тихо, тепло и радостно. На небе появились звезды.

– Вот и середина лета… – сказала я.

 

3.

К полудню воскресенья мы были в изнеможении от ожидания. Мы прождали наших гостей всю субботу и воскресное утро. Бегали на большую дорогу, смотрели в дедов военный бинокль и ждали, ждали, ждали. Бабуля напекла целый тазик пирожков. Пирожки у нее чудесные. Она делает тесто из пенок. Тех самых, молочных, что никто не любит. Она их собирает с кипяченого молока в баночку, а потом заводит тесто. Нас  тоже научила.

Вдруг мы услышали мотор дяди Пашиной машины, ее было всегда слышно за версту. Еще бы, у него БМВ, а она так рычит!

Мы выбежали им навстречу, Чиба с лаем помчался с нами. Сразу все как-то на даче изменилось. В наш тихий дачный уклад и в привычный режим  ворвались новые звуки и запахи. Дядя Паша тащил огромный полосатый арбуз. Он был просто невероятного размера, казалось вот-вот и тельняшка лопнет на нем от важности и он брызнет на нас сладким соком. Эх, будут ли у нас когда-нибудь арбузы? Хотя листики – резные, опушенные тоненькими волосками, появились,  и стебель пополз по земле, извиваясь и стелясь. Мы строго следим за развитием наших саженцов. По нескольку раз на дню. Бабуля нам не разрешает часто поливать, говорит, загубим. Но мы рыхлим и удаляем даже самые ничтожные сорняки в округе, чтобы никто не мог и приблизиться к нашим росткам. Тетя Кира, намазав лицо соком клубники и превратившись в героиню фильмов ужасов, рассказывала нам, как там мои родители, передавала приветы и указания и сказала, что мама и папа очень-очень-преочень соскучились. А я-то как! Кстати, сегодня после концерта мы едем домой.

Концерт всем пришелся  по вкусу. Родители расхохотались сразу же, как только увидели нас в роли бабусечек – в платках, длинных платьях и передниках. Мы напялили дедовы очки и свеклой сделали румяные щеки, а когда завели свои частушки, тетя Кира от хохота сползла под стол. Дедулю мы тоже уговорили помочь, он играл нам на гармошке.

В огороде, во саду ли

Вырастут арбузы.

То-то радость у бабули

А у нас – тем более.

 

Ииии…ух! – выводили мы, и махали платочками.

 

Мы и сеем, поливаем

Удаляем сорняки.

Все же встретите нас чаще

Вы, конечно, у реки.

Это был запоминающийся день. Не только для обитателей и гостей дачи, но и для всех соседей. Им тоже было слышно наше веселье – частушки под гармошку и раскаты хохота.

 

 

6 глава

 

Как мы опозорились

 

1.

Однажды мы обнаружили, что желтоватая земля не просто почва, а самая настоящая глина. Если  мочишь водой, то она становится податливой – можно разминать и лепить. Это было удивительное открытие. Что тут началось! Внизу возле нашей лесенки мы устроили себе мастерскую. Принесли тазик и два ведра воды. В тазу вымешивали глину и делали различные сувениры.

Первое, что сделала я, это была пепельница – черепаха. Почему пепельница? Я не знаю, хотелось сделать подарок для папы. Она получилась размером с большую сковородку, на такой мама картошку жарит, но я все равно считала ее пепельницей. Это был плоский круг с углублением внутри. С лапками и головой. Ника тоже сделала такую же, только поменьше. Потом мы сделали еще одну, и еще…Несколько дней мы лепили исключительно черепах. Здесь же под солнцем сушили. Слегка подсушенных, но еще мягких, мы тащили на фанере наверх и там раскладывали на дорожках  по всему участку. Как-то Веронике пришла в голову идея раскрасить гуашью, смешанной с зубной пастой. Чтобы цвета были ярче. Ника ходила в художественную студию, и у нее был опыт обращения с красками. Наши черепахи получились просто загляденье. А как бабуля и дедуля хвалили нас за поделки! Несколько дней мы пропадали в своей мастерской, даже на озеро и речку не ходили. Поднимались только перекусить да проверить как там наши арбузы.

–  Слушай, а давай мы из глины домик сделаем? – пришла как-то мне в голову идея.

–  Давай? А крышу как будем делать?

–  Крышу – не знаю, сложно. А давай тогда крепость? Чтобы была одна стена и все?

–  Здорово, давай.

И тут мы размечтались. Сделаем из глины кирпичи, высушим их под солнцем и сложим из них крепость в человеческий рост. Работу было решено начать с того, что надо было принести больше чистой глины – возле реки была такая куча. Мы начали носить в ведре. Носили, носили, замесили в тазике. Один неровный кирпич сделали, и вечер настал.

Наутро мы проснулись раньше обычного и, не позавтракав, помчались в свою мастерскую. За день мы сделали еще несколько кирпичей. Еще день трудились мы на нашей стройке. Итого у нас было пятнадцать кирпичей. Осталось дождаться их высыхания.

Ночью был ливень. Он размыл все наши труды, превратив их в глиняные бугорки – вот что значит – все насмарку. Черепахи на участке тоже пострадали. Краска растеклась по земле разноцветными  струйками, а сами поделки расползлись в бесформенные кучки. Мы обнялись и рыдали. Мастерская была закрыта.

 

2.

Дома я пробыла пять дней. Как я соскучилась по маме с папой и по своей кровати! Но в городе было жарко и скучно, и поэтому в ближайшие выходные мы вновь собирались на дачу. В этот раз с нами захотела отправиться моя сестра Юля. Вообще-то она не очень любила вылазки на природу и дачные развлечения, но я с таким восхищением рассказывала  про дачу, что ей стало интересно. Ее вполне устраивало, что я много времени провожу вне дома – наша общая комната была в ее полном распоряжении. Она старше меня на два года и многие наши с Никой увлечения ей не понятны. Например, она бы не стала с нами лепить из глины, да и работа в саду ее особо не привлекала. Бабуля была только «за» и вот мы уже втроем ехали на заднем сиденье машины «У» и мечтали о приключениях. Мы решили разведать – почему сельские мальчишки всегда купаются у высокой части обрыва, там, где стрижи?  У нас  с Никой были «вялотекущие сопли», не то, чтобы мы болели, но бабуля нам запретила купаться несколько дней, и нам было скучно. От нашего привычного участка реки до места мальчишек было метров триста. Дойдя, мы обнаружили, что река там гораздо глубже. Мы зашли по колено, а потом по шорты и поняли вот в чем секрет – видимо, у скалы еще глубже и можно полноценно нырять и плавать. Может это природное явление, может, мальчишки что-то там придумали и сделали заводь. Тогда мы решились на рискованный поступок – взять и проверить, покупаться. Купальников у нас не было. Мы сняли шорты, а потом, и майки, чтобы не намочить одежду и в трусиках побежали нырять. Оказалось, там глубина почти по грудь и можно нырять – течение не сносит, и брызгаться тоже можно. Нам так понравилось, что мы не заметили, как рядом оказались мальчишки из села. Они появились неожиданно, верхом на двух лошадях. Наши ровесники, может чуть старше. По брошенной на берегу одежде они сразу смекнули, что мы практически голышом и стали хихикать и дожидаться когда мы вылезем из воды.

–  Ну, девчонки, в гости к нам пожаловали? – смеялся самый старший. –  Мы вас не ждали!

–  Как вам наша бухта? – поинтересовался второй, худой и белобрысый.

Мы были готовы сгореть от стыда. У нас покраснели бы щеки, если бы не было так холодно. А так мы скорее начали синеть, чем краснеть. Речка же горная, и больше чем по пять минут за раз, мы никогда не купались.

–  Давайте, мы у них одежду заберем, – предложил третий. Это был смуглый черноволосый мальчик, мы его иногда на озере встречали.

–  Нет, не будем. Мы лучше шоу посмотрим.

 Помощи ждать было неоткуда. До бабули не докричаться, далеко. Сзади –  скала, по речке ползком – но куда? Одежда-то все равно возле них.

Выхода другого не было. На «раз, два, три», мы, сговорившись с визгом выбежали из речки, и, прикрыв руками, что можно, побежали натягивать майки.

Мальчишки гоготали и  улюлюкали.

Вот так мы опозорились.

И решили им отомстить, только пока не придумали как.

 

3.

На следующий день с утра мы стали разрабатывать план. У нас был всего один день на его осуществление, потому что вечером Юлю должны были отвезти в город, а нам вдвоем было страшно что-то затевать, мальчишки-то старше нас. Что бы такое придумать?

Для начала мы решили сходить на разведку в село и хотя бы узнать, как их зовут.

Где находится село, мы знали, с нашего обрыва его было даже видно, но дальше дороги, которая идет по самому краю обрыва, мы ни разу не ходили. Сказав бабуле, что на речку, мы отправились  туда. Идти было примерно как до озера, недолго.  Село было небольшое, улицы не асфальтированные, а посыпанные щебенкой. Домики в основном старые, низенькие и лишь на центральной улице стояло несколько красивых коттеджей. Возле одного дома стоял ослик и по дороге ходили гуси. Мы не сразу сориентировались куда идти и спросили у прохожего, где школа. Мы как-то слышали, что мальчишки обычно все время на школьном поле торчат. Повернув два раза за угол, мы оказались там. Удача была на нашей стороне. Мало того, что поле было огорожено небольшим заборчиком, перед которым  были заросли кустов, и мы могли там укрыться, так и еще и все трое, те, кто нас интересовал, были там, среди толпы мальчишек.

–  Сашок, давай пас! – кричал знакомый нам белобрысый мальчишка. Ребята толпой бегали по полю и гоняли мяч.

Пять минут нам было достаточно, чтобы узнать: Саша, Миша и Ерлан – вот наша цель. Назад мы летели на всех парах, пока нас не хватились. Скоро обед.

Идея отмщения у нас родилась по дороге. После обеда мы набрали в таз глины и притащили на участок, сели в тенек и пока на улице было самое пекло, лепили из глины. Мы не просто лепили, а делали глиняных человечков. Кривоногих, толстопузых,  косоглазых. Из соломы мы сделали волосы – понавтыкали реденько. Каждой из нас достался свой. Мне – Ерлан, Нике – Саша, Юле – Миша. Мы расстарались, так чтобы веселее  и обиднее образы получились.

Как только все было готово, мы отнесли свои творения к реке, и поставив их рядышком камнями выложили имена и подписали «Джигиты». Обычно мальчишки приходят купаться, когда спадает жара.

Остались очень довольны собой.

Утром, пойдя собирать привычный клубничный урожай мы не обнаружили на грядках ни ягодки. Бабуля не досчиталась первых помидоров, перцев и баклажан. Зато на грядках были следы от башмаков. Явно не взрослые.

–  Это сельские! Вот паразиты такие! – возмущалась бабуля. – Председателю нажалуюсь! Сами выращивать не хотят, в чужие огороды лезут!

Мы с Никой молчали. Хотя догадывались – и нам было и обидно, и стыдно. Оттого, что была в этом и наша вина. Может, мы перегнули палку с пузатыми глиняными человечками?

 

7 глава

 

Мы наказаны

 

День не задался с самого утра. Мало того, что мы остались без клубники и без настроения от того, что мальчишки сделали нам такой сюрприз, так  еще пришла тетя Гуля-молочница и рассказала бабе Оле, что видела нас в селе. Такого поворота событий мы не ожидали. Нам казалось, что наш поход навсегда останется нашей маленькой тайной. Да не тут-то было. Бабуля, предварительно посовещавшись с дедом, решила нас наказать. Без ругани и чтения морали. Отныне нам запрещено покидать дачу. Под запрет попадает купание на озере, речке и даже провод закатов на лавочке. За калитку – ни ногой. Мы знаем, что бабуля скоро оттает, но как минимум день нам придется выстоять. Оказывается на даче и заняться -то нечем. Мы во все переиграли, в саду – идеальный порядок, готовить нас сегодня явно не допустят. Пришла идея осваивать доступную нам территорию вверх – иными словами мы решили забраться на чердак. Этого нам запрещать не стали, более того, деда сам помог нам туда забраться, потому что попасть можно было изнутри дома через люк по приставной лестнице. А она была  довольно шаткая.

– Ой, мамочки, я разобьюсь! – пищала Ника.

– Это чего! Вот слезать труднее, – ворчал деда. – Если боишься, то не лезь. А коли лезешь, так молча, давай.

 Ника лезла, куда деваться? Мне же было не страшно. У меня был опыт. Мне вспомнилось, как я лазала с двоюродным братом Лешей на чердак его дома каждое лето по нескольку раз в день. У лестницы даже некоторых ступенек не было. На Лешином чердаке было столько всего интересного – старинный велосипед, железная посуда и мешок с чебаками – маленькая такая сушеная рыба. Брат ее сам ловил и здесь же и сушил – на проволоке. Признаться, это было самое интересное место в доме двоюродного брата. Он живет в Усть-Каменогорске, но этим летом приедет к нам погостить.

Здесь на чердаке было светло и пусто. Солнечный свет беспрепятственно попадал как через временное покрытие, так и через боковые отверстия. Под ногами были балки и пыльный настил, а на нем опилки, стружки, камешки – стройка здесь еще не окончена.

– Деда здесь мне сделает свою  комнату, – хвалилась Ника. – У меня будет детская. Хочу с обоями красивыми.

– Классно. На даче – и своя комната!

– Между прочим, может он успеет этим летом, и тогда будет не моя – а наша!

Это конечно здорово, вот только мне вспомнилось, как в первый приезд Ника ни за что не хотела делиться кроватью. Я промолчала. Меняется человек. Я тоже сильно за это время изменилась. Стала менее  нежной. Раньше не могла ходить без обуви. Сама мысль о том, что ноги будут пыльными или что в стопу может что-то вонзиться ввергала меня в шок. Сейчас, наступив на верблюжью колючку, я даже и не остановлюсь. Кроме того, стала я менее брезгливой. Раньше мне нужны были стерильные условия – посуда, постельное белье, еда. Чтобы есть из одной розетки варенье? Ой, ужас! А теперь мы с Никой грызем по очереди одно яблоко, валяемся на траве и едим с грядки. Понос был пару раз. Зато моя аллергия куда-то делась. Чему я несказанно рада.

Чуть пошарившись по крыше, мы обнаружили коробку с книгами. Они были тонкие, детские и не очень интересные – блеклые какие-то. То ли такие изначально, то ли выцвели от времени. Но одна книжка нам понравилась. Называлась она «33 Егорки». В ней были поговорки, пословицы и скороговорки.  Мы принялись скороговорить. Долго нас это завлекло – корабли лавировали, дрова лежали на траве, которая во дворе, Грека ехал через реку.

После мы взялись читать пословицы и поговорки. Вот уж где встретилась половина слов, которые бабуля говорит, а смысл мы лишь додумываем. Решено: надо спуститься вниз и проверить, какие бабуля знает из них. Нас ждало удивление и разочарование одновременно. Разочарование оттого что подловить бабулю невозможно – она знает каждую пословицу. Ну, и удивление, собственно, от того же. Как можно знать все до единой? Как?

– Раньше у нас не было столько информации как у вас. Телевидение, телефон и все прочее. Поэтому народ и примечал, и жил этим. И погоду мы про приметам предсказывали, и события жизни.

Нике не терпелось знать подробности:

– Как это, бабуля, использовали?

– Ну, вот например такая пословица. Бабушка надвое сказала: то ли будет, то ли нет, то ли дождик, то ли снег…

– Так она же ни о чем? Так дождик или чего?

– Она о том, что в погоде не загадаешь. Надо быть ко всему готовым…

– Ну, знаешь, бабуля, это как-то странно. А твои какие самые любимые?

– Мои – про учебу. Уж очень мне хотелось учиться. А я только семь классов закончила. Война началась…

– Я тоже знаю, – вырвалось у меня. Ученье – свет. Неученье – тьма!

– Ага, хорошо. А вот еще, например. С грамотой вскачь, без грамоты хоть плачь. Вот мы и плакали, без школы. Пришлось нам всем на завод идти. Взрослым помогать. Так детство и кончилось.

Мы с Никой слушали бабулю внимательно. Нам всегда нравилось, когда она рассказывала про себя маленькую и про своих младших братьев и сестер.

– А еще бабуля знаешь какие?

– Ну вот еще две. Не на пользу  читать, если только вершки хватать. Или такая. Веревка крепка навивкой, а человек знанием.

 

2.

 

Мы вновь полезли на чердак. Теперь без помощи деды. Я держала снизу лестницу, когда лезла Ника. Она держала сверху, когда лезла я.

Мне же все было интересно, почему бабуля так грустила по Верхней даче и отчего туда не ездили больше, и Ника рассказала эту историю. Оказывается той даче было много лет. Тетя Кира была совсем малышкой, когда ее купили. И деда стал обустраивать ее. Участок был на крутом склоне и чтобы сделать ее пригодной для обитания, надо было соорудить террасы.  Деда сделал одну широкую площадку и длинную, на которой потом поставили вагончик и далее до самого конца участка был огород. И несколько более узких террас, уходящих вниз. Это было далеко непросто, ведь он все делал один. Но он тогда был не дедом, а мужчиной в самом расцвете сил. И ему нравилось то, чем он занимался. Все террасы были засажены плодовыми деревьями и малиной. Так у бабули и деды, у единственных на этом склоне, росли персики и виноград! Дача получилась – загляденье. Столько силы и труда в нее было вложено! Прошло много лет.  Он все время что-то рыл и достраивал. Дача расцветала, и тетя Кира незаметно выросла. Вышла замуж, появились Ника. Деда продолжал вкладывать свои силы в участок, улучшая и укрепляя террасы, лесенки, усовершенствую систему полива. Кстати, у всех соседей полив велся шлангом – куда дотянется. У деды была система труб по всей даче.  Каждая труба имела ответвление, доходящее до каждого деревца. Поэтому все поливалось обильно и без применения особых усилий.

Потом деда решил расширяться. Так как вширь и в стороны было некуда, он решил – вглубь. Сразу за вагончиком был земной вал. Над ним, наверху – другой участок, соседский. Деда решил немного подкопать и сделать в горе погреб. Он вырыл некоторое углубление и начал его укреплять. Как-то на неделю отложил дедуля свою затею, и отправились они с бабулей в город. А тут сосед кинул сверху шланг на своем участке и уехал, забыв выключить. Половина его участка съехало вниз. Может и не половина, но значительная часть. Если бы не дедов погреб, такого обвала может и не было бы… Деда, расстроившись, решил не ездить пока на дачу. Может, он боялся соседа встретить, может, жалко было погреб и часть участка, заваленного оползнем. Но именно в этот год подвернулось предложение о Нижней даче. Приобрели. Так постепенно на нее и перебрались. Бабуля до сих пор страдает по той, родной. Да и деда, тоже. Но молчит. Он очень гордый.

 

8 глава

 

Гнездо птеродактиля

 

1.

Чердак превратился в одно из наших любимых мест на даче. Во время жары там было прохладно, во время дождя – тепло и уютно, капли дождя постукивали по крыше, а мы болтали, читали, играли в шашки. Постепенно мы притащили туда матрас, одеяла, подушки и стало там совсем здорово. Бабуля жаловалась, что не может к нам в гости прийти,  а так хотелось бы. Ей никак по такой лестнице не забраться.

Однажды, вернувшись из города, мы обнаружили на нашем чердаке сюрприз. За верхней балкой, под самой крышей было найдено гнездо, а в нем яйца. Три штуки. Мы очень удивились и обрадовались.

–Ура! – диким криком закричала Ника. – У нас будут…кто?

– Тише, не кричи, – пыталась ее утихомирить я. Не знаю даже…Птицы, наверное.

–А если змеи? Они ведь тоже яйца кладут?

– Но они ведь гнезд не вьют…

– Я хочу яичко пальчиком потрогать… – Ника осторожно прикоснулась пальцем к ближнему яйцу.

– Ну как?

– Ничего так. Теплое. Давай вытащим?

– Зачем? Пусть лежат на месте. Пойдем лучше бабуле расскажем.

– Пойдем!

Бабуля сказала, что видимо скоро нам ждать голубят. А еще спросила:

– Я, надеюсь, вы яйца не трогали?

– Ну, эээ, чуток… – созналась Ника.

– Не делайте так больше. Потому что мама может отказаться от птенцов, почувствовав чужой запах. Теперь вам надо реже быть на чердаке, иначе она не станет высиживать.

Мы стали ходить на чердак раз в три дня. Яйца были на месте, а вот маму мы никогда не видели. Однажды, поднявшись, мы обнаружили птенцов. Они были такие смешные. Почти голые, сморщенные, лишь на голове несколько даже не перышек, а пушинок каких-то, было немного и вокруг шеи.

– Да это же грифы какие-то! – смеялись мы. Птеродактили!

Только раз во время посещения нас увидела их мама – голубь серого цвета. Мы осторожно спустились вниз, принесли ей зерна и оставили в миске. Через два дня наведались. Миска была пустой.

Вот какая у нас была радость. У нас теперь не просто чердак. А чердак с птеродактилями. Мы им имена дали. Гриша, Фрося и Федот. Маму прозвали Голубика. Птенцы подрастали, и постепенно у них стало больше пушка, они становились краше день ото дня.

На выходные мы уехали. Вернувшись, как ужаленные, мы бросились из машины к нашим арбузам и птеродактилям. Но проведав арбузы, которые уже были размером с теннисный мяч, мы наткнулись на чужого толстого кота, развалившегося прямо посредине дорожки. Он был подозрительно доволен и даже не приподнял голову при нашем появлении, а вокруг него – о! ужас! на земле валялись перья. Мне стало плохо. Ника побледнела. Мы наперегонки рванули к чердаку. По пути, чуть не свалив лестницу, кое-как наспех забравшись, мы узнали наверняка – этот жирный, ленивый кот сожрал наших птеродактилей! И Гришу, И Фросю и Федота. А что с их мамой неизвестно. Мы обнялись, сели на пол и разрыдались. Горе наше было великим, а потеря невосполнимой.

 

2.

 

Прошла почти неделя с печального события, а настроения не было и дела как-то не клеились. Как в песне поется: Крокодил не ловится, не растет кокос. У нас же никак не рос арбуз.  Не хотелось ходить ни на речку, ни на озеро, ни в огород. Мы предавались ничегонеделанию, но и оно было ужасным. Нас все чаще посещала мысль, что пришла пора закончить наши дачные каникулы. Именно в этот тягостно-грустный период мы с Вероникой рассорились. Да так, что я думала, навсегда. Нет, мы, конечно, и раньше дулись друг на друга, но это как-то очень быстро решалось и не запоминалось. Я пыталась по возможности уступать, постепенно и Ника тоже стала идти навстречу. В этот раз было все по-другому.

Началось все с игры в шашки. В обед хорошо выспались и сели играть. Играли, играли, но вот только я стала выигрывать. Раз. Два. Три. Ника обычно играла белыми. После третьего раза, она предложила поменяться, говорит – сегодня белые невезучие. Я согласилась поменяться. Но удача была на моей стороне. Раз. Другой. Я могла бы поддаться, но Ника очень хорошо играла и она бы сказу выкупила, и еще больше разозлилась. В общем, закончилось все тем, что она со психом перевернула шахматную доску и крикнула:  

– Ты! Ты – свинья! Соскочила с места и убежала.

Вот тебе раз. Я свинья… Я свинья? Я – не свинья!

Мне стало так обидно, что словами не описать. Комок подкатил к горлу, а слезы были где-то очень близко. Уже почувствовался их соленый привкус во рту. Еще немного и они найдут себе дорогу наружу. 

Я вышла из дома и отправилась к обрыву. Думаю, пойду, погуляю, успокоюсь, и если честно, мне не только обидно было, но и видеть Нику не хотелось. Пусть  сама побудет. И ведь дело-то не в игре, а в словах! Мне захотелось спуститься к реке, потом передумала и села внизу, на ступеньках, так что, если смотреть сверху, меня не видно.

«Свинья, свинья, свинья» …– крутилось в моей голове и все-таки рыдания вырвались наружу. Вместе с ними были и всхлипы, и хлюпы, и нехватка дыхания. Это когда вроде можешь уже и остановиться, но не получается. Наревелась вволю. Даже трудно было припомнить, когда в последний раз плакала, если не считать потерю голубей. Я не плаксивая так-то.

Моя мама обычно говорит, когда мы с Юлей ссоримся: «Никогда не оскорбляйте друг друга и не говорите обидных слов. Нельзя в порыве на человека сказать «дурак», ведь он и не «дурак» вовсе. Повод ссоры очень быстро забудется, а слово, которым обозвали, надолго у человека в голове засядет». Это правда, вот застряло у меня слово «свинья» и скребет и карябает. Хотя если разобраться, оно ко мне не имеет никакого отношения, ни к моим действиям. Мои родители между собой не ругаются. Бывают, поспорят. Чаще всего, когда кроссворд вместе гадают, и папа говорит: Да моя ты, хорошая… и начинает объяснять, почему мама не права. Она тоже всегда, очень уважительно к папе относится.

Вот сейчас бы взять, да и собрать свои вещи. Но я не могу подойти к деду и сказать:

– Везите меня домой. У него свои планы. Да и тем более, послезавтра мы все равно в город собирались. А вот не общаться с Вероникой полтора дня – я могу.

Тем временем уже вечерело. Я решила пора выбираться из убежища и возвращаться. Бабуля будет волноваться, а ведь она ни при чем.

Так и было. Бабуля стояла возле калитки.

– Ой, ну слава Богу. Все в порядке с тобой!

– Да, а что со мной будет?

– Ну, мало ли? Кто вас современных детей знает. Чуть что не поделили…А то случись чего…

Видимо, Нике пришлось рассказать о нашей ссоре. Конечно, ведь она чем-то должна была объяснить мое отсутствие, а меня, оказывается, не было, около двух часов.

Бабуля обняла меня, и мы вместе пошли к крыльцу. Там сидела Ника. Она не смотрела на меня.

Бабуля села так, чтобы мы оказались по бокам от нее.

– Вот мы же с вами про пословицы недавно разговаривали? – начала она.

– Угу…– промычала я.

Ника упрямо молчала.

– Так вот, хочу вам еще несколько рассказать. Вот например, «Нет друга, так ищи, а нашел, так береги». Хорошая?

– Хорошая…– ответила я.

– А вот еще… Дружно не грустно, а если врозь, хоть брось. Вам как друг без друга? Вы же, как сестрички! Подумаешь, шашки не поделили. Бывает.

– Но дело ведь не в шашках! – воскликнула я. – А в том, что Ника обзывается!

– Как обзывается? Зачем? – удивилась бабуля и всплеснула руками.

Понятно. Ничего Ника и не рассказала!

Бабуля строго посмотрела ни внучку.

– Так?

– Так…– нехотя выдавила из себя Вероника.

– И как же ты обозвала Вику, что ее два часа не было?

– Свинья…– почти шепотом произнесла она.

Бабуля снова всплеснула руками:

– Да что же это такое! Внученька! С пеленок тебя воспитываю! Видимо плохая из меня бабушка, коли простым истинам не научила. Разве ж так можно?

– А что...а она… сама… – затараторила Ника.

– Она тебя никак не называла? – строго спросила бабуля.

– Нет.

– Вот и ты не смей! Клевета, что уголь, не обожжет, так замарает.

– Слово не воробей, вылетит – не поймаешь…

– Вот видишь, сама все знаешь, а делаешь! Проси прощения.

Ника попросила прощения, потом протянула  мизинец для «мирись-мирись», но мне как-то не хотелось мириться. Грустно мне было. Но я мизинец свой дала.

Бабуля обняла нас крепко-крепко:

– Вы же мои девочки! Мои внученьки родные. Хочу, чтобы вы всегда вместе были, любили друг друга, понимали, поддерживали. Мои малышки-глупышки Ника и Вика! Я вас так люблю!

– И мы! – ответили хором.

– Бабуля…– добавила я.

С тех пор я стала называть бабу Олю – Бабуля. Только так.

 

 

9  глава

 

Мы едем на верхнюю дачу!

 

Неделю я провела дома с семьей. Вернее будет сказать, с сестрой, потому что мама и папа были утра и до вечера на работе. Летом в городе делать нечего. Это точно. Пару раз я вышла во двор. Многие ребята разъехались – кто в лагерь, кто к бабушке, кто на море. Остальные выходили гулять после пяти, до этого слишком жарко и уходили в семь, потому что начинался сериал, который смотрели поголовно все. С улицы как ветром сдувало и детей и пенсионеров. Да и деда с бабулей на даче, на своем крошечном черно-белом телевизоре, с изогнутой рыжей проволокой вместо антенны, тоже  его смотрели. Ну и мы с Никой, тоже знали по именам всех героев, чего скрывать. Ох, и надоел он мне, этот сериал!

Самая радостная новость за последнюю неделю – мы все вместе поедем на Верхнюю дачу. Пришло время собирать урожай и тетя Кира одна не справлялась. Она так и сказал своей маме и нашей бабуле по совместительству:

– Хватит в детский сад играть! Малина с вишней пропадают!

Мне так не терпелось  побывать на Верхней даче, где по бабулиным рассказам малина была с большой дедов палец, а груши до зимних заморозков висели как лампочки и сколько их не собирай – собрать невозможно, как будто они заново вырастали за неделю. В пятницу вечером дома начались сборы. Мама достала большую белую кастрюлю –

будут с папой мариновать шашлык. Как говорят все папины друзья, лучшего шашлыка и на свете не встретить. Хотя, если честно, папа лишь нарезает мясо ровными кубиками и режет лук кольцами, а остальное делает мама. Но это секрет нашей семьи. Они много готовят вместе и это особенно вкусно. Вот, например пирожки – мама лепит, папа жарит. Так всегда. А если папа единолично встает у плиты – то это шедевр, не меньше. Я не знаю, что он такое делает волшебное, но плов у него как в рекламе – рисинка к рисинке не пристает. Жареная картошка – огромными шпалами – но зажаренная до корочки сверху, а внутри – мягкая. А блинчики, красивые, как кружевная салфетка, вкусные, что даже до фаршировки не доживают. Так никто не умеет, честное слово.

– Мама, а Гита поедет?

– Конечно, это же природа! Побегает там!

– А ошейник брать?

– Да. И воды ей приготовь в дорогу, в бутылку налей.

Гита, наша собака, видимо и сама все поняла. Да-да, Гита – не в честь Зиты и Гиты – героинь индийского фильма, а в честь гитары – папина же собачка. Бегает, как заведенная, с утра, хвост так ходуном и ходит! Да и у меня такое же состояние.

В центре зала постепенно стала расти куча: папин горный рюкзак – с ним мы всегда ходим за грибами и ягодами, ведро – мы ведь едем собирать малину, вещи нам и родителям – рубашки, трико, панамки, бидон – для компота. И гитара! Ура! Гитара! Это значит, мы будем до вечера, и папа с дядей Пашей будут петь песни у костра.

Я проснулась на рассвете. Мама с папой уже жарили пирожки. Мне достался с пылу, с жару – на пробу. Через полчаса за нами приехали Никины родители и бабушка с дедушкой. В машину  с наклейкой «У» сели мои родители, а нас – Юлю, Нику и меня отправили к дяде Паше. Ехать по горному серпантину, а деда, хоть и знает дорогу как свои пять пальцев, водит слишком лихо – в горах это не приветствуется. С нами едут две собаки. Чиба и моя Гита. Чиба, конечно, поедет с дедом, а Гита – в нашей «детской» машине.

Это что-то это стук под крышей.

Это то, что никому не слышно.

Это время прихода луны

С тоооой стороны.

Чики-пибарум!

О-о-о!

О-е-о!

Поем мы во все горло, и тетя Кира поет  с нами. Кассета Агутина заканчивается, мы просим ее перемотать, и заводим свой хор вновь. Пока доедем, дяде Паше предстоит выслушать эту запись под наше сопровождение почти три раза. Но он то меломан, он выдержит, тем более, поем мы неплохо – мы с Юлей ходим в музыкальную школу, а у Ники со слухом тоже все нормально.

Выехать из пригорода – минут двадцать, а остальное – петляющая дорога по горному ущелью.  Слева и справа нависают горные склоны, какие-то покрыты разнотравьем, на других растут деревья и кустарники, есть склоны с обвалами – там только земля и камни. А внизу, справа от петляющей дороги, за бетонным ограждением и высоким обрывом течет горная река. Красиво всегда.  Весной – когда цветут дикие яблони. Летом – когда обилие трав и цветов. Осенью, когда склоны как будто нарисованные кистью очень талантливого художника, который не пожалел красок – желтый, оранжевый, красный, бордовый, светло-зеленый, темно-зеленый, фиолетовый – столько оттенков, что хочется любоваться все время. Зимой – когда в горах царит настоящая зимняя сказка и кажется, что сейчас выйдет дед Мороз, стукнет посохом и нарядит все Тянь-Шаньские ели в мигающие гирлянды.  Наш город Алматы славится своими горами. Горы видно с любой точки. Те, кто приезжают к нам впервые удивляются – такая красотища, очень высокие горы, с шапками, покрытыми ледниками. Приезжие говорят, что если бы здесь жили, то каждые выходные выезжали бы гулять именно сюда. Ездим, конечно, но не каждые выходные. Мы ходим с классом в поход, с родителями – по грибы и почти у каждой третьей семьи есть дача в горах.

 Сначала подъемы были затяжные, но не крутые, но чем ближе мы приближались к дачному массиву, тем извилистее и опаснее становилась дорога.  Асфальт закончился. Мы остановились у небольшой развилки,  набрать в бадьи родниковой воды. Никины родители сказали, что мы – на финишной прямой, но впереди самый трудный участок дороги. Мне показалось, что мы едем зигзагами – подъем, поворот, подъем, поворот. Дорога становилась все уже и уже, слева и справа находились дачные заборы. Можно было, прямо из окошка, при желании обрывать малину или трогать ромашки. Конечно, я этого не делала, но возможность была. Когда мы забрались практически на самую вершину горы, потому что другие горы казались совсем маленькими, дядя Паша торжественно объявил: Приехали!

– Мне показалось, что мы на самой вершине и дорога вот-вот оборвется! – сказала я.

– А так и есть, – ответил Никин папа. –  Еще дач десять и дальше машине хода нет. Только пешком. Если идти минут пятнадцать, то попадешь на маленькое фермерское хозяйство, а дальше – природный заповедник. А там, говорят, водятся волки и медведи.

Ничего себе! Понятно теперь, почему «Верхняя» дача. Выше никуда.

Ворота,  сделанные из оконных решеток, певуче скрипнули и, будто нехотя, впустили нас на  территорию. Мы оказались на площадке, поросшей травой. Сверху, словно арка, нависали высокие деревья, создавая тень, солнце лишь проглядывало сквозь листву. А дальше – вниз вели ступеньки. Узенькие, может сантиметров сорок. Эта была лестница вниз, но чтобы спускаться, приходилось руками убирать кусты малины с дороги, которые норовили хлестнуть по лицу и оцарапать руки. Да! Ягоды были и в самом деле огромные и очень душистые. Стоит тронуть ветку, так они осыпаются на землю, жалко. Поэтому я сначала объедала, а потом двигалась ниже. С правой стороны был соседский забор, сквозь который тоже пробивались малиновые ветви, а с левой, сразу за малиной были деревья – вишни, до самого низу. На них были спелые ягоды. А что внизу – неизвестно, но очень интересно.

– Считай, – почему-то шепотом сказала мне Ника. – Их ровно тридцать три. Это деда смастерил.

Ступеньки поскрипывали под ногами. Из темного и узкого малинового тоннеля, мы оказались на ровной длинной, но довольно узкой площадке. На ней находился вагончик и площадка для мангала, а вдали – на всю длину был огород. Вернее раньше был огород. Сейчас это была просто поле, поросшее травой. Ниже этого места были террасы, шириной в три метра и очень длинные. На каждой росли деревья. На одной яблони, на другой абрикосы, на третьей груши. И как Ника рассказывала, среди деревьев стояли ванны.

Попасть на террасы можно было с двух ходов. Один от вагончика – вниз вели длинная-предлинная лестница – с нее можно было оказаться в начале любой из террас. Второй – от огорода вел маленький лаз, его сразу и не видно. Надо было наклониться, раздвинуть кусты малины, нащупать ногой две ступеньки и, согнувшись в три погибели, пронырнуть под трубой для полива, которая проходила над головой, оказать сразу в середине третьей террасы. Но этим путем чаще пользовались лишь мы, а взрослые ходили в обход. Бабуле и дедуле этот ход был не по силам.

– О, когда-то я здесь скакала, – рассказывает моей маме бабуля. – Когда Ника маленькая была. Я ставила коляску на солнышко, а сама шла малину собирать. Услышу, как она кряхтит, раз – и я тут как тут.  А она сидит в коляске и горами любуется…

Мама внимательно слушает и ест абрикос.

У нас развлечение простое – мы хотим обойти все террасы и посмотреть что есть. С одной на другую кое-где можно и перелезть, но приходится друг друга подсаживать. В обувь забивается земля. Но так  быстрее и интереснее. Еще мы считаем ванны.

Мама с тетей Кирой взяли ведра, и пошли собирать вишню и малину. Причем не просто ведра, а ведерки на веревочках – вешаешь себе на шею, и руки свободны. То еще изобретение! Папы разводят костер, готовят угли для шашлыка. Дедуля включил радио «Ретро» и на всю дачу звучит: Миллион, миллион алых роз… С других дач слышатся голоса, обрывки фраз и смех.

 

2.

К пяти часам было собрано три больших ведра вишни и два, поменьше, малины. Наша часть там тоже была, но ничтожно малая, потому что собирать ягоды оказалось крайне скучным занятием. Наши мамы и бабуля напротив, получали от этого удовольствие. Мы отправились помогать папам, но и там без мам – никак. Надо нанизывать шашлык, но вряд ли кто из детей решился бы нырнуть рукой в холодный белый маринад, выцепить оттуда кусочек мяса и нанизать его на палочку. Мы просто сидели и наблюдали, как моя мама это  ловко делает. Когда все кусочки на месте, мама отжимает, чтобы стек лишний маринад, и убирает свисающие колечки лука.

Через полчаса был готов знатный ужин, с шашлыком, вареной картошкой и салатами. Папа с дядей Пашей поиграли немного на гитаре и…все начали собираться. Это нас с Никой расстроило. Столько ехали, и уже – домой! Мы готовы были рыдать.

–  Надо спуститься до наступления темноты. Опасно по горам ночью ездить, – сказал дядя Паша.

– Тем более, дедуле, – шепотом добавила тетя Кира.

– А деда с бабулей не могут остаться, а завтра поехать?

– Нет, ты же знаешь, что в вагончике одна, хоть и широкая, кровать. Как они будут спать? А вы?

– Но на улице же есть кровать? Мы можем на улице!

Никины родители задумались.

А мой папа добавил:

– Я могу остаться. У меня завтра выходной. Я дособираю вишню. А то вон еще сколько! К обеду с девчонками спустимся.

– Это вариант! – сказал дядя Паша.

– Тогда я буду ночевать на улице, а девчонки – в вагончике.

Мой папа и в самом деле очень любит и знает наши горы. Еще он умеет различать лекарственные травы и растения. Если идти по прямой дороге, а не по серпантину, то за пятнадцать минут можно спуститься к источнику, а там автобус ходит до города. Нам эта идея понравилась. Мама была не против, а Юле уже не терпелось скорее домой. Мы дружно всех проводили. Папа поставил чайник, заварил чай с малиной, смородиновым листом и душицей, и мы просидели весь вечер под открытым небом с открытыми ртами, слушая папины рассказы про звезды и Вселенную.

Когда пришло время ложиться спать, мы решили все-таки ночевать на улице. Панцирная кровать стояла рядом с вагончиком, а перед ней стоял мангал. Ее использовали в качестве сиденья, положив сверху два матраса.

– А вам не страшно? – спросил папа.

– Нет, нас же двое!

– Подумайте хорошенько, ночью могут волки выть. Они, правда, далеко – в заповеднике, но может быть жутко.

– Нет, мы не боимся! – твердо сказала я.

– Ну, хорошо, смотрите сами. Я дверь в вагончик открытую оставлю, чуть что – будите!

Папа постелил нам простынь, дал два пуховых одеяла и две подушки. Мы укутались в них и лежали под звездным куполом, болтая и рассказывая друг другу мечты.

Из вагончика доносился мерный папин храп. Нас тоже потянуло в сон. Но как только я закрыла глаза, то мне послышался едва различимый шорох.

– Ты слышала? – я ткнула подружку в бок.

– Угу… – сонным голом ответила она.

– Что это?

– Не знаю. Спи.

Но я уже спать не могла. Стала прислушиваться. От ветра слегка шелестела листва, трещали сверчки. Где-то рядом, метрах в пяти, хрустнула ветка.

Ника открыла один глаз.

Вдалеке послышался вой.

– Слушай, но ведь не могут быть волки? – еле слышно прошептала она.

– Вроде нет, они так не спускаются низко, к людям…

– А может они голодные?

– Тем хуже для нас.

– Давай, дядю Юру разбудим?

– Давай еще послушаем, может нам кажется?

Но нам не казалось, что-то не или кто-то явно был рядом. Мы чувствовали это.

– А вот у меня в классе говорят, – еле высунув нос из-под одеял тихо продолжала Ника, –что по ночам выходят охотиться белые черти.

– Тьфу, на тебя! Какие еще черти!?

– Белые!

– А про деда Мороза или зубную фею у тебя в классе не говорят?

– Говорят! Ну, пока я их не видела…

Она прервалась на полуслове, потому что рядом кто-то…дышал!

Да-да! Дышал!

– Точно волк! – одними губами произнесла Ника.

Теперь мы даже до моего папы не решились бы дойти. Я боялась, боялась, но думаю, делать нечего, и приподнялась на локте. Таинственный кто-то тут же шмыгнул и скрылся с шорохом в кустах. Мое сердце бешено колотилось. Мы даже шептаться перестали –лежали и прислушивались. Не прошло и минуты, как снова стали слышаться приближающиеся шаги. Ближе, ближе, еще ближе. Вдруг раздалось чавканье, я шевельнулась и опять неизвестный сбежал. Было и страшно, и страшно интересно. Но ночь темная, не видно ничегошеньки. Мы передумали будить моего папу – сами же сказали, что ничего не боимся, что теперь позориться? Просто лежали в обнимку и периодически приподнимались, отгоняя неизвестно кого. Сон как рукой сняло… и вот когда небо стало чуть светлеть, мы увидели, как что-то белое с хвостом мелькнуло в кустах.

– Вот! – чуть не закричала Ника.  – Я же говорила – белый черт! Мамочки!

– Да ну тебя, не ори! Давай спящими притворимся и посмотрим, кто это…

Не двигаясь, мы провели минуты три, и перед кроватью показалась огромная белая собака.  Она ползла, почти по-пластунски, до кровати, шарила носом в траве и чавкала. Оказывается, она подъедала остатки жилок и жира от шашлыка, которые кидали нашим собачкам! Ну, она была действительно большая, с обрезанными ушами. Увидев, что у меня открыты глаза, она тут же попятилась назад и убежала куда-то вниз по лесенке. Было слышно ее тяжелую поступь. Мы вздохнули и при первых солнечных лучах, наконец, заснули. Но ненадолго, потому что в семь часов утра все дачники включили радио, застучали топорами, пилами, ведрами, да и к тому же солнце пекло так, что спать было невозможно. Папа уже приготовил чай с травами и гречневую кашу с тушенкой. Рассказывать нашу ночную историю мы ему не стали.

 

Глава 10

 

Здравствуйте, соседи!

 

После завтрака папа пошел собирать малину, а мы взяли плед и поднялись на верхнюю площадку, в тенек, под деревья, доспать. Но как только удобно расположились, то услышали надсадный звук мотора. Какой-то маленький, но очень настырный автомобиль пытался покорить гору. Через пять минут мы увидели, что приехали соседи – тот самый дядя Боря с женой, встречи с которыми, так старательно избегал деда.

Было слышно, как они разгружаются: стучала дверь машины, звенели ведра, шуршали пакеты. Через забор-рабицу, кое-что было видно, но из-за того, что кусты малины между участками были густые, не все.

– Слушай, а между прочим, дядя Боря – добрый. Я когда была маленькая, он меня всегда звал к себе на участок. Я там много раз была!

– Хорошо!

– А еще у него всегда в кармане были конфеты, комком, слипшиеся.

Он достанет весь комок и мне дает. Я по одной отковыривала. Обертки трудно снимать было. Ну таак вкусно! Таких конфет как у него больше нигде не ела!

– А может надо поздороваться?

– Так ведь он отсюда не услышит! Не будем же мы из-за кустов кричать?

– Ну да.

– Пойдем, сходим к ним?

– А он ругаться не будет?

– На меня? Вряд ли…

– А родители?

– Тоже… Наверное…Вот пойдем и скажем, что деда не специально сделал подкоп! А то бабуля так страдает из-за этой мокрой истории!

Ника развязала веревку на калитке и решительно пошла вперед. Я шла сзади – мне было неудобно идти к незнакомым людям, да и еще разбираться с этой непонятной ситуацией.

– Здрасьте, дядя Боря и тетя Тамара! – громко из-за калитки крикнула Ника.

– Ой, внученька! – женщина открыла на ворота и обняла ее. – Как выросла. Давненько мы тебя не видели!

Тут же навстречу устремился и сосед.

– Совсем невестой стала. Небось, уже и в школу ходишь? – спросил он.

– Да, первый класс закончила.

– Ну, девочка, ну умница! А чего вы не приезжаете так долго? Совсем дачу забросили. Даже урожай не снимаете. Сердце кровью обливается, как у вас под снегом яблоки да груши висят!

– Да это…– замешкалась Ника. А потом так и выдала:

– Деда не ездит за-за того, что сад вам попортил.

– Как попортил? – рассмеялся дядя Боря.

– Ну, подкопал снизу и ваши груши уползли…

– Ну, уползли немного… Что же теперь. Я ведь сам шланг включенный оставил, оттого и уползли, что землю размыло… Эх, Витя, Витя! Вот дает!

– Значит, вы совсем-совсем не сердитесь?

– Нет, конечно, чего там. Дело-то житейское. Груши-то кривые, но плодоносят.

– Вот здорово! – закричала Ника и бросилась к нему на шею.

Он зарделся. А тетя Тамара рассмеялась.

– Давайте, проходите, малинки поедите…

– Нет, мы побежали, у нас теперь есть радостная новость! Вы не сердитесь! Не сердитесь! Ура!

Тетя Тамара вручила нам по большому букету ромашек и, размахивая ими, мы, счастливые, помчались на нашу Верхнюю дачу.

Закончилась вся эта история неожиданно. Узнав, что сосед больше не сердится, бабуля облегченно вздохнула, а деда молча разулыбался. На вопрос тети Киры: Ну что теперь будете опять на верхнюю дачу ездить? Бабуля неожиданно для всех ответила: Нет, у нас теперь другая есть. Она и ближе и работы поменьше. Мы уже не можем, как олени скакать по террасам.

Вот это поворот! Никиным родителям было некогда возиться с дачей, да и не любили они это дело. Они предложили моему папе, если есть желание, присмотреть за дачей. У папы такое желание было. Так и у нашей семьи появилась дача. Но мы с Вероникой продолжали ездить на Нижнюю. Там ведь у нас арбузы! А они за это время наверно вымахали, размером с мяч!

 

Глава 11

 

Идем к соседке на обед

 

Баба Эльза – наша соседка. Ее дом, большой и красивый, совсем не похожий на дачу, стоит напротив нашего участка, через дорогу. Сегодня они болтали с бабулей по обыкновению, перевесившись наполовину через заборы, и делились рецептами засолки помидор. Вот мне интересно: почему бы не выйти на дорогу, или на одном из участков, не присесть? Нет, они могли часами общаться, переминаясь с ноги на ногу, не слыша половины слов, но каждый на своей даче. А мы копались рядышком, прореживали морковь. Бабуля нам показала, как выдергивать хилые, и оставлять нужные экземпляры.

– А мы крышу покрыли!

– А мы все никак. Витя уже и шифер купил, но говорят, на днях дождь будет.

– Да нет, не будет! А пионы все отцвели?

– Да, две недели назад. Мало было в этом году. Отдыхают. И яблони без завязей.

– А я новый рецепт яблочного пирога нашла.

Нам казалось, что этот диалог, как река, все время петляет, огибает камни, струится порогами, но никогда не кончится. Тетя Эльза и ее муж дядя Роберт были немцами-переселенцами. Во время эвакуации детьми они попали в Казахстан. Все родственники – их дети и племянники вернулись на историческую родину, а они не торопились. На участке у них был образцовый порядок. Ровненькие грядки, красивыми улитками свернутые шланги и даже перцы и те стояли как солдаты на построении. Казалось, даже клубника у них зреет строго по расписанию.

– А мы качели привезли! Забыла сказать. Внучки приедут в этом году погостить!

– Вот здорово! И нашим девчонкам компания!

– Да они как всегда, на недельку всего…А пусть твои девчонки к нам идут, на качелях покатаются.

Мы как по команде оторвали свои головы от морковной грядки. На Никином лице сияла улыбка, а я не верила – неужели пустят? У них такой  образцовый порядок, что нам, наверно, переодеться надо в городскую одежду…

– Вот только я обед еще не приготовила. Им бы поесть сначала – переживала бабуля.

– Ничего, я их накормлю. У меня такая вкуснятина есть! Давайте к нам.

Мы все побросали, наскоро вымыли руки и помчались на всех парах к калитке.

Качели – это здорово. Но у них еще были щенки! Месячные щенки лабрадора! Такие милые, пушистые персикового цвета.

Мы накатались, погуляли по даче, повозились с щеночками и тетя Эльза снова отправила нас мыть руки, а затем усадила за стол с белой кружевной скатертью. На столе был  пестрый летний салат, плетеная корзинка с хлебом и яблочный пирог…

– Сейчас и главное блюдо! Я только в подвал сбегаю, – сказала она.

В подвал? Мы сидели, не шелохнувшись, боясь притронуться к чему-либо.

– Та-дам! – пропела она и поставила на стол кастрюлю на подставке. – А вот и холодник!

Ника пнула меня по ноге под столом. Я знаю: борщ она не  ест. А это видимо был остывший свекольник. Тетя Эльза разлила нам по тарелкам. Я глянула в свою и обомлела – в ней плавали оранжевые бляшки жира. Это был холодный суп!

– Утром приготовила. Боялась, что не остынет к обеду, как надо. А он ничего, успел.

Что делать? Обидеть соседку, сказав, что мы такое не едим? Или давиться холодным борщом, брррр… мы сидели и смотрели друг на друга, не притронувшись к еде. Тетя Эльза ушла в сад и вернулась с букетом бело-розовых пионов.

– Ну что же вы девчушки, так вяло едите?

– Тетя Эльза. Мы не можем есть холодный суп! – я решила взять оборону на себя. Будь что будет.

– Так это же холодник! Его так и едят, как окрошку! А мои девчонки любят…

– Простите нас, пожалуйста, мы не можем.

– Так что за проблема? Я мигом подогрею!

– А можно мне просто пирог поесть с чаем? – на одном дыхании выпалила Ника.

– И мне…

 

 Глава 12

 

К нам приехал старший брат

 

1.

Пришла весточка от родителей: из Усть-Каменогорска едет мой двоюродный брат Леша. Мой горячо любимый брат! Я засобиралась домой. Ника расстроилась. А бабуля предложила: Пусть он тоже приедет к нам на дачу: Чего в городе, в пылище там торчать? Побегаете здесь, покупаетесь. Раз бабушка общая, то и брат будет общий – решили мы. На несколько дней вернулись в город, а потом дядя Паша привез нас обратно на дачу. Уже всех вместе. Леша старше меня аж на три года, он с нами точно в грядках вилками копаться не будет. Надо придумать, что-то более интересное. Озеро! Вот наше решение. Озеро точно ему понравится! Не зря же мальчишки целыми днями там пропадают.

С утра мы отправились на озеро. Пешком, впервые.  С Лешей нас сразу отпустили. Он понравился бабуле. Леша парень деревенский – открытый, веселый и деловитый.  У него светлые кудрявые волосы и голубые глаза. Если бы он не был моим братом, я бы в него точно влюбилась!

Мы накупались вдоволь, а по возвращению брат попросил у деда автомобильные камеры и насос. Что неудивительно, деда все это нашел. Чего только нет в подвале да на чердаке! Леша надул камеры, и на следующий день мы шли на озеро и тащили на себе эти черные резиновые плавательные круги. В этот раз мы шли не по большой дороге, а по пыльной, проселочной. Как Леша сказал: «Напрямки». Брат был весел и загадочен. У него с собой был пакет.

– Что это? – поинтересовалась я содержимым.

– Сюрприз! – хитро прищурившись, ответил он. – Будем делать медальоны!

– Чего-чего? Медальоны? – удивилась Ника.

– Да, только давайте отойдем подальше и разведем костер.

– Костер? – в один голос спросили мы.

– Ну, да костер. Будем плавить пластмассу, и делать медальоны.

– А это не опасно? – допрашивала я. Бабуля не  будет ругать?

– Да что тут такого? Я каждый день пластмассу плавлю. Все нормально.

Мы остановились. За три минуты он развел небольшой костерок из палок, дощечек, картона и сухой травы. Достал из пакета кусочки пластика: цветные бутыльки, пластиковые стаканчики. Он отламывал по кусочку, помещал в большую ложку, которую тоже прихватил с собой. Пластмасса таяла и превращалась в жидкую массу. Ее он аккуратно выливал на камень, и получались разные фигурки. Это было интересное занятие.

Мы с Никой тоже  по разу попробовали. Просто держишь ложку над огнем, а потом – льешь на камень.

– А я хочу сердечко! Сделаешь? – попросила я Лешу.

– Да я как-то не мастер сердец! Сама давай.

Я взяла ложку. Вдруг подул ветер, и наш костер неожиданно вспыхнул. Я дернула рукой и одна из брызг расплавленной пластмассы попала мне на руку. Я взвизгнула и затрясла кистью.  Было невыносимо больно, до искр в глазах. Мотала из всех сил рукой, но легче не становилось.

Леша сказал так строго:

– Соберись, давай! Не хватало, чтобы еще рыдала тут. Тогда нас точно больше не пустят. Ничего. У меня, знаешь, сколько таких ран! Вот, например одна – и он показал какой-то маленький шрам на руке, явно не от ожога.

Я терпела. А у Вероники были такие страдальческие глаза, будто она обожглась, а не я. Она вообще не выносила вид крови, ран.

Леша стал задувать костер, я хотела ему помочь, взяла другой рукой палку и постучала по кострищу.

Он меня остановил:

– Не надо, сам справлюсь.

Видимо Леша и сам расстроился из-за ожога, ведь он очень любил меня и не думал, что так произойдет. Я перестала, бросила палку на землю. Мы ждали, пока он все погасит. Когда собирались идти дальше, я зачем-то опять схватила свою палку, да так неудачно, что концом мазнула по майке. По моей белой красивой майке с собачкой! Сегодня точно не мой день. То, что белая и новая – это полбеды, а вот то, что измазана в саже – плохо. Бабуля заметит, и что мы скажем? Я окончательно расстроилась, мало того, что рука болела, так еще и с майкой незадача. Но брат сказал: Не трусь, все решим.

И мне полегчало. Немного.

– О! Смотрите! –  Леша резко остановился.

Перед нами в траве был огромный белый гриб. Будто кто-то мячик в траве бросил.

– Это гриб дождевик. Или пылевик, дымовик, табачный гриб, заячья картошка.

– Столько названий у одного обычного гриба? – воскликнула Ника.

– Ага! Только он не обычный. Мы его зовем гриб-пердун!

Мы захихикали.

– А то! Так разойдитесь подальше, – скомандовал он.

Мы разбежались на три метра в разные стороны. Он с разбега занес над ним ногу и тот как взорвется, оставив после себя большое пыльное облако. Нам понравился этот фокус с грибом. Через пять минут мы уже были на озере. Леша отдал мне свою майку, забрал мою, застирал сам. И повесил на камышах, сушиться.

Мы закинули свои камеры в воду. Вот это было здорово. Плаваешь, как хочешь – и по одному, и паровозиком, сцепив их между собой и можно было даже подныривать.

Накупавшись, мы побрели домой. Майка была сырая, ожог саднил, а в остальном все было здорово.

 

2.

Прошло всего два дня, как приехал к нам в гости мой брат. Они были очень насыщенными. К вечеру мы еле доползали до кроватей и сразу засыпали. Как говорила бабуля «без задних ног». Как будто у нас есть «передние»!

На третий день на озеро мы не пошли, а отправились на речку. Мы хотели показать Лехе как можно купаться, но плескание по колено его не впечатлило. Завидев вдалеке мальчишек, он собрался пойти к ним. Мы его всячески отговаривали, рассказали про наш конфликт и намекнули, что они не очень-то дружелюбные. Однако его это не остановило:

– Что я общего языка не найду? Ждите меня и я вернусь!

Сказал, вернется, а сам ушел надолго. Солнце поднялось высоко и стало припекать.  Мы немного поплескались, погуляли и пошли на дачу – пусть ему без нас будет скучно. Но не тут-то было. Он прибежал, быстро смел две тарелки борща и вновь умчался, бросив на ходу: Я там с ребятами на качелях!

Вечером я надулась на него, ну, и Ника, за компанию. Как так – она к нам в гости приехал или к чужим пацанам?

Он рассмеялся, обнял нас и говорит:

– Не ворчите девчушки. Завтра пойдем вместе!

Вот уж чему не бывать! Как мы пойдем к нашим врагам? Мы еще помним про неудачное купание и украденный урожай клубники, а они наверняка не забыли про наших глиняных человечков. Чтобы убедить брата мы рассказали все, как было. Но он ухмыльнулся: Да они прикалывались просто! Скучно им было…А вы все всерьез. Городские, что скажешь…

После завтрака, надев купальники, а сверху платья, мы пошли с Лешей за поворот, где заканчивался обрыв. Там никогда не были. Это далековато от участка. Примерно как до озера, только в другую сторону. Мальчишек было человек шесть. Они толпились возле дерева, нависшего над рекой. Стоял визг, шум, гомон. Мы подошли поближе, и я увидела, что к дереву привязана веревка, а на ее нижнем конце – палка. Так вот про какие качели брат говорил!

Один из мальчиков схватил палку, разбежался, оттолкнулся ногами от земли и прыгнул. Веревка натянулась, он пробежал ногами немного по воду и спрыгнул. Видимо здесь было глубоко. По шейку – не меньше. Второй – забрался на палку, усевшись верхом. Раскачивался, раскачивался, а потом плюхнулся в реку. Третий – раскачался очень сильно и, отпустившись, сделал в воздухе кувырок.

– Хочешь попробовать? – спросил меня брат, когда мы подошли к компании вплотную.

– Вот так? – спросила я, указывая на тех, кто уже был в воде.

– Хоть как, – засмеявшись, сказал брат.

Если честно, мне было неудобно снимать платье и оставаться в купальнике перед мальчишками. Хотя, если вспомнить, как состоялось наше знакомство…Нет, лучше не вспоминать. Если бы не было Леши, я бы в жизни здесь не оказалась. Но он был рядом, и я знала, что он меня защитит от любой насмешки или обидного слова. Я скинула платье и взялась двумя руками за палку. Брат немного меня подтолкнул, и я полетела над водой. Он раскачал еще немного. Мне так понравилось качаться! Прыгать было страшно. Руки с непривычки устали, да и ожог еще не зажил. Я зажмурилась и прыгнула в реку. Ника следом повторила мой рекорд. Так мы и прокатались на качелях почти весь день. На следующий день мальчишки позвали нас с Лешей на канатку. Кстати, они сделали вид, что между нами никаких проблем не было. Мы вместе смеялись и баловались, словно вместе выросли в одном дворе.

Бабуля с дедулей о наших приключениях и не догадывались. А узнай они, всем шеи бы намылили, и Леше в первую очередь, как старшему. Но мы молчали, как партизаны, и готовились на канатку. Канатка – это железный трос, протянутый от высоченного тополя и до колышка на земле. На трос надета железная трубка. Хватаешься на нее двумя руками, отталкиваешься от дерева и двадцать секунд спуска с искрами тебе обеспечено. Чтобы вернуть трубку наверх, нужно было взять веревку, привязанную внизу на тросе, и разбежавшись, загнать веревкой трубку наверх. Главное, не оставить веревку посреди дистанции – тогда она попадет в трубку и та тотчас затормозит.

Тогда тот, кто едет сверху резко дернется, руки у него сорвутся и он окажется на земле. Не самое безопасное развлечение.

Леше не терпелось испробовать аттракцион. Он парень смелый и ничего не боится. Встал в общую очередь, забрался на дерево и съехал. Я в его талантах и не сомневалась. Кроме того, он еще и спортом занимался. Мне тоже было интересно. Какая-то волна оживления внутри меня захватила, и мне не терпелось попробовать. Тополь же был очень высокий и расстояния между сучьями – широкими. Мальчишки подтягивались местами, а мне было – не забраться. Тогда Леша стал меня подсаживать. Медленно, тяжело, но мы добрались до стартовой площадки. Посмотрев с высоты, я ощутила страх. Внизу стояли крохотные человечки и махали нам руками. Ну, уж нет, решила я, и хотела было спускаться, но Леша сказал: назад пути нет.

– Я не поеду! Это же самоубийство!

–  Да ладно, все же катаются. Хотя пацаны говорят, ты – первая девчонка здесь…

–  И последняя… Я вниз. Помоги мне.

–  Вик, не получится. Если я помогал тебя затаскивать, то спускать как? Сама подумай.

Он был прав. Спуститься вниз по дереву было невозможно.

Я стояла на площадке, смотрела вниз, и меня охватывал дикий ужас. Ладошки вспотели, а по телу пробежала дрожь. Я еще раз посмотрела вниз, ища пути для отхода.

Народ внизу улюлюкал и махал руками.

–  Давай, –  сказал брат. – Берись посередине, крепко держись за трубку. А я возьмусь по краям.

Я взялась. Набрала в легкие воздуха. И шагнула. Трос засвистел, и через несколько волнительных мгновений я была на земле. Был сильный удар ногами об землю и, отпустив трубку, пришлось несколько метров пробежать, чтобы сбросить скорость и остановиться.

– Ну, ты даешь! – сказала Ника. – Страшно, да?

Подошли мальчишки, все втроем. Саша от лица всей веселой компании сказал:

– Ты крутая. Никто из сельских девчонок не решался на такое.

Миша добавил:

– Мы-то думали, городские… Только астры выращивать умеете.

Я не то, чтобы гордилась своим поступком. Мне было не по себе, потому что я рассчитала свои возможности. Мне жутко хотелось домой, на дачу. Есть и спать.

Через пару дней мы узнали, что один мальчик на канатке сломал руку. Кто-то из ребят вовремя не закинул веревку, и она попала в трубку. Его скинуло с середины троса. Взрослые пришли и срезали трос. С дерева убрали нижние сучья так, чтобы взобраться было невозможно.

 

Глава 13

 

Ленивая рыбалка

 

Сегодня намечается важное событие в нашей дачной жизни. Мы с дедом идем на рыбалку. Он встал в 6 утра и готовит снасти.

– Бывалый рыбак… За всю жизнь и корюшки не поймал, –  ворчит бабуля. – Лучше бы помидоры пособирали.

Она не особо верит в дедов рыболовецкий талант. Мы берем две удочки и садок и тащим все это в багажник. Купальники не надеваем, плавать все равно нельзя, всю рыбу распугаем. Смотрим, как деда копает землю и собирает в баночку червяков. Они розовые и влажные, не очень привлекательные, но нам их жалко. Рыбу тоже жалко. Деда Витя берет кусок хлеба, еще какой-то прикорм. Бабуля дает нам с собой пирожки, а мы ей говорим, пусть обед не готовит – будем рыбу жарить и уху варить.

Она качает головой и улыбается. Точно не верит в наше предприятие.

И вот он торжественный момент, деда закидывает удочку и…проходит полчаса. Никого движения. Мы сидели все втроем на берегу, не разговаривали, и как мне кажется, даже дышали вполсилы. Только стрекозы и лягушки нарушали тишину. Прошло еще полчаса. Поплавок ни разу даже не вздрогнул. Мы с Никой пошли к дороге, поиграть в пыли, палочками порисовать. Дед гордо остался на посту. Ну, конечно,  мы были расстроены! Не тем, что рыбы не поймали, а тем, что деда расстроился. Эх!

– Здорово, Виктор! – к нам навстречу шел председатель Николай Степанович.

– Здорово, Степаныч, – отозвался дед.

– Вижу улов-то у тебя не слишком…

– Да вот…Сам видишь… – развел руками дед.

– А на что ловишь?

– На червяка.

– Да… червяк нынче не тот, Виктор. Увертливый.

– Ну ладно, собирай свои вещи, сматывай удочки, хватай девчонок, покажу, как рыбу ловить надо.

Мы сели в нашу машину вместе с председателем и поехали вокруг озера, к нижней его части, там была большая труба, через которую по осени спускали озеро. Дальняя часть трубы уходила в речку. Труба была как бы под землей, только ее концы были видны, а над ней и проходила та самая проселочная дорога, по которой мы и приехали.

– Давай, Виктор, спустись к речке, возьми садок.

Дед, кряхтя, стал спускаться по крутой тропинке вниз. Мы в нетерпении томились позади.

– Спустился? – раздался сверху голос Степаныча. Мы его теперь и не видели из-за бугра.

– Угу… – промычал деда.

– Подставляй садок к краю трубы!

Едва успел деда его приладить, как из трубы стала вываливаться рыба. Большая, и так много!  Она  бешено трепыхалась, попадая в садок, вода вытекала через сетку. Секунд через двадцать тара была полна.

– Все-все! – закричал деда. – Полная! Хватит.

– Есть! – ответил председатель. Рыба, как по мановению волшебной палочки, перестала появляться, а вода как текла струей, так и продолжала.

 Мы были впечатлены. Поднялись по тропинке, а на дороге стоял довольный Николай Степаныч.

– Ну как Виктор, теперь улов? По нраву карасики?

– А то! – сказал довольный дед.

– Так рыбачить – для ленивых. Но иногда, очень приятно, две минуты и жене ужин несешь. Теперь и ты знаешь мой секрет.

– Не совсем, я так и не понял, как ты…это проделал.

– А вот так, – Степаныч держал в руках тонкий кленовый прутик. – Я им вот так в трубе пошурудил – и на тебе и на уху, и на жареху!  А рыба в трубе отсиживается – чего ей там надо, не знаю. Да скоро уже вся рыба пойдет. Надо потихоньку к спуску озера готовиться. Осень на носу.

– Эх, спасибо, Николай Степаныч, – деда пожал руку председателя. Удружил ты мне с внучками, да и старушку свою удивлю…

Вернулись мы на дачу довольные, аж светились от счастья. Поставили перед бабулей садок со своей добычей.

Баба Оля всплеснула руками, да так и присела на край табуретки от неожиданности.

– Эка невидаль! Ничего себе улов! Как же вы так умудрились?

– Да так, – по договоренности ответили мы. – Деда – знатный рыбак. На него рыба сама плывет…

И не стали рассказывать про трубу, прутик и председателя.

– Ох, а что же теперь мне с ней делать? Чистить-то сколько!

– Не надо, бабуля! Не переживайте! – подсуетилась я. – Мы будем делать карасей в сметане. И пересказала рецепт от Степаныча. Надо помыть, выпотрошить, посолить, уложить в казан, залить сметанкой…и забыть в печке на пару часов. Обещал, ни одной косточки не останется. Получиться должна вкуснятина.

Правду сказал! Не то, что пальчики оближешь, мы чуть вместе с тарелками наш ужин не съели!

Дед еще неделю довольный ходил. Рыбалка – это дело важное, поняли мы. Мужское.

 

 

Глава 14 

 

Время собирать урожай

 

          Как много нового появилось в наших воображаемых копилках умений! Мы умеем варить ботвинью, лепить из глины, прореживать морковь, наблюдать за животными, красить забор, ловить рыбу, выращивать арбузы, плавать по-собачьи и лягушачьи.

Даже как-то жалко, что лето подходит к концу. Конечно, теперь есть, что написать в сочинении на тему: «Как я провела лето». Да и мне не хватит, пожалуй, и целой тетради, чтобы рассказать и часть того, что с нами приключилось. Через неделю начнутся занятия в школе и это наши последние выходные на даче. Надо помочь собрать весь урожай. Другие дачники до октября остаются, а у нас – школа. Поэтому есть два дня на все про все.

Первым делом мы, по бабулиной просьбе, отправились собирать ягоды. Всего осталось по чуть-чуть: литровая банка калированной смородины, полчашки малины, ведерко клубники из второго урожая.

– Это на компот сгодится! – сказала бабуля.

Потом хитро улыбнулась и добавила:

– Хотя, лучше я сварю кое-что иное.

Она ушла в дом и вернулась с тазиком для варки варенья. Такого красивого и вкусного варенья никто не едал и не видал. Этакий микс из всего-всего. Мы нашли красивые баночки, отмыли их и наложили готового варенья. Наклеили этикетки, подписали – повезем мама наш урожай.

Потом мы собрали арбузы. Всего вызрело семь штук. А ведь никто не верил, что у нас выйдет что-нибудь стоящее! Один мы уже попробовали. Действительно, очень сладкий и сахарный, как и было написано на конвертике.

Бабуля срезала все цветы. Получился огромный большущий букет. Она разделила его на три. К себе домой, тете Кире и моей маме. Деда весь день собирал инструменты, многое уносил в машину, что-то в подвал, что-то на чердак.

Было суетно и немного грустно. Мне очень нравилось на даче, но уже и в школу тоже хотелось. Это место стало таким родным, а бабуля с дедом – точно всегда были в моей жизни. Ну и Ника, естественно…

Когда последние приготовления к отбытию были закончены, мы сначала «присели на дорожку», а потом уселись в нашу любимую красную машину с наклейкой «У» на заднем стекле и покатили домой, увозя с дачи не только последний урожай, но и новые знания, умения, впечатления.

По возвращению с дачи нас ждало одно радостное известие. К началу следующего сезона у Ники появится братик или сестренка. Это означало, что будет маленькая ляля, и бабуля будет возиться не с нами, а с ней. Следующим летом мы будем гордо гулять вокруг дома с коляской, и играть с малышом в погремушки. Но это уже другая история. А на этот год дачный сезон торжественно объявляется закрытым.

 

 

Послесловие

Если ты читаешь эти строки, значит, ты прочел повесть  до конца и возможно, тебе интересна дальнейшая судьба ее героев. Или ты открыл книгу с конца? Тогда,  прочитав послесловие, можно начать читать историю про двух девочек и их самое лучшее лето детства. Лето, за которое они многому научились – плавать, готовить, ухаживать за растениями и не бояться животных, а еще дружить, мириться с чужими недостатками и работать над своими, и понимать и чувствовать, что такое совесть. Сейчас они взрослые. Вика это я. Мне 32 года, я пишу книги для детей и занимаюсь астрологией.  Я до сих пор готовлю ботвинью, ем клубнику исключительно с молоком и люблю ежиков, ужей и фазанов, но исключительно на расстоянии, в живой природе, а не в зоопарке. У меня двое сыновей, которые тоже любят проводить время на даче со своей бабушкой, но уже на другой даче. Нижнюю дачу продали, потому что дедуле с бабулей стало тяжело до нее добираться.  На Верхнюю мы ездим иногда отдохнуть. Теперь и я, со своей семьей. Ника уехала учиться в Москву, она приезжала на каникулы домой и всегда забегала ко мне, а потом…что-то произошло. Что? Я до сих пор не знаю. Вот уже лет пять не знаю. Я общаюсь с ее родителями, хожу к бабуле и дедуле, и он ней знаю лишь по их рассказам.

Возможно, кто-нибудь даст ей однажды эту книжку, она причитает, позвонит и расскажет – чего она дуется. Так ведь и лопнуть можно!